РУССКАЯ ИСТОРИЯ

Торговля скотом. Голод конца 18 века и цены на хлеб

В связи же с казенными податями корреспонденты Вольного экономического общества особенно часто упоминают продажу скота: продавать лишний, а в случае крайности, и не лишний, скот на уплату подушных было, по-видимому, чрезвычайно распространенным обычаем.

Всего более развита была торговля скотом опять-таки в нынешней Тверской губернии. "Здешней народ, - говорит Кашинский корреспондент, - имея мало промыслов, первою в нужде подпорою почитает свой скот, который, хотя бы последний был у него, ведет со двора на рынок, для заплаты подушных денег и прочих податей". Но от чего разорялись бедняки, на том более состоятельная часть крестьянства еще наживалась: "семьянистые и домовитые крестьяне, содержа больше скотины, не только оную продают, но скупая у других, оною еще переторговывают; иные по первому пути тушами возят в Петербург или купцам, торгующим мясами, из барышей перепродают.

Таковые, не имея довольного числа для скотины корму своего, нанимают луга для сенокоса, или пашню для хлеба, дабы излишнее число тем прокормить". Зачатки классов и классовой борьбы мы встречаем, по данным анкеты, не в одной Кашинской провинции. Автор "экономических ответов" из южной части нынешней Олонецкой губернии рассказывает следующее: "Имеющий достаток почти за весь погост платит деньги в нужном случае, а именно, когда должно платить подушные деньги, или употреблять на домашние нужды и на складчину во время рекрутского набора. Но за такое свое благодеяние берет он чрезвычайные проценты, на которые склоняет его староста: и таким образом бедные крестьяне не токмо не могут исправиться, но еще приходят через то в большее разорение"**. Чем не 1880-е годы? А это писано за сто лет до споров о том: есть в России, и в частности в русской деревне, почва для классовой борьбы, или нас Господь Бог уберег от этой напасти.

О податях, как стимуле для "торгового скотоводства", упоминают и вологодский корреспондент ("мясо... редко в году употребляют в пищу, ибо от скота что сберегут, то продают на соль себе и в подати"), и сумский, и Болотов из своего средневекового Каширского уезда ("во время нужного случая, а особливо при платеже подушных денег первое свое прибежище к сей продаже - скота - принимает, и скудные часто до такой крайности доходят, что последнюю корову или овцу продают и платят подушные деньги, штнужной себе хлеб покупают"). Последняя фраза Болотова рисует нам такую картину разложения натурального хозяйства, даже в этом медвежьем углу, ярче которой трудно себе что-нибудь представить.

   Но население росло быстрее, чем производство хлеба, и уже 80-е годы дают нам картину голода, напоминающую конец XIX столетия. "Московская, Калужская, Тульская, Рязанская, Белогородская, Тамбовская губернии и вся Малороссия претерпевают непомерный голод, - писал Щербатов в начале 1788 года, - едят солому, мякину, листья, сено, лебеду, но и сего уже недостает; ибо, к несчастию, и лебеда не родилась, и оной четверть по четыре рубля покупают. Ко мне из Алексинской моей деревни привезли хлеб, испеченный из толченого сена, 2 из мякины и 3 из лебеды. Он в ужас меня привел, ибо едва на четверть тут четвертка овсяной муки положена. Но как я некоторым и сей показал, мне сказали, что еще хорош, а есть гораздо хуже"*.

Цифры того же Щербатова показывают нам, каким темпом и до каких неслыханных прежде размеров поднимались хлебные цены. У Гжатской пристани, главного отпускного "порта" для восточной части Смоленской и западной - Московской губерний, а также для Калужской провинции, платили за четверть ржи:

       в 1760 году - 1 рубль 86 копеек;

       в 1763-м - 1 рубль 95 копеек;

       в 1773-м - 2 рубля 19 копеек;

       в 1788-м - 7 рублей.

       Даже приняв в расчет разницу в цене рубля (ассигнационного с семидесятых годов - причем к 1790 году ассигнации упали почти на 20 % сравнительно с серебром), мы получим увеличение цены за четверть столетия почти на 500 %.

Если когда-нибудь помещик хлебородной губернии мог колебаться, что выгоднее - завести ли у себя в имении суконную или полотняную фабрику, или же самое имение превратить в фабрику для производства хлеба, то теперь этим сомнениям должен был наступить конец: при ценах 80-х годов, а они держались и в 90-х, когда четверть хлеба стоила не дешевле 4 рублей, хлеб становился не менее выгоден, чем всякий другой товар.