КРЕПОСТНОЕ ПРАВО В РОССИИ

Как формировалось крепостное право. Запрещение крестьянского выхода. Юрьев день. Заповедные года

Уникальны сообщения летописца о запрещении крестьянского выхода при Иване Грозном и его возобновлении в течение двух лет с ограничениями при Борисе Годунове. Первое из них помещепо вслед за известиями о голоде и небесном знамении, датированном 20 ноября 1801 г.: «Того ж году на зиму царь Борис Федорович всеа Русии нарушил заклятье блаженные памяти царя Ивана Васильевича всеа Русии и дал хрестьяном волю, выход межу служилых людей, окроме бояр болших и ближних людей и воевод, которые посланы по дальным городом. И в том межу служилых людей учинил велику зело скору и кровопролитие» (ГИМ, Ув.,№ 569, л. 311 об.— 312). Характерен и заголовок к этой статье, несколько смещенный при переписке так, что он оказался отнесенным к предыдущей статье, в которой речь идет о небесном знамении: «О апришнине».

Закон Бориса Годунова 1601 г. о крестьянском выходе сохранился, и мы можем представить, насколько точно передано его содержание и обстоятельства появления закона летописцем. Действительно, указ этот издан был скоропалительно, когда Юрьев день уже наступил, что соответствует словам летописца об издании его «на зиму».

 Не ставя перед собой задачу подробного пересказа указа, летописец передал, одпако, самое его существо, расценив его как дарование крестьянам — «воли», «выхода». Выход был ограничен служилой средой и на «больших бояр», о частичном разрешении крестьянского выхаОа и его последующем запрещении «ближних (государевых.— В. К.) людей» и «воевод», находившихся па службе в дальних городах, не распространялся  .

 Последние сообщения — новые. Борис Годунов позаботился об изъятии из сферы действия указа воевод окраинных городов, где с осени 1601 г. участились «разбои». С изданием закона 1601 г. запрещение выхода становилось привилегией. Одни представители господствующего класса противопоставлялись другим. Поэтому летописец и подобрал для этой главы необычное заглавие «О апришпине», видя в действиях Годунова неудачную попытку следовать примеру Ивана Грозного.

В указе 1601 г. сказано, что «в нынешнем во 110-м (1601.— В. К) году, великий государь царь и великий князь Борис Феодорович всеа Русии и сын его великий государь царевич князь Федор Борисович всеа Русии пожаловали, во всем своем государстве от налога тг от продаж велели крестьяном давати выход»  . Однако не пояснено, когда же крестьянский выход был запрещен. Летописец указывает на «заклятье» Ивана Грозного как на закон, запретивший выход и теперь нарушенный Борисом Годуновым.

Нарушение это нанесло ущерб интересам служилой массы: «И в том межу служилых людей учинил велику зело скору и кровопролитие».

Во втором летописном известии, датированном 1602 г. н озаглавленном «О выходе», нежелательность для провинциальных дворян и детей боярских законов царя Бориса 1601 — 1602 гг. подчеркнута с еще большей определенностью: «Того же году на зиму царь Борис Федорович всеа Русии дал в другой ряд хрестьяном волю, ры- ход межу служилых людей — городовых дворян и детей боярских, окроме болших бояр и ближпих людей и московских дворян, и тех служилых людей всех скорил. И межу их учинилась межьусобное кровопролитие, и тяжбы о тг м меж ими велики зело стали, и от того у служилых людей поместья и вотчины оскудели, и сами служилые люди стали в великой скудости и межу собя в ненависти. И видя то царь Борис Федорович всеа Русии такую сМуту и скудость в служилых людех, и полол заповеда- ти, что впредь выходом не быти, отказать» (ГИМ, Ув., № 569, л. 312). Здесь прямо говорится, что, разрешив выход крестьянам, Борис Годунов внес в среду провинциальных служилых людей раздоры, тяжбы и кровопролитие. Их поместья и вотчины запустели, а сами они впали «в великую скудость» и «в ненависть». Начало Смуты в служилых людях летописец относит к этому времепи.

Настроение служилых люден оказало решающее воздействие па политику Бориса Годунова по крестьянскому вопросу. Столкнувшись с их недовольством, царь Борис резко изменил курс и издал, очевидно, в 1603—1604 гг. закон, подтвердивший запрещение выхода («велел запо- ведати, что впредь выходом не быти, отказать»). Однако, как показали последующие события, обуздать разбушевавшуюся стихию царь Борис, потерявший поддержку рядовой служилой массы, уже не смог.

Интересно сопоставить JTII свидетельства современника-летописца со вступительной частью Соборного уложения 1607 г., где также отмечены нежелательные для господствующего класса результаты претворения в жизнь указов 1601 — 1602 гг. (Плова бояр и дьяков Поместного приказа о том, что «переходом крестьян (данным Борисом Годуновым.— В. К.) причинились великиа кромолы, ябеды и насилия немосчиым от сильных», настолько перекликаются со словами летописца о Борисе, который изданием указов 1601 — 1602 гг. «в том межу служилых людей учинил велику зело скору и кровопролитие», что заставляют предполагать наличие каких-то коллективных дворянских челобитных, осуждавших политику Годунова но крестьянскому вопросу, использованных руководством Поместного приказа при составлении своего доклада царю Василию Шуйскому, Боярской думе и освященному собору весной 1607 г. Однако в представлениях об общем ходе закрепощения в конце XVI — начале XVII в. руководство Поместного приказа и наш летописец -решительно разошлись. Летописец относит издание закона о запрещении крестьянского выхода ко времени Ивана Грозного («заклятье царя Ивана Васильевича всеа Русии»), а составители доклада, напротив, утверждают, что «при царе Иване Васильевиче... крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Ивановичь, по наговору Бориса Годунова, не слу- птая советов старешштх бояр, ^ьтход крестьяпом заказал и у кого колико тогда крестьян где было, книги учинил»  .

Знакомый с практикой введения заповедных лет по близлежащим западным и северо-западным уездам — Вельскому, Торопецкому, Великолуцкому, Новгородскому и др.—летописец был искренно убежден в том, что запрещение выхода провел Иван Грозный. Действительно, сохранились документы 80-х годов XVI в., говорящие о введении заповедных лет в Деревской пятине Новгородского уезда еще при Грозном , и Торопецкая уставная грамота 1 .">90/91 г. о сыске посадских беглецов, разошедшихся в заповедные лета, очевидно, не первый документ такого рода для Тор(Щецкого уезда  . Здесь могли сказаться и обнаружившиеся в дворянской среде в первой половине XVII в. стремления идеализировать Ивана Грозного как государя, законодательство которого по крестьянскому вопросу наиболее отвечало интересам служилых людей. Как удалось установить, дворяне и дети боярские, подавая в 30—7»0-х годах XVII в. челобитные об отмене урочных лет под «прежними государями», при которых осуществлялся бессрочный сыск беглых, имели в виду Ивана Грозного и его предшественников, тогда как приказное руководство под «прежними государями» склонно было подразумевать Федора Ивановича, Бориса Годунова и других, при которых действовали урочные лета . Расхождения во взглядах на ход закрепощения между служилыми людьми и приказной верхушкой, отражавшей боярские интересы, скорее всего обнаружились уже в па- чале XVII в. при подготовке Соборного уложения 1607 г. Дворяне, осуждавшие накануне издания Соборного уложения 1607 г. попытку Бориса Годунова дать крестьянам выход в их среде, не могли и представить, что ранее этот выход был запрещен повсеместно по его же «наговору», относя запрещение его ко времени Ивана Грозного. Приведенное место из Соборпого уложения 1607 г. построено как ответ на подобные утверждения: «при царе Иване Васильевиче... крестьяне выход имели вольный, а царь Фодор Иванович». выход крестьянам заказал тт у кого ко- лико тогда крестьян где было, книги учинил». Бояре и дьяки Поместного приказа, несравненно лучше осведомленные о практике введения «заповедных лет», исходили из того, что она получила общегосударственное завершение лишь при царе Федоре Ивановиче.

Осудив в полном согласии с дворянскими настроениями отрицательные последствия применения указов 1601 — 1602 гг., составители вступления к Соборному уложению 0 марта 1(И)7 г. в то же время сочли нужным восстановить историческую истину, хотя дли них и не совсем приятную, заявив, что общее запрещение крестьянского выхода было осуществлено при царе Федоре Ивановиче по инициативе того же самого злополучного Годунова. Однако бояре и дьяки Поместного приказа, писавшие о Борисе Годунове в царствование Василия Шуйского, когда имя и все дела его предавались поруганию, выявили роль его в ликвидации крестьянского выхода не до конца. Они умолчали о том, чго новое запрещение выхода в 1603—1604 гг. было проведено, как узнаем из летописи, опять-таки царем Борисом, столкнувшимся с отрицательными последствиями реализации указов 1601 —1602 гг. в среде служилых людей.

Это второй пункт, по которому наша летопись существенно расходятся со вступлением к Соборному уложению 1607 г. Любопытно отметить, что, не совпадая с докладом бояр и дьяков Поместного приказа, она в этой ча( ги согласуется с комментарием В. Н. Татищева к указу К-01 г., основанному, как было показано выше, на летописи Иосифа (ИР, VII, стр. 367).

По сравнению со вступлением у В. П. Татищева появляются новые моменты, на которых нам хотелось бы остановить внимание.

Во-первых, согласно В. И. Татищеву, Борис Годунов принял закон 1601 г. в угоду крупным духовным п светским феодалам, чтобы утвердить себя на престоле. Об этом во вступлении к Соборному уложению 1607 г. не говорится. И, во-вторых, он решительно расходится со вступлением, когда перемену в политике после двухлетнего частичного разрешения выхода считает делом рук самого Бориса Годунова, тогда как руководители Поместного приказа склонны были заслугу в этом целиком приписать Василию Шуйскому и его окружению.

Оставляя в стороттр утверждештя В. Н. Татищева об издании указа 1601 г. в интересах духовных и светских вельмож (проверить их источниками пока нельзя), мы должны признать, что достоверность его сведений о возвращении Б. Годунова к жесткому закрепостптельному курсу получает полное подтверждение во вновь открытой летописи. Ссылка на «Историю» Иосифа, сделанная В. Н. Татищевым в конце комментария, указывает па источник, откуда он почерпнул свои сведения, расходящиеся со вступительной частью Уложения 1607 г. На свидетельство Иосифа о коварстве Гюриса Годунова ссылается В. И. Татищев и в другом своем комментарии к указу 1601 г., обвиняя царя Бориса в сознательном затемнении смысла этого указа.

Другими словами, В. Н. Татищев причину Крестьяп- ской войны начала XVII в. видел не в уступчивости политики Бориса Годунова по крестьянскому вопросу, как пытались изобразить дело в своем докладе бояре и дьяки Поместного приказа при Василии Шуйском, а в резком повороте его от уступок к прежнему закрепостптельному курсу как в отношении крестьян, так и холопов. Такой поворот Борис Годунов смог осуществить лишь разгромив восстание Хлопка.

Столь резкое расхождение между комментарием В. Н. Татищева к указу 1601 г. и вступлением к Соборному уложению 1607 г. является еще одним весьма существенным доводом против имевшихся в исторической литературе попыток представить это вступление как результат неудачного комментирования В. Н. Татищевым подлинного доклада 58.

Основная ценность приведенных выше летописных известий состоит в том, что они позволяют значительно конкретизировать наши представления о ходе закрепощения в конце XVI — начале XVII в., его динамике. В них закрепостительное законодательство дано в исторической перспективе, отмечены колебания при его проведении, показаны отрицательные последствия законов 1601—1602 гг. для служилой массы.

Это первые известия в летописях о крестьянском закрепощении. Ни в «Новом летописце», ни в каком-либо другом летописном или публицистическом памятнике Смутного времени не • говорится о законе, отменившем крестьянский выход. Закрепощение трактуется в них как ряд насилий помещиков над крестьянами и холопами («Сказание» Авраамия Палицына, «Временник» Ивана Тимофеева и др.). Только монаха Иосифа, келейника патриарха Иова, написавшего «Историю о разорении российском» от последних лет царствования Грозного до 1613 г., привлекали сложные перипетии закрепостительного законодательства. Но его «История», известная В. Н. Татищеву, до нас не дошла.

Отсутствие упоминаний о запрещении крестьянского выхода в летописании и публицистике Смутного времени было одним из важных факторов, способствовавших распространению во второй половине XIX — начале XX в. так называемой концепции «безуказного закрепощения», согласно которой русский народ впал в крепостничество постепенно Л1 незаметно для самого себя без каких-либо законодательных распоряжений на этот счет со стороны государственной власти в силу либо своего природного характера (М. П. Погодин) 59, либо задолженности (В. О. Ключевский) 60, либо традиции «старожильства» (П. Е. Михайлов) 61, либо сочетания этих факторов (М. А. Дьяконов) 62. Теперь исследователи получают возможность судить о сложном и во многом противоречивом процессе закрепощения, основываясь не только на отдельных законах, актах и судопроизводственных материалах, но и на показаниях современника-летописца, который заметил надвинувшееся на страну крепостничество, но, оценивая исторические события с дворянских позиций, видел в нем не бедствие, а благо.

С вводом в научный оборот новых летописных известий о ходе закрепощения в конце XVI — начале XVII в. концепцию безуказпого закрепощения можно считать окончательно опровергнутой.

Гипотеза Б. Д. Грекова, С. П. Веселовского и других историков о существовании указа Ивана Грозного о заповедных годах получила Наконец, документальное подтверждение. В свете новых данных заповедные годы предстают как важный этап в процессе крестьянского закрепощения. Однако во взглядах П. Д. Грекова на заповедные годы не все может быть принято  .

Согласно Б. Д. Грекову, запрещение крестьянского выхода было осуществлено указом о заповедных годах, изданным Иваном Грозным в 1580 или 1581 г. Режим заповедных лет с самого начала распространялся на всю территорию Русского государства. Он был парушеи в 1601-- 1602 гг. Борисом Годуновым, частично разрешившим крестьянские выходы. Эти выходы продолжались вплоть до Соборного уложения 1607 г., которое молчаливо распространило режим заповедных лет на будущее.

Однако, как нам удалось установить, режим заповедных лет не получил еще в 80-х годах XVI в. полного завершения, находился в процессе развития и становления. Наряду с упоминанием в документах заповедных лет имелись и ссылки на статью 88 Судебника 1550 г. о крестьянском выходе, отсутствовали указания о заповедных летах для южных районов, не были еще выработаны и сформулированы общие закрепостительные принципы. Многолетняя практика введения заповедных лет была обобщена в реконструированном нами указе 1592/93 г., изданном после проведения описания большинства уездов страны. Важным новшеством закона 1592/93 г., по сравнению с первым указом Ивана Грозного о заповедных летах, явилось то, что, запретив крестьянский выход на всей территории государства, он подвел под это запрещение и единое юридическое основание в виде писцовых книг последнего общего описания 80 — начала 90-х годов XVI в., провозгласил принцип обязательной регистрации всех крепостнических отношений в правительственных документах  . Именно на эту сторону делало упор руководство Поместного приказа, когда во вступительной части Соборного уложения 1607 г. подчеркивало, что царь Федор не просто «выход крестьянам заказал», но и «у кого колико тогда крестьян где было, книги учинил».

Одновременно с указом о запрещении выхода в 90-х годах XVI в. действовал указ о пятилетнем сроке подачи исковых челобитных в крестьянском владении и вывозе, о существовании которого стало известно также совсем недавно.

Теперь мы знаем, что' до Соборного уложения 1607 г. было издано по крайней мере три указа о запрещении выхода (1581 г., 1592/93 г., 1603/1604 г.), причем о первом и последнем из них узнаем из вновь обнаруженной летописи. Решающее значение среди них имел указ 1592/93 г., из которого исходило Соборное уложение 1607 г.

Привлечение новых летописных материалов дает возможность по-новому подойти к проверке исторической справки о ходе закрепощения в конце XVI — начале XVII в., помещенной во вступительной части Соборного уложения 1607 г. Василия Шуйского. В исторической литературе утвердилось скептическое отношение к этому вступлению при признании достоверности основного текста Уложения. Вопрос этот тесным образом связан с вопросом о приемах работы В. Н. Татищева над своими источниками. Сторонники скептического отношения к вступительной части Уложения 1607 г. склонны были считать его результатом неудачного комментирования В. Н. Татищевым подлинного доклада бояр и дьяков Поместного приказа царю Василию и Боярской думе. Сопоставление же взглядов В. Н. Татищева, высказанных им в комментариях к законодательным памятникам конца XVI — начала XVII в. со вступительной частью к Уложению 1607 г. обнаруживает разительное отличие.

 Составители исторической справки, проникнутые враждой к Годунову, ничего не сказали о последовавшем вскоре за частичным разрешением выхода в 1601 — 1602 гг. новом его запрещении самим же царем Борисом, тогда как В. Н. Татищев, основывавшийся на летописи Иосифа, этот поворот в закрепостителыюй политике отметил. Указанное противоречие в представлениях о ходе закрепощения накануне первой Крестьянской войны не позволяет, на наш взгляд, считать вступление к Уложению 1607 г., имеющее кардинальное значение для понимания хода закрепощения в России в конце XVI — начале XVII в., результатом редакторской деятельности В. Н. Татищева. В то же время вступительная часть Уложения 1607 г. предстает в новом свете. В нем, оказывается, отразились представления о ходе закрепощения правящей верхушки, отличные в ряде случаев от тех, которыми руководствовались летописцы.

Споры о том, как формировалось крепостное право в России, начались уже в XVII в. Дворяне, судя по материалам Вельской летописи, склонны были придавать решающее значение в деле ликвидации крестьянских переходов закону 1581 г. о заповедных летах Ивана Грозного, руководство же Поместного приказа — закону 1592/93 г. царя Федора Ивановича о повсеместном запрещении выхода и учреждении писцовых кпиг последнего общего описания юридическим основанием крестьянской крепости.

Видоизменившись по существу и характеру, споры о том, как формировалось крепостное право, дожили до нашего времени в работах историков. Однако летописное известие о запрещении выхода при Грозном не противостоит сообщению вступления к Соборному уложению 1607 г. о запрещении выхода при Федоре и эти источники взаимно не исключают друг друга, как их пытаются трактовать В. М. Панеях, Г. И. Анпилогов и Р. Г. Скрынников, а, напротив, дополняют друг друга и в своей совокупности дают действительную картину законодательного запрещения крестьянского выхода.

Впоследствии резкие расхождения между дворянством и знатыо обнаружились по вопросу введения урочных лет. Эти разногласия отражали реальные противоречия внутри господствующего класса относительно путей и ртепени закрепощения крестьян, получившие в основном разрешение лишь с принятием такого общероссийского крепостнического кодекса, как Соборное уложение 1609 г.