Первая Французская Революция 1789—1793 гг. и процессуальное законодательство. Робеспьер. Террор и трибунал

 

 

ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 18 века. ПЕРЕУСТРОЙСТВО СУДА И УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА

 

Революция 1789—1793 гг. и процессуальное законодательство

Робеспьер. Террор и трибунал

 

Известно указание Маркса на периоды развития по восходящей линии французской революции 1789—1793 гг.

 

«В первой французской революции за господством конституционалистов следует господство жирондистов, а господство жирондистов сменяется господством якобинцев. Каждая из этих партий опирается на более передовую. Как только данная партия довела революцию настолько далеко, что она более не в состоянии не только итти впереди революции, но и следовать за ней, — ее отстраняет и отправляет на гильотину ее, стоящий за ней, более смелый союзник. Революция двигается, таким образом, по „ восходящей линии»  .

 

Периодам господства сменяющих друг друга партий соответ- ствует и законодательство о суде и процессе.

 

В первые же дни революции, 4 августа 1789 г., Учредительное собрание отменило все виды сеньориальной юстиции и продажу судебных должностей и обещало безвозмездность правосудия.

 

В декрете 11 августа были провозглашены знаменитые слова: «Национальное собрание окончательно упраздняет феодальный порядок».

 

Декларация прав человека и гражданина, принятая 23— 26 августа 1789 г., провозгласила ряд правил, относящихся к личной свободе граждан и уголовному суду.

 

«Ни один человек не может быть ни осужден, ни подвергнут задержанию или заключению иначе, как в случаях, указанных в законе, и с соблюдением форм, законом установленных» (ст. VII).

 

«Никто не может быть наказан иначе, как в силу закона, изданного и обнародованного до совершения преступления и законным образом примененного» (ст. VIII).

«Всякий человек предполагается невиновным до тех пор, пока он не будет объявлен виновным...» (ст. IX).

 

Это было и осталось единственным во французском законодательстве выражением буржуазного процессуального принципа презумпции (предположения) невиновности, отраженного до этого в английском и более отчетливо в северо-амери- канском законодательстве.

 

Специальная статья запрещает практику административных арестов с помощью lettres de cachet и в то же время устанавливает обязанность граждан подчиняться мерам судебного принуждения.

 

«Те, кто просят о незаконных приказах или такие приказы1 выдают, выполняют или требуют выполнения, подлежат наказанию. Но каждый гражданин, вызываемый или задерживаемый в силу закона, должен немедленно повиноваться; сопротивляясь, он совершает преступление».

 

Декларация провозгласила принцип разделения властей: «Никакое общество, в котором не обеспечена гарантия прав и не установлено разделения властей, не имеет конституции»  .

 

 

Однако в Декларации прав были провозглашены чисто абстрактные свобода, равенство и братство, и весьма реальная частная собственность. И как только буржуазия пришла к власти, вся ее законодательная деятельность стала направляться основной задачей — охраной всех видов частной собственности.

 

Декрет 16 августа 1790 г. об организации судов создавал для судебного разрешения исков на незначительные суммы институт мировых судей, которые должны были разбирать дела с участием «прюдомов-асессоров», избираемых из наиболее почетных граждан города. Более крупные иски разрешались окружным су- до м в составе 5 судей, избираемых населением, так как по общему правилу, изложенному в законе, «судьи избираются гражданами, на которых распространяется их компетенция». Это не означало всеобщего избирательного права: выборщиками были только так называемые активные граждане, то есть уплачивающие прямой налог в сумме не менее трехдневной заработной • платы. Они выбирали мировых судей. Членов же окружных судов выбирали избранные активными гражданами выборщики, уплачивающие тот же налог в сумме десятидневного заработка. Таким образом, было проведено отстранение неимущих, а частично и малоимущих от участия в выборах судей. Избранными в судьи могли быть только мужчины не моложе 30 лет, бывшие ранее в течение пяти лет судьями или адвокатами . В отношении уголовных дел временный закон 8—9 октября 1789 г., не отменяя правил ордонанса 1670 года о производстве следствия, допустил его публичность (в виде присутствия при следственных действиях двух избираемых местным муниципалитетом лиц, «известных своею доброю нравственностью и честностью»} С момента привлечения обвиняемого закон вводил обязательное участие защитника.

 

30 апреля 1790 г. был принят закон об учреждении суда присяжных по уголовным делам. Докладчик комиссии Дюпор обосновывал предложение о введении суда присяжных теорией разделения властей Монтескье. Все власти принадлежат народу, но по необходимости он передает осуществление законодательства своим представителям, а исполнительную власть — монарху. Но нет никаких препятствий к тому, чтобы судебная власть осуществлялась самим народом. Установление фактической стороны дела должно навсегда сохраниться за народом как самое действительное средство ограждения личной свободы граждан.

 

В этих рассуждениях докладчик прямо ссылался на опыт Англии как единственной до недавнего времени свободной страны в Европе, в которой «постановление решений по гражданским и уголовным делам присяжными рассматривалось как оплот индивидуальной свободы».

 

По образцу Англии предполагалось ввести определенный имущественный ценз для присяжных. Против этого резко возражал Робеспьер, подчеркнувший, что в Англии политическое представительство есть не более как «злоупотребление со стороны аристократии богатых» и поэтому английское население не удивляется тому, что выбор присяжных ограничен «классом граждан, владеющих собственностью в известном размере». Он заявил, что введение подобного порядка во Франции означало бы «перенесение наиболее ценной части национального суверенитета на меньшинство нации; богатство стало бы единственной мерой прав гражданина, и французский народ был бы подвергнут одновременно и унижению, и притеснению».

 

Декрет 20 января 1791 г. учредил в каждом департаменте уголовный трибунал в составе председателя и трех судей. Председатель должен был избираться департаментскими выборщиками; членами трибунала должны были назначаться по очереди на три месяца судьи окружных судов.

 

Декреты 19 июля и 16 сентября 1791 г. провели сохранившееся до сих пор в системе французского уголовного права и в судоустройстве деление всех преступлений по их тяжести на три группы в соответствии с тремя видами полиции. Муниципальной полиции соответствовали «суды муниципальной полиции», которым были подсудны проступки меньшей важности Исправительной полиции соответствовали «суды исправительной полиции», которым были подсудны проступки средней тяжести. Наконец, третьему виду — полиции безопасности — соответствовали суды с присяжными заседателями, которым были подсудны дела о тяжких преступлениях 2.

 

Декрет 27 ноября 1790 г. учредил при законодательном корпусе кассационный трибунал. Он должен был рассматривать приговоры с точки зрения соблюдения процессуальных норм и правильности применения уголовного закона. Ст. 3 декрета устанавливала основной принцип кассационного производства: «Ни под каким предлогом и ни в каком случае трибунал не будет иметь права рассматривать дела по существу; отменив производство и приговор, он будет передавать дела для рассмотрения их по существу в те трибуналы, ведомству коих они будут подлежать».

 

Приговоры суда с присяжными не подлежали пересмотру по существу и могли быть обжалованы только в кассационном порядке. Этим правилом подчеркивалась незыблемость решений «народных представителей».

 

Французская Конституция 1791 года полностью стояла на почве теории разделения властей. Она провозглашала независимость судебной власти от исполнительной и вручала ее «судьям, избранным на срок народом». «Судебная власть ни в каком случае не может быть осуществляема ни законодательным корпусом, ни народом».

 

Из начала разделения властей конституция выводила правила о невмешательстве органов администрации в судебные дела и судебных органов—в дела администрации .

 

Санкционируя учреждение суда присяжных, конституция вводила два вида жюри: обвинительное, осуществлявшее предание суду граждан, и жюри приговора, рассматривавшее дела по существу. Конституция устанавливала также бесплатность отправления правосудия, обязательность соблюдения установленных законом правил о задержании, аресте, обвинении в уголовном преступлении.

 

Порядок уголовного процесса на основах, принятых в конституции, был установлен законом 16 сентября 1791 г.

 

Дело начиналось суммарным расследованием, которое проводилось мировым судьей в качестве органа судебной полиции. По окончании расследования дело направлялось в окружной центр директору обвинительного жюри, который мог либо направить дело для прекращения в окружной суд, либо составить обвинительный акт. После того как королевский комиссар визировал обвинительный акт, он рассматривался в закрытом заседании обвинительного жюри из 8 присяжных под председательством директора, причем жюри допрашивало и свидетелей. В случае предания обвиняемого суду дело направлялось в уголовный трибунал, где рассматривалось в составе председателя и трех судей при 12 присяжных заседателях.

 

Судебное разбирательство дела строилось на началах гласности, устности, состязательности и свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению присяжных.

 

Значение принципа гласности при отправлении правосудия было подчеркнуто еще в прениях в Национальном собрании 17 августа 1789 г. по докладу Бергасса. И в докладе, и в прениях подчеркивалось, что при помощи гласности судебного разбирательства народ контролирует деятельность судей и обеспечивает правильность соблюдения ими законов и прав участников дела

 

Известна произнесенная в законодательном собрании тирада Мирабо о значении гласности суда для обвиняемого. «Дайте мне какого хотите судью — пристрастного, корыстолюбивого, даже моего врага, — но пусть он меня судит публично».

Состязательность осуществлялась участием сторон в судебном следствии и прениях: прокурора как обвинителя и обвиняемого с его защитником. Кроме прокурора, в деле участвовал королевский комиссар, который следил за исполнением закона и требовал его применения.

 

 В своем докладе Бергасс указывал: «Чем сильнее их могущество, тем больше — и при том непрестанно — должны чувствовать судьи присутствие той главной среди всех властей власти, не поддающейся подкупу, грозной власти общественного мнения. Однако судьи не будут чувствовать этой власти, пока разбирательство дел будет происходить тайно. Этот последний порядок вещей, заслуживающий полного осуждения, открывает широкое поле для предрассудков, для личных симпатий и антипатий, для предвзятости, для интриг злонамеренных людей, для протекционизма, для тайных влияний и низменных страстей, развитию которых благоприятствует безгласность и которые, будучи обнаружены, тотчас же перестают быть опасными».

 

Подробности о содержании доклада Бергасса и прениях см. А. Б р у- силовский, Принцип гласности в уголовном процессе, «Социалистическая законность» 1937 г. № 11.

 

Установленная законом оценка доказательств по внутреннему убеждению требовала непосредственного рассмотрения в суде всех доказательств в порядке устного допроса свидетелей, осмотра вещественных доказательств и оглашения документов.

 

Необходимо отметить, что при обсуждении в Учредительном собрании вопроса о создании суда присяжных предлагалось провести сочетание старой системы легальных доказательств с новыми принципами; предлагалось указать в законе, какие доказательства должен собрать суд, чтобы иметь право осудить обвиняемого; но при этом должно было действовать правило, что никакие доказательства не могут заставить суд осудить против своего внутреннего убеждения. Такая система должна была, по выражению Робеспьера, соединить «доверие, которое питают к законным доказательствам, с доверием, которое заслуживает внутреннее убеждение судьи» Но предложение это было отвергнуто, как явно идущее вразрез с учреждением жюри присяжных, не мотивирующего своих приговоров.

 

Докладчик проекта закона 1791 года Дюпор Привел следующие соображения против системы легальных доказательств: «Законные доказательства — метод сам по себе нелепый, опасный для обвиняемого, опасный для общества: 1. Он сам по себе нелеп, потому что смешно определять наперед законом факт еще не известный, который может видоизменяться до бесконечности. Всякий факт содержит сам в себе свои особенные, ему только свойственные, доказательства, всей же истины нельзя заключить в формулы. 2. Этот метод опасен для общества, потому что, если вы установите законные доказательства, если вы, например, скажете, что нельзя никого присудить к наказанию, как только по удостоверению двух свидетелей-очевидцев или тому подобному, вы тем самым дадите патент на безнаказанность злодеям, верную точку опоры в их преступных расчетах. 3. Этот метод опасен для. подсудимого потому, что, если вы постановите, что можно осудить кого-нибудь по двум свидетельским показаниям, не входя в разбор нравственной достоверности этих свидетелей, вы хладнокровно совершите отвратительнейшую и жесточайшую несправедливость; вы будете играть самым легкомысленным образом жизнью и честью людей. При такой системе судья будет заботиться не о том, подлинно ли случился известный факт, но только, о том, доказан ли он формально»  .

 

В результате было принято правило о «личном убеждении», изложенное в инструкции 1791 года и в ст. 372 Кодекса 3 брюмера IV года. Перед совещанием присяжных их старшина читает им следующую инструкцию, которая должна быть помещена на бамом видном месте в каждой совещательной комнате: «Закон не требует отчета у присяжных, на основании чего они пришли к убеждению; он не предписывает им правил в руководство для определения полноты и достаточности доказательства; он велит им сосредоточенно и молчаливо углубиться в самих себя и выяснить в своей совести, какое впечатление произвели на их разум доказательства, собранные против обвиняемого, и данные его защиты. Закон не говорит присяжным: вы должны считать истинным всякий факт, засвидетельствованный таким-то или таким-то числом свидетелей; он не говорит им также: вы не должны считать вполне доказанными факты, которые не обоснованы таким-то протоколом, такими-то документами, столькими свидетелями или столькими уликами. Он ставит им один только вопрос, который выражает в себе весь объем их долга: имеете ли вы внутреннее убеждение?»

 

В 1791 году начал функционировать Национальный высокий суд. По установленной декретом 10 мая 1791 г. организации он состоял из высокого жюри присяжных в числе 24 человек, избираемых департаментскими выборщиками, и из четырех «высоких судей», назначаемых из состава кассационного суда. В качестве «высоких прокуроров нации» в заседаниях высокого суда должны были выступать два члена Законодательного корпуса, избираемые последним для каждого дела. Высокий суд должен был рассматривать дела о преступлениях против «общей безопасности государства», а также о преступлениях министров и других высших должностных лиц.

 

Однако Высокий суд бездействовал, как бездействовало более года и Законодательное собрание, несмотря на усиленное  развитие контрреволюционной деятельности.

 

Только после свержения народом короля 10 августа 1792 г. Законодательное собрание приняло закон о возложении на муниципалитеты «функций полиции общей безопасности». На муниципалитеты возлагалось «расследование преступлений, которые угрожают внешней или внутренней безопасности государства и по которым обвинение принадлежит Законодательному собранию».

 

Наблюдательный комитет Законодательного собрания, который должен был по этому предложенному жирондистами закону объединять и направлять деятельность муниципалитетов, получил широкие полномочия. Он мог «принимать меры предосторожности, делать распоряжения каких, по его мнению, будут требовать обстоятельства, и даже арестовывать лиц, поведение которых он найдет нужным исследовать в интересах отечества».

 

Однако этот комитет не проявил большой активности в борьбе с контрреволюцией

 

В Конвенте руководящая роль перешла к партии якобинцев, Конвент начал свою деятельность в судебной области с декрета 19—20 октября 1792 г. об обновлении состава судов. Декрет этот был вызван постоянными жалобами населения на медлительность, нерешительность и слабость судей в борьбе с контрреволюцией. В отмену старого закона о служебном цензе для лиц, избираемых судьями, Конвент установил, что «народ имеет право избирать своих судей из числа всех граждан без различия». 25 сентября 1792 г. был упразднен Национальный Высокий суд, который вызывал негодование революционных масс своей снисходительностью к заговорщикам и, по выражению одного депутата, «стоил народу значительных сумм и не оказал ему никаких услуг».

 

Так как после низложения короля были обнаружены документы, устанавливавшие его сношения с эмигрантами и враждебными Франции правительствами, в Конвенте возник вопрос об ответственности короля. Многие жирондисты настаивали на неприкосновенности короля, вытекавшей из конституции 1791 года. Однако победило мнение якобинцев о том, что Людовик XVI, нарушивший конституцию и изменивший французскому народу, может и должен быть судим самим Конвентом как представителем нации. После ряда допросов короля и выслушивания речи его защитника Конвент поименным голосованием решил огромным большинством, что «Людовик Капет» виновен в приписанном ему преступлении, и отверг предложение жирондистов о представлении приговора на утверждение народа. Большинством 387 голосов против 334 король был приговорен к смертной казни и 21 января 1793 г. гильотинирован  .

 

Дальнейшее движение революции по восходящей линии привело к диктатуре якобинцев и к чрезвычайному законодательству. Хотя уже в первый день заседания Конвента Дантон требовал издания суровых законов против контрреволюционеров, однако прошло полгода, прежде чем были приняты решительные меры.

 

Якобинская диктатура была, как указывал В. И. Ленин, «великим образцом действительно революционной борьбы с классом эксплуататоров со стороны взявшего всю государственную власть в свои руки класса трудящихся и угнетенных»  .

Парижский революционный трибунал и должен был служить острым оружием этой диктатуры, беспощадно разившим заговорщиков, шпионов, мятежных генералов, агентов эмигрантов и других врагов революции.

 

В речи, произнесенной в декабре 1793 года в якобинском клубе, Робеспьер в следующих выражениях сравнивал задачи конституционного и революционного правительств: «Конституционное правительство заботится, главным образом, о гражданской свободе, революционное — о свободе общественной. При конституционном строе можно почти ограничиться защитой отдельных лиц от насилия государственной власти; при революционном строе сама государственная власть вынуждена защищаться против всех клик, которые на нее нападают»

 

Несмотря на упорные возражения жирондистов, Конвент после яркого выступления Дантона, настаивавшего на необходимости дать в руки исполнительной власти сильное оружие спасения революции, принял 10 марта 1793 г. декрет об организации Чрезвычайного уголовного трибунала  .

 

Революционный трибунал действовал во все время якобинской диктатуры. В этом суде были среди других рассмотрены дела Шарлотты Кордэ, Марии-Антуанетты, жирондистов, группы Дантона, Демулена и ряда мятежных генералов  .

 

Ведению Революционного трибунала подлежали все дела, связанные «со служением интересам контрреволюции, покушения на свободу, равенство, единство и цельность республики, внутреннюю и внешнюю государственную безопасность, заговоры на вос~ становление королевской власти или*всякой иной, несогласной со свободой, равенством и суверенитетом народа, независимо от положения, звания или рода занятия виновных». Трибунал состоял из жюри присяжных и пяти судей Для законности приговора судьи должны были заседать в числе не менее трех. Присяжные в числе 12 при 4 запасных, как и судьи, должны были назначаться Конвентом из граждан департамента Парижа и четырех с ним смежных департаментов. Присяжные должны решать вопрос о доказанности фактов. Судьи же — вести следствие и применять законы. Решение жюри принимается открыта путем подачи голоса каждым присяжным, абсолютным большинством голосов. Приговор суда не подлежит обжалованию. При суде состоят общественный обвинитель и два его товарища, также избираемые Конвентом.

 

Объясняя правило закона об открытом высказывании своего решения каждым из присяжных, одна из газет писала: «Открытое голосование может спасти (хотя и то не наверно) народ от коррупции присяжных заседателей, ибо с белыми шарами лицемеры прятались и оправдывали изменников так же, как путем тайного голосования дают места интриганам и аристократам. Прав тот депутат, который утверждает, что не нужно тайного голосования так же, как и тайного свидетельского показания» .

 

Первоначально привлечение к суду трибунала осуществлял сам Конвент через особую комиссию, в которую должны были пересылаться все протоколы доносов, допросов и другие материалы следствия.

 

5 апреля 1793 г. Конвент постановил, что право предания суду Революционного трибунала всех граждан 1республики, за исключением генералов, министров и членов Конвента, передается общественному обвинителю при Революционном трибунале, который может «по доносу установленных властей или граждан заключать под стражу, преследовать и предавать суду всех обвиняемых в государственных преступлениях».

Арестованные по всей Франции препровождались в одну из тюрем Парижа, где и допрашивались. Затем обвиняемый приводился в трибунал, где допрашивался одним из его членов в присутствии общественного обвинителя по материалам дела. В случае недостаточности данных для обвинения трибунал в полном составе по заключению общественного обвинителя выносил постановление о прекращении обвинения и об освобождении заключенного. Если же обвиняемый не мог опровергнуть обвинение.

общественный обвинитель или один из его помощников составлял обвинительный акт.

Обвиняемому вручалась копия обвинительного акта со списком свидетелей, вызываемых обвинителем, и списком присяжных, которых он мог отводить. Обвиняемый имел право на помощь защитника.

 

Судебное заседание происходило при открытых дверях. Присяжные в начале заседания принимали присягу в беспристрастном рассмотрении дела

 

Председатель опрашивал подсудимого о его личности, а по оглашении обвинительного акта начинался допрос свидетелей. После допроса каждого из них председатель опрашивал подсудимого, не желает ли он дать объяснения по поводу показания. Вопросы могли задавать судьи, присяжные, обвинитель, защитник и подсудимый. По окончании следствия стороны обменивались речами, и затем председатель резюмировал сущность дела и обращал внимание присяжных на обстоятельства и доказательства, могущие иметь значение как против, так и в пользу подсудимого. Затем председатель согласно с мнением судей составлял список вопросов, на которые присяжные должны были дать ответы, и передавал его присяжным вместе с обвинительным актом и другими документами дела, кроме письменных показаний свидетелей. Присяжные совещались в особой комнате, а затем публично, в отсутствие подсудимого каждый объявлял свой ответ. Затем вводился подсудимый, и председатель объявлял ему о решении. При оправдании подсудимый немедленно освобождался. При осуждении суд выслушивал заключение общественного обвинителя о применении закона и заявление подсудимого по этому вопросу. После этого каждый из судей, начиная с младшего, высказывал вслух свое мнение о наказании, и председатель провозглашал приговор.

 

События 1793 года-—ряд поражений республиканских войск на фронте, заговоры внутри Франции—поставили в порядок дня вопрос о терроре. Арестованные по декрету Конвента еще в июне 1793 года 29 жирондистов были преданы суду трибунала в конце октября. Они упорно защищались, не признавая обвинения. Трибунал по инициативе общественного обвинителя обратился в Конвент, заявляя, что излишние в чрезвычайном суде процессуальные формальности мешают делу революционного правосудия. 8 брюмера II года Республики (29 октября 1793 г.) Конвент издал декрет со следующими правилами: «Если процесс в революционном трибунале длился более трех дней, председатель обязан обратиться к присяжным с вопросом, достаточно ли дело уяснено их совестью. При отрицательном ответе присяжных, следствие должно продолжаться. При положительном ответе присяжные немедленно переходят к постановлению вердикта».

 

Процесс жирондистов закончился вынесением смертного приговора всем подсудимым.

Надо еще отметить следующие два обстоятельства. Во-первых, вопреки утверждению ряда буржуазных историков о том, что создание Парижского революционного трибунала вызвано исключительно кровожадностью кучки якобинцев с Робеспьером во- главе, бесспорным фактом является возникновение в провинции в порядке революционной инициативы масс ряда революционных трибуналов и комиссий. Во-вторых, известно, что Конвент принял меры к прекращению деятельности этих провинциальных трибуналов и комиссий именно во избежание слишком поспешных осуждений. Декрет 19 флореаля II года (18 марта 1794 г.) постановил: «Революционные трибуналы и комиссии, учрежденные в некоторых департаментах постановлениями народных представителей, упраздняются, и в будущем ни один революционный трибунал не может быть учрежден иначе, &ак декретом национального Конвента»

 

Декрет Конвента 22 прериаля II года (14 июня 1794 г.) придал революционному трибуналу характер еще более беспощадного орудия террора против всех контрреволюционных элементов.

 

Согласно этому декрету число присяжных в трибунале было сокращено до 9, причем разрешалось рассматривать дела при наличии даже семи присяжных.

 

Подсудность дел трибуналу была определена самым широким образом. «Революционный трибунал учрежден для того, чтобы карать врагов народа», а, согласно определению закона, «врагами народа являются все те, кто стремится уничтожить общественную свободу силой или хитростью» (ст. ст. 4 и 5).

 

Декрет предоставил каждому гражданину право ареста и привода к судьям заговорщиков и контрреволюционеров и обязал всех доносить о заговорщиках и контрреволюционерах. Предание суду трибунала было предоставлено Конвенту, Комитету общественного спасения, Комитету общественной безопасности, комиссарам Конвента и общественному обвинителю при трибунале (ст.ст. 9 и 10).

 

Единственными процессуальными формами, сохраненными декретом, были: публичный допрос обвиняемого, публичный доклад всех показаний и публичное провозглашение ответа каждым из присяжных на вопрос председателя о виновности подсудимого (ст. 17).

 

Декрет крайне упростил представление доказательств: при наличии, независимо от свидетельских показаний, каких бы то ни было материальных или моральных доказательств виновности подсудимого свидетели могли не выслушиваться, «если только эта формальность не представляется необходимой для открытия соучастников или по каким-либо высшим соображениям о государственном интересе» (ст. 13).

 

Декрет упразднял участие в процессе защитника. «Закон в качестве защитников дает оклеветанным патриотам присяжных заседателей — патриотов'; он не дает вовсе защиты заговорщикам» (ст. 16).

 

Единственным наказанием, которое трибунал мог применять к осужденным, являлась смертная «азнь (ст. 7). Она приводилась в исполнение немедленно.

 

В порядке, установленном декретом 22 прериаля, революционный трибунал действовал до конца якобинской диктатуры и первые несколько дней после контрреволюционного переворота 9 термидора (28 июля 1794 г.), когда начала свирепствовать реакция крупной буржуазии.

 

Говоря о падении самой революционной партии якобинцев, Маркс восклицает: «Какое колоссальное заблуждение — быть вынужденными признать и санкционировать в правах человека современное буржуазное общество, общество промышленности, всеобщей конкуренции, свободно преследующих свои цели, частных интересов, анархии, самоотчужденной природной и духовной индивидуальности, — быть вынужденными признать и санкционировать все это и вместе с тем желать аннулировать вслед за тем в лице отдельных индивидуумов жизненные проявления этого общества и в то же время желать построить по античному образцу политическую верхушку этого общества!»

 

Как указывалось, в буржуазной историографии обычно изображают революционный трибунал как орудие бессмысленной кровожадности группы якобинцев. Эта точка зрения отражает ту ненависть, которую питали к революционному трибуналу не только аристократы — эмигранты, но и все представители крупной буржуазии — скупщики национализированных земель, армейские поставщики, спекулянты, желавшие мирно наслаждаться плодами «буржуазной свободы».

 

Стоя на почве марксистского понимания задач буржуазной революции конца XVIII в., мы должны признать огромную роль Революционного трибунала в осуществлении задач революции. Маркс указывал на препятствия, стоявшие на пути развития и укрепления сильной централизованной власти буржуазии. «...Поместные й дворянские прерогативы, местные привилегии, городские и цеховые монополии и провинциальные уложения — весь этот средневековый хлам задерживал ее развитие». И дальше: «Исполинская метла французской , революции XVIII столетия смела все эти остатки давно минувших веков и очистила таким образом общественную почву от последних помех для сооружения здания современного государства»

 

И для решительной борьбы с контрреволюционными заговорами, для поднятия дисциплины в армиях, отстаивающих безопасность молодой республики против монархическо-аристократиче- ской европейской коалиции, Революционный трибунал был необходимым орудием якобинской диктатуры  .

 

После контрреволюционного переворота 9 термидора Революционный трибунал в новом составе превратился в орудие расправы крупной буржуазии со всеми революционерами. 29 декабря 1794 г. трибунал осудил бывшего общественного обвинителя Фукье-Тэнвилля и ряд судей и присяжных. 31 мая 1795 г. декретом Конвента трибунал был упразднен  .

 

Победа революции во Франции привела к полной ликвидации феодальных, общественных и политических порядков и установлению новых, чисто буржуазных порядков. Они должны были обеспечить новому господствующему классу возможность эксплуатации наемного труда и укрепления буржуазной собственности.

 

Эта революция дала образец переустройства общества для других стран, еще находившихся под властью феодального господства.

 

«Возьмите великую французскую революцию, — говорит В. И. Ленин. — Она недаром называется великой. Для своего класса, для которого она работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию >и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали вели* кие французские революционеры буржуазии, интересам которой они служили, хотя они этого и не сознавали, прикрываясь словами о свободе, равенстве и братстве»

 

 

К содержанию книги: Чельцов-Бебутов. Очерки по истории суда и уголовного процесса

 

Смотрите также:

 

Значение Французской революции 18. Правовая система Франции  Великая французская революция

Революция во Франции в отличие от Значение Французской революции XVIII в. не ограничивается.

 

французская революция. итоги Великой французской...  Французская революция XVIII в. Правовая система Франции...