ЦЕРКОВЬ И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО

Пути и способы закрепощения церковных крестьян. Поступление в половники

Крупное землевладение, феодальная организация церкви, послужили той основой, на которой росла и крепла эксплуатация крестьянского труда.

Разложение натурального хозяйства и развитие торгового капитализма повело к уселению нажима на крестьянское хозяйство.

В погоне за даровой рабочей силой духовенство применяло различные средства для закрепощения крестьян. С другой стороны, сами крестьяне под влиянием новых денежных отношений вынуждены были итти в кабалу к своим эксплоататорам, чтобы получить денежную ссуду для хозяйственного обзаведения. Сливаясь, оба эти процесса приводят к возникновению и развитию крепостного права на землях церковных владельцев.

Потеря крестьянами экономической свободы относится еще к феодальной эпохе. В это время обезземеление крестьян все более и более усиливается. Под влиянием тяжелых экономических условий крестьяне прибегали к „закладу или земляной продаже".

Духовные отцы пользовались безвыходным положением крестьян и пускали в ход все средства, чтобы прибрать к своим рукам земельные участки беднейшего крестьянства.

Широкие иммунитетные права, которыми щедро князья наделяли духовенство, давали возможность последнему еще более оказывать на крестьян экономическое и политическое давление. В конце концов 5 в XV в. крестьяне из самостоятельных землевладельцев превращаются 1 в арендаторов чужой земли.

Древнейшим способом закабаления крестьян, селившихся на церковных землях, было „серебро", т.е. семенные и денежные ссуды, выдаваемые крестьянам для обзаведения хозяйством, которое бы давало возможность выплачивать церковный оброк за право распашки владельческой земли.

Между крестьянами и церковными владельцами первоначально существовали «свободные" договорные отношения; крестьяне пользовались правом свободного перехода от одного владельца к другому. Однако фактически „серебренники" редко могли осуществить право отказа от аренды.

Постепенно они стали превращаться в стародавних „серебренников" или старожильцев, которые, в силу зависимых отношений к своим владельцам, со второй половины XV в., стали терять право перехода с одного места на другое. Старинными крестьянами назывались также лица, родившиеся в крестьянстве. Ранее упоминание о церковных старожильцах относится к 1455 г., когда вел. князь пожаловал троицкого игумена: .которого их крестьянина из того села и из деревень кто к себе откажет, а их старожильца, яз князь велики тех крестьян из Присек и из деревень не велел выпущати ни к кому".  ).

В подтверждение своих прав на старожильцев церковные владельцы обычно ссылались на запись их в писцовые книги. Так, в 1592 г. духовные отцы Корельского монастыря мотивировали свое право на владение крестьянами тем, что они „записаны за монастырем в писцовых книгах", что они „их Никольские вотчины искони вечные"  ).

Таким образом, признак „старины" становится вполне достаточным для того, чтобы считать крестьянина крепким владельцу. Причем главным доказательством .старины" является ссылка на запись в официальные книги.

Постепенно вырабатывалось правило, по которому „старинными" могут быть и не записанные в описи, если . х отцы записаны, т. е. возникает убеждение в наследственной принадлежности владельцу всей крестьянской семьи. Я это повело к проявлению различных сделок на „старинных" крестьян.

Духовенство начинает их покупать, менять, дарить и пр., т. е. распоряжаться личностью крестьянина.

В случае бегства старожилец подлежал возвращению по одному тому, что он записан „по старым писцовым книгам", или если родился в крестьянстве. Так, по возвращении одного беглеца в 1623 г. крестьяне Троицкого монастыря выдали игумену поручительство в том, что Иван беглец будет жить „в старинном отцовском дворе" и платить оброк монастырю 

С течением времени запись в писцовые книги перестает быть необходимым условием „старожильства". В XVII в. крестьяне становятся крепкими и без специальной описи. Однако, кроме „старины", был еще и другой путь закрепощения церковных крестьян. Это—когда вольные люди поряжались в крестьяне, т. е. последние заключили договор с церковными владельцами в виде „порядной". Та же экономическая нужпа гнала свободных людей в кабалу к эксплоататорам. Острая потребность в деньгах заставляла крестьян соглашаться на какие угодно условия, лишь бы получить возможность добывать необходимые средства к существованию.

Церковные же владельцы весьма нуждались в даровой рабочей силе, особенно в тех случаях, когда приходилось заселить вновь колонизованные земли или пожалованные пустоши. При заключении порядных духовные отцы не прочь были пойти на целый ряд льгот лишь бы удержать на первых порах новопоселенцев.

Иногда совсем освобождали крестьян от поборов на известный срок и даже давали ссуду хлебом, инвентарем, скотом или деньгами. „Я подмоги взял я", говорилось в одной порядной 1624 г., „у игумена Васьяна с братией хлеба четверть ржи, да осмину жита, да две четверти овса, да на лошадь взял денег 2 рубля"

 В Другой порядной Мирожского монастыря читаем: „а льготы я,, .пучка, взял у игумена Александра с братией с сего числа впредь на 2 года... И в те льготные лета государевых податей и монастырски* никаких доходов не давати, и снопа и монастырского дела не делати, и на, монастырь не пахати. А в те льготные лета, мне, Пучке, пашня распахивати, и поля раздирати, и пожни роскашивати и росчищ^ти,' и около роль изгорода обгородити А как льготные лета отойдут\ й мне, Лучке, с тое деревни после льготных лет государевы всякие подати и монастырские доходы платити и на монастырь пашни пахати." ').

Кроме податных . льгот новопоселенцы получали от церковных: владельцев, подмогу или ссуду, особенно в тек. случаях, когда обзавб- дились, .хозяйствами, на новых, местах. Отсутствие- средств производства и семян, заставляло крестьян залезать в долги к церковным владельцам

С развитием денежных отношений крестьяне все более и более испытывают нужду в деньгах. Это. отразилось, в „порядных". В. Одной из „порядных" читаем: „Мы Ефрем и Фома Кпянковы. дали на себя Запись'мЬнастырскому слуге Тихому Павлову в том, что:„порядилась"; йа треть „обжи" -) в Заверяжском:.погосте.... Взяли „подмоги" 2 рубля;! московских и льготу на два года с освобождением от ,.дани, пошлин и дела". За эту „подмогу,'' мы. обязаны поставить избу, хлев и ;„сел- ник", Старые хоромы починить,, поля распахать, .фгороды. изгородить-л В случае невыполнения нами означенных условий „пойдем вон".-,, возвратив слуге Тимохе „подмога монастырская, два рубля и дань за два года" 3).

Кроме того церковное владельцы ставили условие, в силу которого новопоселенец Давал обязательство не покидать .церковной земли и не переходить1 в имёния другйх вотчинников. „Если не ..захочу", говорилось в Одной порядной 1626 г., „в Тихвинском погрсте жить на участке или начну с своими детьми рядиться куда нибуд^,—, то игумен с братией могут взять с меня 50 рублей московских" 4).,

В поисках путей заселения и обработки „пустых" земель церковные владельцы часто прибегали к отдаче внаем этих земель своим же крестьянам бессрочно или на известное число лет под условием их распашки.

Опасаясь все же, что охотников найдется мало, духовные отцы запрещали своим крестьянам снимать чужие участки.

Порядные заключались не только с вольными людьми, но и с старинными крестьянами в тех случаях, когда последние убегали и снова возвращались к своим прежним владельцам. Так, в 1672 г. 8 марта ... „порядчик Давыдко и отец его Климко были старинные церковные крестьяне. После смерти отца он Давыдко с братом оста- лися от отца малы и той деревни пахать собою не смогли и сошли с той деревни, кормяся христовым именем, пока взросли, а как взро- ели, кормилися переходя работою своею в розных местех у всяких чинов крестьян по наймом работою, живучи по подсоседью. А как- оне с той деревни сошли, тому лет з двадцать и больши. И ныне он Давыдко с братом своим поряжается жить по прежнему" 1).

В случае потери старых крепостных документов на старожиль- цев составлялась новая порядная запись на последних. Таким образом, постепенно стиралась грань между .старинными" крестьянами и новопоселенцами. В основе „крепости* тех и других лежала задолженность церковным владельцам.

 В правовом положении новопоселенцы также как и старожильцы считались первоначально свободными и могли переходить от одного владельца к другому. Однако фактически .отказ" был весьма затруднен, так как уходившие должны были заплатить неустойку, которая часто доходила до .огромных размеров". .Если мы", говорилось в одной порядной 1599 г. „не поставим в течение двух лет,—игумену взять с нас денег по 10 руб. (т. е. до 600 руб.) 2).

Неудивительно, что крестьяне в большинстве случаев ссуды не в состояни были возвратить своим владельцам. Так, в 1620 г. дьякон погоста архангела Михаила, Шуйского уезда жаловался: „и которая была ссуда, и того ничего не отдал тот крестьянин Кондрата Григорьев".

Кроме большой неустойки крестьяне при „отказе" должны были заплатить своим церковным владельцам так наз. „пожилое", т. е- особую плату за пользование двором.

Невозможность расплатиться с долгами вела к тому, что крестьяне окончательно попадали в цепкие лапы духовных эксплоататоров. Последние получали возможность поступать с имуществом должника по своему усмотрению. Часто бывали случаи, когда крестьянские земельные участки отбирались „со всеми статки и животы" т. е. движимым имуществом. Если и делались какие-либо облегчения, то они были продиктованы соображениями холодной расчетливости. Даже в тех случаях, говорит один из церковных историков, когда монастырь давал хлеб на семена или на прокормление голадающей семьи, он старался заручиться заемной памятью даже часто с порукой других заемщиков, чтобы не пропадала монастырская крупинка 3).

Задолженность крестьян церковным владельцам особенно усиливается в конце XVI в. и нач. XVII в., что объясняется аграрным кризисом и гражданской войной. Напр., в это время 70% крестьян Кирилло-Белоозерского монастыря не могли вести своего хозяйства без займа.

Такая задолженность открывала широкий простор произволу духовных отцов ьад имуществом и личностью крестьян, приближавшихся к состоянию „крепостных" людей. Крестьяне-новопоселенцы также, как и старожильцы, стали рассматриваться как утратившие право перехода или „отказа". Власть церковных владельцев над личностью крестьян расширяется до безграничных размеров. С конца XVI в. появляются сделки на церковных крестьян без земли.

Так в 1598 г. старец Гурия Голутвина монастыря заключил сделку с подъячим Григорьевым следующего содержания: ,в тех крестьянах, не дожидаясь сказки по судному делу, с подьячим помирился полюбовно: взял в монастырскую вотчину 4-х крестьян с „женами и детьми и со всеми животы и статки" а подьячему „по сыску поступился двумя крестьянами и обязался на подьячего" в тех крестьянах не битй челом и впредь тех крестьян не искати"

Эта запись носит характер настоящего крепостного акта.

Во второй половине XVII в. „порядные" на официальном языке того времени перестают упоминаться и заменяются .ссудными записями". Если крестьянин без ссуды владельца, говорит М. Дьяконов, не мог завести хозяйства, необходимый в крестьянском хозяйстве инвентарь, то, значит, все крестьянское хозяйство, не исключая и построек, возникало на средства владельцев, хотя и трудом крестьянина  ).

Естественно, что духовенство стало смотреть на крестьянское имущество, как на церковное, а на крестьян, как на временных обладателей „животов", которыми последние распоряжались лишь постольку, поскольку не нарушались хозяйственные интересы церкви.

В ссудах стало исчезать условие о возвращении ее церковным владельцам, так как само собой предполагалось, что крестьяне все равно уплатить ее не могут. По этому ссуда выдавалась крестьянам на условии бессрочного пользования ею и возврат ее не оговаривался. Отсюда уже был один шаг до запрещения вообще выхода из церковных имений. Раннее упоминание об этом запрещении мы встречаем в порядной 1619 г., в которой было поставлено следующие условие: „из-за монастыря не сбежати.... а сойду я из Софей- ские (митрополичьи) вотчины или збегу без государева указу и без митрополича ведома и где меня сведают и митрополичьим приказным волно меня взять и вывесть в Софейскую вотчину и в деревню на участок посадить, где меня митрополит прикажет".

В другой порядной условие о запрещении выхода ставится в более решительной форме: „а яз во крестьянстве Иванко по всей записи в-Мирожский монастырь крепок, где я ни учну жити, волно меня в Мирожскую вотчину вывесть".  ).

К состоянию крестьян-порядчиков, превращавшихся в крепостных людей, близко подходили так наз. половники, которые отличались от первых лишь тем, что за пользование церковной землей обязаны были платить не хлебом или деньгами, а определенно долей ('/г, 1/з, 44, Чь) всех добываемых ими с-х. продуктов.

Половники поряжались на известный срок, по истечении которого они получали право перехода. Вербовались они, главным образом, из беднейшего крестьянства, вынужденного, вследствие крайней нужды, соглашаться на кабальные условия половнической аренды.

Экономическое положение половников было гораздо хуже положения новопоселенцев. Вне-экономическое принуждение и личный произвол церковных владельцев в большей степени касался и половников. Из опасения обмана или подлога со стороны последних при исчислении доли урожая церковные власти устанавливали над половниками самый тщательный надзор, вмешиваясь во все мелочи их сельскохозяйственных работ.

Степень этого вмешательства видна из следующий иллюстрации. Приказчик Суздальского покровского монастыря получил распоряжение от монастырских властей такого содержания: как только начнет розревать хлеб, приказчик должен вместе с монастырскими попами, дьяконами, старостами и целовальниками ^досмотреть и переписать" количество засеянного хлеба, после чего велеть п,ржать хлеб, отдать его под строгую охрану целовальников, выделить 3-й, 4-й или 5-й сноп в пользу монастыря, заставить половников обмолотить хлеб под наблюдением старосты. Последний должен тщательно следить за тем, чтобы „хлеб молотили бережно и из соломы бы и из колосу вымолачивали гораздо и из ухоботья (т. е. отбросов) из мякины вывеивали дочиста й, того хлеба не крали". После этого хлеб дожен быть ссыпан в монастырские „житницы", а солома и мякина может быть отдана крестьянам за то, что они—„тот хлеб обмолотят" ').

Естественно, что половники часто не в состоянии были выполнить взятых на себя обязательств и вынуждены были просить ссуды у церковных владельцев хлебом или деньгами. Это влекло за собой заключение дополнительных условий, закабалявших все более и более половников.

Был еще один путь поступления в половники — это добровольная передача земли в церкви и монастыри с правом пожизненного пользования землей на условии половничества. Иногда это пользование землей распространялось и на родственников вкладчика. В 1609 г. некто Кукшин отдал свою землю в церковь сретения с условием, чтобы „пахать та земля зятю моему Кирилу исполу да половина хлеба отдавати старосте церковному на воск да на темян"  ).

Однако церковные владельцы с завещаниями вкладчиков мало считались и под различными предлогами присваивали эти земли, на которых „сажали" половников, с которыми заключали кабальные порядные, а родственников вкладчика выживали.

Положение половников весьма напоминало положение помещичьих дворовых людей, получавших месячину. Если, в конце концов, половники не были окончательно закрепощены, то это объясняется интересами правительства, для которого было невыгодно их закрепощение по податным соображениям.