Возрождение крестьянских выходов на юге России как следствие Крестьянской войны

 

КРЕПОСТНОЕ ПРАВО В РОССИИ

 

 

Возрождение крестьянских выходов на юге России как следствие Крестьянской войны

 

Важным следствием Крестьянской войны и разорения от иностранной интервенции явилось возрождение крестьянских выходов на юге России в условиях действия указа об их общегосударственном запрещении.

 

Нам уже приходилось отмечать крестьянские переходы в Елецком уезде весной 1592 г., спустя 11 лет после издания указа Ивана Грозного о заповедных летах и незадолго до принятия указа Федора Ивановича о повсеместном запрещении выхода и учреждении писцовых и других правительственных книг основанием крестьянской крепости. То были необычные переходы, продиктованное желанием правительства «прибрать» во вновь построенный Елец казаков и стрельцов, по в процессе их крестьяне и помещики в какой-то мере продолжали руководствоваться статьей 88 Судебника 1550 г. о крестьянском отказе.

 

Снова с крестьянскими переходами в Елецком уезде мы встречаемся в 20-х годах XVII в. Тогда возникло дело между елецкими служилыми людьми и боярином И. Н. Романовым, которого ельчане обвиняли в захвате их земель и незаконном вывозе крестьян. Красочно писали о постигшей их беде елецкие служилые люди в своем коллективном челобитье: «...послали к вам, государем, бить челом заплакав, какового, государи, нам было разоренья злое от Литвы и от ваших государевых недругов, и оне нас попленили на одно время, а нынешнему, государи, плену, каков теперя над нами плен от Ивана Никитича людей и крестьян, и конца нет, пущи нам стало крымской и нагайской войны, во всем Елетцком уезде не оста- лося за нами, холопами вашими, крестьян и бобылей третьева жеребья, вывезли в его боярскую вотчину и в новыя слободы, которая вотчина и новыя слободы написаны в сей челобитной»  .

 

В процессе расследования выяснилось, что ряд крестьян елецких помещиков, не дожидаясь пока их вывезут в боярскую вотчину насильно, вышли «с отказом» за И. Н. Романова. При обыске дети боярские Абрам Овсяников и другие, всего семь человек, сказали «по государеву крестному целованию»: «...в прошлом де 136 (1628)-м году о Николине дне вешнем шол де с Ельца в Донков ельчанин сын боярской Свирид Заборовской», который «им сказывал, что поместье у нево на Ельце на речке , на Ренце, а подошли де близко новые слободы боярина Ивана Никитича, и его Свиридовы крестьяне ему, Свириду, отказали — прожити де за ним не мочно, и вышли за боярина за Ивана Никитича крестьян ево семь человек (курсив мой.— В. К.), а он де Свирид с братом и с сыном идут в Донков также места себе искать, а на Ельце де им прожить не мочно»  .

 

 

Из этих обыскных речей следует, что крестьяне елецкого помещика Свирида Заборовского покинули его, осуществляя свое право на переход: они «отказали» ему и «вышли» за боярина И. Н. Романова, приведя и обосно-, вание своих действий — «прожити де за Htfto (Свиридом Заборовскпм.— В. К.) не мочно». Новые боярские слободы придвинулись вплотную к поместьям елецких служилых людей, крестьянам которых угрожало либо разорение, либо насильственный вывоз со стороны боярской дворни и крестьян, уверенных в своей безнаказанности. Оказавшись перед такой печальной альтернативой, крестьяне С. Заборовского поспешили «отказать» своему помещику и «выйти» за могущественного боярина. Всего вышли от С. Заборовского семь человек, его поместье окончательно запустело, так что помещик с братом и сыном вынужден был покинуть его и отправиться «места себе искать» в Данков.

 

Интересные материалы сохранились об «отказах» крестьян другого елецкого помещика Филиппа Тюнина. При обыске сыц боярский Иван Колшаков и казак Панка Наумов сказали: «...слышали они, что из-за ельчанина из-за Филипа Тюнина крестьяне отказались за боярина га Ивана Никитича... и которые де крестьяне не похоте- ли итти из-за Филипа (курсив мой.— В. К.), и тех де боярские люди и крестьяне вывезли из-за Филипа сильно, а хто имянем, крестьян вышли, и ково имянем сильно вывезли, и про иное ни про что болыпи тово они не ведают и не слыхали»  .

 

Здесь четко различаются две группы крестьян: «отказавшихся» из-за Ф. Тютана за боярина и тех, кто «не похотел итти из-за Филипа», вывезенных боярскими людьми и крестьянами насильственно. «Отказавшиеся», очевидно, последовали примеру крестьян С. Заборовского и не стали дожидаться применения насилия и реализовали, хотя и под угрозой, свое право на переход.

 

О той процедуре, которой сопровождался переход крестьян Ф. Тютина, узнаем из «распросных речей» Лебедянского пушкаря А. Ханыкина. «В прошлом 136 (1628)-м году перед Троицыным днем,— показал А. Ханыкин,— был я в вотчине боярина Ивана Никитича Романова в селе Романове Городищи по присылке тово села приказчика Кондратья Филипова для того: была за мною тово ж села Романова Городища крестьянина Гришки Побежимова запись, и велел мне приказщик Кондратей с тою записью быти к себе на Романова Городища. И как я с тою записью на Романово Городища приехал, и слы- шел я от приказщика от Кондратья и от боярских крестьян, что пришли в вотчину боярина Ивана Никитича из Елецкого уезду из-за ельчанина из-за Филипа Тюнина крестьяне и принесли с собою запись, какову на себя запись дал тем крестьяном Филип Тюнин, и тоё запись при нем, Алимпейке, приказщик Кондратей чол вслух. И в той записи слышел Алимпейко написано: жити крестьяном за Филипом урошные лета, и буде кому крестьяном за Филипом ТюниныМу отжив урошные лета, не поживетца, и им из-за Филипа вольно итти, где похотят (курсив мой — В. К.). И ту запись у меня, у Олимпей- ка, боярина Ивана Никитича приказщик взял туто ж к себе, а сколько крестьян в зациси числом по имяном записано, тово я, Алимпейко, не помню»  .

 

В обыскных речах А. Ханыкипа привлекает внимание известие о записи, принесенной с собой крестьянами Ф. Тюнина, «какову на себя запись дал тем крестьяном Филип Тюнин». Содержание ее передано А. Ханыкиным. Очевидно, речь идет о порядной записи, одной из тех, которые заключались на колонизуемом юге между кре- отьянамп-новопорядчиками и помещиками, заинтересованными в получении рабочих рук. Согласно этой записи, крестьяне, порядившиеся за Филипа Тюнина, обязывались прожить за ним определенный срок — «урошные лета», по истечение которого обретали право в случае, если им «не поживетца» (т. е. если условия жизни у помещика окажутся для них почему-либо неблагоприятными.— В. К.) «вольно итти где похотят». Крестьянское же «хотение», свободное волеизъявление на переход, являлось, как мы выше показали, важнейшим элементом крестьянских выходов и законных вывозов. Крестьяне на юге, переходя от одного господина к другому, старались выговорить себе при составлении порядной лучшие условия, чем прежде, и новые господа, скрепя сердце, шли на удовлетворение их требований, испытывая острую нужду в рабочих руках. Остается неясным, отжили ли крестьяне Ф. Тюнина оговоренные урочные лета или нет. Судя по тому, что в деле не оказалось ни записи, ни списка с нее, онп скорее всего перешли в романовскую вотчину, не ожидая истечения положенного срока.

 

Лебедянский пушкарь А. Ханыкин, вызванный приказчиком К. Филиповым в с. Романово Городище, при приеме отказавшихся из-за Ф. Тюнина крестьян исполняет роль понятого. В этой роли ему приходилось выступать и ранее — у него хранилась порядная запись крестьянина Гришки Побежимова, составленная либо при приходе его в с. Романово Городище, либо принесенная им от старого господина. В присутствии А. Ханыкина приказчик читал вслух порядную запись, принесенную крестьянами, «отказавшимися» из-за Ф. 'Тюнина. По-видимому, А. Ханыкин как понятой удостоверил предъявление крестьянами Ф. Тюнина порядной записп, после чего романовский приказчик забрал ее к себе, чтобы тем вернее укрепить за И. Н. Романовым новых крестьян.

 

12 ноября 1628 г. царь Михаил Федорович и патриарх Филарет указали послать И. Я. Вельяминова и подьячего А. Ильина «досматривати в новых слободах» И. Н. Романова — переписать крестьян и бобылей и расспросить их «хто именем старинные крестьяне баярина Ивана Никитича тут ныне живут и где наперед тово жили, и хто именем прихожих крестьян и бобылей порознь в те новые слободы и деревни пришел, или их вывезли сильно, и из- за кого именем и кто их вывозил, и каким обычаи хто вывезен, и старинные ль они крестьяне тех людей, из-за ково пришли собою, или которых сильно вывезли, или же и за темп людьми были прихожие же, и [хто] из-за кого пришел и по каким крепостям за ними жили, и сколько лет хто за кем жил». Далее И. Я. Вельяминову и А. Ильину предписывалось в случае, если в новых слободах «объявятца по росписи» крестьяне Филипа Тюнина, расспросить их «сколь давно из-за Филипа Тюнина в вотчину боярина Ивана Никитича пришли, или их сильно вывезли, и запись у них на Филипа Тюнина есть ли, что им отжив за ним за Филипом урочные лета и будет им вперед за нпм за Филипом не поживетца, и им из-за нево из-за Филипа вольно итти, где похотят, и тое у них запись велено им досмотрити; да и у иных крестьявГ таких записей велено им досматривать, и те все записи велено у них поимати и привести им с собой к Москве»

 

Требование собрать порядные эаписи у крестьян Ф. Тюнина и других помещиков, в которых предусматривалась возможность крестьянских переходов, и привезти их в Москву свидетельствует о том, что с крестьянскими переходами на юге вынуждены были считаться не только местные помещики, но и правительство.

 

Крестьяне Ф. Тюнина так и не были разысканы. Романовский приказчик постарался заблаговременно укрыть их в укромном месте. Несмотря на всю очевидность злоупотреблений и насилий со стороны боярских приказчиков, дворни и крестьян, дело было решено патриархом Филаретом, благоволившим своему родственнику, в пользу боярина И. Н. Романова.

 

Хотя крестьянский выход и был запрещен в общегосударственном масштабе в конце XVI в., но на юге он, пусть в сильно ограниченном и модифицированном виде, продолжал существовать и в конце 20-х годов XVII в. Возможность крестьянских переходов специально оговаривалась при поряде, и соответствующие условия вносились в порядные записи. В 1633 г. среди арзамасских крестьян появились даже слухи о скором общем разрешении «выхода» государевым указом по случаю рождения царевича Алексея 31. В результате на юге складывалась ситуация, во многом похожая на ту, которая имела место в 1601 — 1602 гг., когда Борис Годунов частично разрешил крестьянский выход. Южные помещики еще как-то могли мириться с крестьянскими переходами в своей среде, но положение резко менялось, лишь рядом появлялся крупный привилегированный вотчинник. Обещанием «льгот», угрозами, а то и прямым насилием он переманивал к себе крестьян соседних помещиков, обрекая некоторых из них на скитальческую жизнь, ибо поместья их полностью пустели. В вотчину боярина И. Н. Романова было вывезено из-за елецких детей боярских и поместных казаков 188 крестьян «да 4 жонки да 2 девки», не считая вышедших добровольно или под угрозой насильственного вывоза 32. В силу этого южные помещики заботились не столько об отмене урочных лет, которые некоторое время были даже для них выгодными, позволяя удерживать за собой беглых из центра, сколько о пресечении боярских своеволий и проведении в жизнь общегосударственного указа о прикреплении крестьян.

 

Наличие рудиментов крестьянских переходов в сочетании с урочными летами определило и в первой половине XVII в. значительно более низкий уровень крепостнических отношений на юге по сравнению с центром. Попытка центральных правительственных органов распространить крепостнические нормы, сложившиеся в центре, на южные районы и в 30-х годах XVII в. не всегда приводила к успеху33. Важную роль в этом сыграла наряду с разорением от иностранной интервенции, набегами татар и колонизационными потребностями и Крестьянская война начала XVII в., захватившая в основном южные районы России.

 

Некоторое тормозящее влияние на темпы закрепощения на юге оказал и указ о запрещении раздавать поместья в ряде южных уездов московским дворянам и служилым людям из других районов, не столь подвергшихся разорению во время Смуты и не страдавших от татарских набегов. На этот указ ссылались в 1632 г. орля- нин П. В. Цуриков и другие: «А по твоему государеву уложенью за наше разорение, что наш город Орел разорен, московским дворяном и разным городом на Орле поместей давать не велено. А велено, государь, на Орле испомещать орлян, что мы, холопи твои, бедны и разорены и беспоместны, в своем го[ро]де не испомещены; а в иныя городы, опричь своего города, не пущены» 34. К 1637 г. в список таких «заказных» южных городов входили Воронеж, Елец, Курск, Оскол, Новосиль, Ливны, Рыльск, Карачев, Волхов, Орел, Мценск, Лебедянь. По предполо^ё- нию А. А. Новосельского, в него должны были входить также по крайней мере Валуйки, Белгород, Путивль *

 

Этим указом было приостановлено на время проникновение на юг служилых людей из центральных уездов с более развитым крепостничеством, стремившихся внедрить в своих новых владениях крепостнические порядки, характерные для центра России. Исключение было сделано лишь для южных владений боярина И. Н. Романова.

 

Прошедшая Крестьянская война и последующая напряженная обстановка на юге, неупорядоченность поземельных отношений, относительная слабость местного правительственного аппарата, значительные разорения, причиненные польскими захватчиками и набегами татар, настоятельные потребности обороны — все это привело к замедлению восстановления здесь крепостнических отношений. Если феодалам в центральных, северо-западных и северных районах страны, проведя общее описание середины 20-х годов XVII в., удалось стабилизировать положение и в основном ликвидировать последствия Смуты, то на юге конфликты, возникшие во время Крестьянской войны, разрешались еще в 30-х годах. Тогда же здесь еще продолжали бытовать пережитки крестьянских переходов, с которыми вынуждены были считаться и местные помещики, и московское правительство. Общекрепостнический кодекс в виде Соборного уложения 1649 г., как уже отмечалось в исторической литературе, господствующий класс смог принять лишь спустя 40 лет после восстания Болотникова. И в этой задержке немаловажную роль сыграло положение на юге. Слова В. Н. Татищева, которыми он более двухсот лет назад заключи^ рассмотрение восстания Болотникова, что и «через 20 лет едва оное пламя утушить могли» , в свете сказанного наполняются вполне реальным содержанием.

 

К содержанию книги: В.И. Корецкий: "Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России"

 

Смотрите также:

 

Крепостное право  Открепление крестьянина  Крепостное право от бога  монастырское крепостное право   Закон о беглых