КРИМИНАЛИСТИКА. ТЕХНИКА И МЕТОДИКА ПЛАНИРОВАНИЯ РАССЛЕДОВАНИЯ

Когда может применятся метод сетевого планирования расследования

Мы полагаем, что на пути применения СПУ в следственной практике существуют следующие препятствия, которые в настоящее время (и, пожалуй, даже в будущем) либо существенно ограничивают сферу применения этого метода планирования расследования, либо вообще вызывают серьезные сомнения по поводу возможности его использования.

I.          Краеугольным камнем сетевого планирования является перечень предстоящих работ. Однако по сложным многоэпизодным делам составить на начальном этапе расследования такой перечень с нужной для СПУ точностью нам представляется невозможным. Нельзя определить заранее не только количество необходимых допросов, как правильно считает А. Н, Васильев, но и всех других следственных действий. Следственной практике известно, насколько иллюзорными могут оказаться расчеты следователя получить нужную информацию от "верного" свидетеля, даже не потому, что он ею не располагает (хотя возможен и просчет подобного рода), и не потому, что не хочет передать ее следователю (известно, что и это не редкость), а в силу неспособности передать эту информацию, неумения выразить свои мысли, описать увиденное и т. п. Но такой оказавшийся безрезультатным или мало результативным допрос влечет за собой попытки следователя восполнить пробел в системе источников доказательств, поиск новых свидетелей и т. п., что никак не предусматривалось сетевым графиком, поскольку расчет делался на достаточность запланированного допроса. Практически таким может быть исход любого запланированного следственного действия.

Где же выход? Планировать, не принимая в расчет возможность неуспеха, бессмысленно: при первой же неудаче весь сложный сетевой график пойдет насмарку. Планировать на всякий случай дублирующие действия также бессмысленно, поскольку они могут и не понадобиться, а могут понадобиться совсем не те, которые планируются. Кроме того, при таком дублировании подрывается сама идея сетевого графика, так как не удастся рассчитать потребное для данной работы время и в конечном счете выявить имеющиеся резервы.

Очевидно, что этих опасностей можно избежать лишь на самой завершающей стадии расследования, когда уже не приходится ждать никаких неожиданностей, твердо определен круг оставшихся процессуальных действий. Но нужен ли в этом случае вообще сетевой график? Не проще ли обойтись одним из традиционных способов планирования окончания работы по делу, не требующим ни сложных расчетов, ни привлечения специалистов для его составления?

Сказанное можно дополнить словами Н. И. Порубова: "Весьма сложно формализовать и смоделировать содержание и последовательность следственных действий, способность к предвидению, интуицию, волю, творческий поиск - компоненты, определяющие успех расследования". А ведь и от этого в немалой степени зависит содержание требуемого СПУ перечня работ и их расположение на графической модели.

II.        Не менее важной для сетевого планирования представляется очередность запланированных операций, их связь друг с другом. В некоторых случаях решение этого вопроса не представляет трудностей, так как подчиняется определенной логике процесса доказывания. Совершенно очевидно, например, что получение образцов для сравнительного исследования должно предшествовать соответствующей экспертизе, задержание - личному обыску, предпринимаемому с целью обнаружить у обыскиваемого поличное, допрос - проверке и уточнению показаний на месте. Но, видимо, суть проблемы заключается не в этих азбучных примерах. Да и эти примеры хороши для иллюстрации планирования процесса проверки одной версии. А если проверяется несколько версий?

Мы планируем в первую очередь проведение таких следственных действий, которые, по нашему представлению, явятся средством проверки нескольких версий, увязываем в сетевом графике эти действия с теми, которые логически будут вытекать из них, если наши расчеты верны; но неожиданно терпим фиаско. Запланированное следственное действие дает материал лишь по одной версии. Следуя требованию одновременной проверки всех выдвинутых версий, мы срочно вносим дополнения в план, предусматривая новые следственные действия, а в итоге вновь самым варварским образом ломаем стройный вначале сетевой график.

Кстати, по поводу правила или требования одновременной проверки версий можно заметить следующее. Это требование, трактуемое буквально, иногда встречается в литературе. Так, Н. И. Порубов пишет, что "при планировании следует исходить из того, что эпизоды сложного дела нужно отрабатывать последовательно или небольшими группами, версии - одновременно...". И далее: "поскольку проверка версий производится одновременно..." (выделено нами - Р. Б.). Чаще, правда, пишут о параллельной проверке версий, но очень редко при этом оговариваются, что параллельность следует понимать как недопущение больших разрывов во времени между следственными действиями по каждой версии, равномерную работу по всем версиям. Между тем именно в этом и должен заключаться смысл требования "одновременной" проверки версий.

Более того, нам представляется, что нельзя категорически отрицать и осуждать последовательную проверку версий. Фактически, если по делу работает один следователь, он по логике вещей проверяет в первую очередь наиболее вероятную (с его точки зрения) версию (или версии), не имея возможности одновременно вести следствие во всех направлениях. Естественно, что он не должен выпускать из виду и иные версии, но резонно допустить, что проверка в первую очередь самой вероятной версии может обеспечить быстрое раскрытие преступления, а этим никак нельзя пренебрегать. Очевидно, это вопрос факта, решение которого зависит от конкретной следственной ситуации и, может быть, в решающей степени от опыта и интуиции следователя, позволяющих ему с наименьшей погрешностью определить наиболее вероятную версию.

Резюмируя сказанное, можно заключить, что и определение жесткой очередности предполагаемых действий, "работ", без чего невозможно сетевое планирование, в ходе расследования часто носит лишь приблизительный характер, да и то не на весь процесс расследования.

III. Третий "кит", на котором держится СПУ, - знание продолжительности предстоящих работ. Здесь одно из самых уязвимых мест идеи применения СПУ в расследовании, что чувствуют и авторы предложения.

Как уже указывалось, затруднения с определением продолжительности предстоящих следственных действий сторонники СПУ полагают возможным преодолеть путем предложения вероятностной системы исчисления этих величин.

Прежде чем раскрыть содержание вероятностного метода, А. П. Сыров отметил, что "в криминалистической литературе нет указаний о технике, приемах точного определения продолжительности запланированных действий. В большинстве случаев полагались на интуицию и опыт следователя. В то же время следователю предлагается точно указывать сроки отдельных действий в плане. При таких условиях плановые сроки неизбежно определяются "волевыми" методами, а потому они нередко не соблюдаются и только компрометируют идею планирования". После такого заявления логично ожидать, что вероятностный метод лишен этих недостатков, что субъективный фактор в нем не играет никакой роли при определении продолжительности планируемых работ. На деле, оказывается, все обстоит совсем не так.

В стохастических, то есть вероятностных, системах оценка продолжительности выполнения некоторой операции основывается на учете трех оценок: оптимистической оценки (минимально возможный период времени, в течение которого может быть выполнена данная операция), обратной ей пессимистической оценки tmax и реалистической или наиболее вероятной оценки £вер, то есть наиболее часто встречающейся при данных условиях. Кто же дает эти оценки и на каком основании?

"Количественные показатели оптимистической, пессимистической и реалистической оценок длительности следственных действий ввиду отсутствия объективных нормативов следователь определяет, исходя из личного опыта, а также используя опыт товарищей по работе. Эти же показатели в отношении ревизий и экспертиз следователь устанавливает путем опроса исполнителей - ревизоров и экспертов". Но ведь это и есть именно то, что А. П. Сыров осудил как "волевой" метод, используемый при традиционных способах планирования. И здесь и там в основе лежит опыт следователя, его интуиция, только при традиционных способах следователь исходит сразу из реалистической оценки, а в СПУ - из ожидаемой длительности действия, определяемой по специальной формуле.

Как показывают расчеты, расхождение между реалистической оценкой и расчетным ожидаемым временем, определяемым по вероятностной формуле, практически таково, что при планировании им можно пренебречь. Так, предположим, что реалистическая оценка продолжительности предстоящего допроса составит 2,5 ч., оптимистическая - 1,5 ч., а пессимистическая - 3 ч. По формуле, предлагаемой А. М. Лариным, ожидаемая длительность d составит:

d = (1,5 +4^2,5 + 3) / 6 = 2 ч. 25 мин.

Но дело заключается еще и в том, что даже наиболее вероятная реалистическая оценка может существенно разойтись с фактической длительностью проведенного действия из-за воздействия таких факторов, которые следователь даже не мог предвидеть, например, значительного опоздания свидетеля на допрос, непредвиденного изменения линии поведения обвиняемого, задержки с освобождением помещения, где должен быть проведен следственный эксперимент, и пр.

Если традиционные способы планирования позволяют в подобных случаях сравнительно безболезненно нейтрализовать эти задержки, предусмотрев запасные варианты действий следователя, то сетевой график такой возможности не дает вследствие жесткой детерминации его элементов, внесение же необходимых коррективов в сетевой график может потребовать его существенной переделки, а следовательно, таких затрат времени, которые потребуют существенной компенсации за счет исключения из графика каких-то запланированных действий и т. д. По нашему мнению, сетевой график обладает очень большой чувствительностью по отношению к подобным ситуациям, меньшей гибкостью, нежели традиционные способы планирования.

IV.       Заслуживает внимания довод, который привел Н. И. Порубов. "Метод СПУ требует знания конечного результата, способов решения промежуточных задач. Расследование же, как правило, начинается "с нуля", когда только известен факт, результат преступного действия, от которого надо идти к установлению лица, совершившего преступление. Расследование обращено в себя, а не вперед, к предстоящему, то есть нужно проделать путь, обратный тому, который прошел преступник. На этом пути встретятся самые неожиданные обстоятельства, которые могут изменить ход расследования в самом непредвиденном направлении. Поэтому заранее построить графически весь путь расследования невозможно даже с учетом допусков и поправок, предусматриваемых этим методом". Об этом же говорил, как указывалось, А. Н. Васильев, считающий, что СПУ не может отразить творческий (добавим - поисковый) характер расследования.

Нам могут возразить, что цель расследования всегда известна заранее: это установление истины. Но эта цель настолько обща, что ее знание еще не позволяет определить, каким путем следует идти к ней и какими средствами она будет достигнута. Знания же наши об этом пути и средствах в начале расследования столь же общи, как и знание цели; и даже в тех случаях, когда следователь располагает типовой программой действий в виде криминалистической методики, ему еще предстоит приспособить ее к данному конкретному случаю, то есть проделать определенные поисковые и творческие операции, которые едва ли могут быть исчерпывающе предусмотрены в сетевом графике.

V.        Наконец, не следует упускать из виду и общепризнанную сложность СПУ. Фактически все криминалисты, которые поддерживают идею использования этого метода планирования, считают необходимым для составления сетевых графиков в сложных случаях (а для простых, по их же признанию, СПУ использовать нецелесообразно) привлекать специалистов, обоснованно полагая, что следователю самому не справиться с этой работой. Требуемого количества таких специалистов нет, хотя, разумеется, их можно подготовить. Но нужно ли и, главное, реально ли это? Мы воздерживаемся от положительного ответа на эти вопросы.

Сложность составления сетевого графика, необходимость затрат на его разработку значительных усилий и времени чреваты еще одной существенной опасностью для следствия. Мы имеем в виду приверженность однажды составленному плану действий, порой безотчетное стремление сохранить план, составление которого было долгим и трудным делом, без изменений, пренебречь необходимостью внесения в него требуемых жизнью поправок. Это подметил еще Ганс Гросс, мысли которого по этому поводу представляют интерес и сегодня.

"Нельзя сравнивать план следствия с теми планами, которые составляются для предприятий, всецело состоящих в зависимости от воли человека, - писал он. - План следствия рассчитан на явления подвижные, изменяющиеся, часто совершенно неизвестные и отнюдь не зависящие от воли составителя плана. Такой план нельзя сравнивать с чертежом для постройки дома и можно сравнить лишь с планом предстоящей войны... Этому плану надо следовать энергически, пока данные, на которых он был построен, остались те же или даже получили более осязательную форму. Но как только окажется, что основные данные изменились или были ложно поняты, то и план должен быть изменен весь или в частях. Что это так, представляется естественным и понятным, но не в природе человека так легко отступать от составленного однажды плана... Если трудно начертать план следствия и не менее трудно руководствоваться им при дальнейшей работе, то понятно, что отказаться от него нелегко не только сознательно, но и тогда, когда работа ведется механически. Таким образом, может случиться так: следствие ведется по плану, которого держатся с самой щепетильной точностью, но основные положения этого плана или изменились, или давно уже оказались неправильными, так что все здание, воздвигнутое по этому плану, если и не оказалось совершенно висящим в воздухе, то во всяком случае вышло косым, готовым рухнуть... Поэтому в большинстве случаев легче и вернее составлять план по возможности несложный".

Л. Д. Самыгин предпринял попытку упростить, с его точки зрения, и сделать нагляднее сетевой график. В качестве исходных он выдвинул следующие положения:

а)         "словесная" форма плана следствия не в полной мере соответствует принципу динамичности планирования, необходимости постоянно оценивать изменяющуюся обстановку, постоянно корректировать план. Поэтому наряду с этой традиционной формой целесообразно составлять наглядную графическую модель расследования;

б)        для создания графических моделей расследования вполне могут быть применены основная идея и некоторые правила построения сетевых графиков;

в)         с целью придания графической модели большей наглядности целесообразно дополнить основные правила построения сетевых моделей графическими приемами, позаимствованными из военной тактики и топографии. Следственные действия и розыскные мероприятия должны изображаться стрелкой соответствующей формы, результаты следственных действий - полученные доказательства - условными знаками в кружках или квадратах, направления расследования соответствуют версиям.

Проверка этих положений была осуществлена построением графической модели по материалам архивного уголовного дела. Судя по описанию, процесс построения графической модели оказался весьма сложным и, главное, трудоемким, однако вопреки этим очевидным фактам Л. Д. Самыгин утверждал, что "такой графический план расследования значительно проще, меньше по объему, удобнее, а главное, гораздо нагляднее "словесно- описательного" плана". На это А. Н. Васильев резонно заметил: "Преимущество такого плана сомнительно, потому что множество разных знаков трудно запомнить и их легко перепутать". Сомнительная наглядность графического плана, по нашему мнению, никак не окупается тем трудом, который требуется для его составления и постоянного отражения на нем существующего положения дел.

Метод сетевого планирования может быть применен, по нашему мнению, в расследовании только тогда, когда ожидаемый от этого результат оправдывает усилия и время, затрачиваемые на составление сетевого графика, а сам график несложен. С нашей точки зрения, это возможно и целесообразно только в одном случае: при работе бригады следователей, каждому из которых выделен свой участок в виде эпизода преступной деятельности. Под "работой" в таком графике будет подразумеваться вся совокупность действий того или иного следователя по расследованию этого эпизода, а простой сетевой график позволит показать связь этих "работ" между собой и по очередности и последовательность выполнения тех процессуальных действий, которые являются общими для дела в целом. Большего от этого графика не следует ни требовать, ни ожидать, не следует его рассматривать и как замену традиционно составленного плана расследования.

Говоря о различных формах планов расследования, предлагаемых в литературе, Ю. А. Кукушкин в работе "Общие вопросы организации следственной работы" справедливо отметил, что проблема заключается не в создании какой-то универсальной формы плана, что вообще принципиально ошибочно, а в том, что многие следователи свою работу по делам не планируют вовсе, какие бы формы планов им ни рекомендовали. "Планирование должно облегчить, а не затруднять работу следователя, - пишет он, - поэтому без особой нужды не следует усложнять и процесс планирования. Стремление навязать следователю, порой без достаточных на то оснований, сложную форму плана расследования, требующую значительных затрат времени, вызывает, как правило, отрицательную психологическую реакцию, доходящую иногда до отрицания письменных планов вообще... Внедрять принудительно какую бы то ни было форму плана следствия по делу нельзя" (сс. 23-25). Этими словами мы и закончим рассмотрение проблемы сетевого планирования расследования преступлений.