ЦЕРКОВЬ И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО

Помещики и секуляризация духовных вотчин. Договор об аренде экономических крестьян Сивере

По этому вопросу дворянство стояло на чисто классовой точке зрения; оно осталось недовольным реформой 1764 г., главным образом, по той причине, что духовные вотчины не попали в их руки. Однако помещики не теряли надежды убедить правительство в передаче экономических земель с крестьянами в их собственные руки. Они стремились доказать, что экономические крестьяне от секуляризации ничего не выиграли, что хозяйство их приходит в упадок, что оброчная система приносит только вред, так как вследствие развития отхожих промыслов страдает земледелие и скотоводство.

Вот почему помещики полагали, что единственной возможностью улучшить хозяйство экономических крестьян является или сдача их земель в аренду дворянам, или продажа их в собственность последних. Напр , "в своем проекте Сивере предлагал раздать экономических крестьян помещикам (мелким и средним) по 100—500 душ.

Договор об аренде Сивере предлагал сделать бессрочным в том случае, если арендатор содержал вотчины в полной исправности; в проекте допускалась даже передача права на аренду наследникам арендатора. Только в случае жалоб крестьян, по истечении договор- наго срока, арендатор терял право на дальнейшую аренду. За арендаторами Сивере оставлял наблюдение за тем, „чтобы крестьяне не запускали пашни и сенокоса"; на „излишних землях" проект дозволял арендаторам поселить различных людей. За „ослушание" крестьян автор предлагал телесное наказание.

Классовые мотивы этого проекта особенно видны из предложения автора оставить малоземельные и нехлеборобные деревни в руках крестьян. Впрочем автор делает при этом оговорку, что и такие имения можно передавать помещикам в аренду лишь в случае, если будет возможность отпускать крестьян на отхожие промысла. Аппетиты автора разыгрались настолько, что он не прочь был передать в аренду и дворцовые волости.

 С более радикальным проектом с классовой помещичьей точки зрения выступил известный выразитель этого класса кн. Щербатов, который в 1787 г. предлагал „продать все государственные и экономические деревни дворянам, считая кругом по 80 руб. за душу       и продажу сию делать, распределяя по чинам, в прибавку к имеющимся деревням, дабы большие дворяне и любимцы их все не расхёатали и участки не столь велики были, чтобы за великим числом деревень' и смотрения за ними не было М.

Таким образом автор этого проекта даже не скрывал того, что эта продажа должна поправить пошатнувшиеся дела мелких и средних помещиков.

Хотя правительство и не решалось провести эти проекты в жизнь, может быть, из опасения повторения пугачевщины, но тем не менее оно широко практиковало роздачу экономических крестьян разным царским проходимцам. Так, Екатерина II сделала подарок братьям ' Орловым из фонда бывших духовных вотчин, Павел I роздал своим любимцам не менее 50.000 душ экономических крестьян.

Последние отлично понимали, что они попали из „огня да в полымя". Это видно из того, что экономические крестьяне принимали участие в пугачевщине—в некоторых поволжских вотчинах.

Особенно большие волнения были в вотчинах Вятского архиереского дома (1775 г.) и Трифонова монастыря (1765 г.). Правительству пришлось прибегнуть к военной силе. При подавлении восстания в первом случае 10 крестьянских семей были сосланы на поселение в Сибирь, а во втором—222 человека были жестоко наказаны плетьми.

Борьба дворянства с духовенством закончилась, таким образом, полным разгромом церковного феодализма.

Но покончила ли секуляризация с земельным накоплением?

На этот вопрос приходится ответить отрицательно. С корнем не были вырваны источники накопления. Церковь по прежнему продол жала богатеть и обзаводиться земельной собственностью, хотя и в ограниченном размере. Даже способы получения доходов остаются полуфеодальными, через взимание с крестьян—прихожан натуральных и денежных платежей. Крестьяне своим трудом, большей частью, бесплатно, продолжают обрабатывать церковную землю, получаемую духовными отцами вместе с приходами.

По указу 18 декабря 1797 года монастыри снова получили по 30 аесятин пахотной земли, а в 1838 году каждый монастырь был наделен лесными участками от 50 до 150 дес. Духовные отцы воспользовались предоставленным им правом и снова начали лихорадочно накоплять земельные богатства, не соблюдая те нормы, которые были установлены законом. К 70-м г.г. XIX в. опять появились крупные церковные владения.

В среднем на каждый монастырь приходилось по 1.232 дес- а всего „святые" обители располагали 800.000 дес. земли.

Нужно заметить, что монастырям были нарезаны самые лучшие земли, приносившие большие доходы. Так, от рыбных угодий духовные отцы получали в год от 200 до 2288 руб., от мельниц от 20 до 2000 руб. и т. п.

Остается после секуляризации и другой важнейший источник накопления: зто вклады, которые по прежнему производятся деньгами и землей на протяжении конца XVII! и всей первой половины XIX й.

Можно привести несколько иллюстраций: Черноморская женская пустынь получила от черноморского войскового правления 20.000 р., Соловецкий монастырь—от разных лиц 42.695 руб. 68 коп.; Ивановский Московский женский монастырь от купчихи Мазуриной и полковницы Макаровой-Зубачевой—единовременно 300.000 руб. и, кроме того, ежегодно по 18.000 руб. на содержание обители и имение в 650 десятин земли в селе Жаркове; Таганрогский Александро-Иеру- салимский монастырь—от помещика Варваци—660.000 руб., причем этот капитал был увеличен еще вкладом императрицы Елизаветы ЛлексееЕНЫ в 25.000 руб.; Угрешский Николаевский монастырь—600.000 руб.; Тамбовский Успенский женский монастырь—40.000 руб. Особенно много жертвовала графиня Янна Алексеевна Орлова: от нее каждый монастырь получил по 5.000 руб.. не считая единовременных колоссальных подарков.

Только в один Юрьев монастырь ею было сделано вкладов в разное время на 900.000 руб. сер.; из этой суммы на одно лампадное масло и с'естные припасы братии—85.720 руб.

Кроме вкладов важнейшим источником денежного накопления являлось жалование и пособия от казны. Так, по штатам 1839—1842г.г. монастырям было выдано 258.351 руб. 44'/з коп. в год, не считая едино ргменных пособий, выдававшихся по разным поводам. Напр., в 186ji году было отпущено 303.089 руб. 7 коп. Были монастыри, которые получали от казны в год по 3000, 4000, 5000 руб. и более?

Но особенно много денежных капиталов скоплялось в монастырях от доходов получаемых последними от „богомольцев". Некоторые обители ежегодно наводнялись последними в количестве сотен тысяч.. Напр , в Киезо-Печерской лавре в год бывало не менее 300.000 богомольцев, которых привлекали „пещеры с мощами".

Духовные отцы ,.ловили момент" и обдирали богомольцев, выкачивая из них все, что последние с собой имели. „Проводник-монах", писал корреспондент „Биржи" в 1875 году, „торопился окончить обход пещер, чтобы скорее начать новый и, следовательно, больше получить денег".            „

Относительно Троице-Сергиевой лавры 40-х гг. XIX в., иностранец-путешественник А. Гакстгаузен писал следующее: „Эти (монастырские сокровища) неисчислимой ценности; они превосходили все, что только можно видеть в остальной России, во всей Европе, не исключая даже Рима, Лоренцо и др."

Огромные доходы приносили так наз. „чудотворные иконы". Напр., Иверская часовня в Москве давала не менее 60.000 руб. в год. не считая личных доходов духовных отцов, обслуживающих эту часовню.

По словам современников, один казначей, прослужив при Маврской часовне несколько лет, нажил капитал в 40000 руб.; даже послушники имели возможность тратить в одном из самых дорогих трактиров Москвы по 60 руб. за обед

Таким образом, из приведенных данных видно, что церковь от секуляризации в конечном счете, не проиграла. За счет уменьшения земельных богатств и крепостных она получила возможность накоплять денежные -капиталы и превращаться таким образом, в крупнейшего капиталиста В 1859 г. церковь располагала капиталом в сумме 14.045433 руб. 29Vi коп.; рост капиталов продолжался и во второй половине XIX века...

Наконец, необходимо отметить, что секуляризация не совсем покончила и с церковным крепостничеством. По закону 2б-го февраля 1764 г. в услужение монастырей и архиерейских домов было оставлено 4081 чел. прислуги, которая набиралась из экономических крестьян, получала жалование от 6 до 25 руб. в год и освобождалась от рекрутства и податей.

Юридическое их отличие от помещичьих дворовых людей заключалось в том, что срок их службы устанавливался—25-ти летний, по истечении которого они снова возвращались в состояние крестьян, а на их место набирались новые. Но фактически они по своему правовому и экономическому положению мало чем отличались от помещичьей дворни.

Крестьянская ..реформа" 1861 года не могла, конечно, пройти миме этих церковных крепостных лакеев и чернорабочих. Но освобождение их было обставлено таким образом, что духовные отцы остались в выигрыше. В то время как помещичьи дворовые люди, по истечении 2-х летнего периода после манифеста 19-го февраля 1861 г., отпускались на волю без всякого выкупа, церковные владельцы по зак. 21-го марта 1865 г. за своих служителей и „приставов" получили большое вознаграждение. Мужские монастыри—143.440 руб., женские—24.760 руб. Причем эта сумма была распределена неравномерно между обителями.