КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ О ФИКСАЦИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ

Участие понятых и специалиста

Субъекты фиксации доказательств

Функции органа дознания, следователя и суда в области работы с доказательствами, в том числе и их фиксации, достаточно подробно исследованы в процессуальной и криминалистической литературе. Нам представляется целесообразной в этом плане характеристика таких процессуальных фигур, как понятые и специалист.

Типичную для нашей литературы характеристику роли понятых дал А. М. Ларин: "С закреплением доказательств всецело связана процессуальная деятельность понятых. Понятые привлекаются к участию в таких следственных действиях, как обыск и выемка, осмотр и освидетельствование, следственный эксперимент, опознание и др. Выполнение или повторение таких действий в условиях судебного разбирательства в одних случаях невозможно, а в других - затруднительно. Поэтому для проведения этих действий законодатель предусматривает в качестве дополнительных гарантий участие понятых, которые в дальнейшем при необходимости проверки протокола с точки зрения его достоверности и полноты могут быть допрошены в качестве свидетелей. Участие понятых гарантирует объективное и всестороннее отражение в протоколе существенных для дела фактов. Понятые удостоверяют правильность протокола. В то же время участие понятых служит гарантией против возможных незаконных действий должностных лиц".

Так ли все это в действительности?

Начнем с того, что понятые - это обычно лица, либо случайно оказавшиеся поблизости от места производства следственного действия, либо проживающие по соседству с ним (как это часто бывает при обыске), либо по роду своих служебных функций оказывающие содействие органам расследования (дворники, управляющие домами, коменданты и т. д.). Об их незаинтересованности в деле и нейтральном отношении к проходящим по делу лицам следователь в момент их привлечения может судить хотя бы и с большой степенью вероятности, но, как правило, лишь предположительно. Практике известны многочисленные случаи, когда эти предположения впоследствии оказываются несостоятельными.

Такой состав понятых - людей, случайных для следствия, - означает в дополнение к сказанному, что это люди некомпетентные в действиях следователя, не знающие процессуальных требований, предъявляемых к порядку проведения, содержанию и правилам фиксации результатов следственных действий, не могущие в силу всего этого отличить законные действия следователя от незаконных. Их участие в следственном действии, с нашей точки зрения, ни в какой степени не служит гарантией законности действий следователя и не может помешать ему, если уж он на это решится, фальсифицировать материалы дела. Кстати, с этой точки зрения наиболее уязвимы материалы допросов, но, вопреки логике, как раз при допросе понятые не присутствуют.

Оставляя в стороне вообще вопрос о необходимости сохранения института понятых, мы полагаем, что коль скоро он существует, то для обеспечения его действенности необходимо осуществить ряд преобразований. Представляется целесообразной процессуальная регламентация и функционирование этого института по типу института народных заседателей. Это гарантировало бы качественный состав понятых, соответствующий специфике следственных действий, позволило бы обеспечить их необходимую подготовку и предупредить включение в состав понятых лиц, заинтересованных в исходе дела.

Когда заходит речь о такой процессуальной фигуре, как специалист, то для его характеристики используют термин "специальные познания", обладание которыми отличает его от других субъектов фиксации доказательств, если отвлечься от различий в их процессуальном положении. Но можно ли считать, что специалист привлекается к фиксации доказательств только потому, что обладает отсутствующими у следователя "специальными познаниями"? Термин "специальные познания" приобрел такое обыденное звучание, что и в теории и в практике стал употребляться автоматически, аксиоматично, как нечто само собой разумеющееся. Между тем далеко не все бесспорно и ясно и в содержании этого понятия, и в практике его применения как критерия при решении вопроса о привлечении к участию в фиксации доказательств специалиста или о необходимости назначения судебной экспертизы.

Под специальными познаниями обычно понимают познания в области различных наук, ремесел, искусств, техники, выходящие за рамки житейского опыта и тех профессиональных познаний, которыми в принципе должны обладать работник дознания, следователь, прокурор, судья. При этом подразумевается некий обобщенный тип работника дознания, следствия или суда, обладающий определенной суммой юридических знаний и навыков в своей профессии ("профессиональный опыт") и знанием жизни ("житейский опыт") и, очевидно, не знающий достаточно хорошо ничего другого, кроме приемов и методов расследования или судебного разбирательства. Однако ни понятие "профессионального опыта", ни понятие "житейского опыта" фактически ничего не дают для уяснения содержания "специальных познаний".

Профессиональный опыт работника следствия или суда слагается из сведений и навыков, полученных им при обучении и на практической работе. Если содержание знаний, составляющих в своей совокупности юридическое образование, достаточно конкретно и известно (на данный момент), то нельзя даже приблизительно определить конкретное содержание второго элемента профессионального опыта следователя или судьи - тех практических навыков, которые он приобрел за время своей работы в этом качестве, ибо невозможно дать обобщенную характеристику всех тех ситуаций, вопросов, случаев, проблем, с которыми ему приходилось сталкиваться в своей работе. Его профессиональный опыт не поддается априорному определению, даже с учетом специализации следователей. Из этого можно заключить, что понятие "профессиональный опыт" не имеет в обобщенном выражении конкретного содержания даже для лиц одной юридической специальности и по своей сути весьма абстрактно. Нельзя провести четкой границы между "профессиональным опытом" и "специальными познаниями", так как то, что для одного следователя или работника дознания составляет один из элементов его профессионального опыта, для другого - неизвестно, специально.

Еще неопределеннее обстоит дело с так называемым житейским опытом, содержание которого и вовсе неопределенно, ибо зависит от самых разнообразных причин и факторов и конкретно только применительно к отдельному лицу. В этом случае вообще невозможно учесть заранее, какие познания всегда являются "специальными" и не могут ни при каких обстоятельствах включаться в понятие "житейский опыт". Положение осложняется еще и тем, что в современных условиях не является редкостью обладание следователем, судьей или оперативным работником, помимо юридического, и другим образованием - экономическим, техническим, педагогическим и др. - либо профессиональным знанием какого-то ремесла по прежней профессии. Не входя в понятие профессионального опыта следователя или судьи, эти знания, несомненно, составляют элемент его жизненного опыта.

Совершенно очевидно, что отнесение тех или иных познаний к категории "специальных" не может быть связано с понятиями профессионального или житейского опыта, не может находиться в зависимости от того, обладает ими или нет данный следователь или судья. Речь должна идти не об этом, а о том, какими познаниями он может пользоваться сам, непосредственно, если и обладает ими, причем во всех ситуациях определенного вида без каких-либо исключений. В плане нашего исследования представляет интерес решение этого вопроса применительно к деятельности по фиксации доказательств.

Специалист, по правильному определению А. И. Винберга и Г. А. Матусовского, - это лицо, обладающее профессиональным знаниями по определенной специальности. Это необязательно знания, которых нет у следователя или оперативного работника, но это обязательно профессиональные знания. При фиксации доказательств следователь вправе использовать любые имеющиеся у него познания. Права Э. Б. Мельникова, которая считает, что "если следователь обладает необходимыми специальными познаниями, он может в отличие от назначения экспертизы решить отрицательно вопрос об участии специалиста и использовать собственные специальные познания, если они у него есть". При отсутствии у следователя необходимых в данном случае знаний приглашается специалист - лицо, владеющее этими знаниями профессионально, т.е. в заведомо достаточной степени. Закон (с. 180 УПК РСФСР) знает только одно исключение из этого общего правила: специалист-медик всегда привлекается к осмотру трупа, независимо от того, обладает ли следователь необходимыми для такого осмотра познаниями.

Однако отсутствие у следователя необходимых познаний или навыков, на наш взгляд, не является единственным основанием для привлечения специалиста к фиксации доказательств. Привлечение специалиста к фиксации доказательств можно рассматривать в плане научной организации труда как проявление его разделения и кооперации трудовых операций. Коллективизм, комплексность - черты, присущие практической деятельности по борьбе с преступностью. Следует согласиться с В. Н. Маховым, что "привлечение специалиста полезно и для выполнения работы, которую мог бы проделать следователь и сам, но медленнее и менее качественно, чем специалист. Некоторые технические средства (съемочная аппаратура и пр.) требуют длительного отвлечения следователя от выполнения других неотложных мер при производстве следственного действия. Составление следователем схем, планов, фотографирование, другие меры по закреплению и изъятию доказательств могут затянуть производство следственного действия; будет упущено время для своевременного проведения других неотложных следственных действий".

Наиболее распространено участие специалиста в закреплении материально-фиксированных следов события. Однако этим ограничивать его роль нельзя. В литературе правильно отмечается, что специалист может оказать помощь следователю в фиксации фактических данных, не являющихся вещественными доказательствами.