ХОЛОПЫ И КРЕПОСТНЫЕ

Заключение. Различие между крестьянами и земледельческими холопами. Литовский статут

В конце .XV—XVI в. в институте холопства происходят важнейшие изменения. В социальном плане рабство никогда не представляло собой однородного явления, объединяя в своих рядах и привилегированных слуг-министериалов и рядовую челядь. Верхушка холопьей иерархии по своим занятиям, положению и даже способу похолопления быстро обособляется от остальной массы холопов. От имени своего господина слуги-министериалы вершили суд и расправу на территории волости, города, округа, данных в кормление их владельцу, собирали подати с населения, следили за выполнением различных повинностей, исполняли полицейские функции.

Входя в боевые дружины феодала, холопы составляли значительную часть вооруженных сил страны, т. е. публичная власть Московского государства (суд, армия, полиция, тюрьмы и т. п.) в значительной мере осуществлялась руками слуг-министериалов, которые накопили немалый опыт административной, военной, делопроизводственной и хозяйственной деятельности.

Весь этот аппарат принуждения содержался за счет эксплуатируемого населения страны. В пользу тиунов, доводчиков, ключников, дьяков и т. п. взыскивались «кормы», «поборы», всяческие «пошлины». Вторым источником существования слуг-ми- нистериалов являлись их земельные владения. В одних случаях холоп приобретал землю на свои средства или получал от своего господина. В других — мелкий вотчинник, ища защиты более сильного покровителя, отдавался в холопы со своею землею.

Земельные владения слуг-министериалов обрабатывались трудом зависимых крестьян или собственных холопов. Следовательно, можно считать, что слуги-министериалы и по своим занятиям (осуществление административно-судебных и военных функций в государстве), и по своему положению землевладельцев, взимающих феодальные поборы, представляли собой вполне сложившуюся, оформившуюся в социально-экономическом плане прослойку эксплуататорского класса.

 С конца XV в. начинается ее оформление и в правовом отношении. В Судебниках 1497 н 1550 гг. нашла отражение политика правительства, направленная на освобождение привилегированной верхушки холопов. Законодательное завершение этого процесса падает на 1550 г., когда министериальная служба была исключена из источников похолоплеиия.

Развитие городского свободного ремесла и рост товарно-денежных отношений сильно потеснили вотчинное ремесло с его слабой дифференциацией труда. Рядовому феодалу было не под силу содержать целый штат мастеров-ремесленников: выгоднее и дешевле было приобрести нужные предметы на рынке. В документах XV—XVI вв. упоминания о холопах-ремесленниках встречаются редко, их удельный вес в стране невелик.

Таким образом, холопство из сложного многослойного явления все больше превращается в институт бедноты.

Но изменения коснулись и рядовой массы холопов. Уже отXVв- сохранились источники, свидетельствующие, что часть холопов «осаживалась» на землю. Земля начинает приобретать все большее значение в старом институте рабства. Идет процесс прирастания холопов к своим наделам. Зависимость «по крепости» сменялась зависимостью «по земле» и «по крепости». Хозяйственная связь холопа с землей оказывалась в ряде случаев сильнее и прочнее личной связи с господином, зафиксированной полной грамотой.

В глазах современников реальное различие между крестьянами и земледельческими холопами все больше стирается. Писцы при подведении итогов описания по тому или иному имению часто включали холопов в общее количество крестьян, числящихся за феодалом. Холопьи наделы наряду с крестьянскими облагались государственным тяглом. На статус земледельческих холопов начинают оказывать влияние установления о крестьянах. Земледельческие холопы становятся своего рода прообразом категории феодально-крепостных крестьян. В хозяйстве феодала ценился труд холопов. Можно говорить об экономической непригодности лишь отдельных холопов (старых, больных, женщин с детьми), по отнюдь не всего холопства в целом. Отпуск холопов на свободу в XV—XVI вв. в известной мере носил условный характер.

Важнейшие социально-экономические сдвиги, которые произошли в среде холопов, не могли не найти отражения в области права. Ряд норм обычного права, рассматривающих холопа лишь в качестве одного из видов собственности или лица с сильно ограниченной правоспособностью, был прочно забыт к началуXVIв. или претерпел существенные изменения.

Перестав быть объектом права (сословная черта, свойственная институту рабства), но в то же время сохранив признаки неполноправия, сблизившись в экономическом отношении с крестьянством, занимая самую низшую ступень иерархической лестницы феодального общества, холопство XVI в. как бы предвосхитило в своем облике основные черты крепостничества в его наиболее жесткой форме.

Нормы института холопства, наиболее древние, привычные и хорошо разработанные, начинают применяться и по отношению к крестьянам. Характерно, что за оскорбление как холопа, так и крестьянина взималось «бесчестье» в одинаковом размере. Не случаен и тот факт, что феодал-землевладелец, отвечавший за поступки своих холопов и поэтому покрывавший убытки, нанесенные истцу его холопами, а также плативший за них судебные пошлины, точно так же поступает и в отношении зависимых крестьян. Судебник 1550 г. (ст. 80) установил, что холоп, сбежавший из плена и желавший вновь вернуться к своему господину, должен быть «явлен» боярам, о чем составлялась соответствующая запись.

В конце века этот делопроизводственный порядок послужил основой обычая, по которому соответствующая запись делалась и о крестьянине, освободившемся из плена. «Бывал Шелонские пятины... крестьянин,... а вышел ис полону в прошлом 103 году в Ывангород. А записка тому в Ывангороде и на Москве и в Новегороде есть» Многие нормы юридической практики, действующие в отношении холопов, впоследствии составили основу правового статуса крепостного состояния: запрещение покидать своего господина, сыск беглых, награда за «переим», потеря супругами свободы в результате брака свободной стороны с несвободной, передача зависимого состояния по наследству, составление отпускных при освобождении крепостного. Так, уже от 1596 г. сохранилась отпускная грамота, содержащая разрешение крестьянину выдать замуж свою дочь . Есть основания полагать, что за «душегубство» крестьянина, как и за убийство рядового холопа, следовала одинаковая кара.

Политика правительства в отношении холопства носила четко выраженный классовый характер. В отношении привилегированной верхушки, за счет которой шло частичное комплектование класса служилых людей, осуществлялся комплекс мероприятий, направленных на ее освобождение. В целом же правительство (по крайней мере до второй половины XVI в.) стремилось сохранить, упрочить и расширить институт холопства, вовлечь в его ряды новые слои беднейшего населения, препятствовать освобождению от холопьей зависимости. Консервативная политика правительства в отношении холопства особенно ярко проявляется при сравнении Литовского статута 1529 г. с Судебником 1497 г., тйм более что основой для узаконений об источниках порабощения в Литовском статуте, как доказал В. И. Пичета, также послужили нормы Русской Правды  . Правда, оба памятника различны по своему характеру.

Литовский статут ставил своей целью определить все источники неволи (разд. XI, арт. 13 [12]), а Судебник 1497 г. главное внимание уделил делопроизводственному оформлению документации на холопов, исходя из принципа общеизвестности источников порабощения и касаясь лишь тех норм, которые претерпели существенные изменения. Однако это не может помешать их сравнению.

Судебник

Источники неволи

Литовский статут 1529 г.

Издавна находящиеся в неволе пли родившиеся от несвободных родителе».

Полоняники.

Человек, приговоренный к смерти за какое-либо преступление, кроме воровства, мог отдаться в неволю к истцу. Брак свободной стороны с несвободной.

Не оговаривается существование категории «старинных холопов», но называются разновидности документов, по которым холопы передавались по наследству (приданные, духовные) (ст. 66). Не касается вопроса о полоняниках. Норма выдачи преступников истцу действует в отношении пропившегося купца (ст. 55) и татя, укравшего впервые (ст. 10), но оговаривается, что преступников, приговоренных к смерти, «истцу не вы дати» (ст. 8).

Брак свободной стороны с несвободной (ст. 66).

Продажа в холопство свободного человека («по полной грамоте — холоп») (ст. 66). Служба по сельскому ключу и тиунству (ст. 66).

имел обратную силу, предусматривая освобождение челядй, находящейся в зависимости от татар и евреев (разд. XI, арт. [6] 5), и устанавливая выкуп для лиц, проданных >в рабство во время голода.

Примерно такая же картина наблюдается относительно тиунов и ключников. Эти должности в первой четверти XVI в. в Литве исполняли не только свободные люди, но и невольная челядь. Статут устанавливает головщину «тивуну, приставу, ключнику» в размере 12 рублей грошей. Если же невольный «паро- бок был во враде в тнвунстве або в приставницстве, годовщина ему десять коп»  , т. е. в два раза меньше, чем могли получить свободные люди на этой должности.

Впредь, согласно Статуту 1529 г., исполнение этих должностей «е могло стать источником порабощения. Таким образом, Литовский статут 1529 г. законодательно утвердил отмену двух наиболее многочисленных источников порабощения. Фактически институт холопства был обречен на быстрое отмирание, что и нашло отражение в последующих Статутах 1566 и 1588 гг.

Русское же правительство стремилось (по крайней мере вплоть до второй половины XVI в.) сохранить существующие источники неволи, распространить холопскую зависимость на новые слои беднейшего населения, задержать начавшийся процесс освобождения холопов. Официальная церковь поддерживала избранный курс правительства.