Русская ономастика

РУССКИЕ ОТЧЕСТВА – происхождение русских отчеств, фамилий и прозвищ

— особая форма именования лица по отцу, обязательная для официального (паспортизированного) выделения личности. Современное русское отчество употребляется во всех юридических документах, определяющих статус личности, а также в официальных указах о награждении, в приказах о кадровых назначениях, в списках избирателей, часто в именовании третьих лиц.

В значительной степени отчества уменьшают свою активность в сфере неофициального общения, особенно в сфере общения детей и молодежи, в разговорах в семейном и узком дружеском кругу. Так как основную функцию представления лица выполняет у русских фамилия, то имена и отчества могут и в официальных записях обозначаться не полностью, а инициально. Такое разнообразие в использовании форм отчества объясняется их длительной историей формирования, развития и социального функционирования.

История русских отчеств неразрывно связана с историей становления общественных, социальных и государственных отношений в русском обществе. На начальной стадии формирования древнерусского государственного устройства система выделения лица среди ему подобных могла быть обеспечена многочисленным арсеналом прозвищных личных имен, подчеркивавших в дохристианский период какие-либо внешние, духовные, тотемные и другие признаки именуемого: Нечай, Пятой, Головня, Худоща, Лихач, Коновал, Щука и Др.

После принятия христианства введение строгого нормированного использования христианских личных имен с обязательной привязкой конкретного личного имени для новорожденного, с рекомендательным списком в «святцах» привело к значительному сокращению числа употребляемых в древнерусском обществе имен. Появление в связи с этим большого числа тезок стало создавать определенные трудности. В таких случаях в дофамильный период при персонификации лица стали использовать как равноправные христианские (канонические) и мирские (прозвищ- ные) личные имена. Ср., например, запись в «Родословной книге» (начало XVII в.): «Князь Костянтин Юрьевичь Фоминской: а у него три сына, и вси Федоры, а прозвища им были: большому Красной, а среднему Слепой, а третьему Меншой» (Временник имп. Моск. общ. истории и древностей российских. Т. X. М., 1851. С. 106).

Использование только христианских и прозвищных имен без других антропонимических компонентов не отражало преемственной связи в установившейся родовой или семейной наследственности, что было необходимо в условиях формирования юридических норм права наследования. Вводимая в древнерусском обществе патронимическая форма именования (именование лица по имени отца) в сочетании с личными христианскими и прозвищными личными именами как раз и стала удобной антропонимической моделью в дофамильный период, которая не только отражала уважение к памяти родителей, но и выступала юридически закрепленным знаком своеобразного права на имущественное, духовное и другое наследование от своего отца. Отчества в большинстве случаев указывали на отношение детей к родителям по линии ближайшего кровного родства, но известны случаи, когда после усыновления (удочерения) чужих детей последние получали новое отчество, закрепляющее отношения между отцом и детьми вне кровного родства, но с правом наследования.

В своем употреблении отчества более консервативны, чем личные имена и фамилии. Несмотря на определенные ограничения в выборе личных имен, все же они имеют норму выбора, в то время как отчество предопределяется только наличием имени отца. В отличие от фамилий отчества не наследуются, поэтому могут обслуживать лицо только при его жизни.

Все эти специфические признаки отчества в древнерусском обществе позволили им в сочетании с личными именами выступать как социально идентифицирующий признак выделения личности в пределах одного поколения. В дофамильный период древнерусские отчества не только указывали на патронимическую связь в пределах одной семьи, подчеркивая тем самым родство братьев и сестер, что свойственно и современным русским отчествам, но и в значительной степени расширяли свою социальную функцию. Древнерусские отчества нередко служили основой для образования родовых и фамильных прозваний, могли обозначать совокупность родственников, родичей, в некоторых случаях выступали в качестве элемента наследственного значения при именовании внуков, правнуков.

До XII в. формы древнерусских отчеств встречаются в письменных источниках редко. Даже для представителей правящего княжеского рода Рюриковичей в 'летописных записях той поры чаще используется одно личное имя. С XII в. употребление отчеств встречается не только при обозначении представителей княжеских родов, но и при именовании лиц других высших сословий: «1127 г. Иванко Вячеславль, тысяцкий Туровский», «1146 год. Иван Халдеевич, воевода Киевский», «1170 год. Коснятин Хотович, воин русский» и др.

Встречались случаи, когда при развернутом антро- понимическом именовании лица делалась попытка сохранения не только отчества, указывающего на родство в первом колене, но и на имена деда, прадеда и др. В летописной записи под 1176 г. записано: «Князь Владимир Святославич, внук Всеволож, правнук Оль- гов, праправнук Святославль, прапраправнук Ярославль, пращур Великого Владимира». Но подобные родословные именования использовались редко и только для именования правящего княжеского рода.

При образовании древнерусских отчеств основной моделью стало патронимическое именование, при этом признак притяжательное, принадлежности в значительной степени уменьшался, что постепенно привело к самостоятельному субстантивированному употреблению форм отчеств, тем самым противопоставляя в языке формы «мамин» (ч е й?) и «Мамин» (к т о?), «алмазов цвет» и «Алмазов сын».

В русской традиции закрепились отчества от имен отца. Матронимы (указание на имя матери в системе непосредственного ближайшего кровного родства), встречающиеся в летописных списках, были в русском обществе скорее исключениями, отступлениями от признанных норм: «Дмитрий сын Марфин, Новгородский боярин, 1471»; «Васко Варварин, крестьянин, 1495»; «Данило Катюшин, крестьянин, 1539» и др. Матроним в именовании лица мог указывать и на незаконное происхождение ребенка. Например, в Ипатьевской летописи под 1187 г. записано: «Олег Настасьич, сын Ярослава Галицкого и его любовницы Анастасии».

В истории развития русских отчеств отчетливо прослеживаются два периода: а) дофамильный, т. е. до XVII—XVIII вв., и б) современный, в основном XIX—XX вв. Социальная значимость русских отчеств в дофамильный период была более заметной.

До XVII в. русские отчества могли свободно образовываться не только от канонических христианских личных имен, но и от прозвищных, которые использовались при именовании лица как равнозначные («в крещении Иосиф, а мирьски Остромир», 1056; «во свои си приятелях именем Милонег, Петр по крещению», 1199). Тем не менее между отчествами, образованными от христианских личных имен (собственно отчествами) и отчествами от прозвищных личных имен существовали принципиальные различия, которые повлияли в дальнейшем на функции отчеств. Различие было на словообразовательном уровне. «Собственно отчества» образовывались от христианских личных имен при помощи суффиксов -уь, -ин, -ов/ев, -ович/евич, -ич (Мирославлъ, Петров, Сергеев, Кирин, Демидович, Алексеевич, Кузьмич), в то время как для «прозвищных отчеств» были характерны суффиксы -ов/ев, -ин (Волков, Окунев, Палкин), реже суффиксы ого/его, -ово/ево (Дурново, Толстого), которые не встречаются у собственно отчеств. Прозвшцные отчества могли не согласовываться с личным именем и иметь форму род. п. на -а (Иван Федоров сын Сабуров, но и Иван Федоров сын Сабурова), в то время как собственно отчества всегда согласуются с личным именем (Иван Петров, Иван Петрович).

Прослеживается строгая закономерность в расположении собственно отчеств и прозвищных отчеств при официальном именовании лица. Если собственно отчество всегда стоит за личным именем (христианским или прозвищным), то прозвищное отчество при наличии в именовании собственно отчества всегда следует только за собственно отчеством: Иван Перепе- ча Мартемьянов (1526), но его сын Борис Иванов сын Перепечин (Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI вв. Ч. 1. М., 1951. С. 143).

При именовании лица двухкомпонентной антро- понимической моделью (личное имя + патроним) собственно отчества и прозвшцные отчества различались только значением своей производящей основы, совпадая структурно и функционально во всем остальном. Например, в «Книге ключей и долговой книге Иосифо-Волоколамского монастыря XVI в.» (М.; Л., 1948) встречаются в равной степени собственно отчества («Михаилу Васильеву сыну, порука отец его Василий», «Худяк Ермолин, порука отец его Ермола») и прозвшцные отчества («Грише Болдину, порука отец его Болда», «Данилку Курышкину, порука по нем отец его Курышка»).

Прозвищные отчества в дофамильный период стали выступать дополнительным различительным признаком именуемого, позволяя передаваться по наследству и обслуживать два и более поколений, что в значительной степени сближает прозвшцные отчества с современными русскими фамилиями. Именно про- звшцные отчества на начальном этапе формирования русских фамильных прозваний в XVII—XVIII вв. легли в основу современных фамилий. Провести четкую границу между прозвищными отчествами и первыми русскими фамильными прозваниями сложно. В известном «Словаре древнерусских личных собственных имен» Н. М. Туликова, изданном в 1903 г., все патронимические формы отнесены к отчествам, хотя в трехкомпонентном именовании они могли выступать и в функции фамильных прозваний.

Формальным показателем отчества могли выступать уточняющие слова сын, дочь, дети, в использовании которых не было строгого единообразия. Уточняющее слово сын могло стоять перед отчествами, особенно образованными при помощи суффикса -уь (Брячислав сын Изяславлъ, 1021). В отчествах на -ов/ев и -ин уточняющее слово сын могло стоять как перед отчеством (Алекса сын Лазорев, 1125), так и после него (Семка Григорьев сын Говорухина, 1569). Обычно в двухкомпонентных антропонимических именованиях слова сын и дети могли отсутствовать, хотя морфологически второй компонент в форме патронима оформлялся (Воин Ушаков, 1589; Ивашко Двойнин, 1696; Иван Гутенев, 1678). Реже уточняющее слово сын отсутствует в трехчленных антропонимических именованиях (Кузьма Остафьев Дурной, 1495; Василь Пантелеев Деревяжкин, 1495; Андрей Иванов Дедешин, помещик, 1610). В XVIII—XIX вв. уточняющие слова как бы усиливали противопоставление форм полуотчеств (Петр Алексеев сын) полным формам отчеств на -ович/евич (Александр Сергеев сын Пушкин и Александр Сергеевич Хвощинский).

На начальном этапе появления фамилий у русских при развернутом именовании лица могли указываться не только собственно отчества именуемого, но и отчество его отца, как правило в прозвищной форме. Ср. записи в «Актах...»: у волостного Семена Якшилова (1499) сын записан как «Неклюд Семенов сын Якши- лов» (1506) или «Се яз Юрьи да яз Федор Борисовы дети Перепечина» (1519), у которых отец Борис Иванов сын Перепечин, а дед Иван Перепеча Мартемья- нов сын Посульщикова (Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI вв. С. 51, 143). У Федора Папа сына Семена Вислоуха Ивановича Сабурова его дети были записаны как Григорий да Степан Папины дети Вислоухоеа (Тысячная книга 1550 г. М.; Л., 1950).

Появление фамильных прозваний в русском обществе нейтрализовало самостоятельные признаки у отчеств, постепенно отчества стали переходить в разряд уточняющих компонентов при именовании лица. В это же время заметно активизировалась функция отчества как знака социального расслоения в Русском государстве. В первую очередь это закрепилось в противопоставлении использования полных отчеств с суффиксами -ович/евич, -ич, -вич по отношению к так называемым полуотчествам с суффиксами -ов/ев, -ин. Длительное время правом именоваться полным отчеством в официальных документах пользовались только представители правящей княжеской знати и лица высшего сословия, которым это право было определено как царская милость. При этом передавать по наследству право именоваться полным отчеством не разрешалось. В русской истории известны случаи законодательного закрепления права пользования полным отчеством отдельным лицам. В 1692 г. царь принял указ, по которому «имена дьяков в боярских книгах и списках ныне и впредь писать по прежнему и по сему своему Великих Государей указу с отчествы» (Полн, собр. законов, № 1436). В Указе 1685 г. записано: «Будет кто напишет думного дворянина жену без -вича, и им на тех людех Великие Государи и сестра их Великая Государиня, благородная Царевна указали за то править безчестие» (Полн. собр. законов, № 1106). Традиция пожалования права величаться полным отчеством продолжалась и при Петре I, который в 1697 г. специальным указом разрешил князю Долгорукому писаться с -вичем, а в 1700 г. наделил такой же милостью именитого купца Григория Строганова.

В XVIII в. при Екатерине II устанавливается строгая нормированность употребления отчеств при именовании лиц различных классов и сословий. В известных «Чиновних росписях» только представители «особ первых пяти классов следует писать полным отчеством; лиц от шестого до восьмого классов включительно — полуотчеством, а всех остальных — без отчества, только по имени» (Карпович Е. П. Родовые прозвания и титулы в России... СПб., 1886. С. 37). Это означает, что в официальной записи полным отчеством могли именоваться, кроме царской семьи и канцлера, действительные тайные, тайные, действительные статские и статские советники, генералы — от генерал-фельдмаршала до генерал-майора. Полковники, подполковники и капитаны вместе с коллежскими, надворными советниками и коллежскими асессорами могли записываться только с полу отчеством {Петр Иванов или Петр Иванов сын), а штабс-капитаны, поручики, титулярные советники и губернские секретари должны быть записаны только по имени и фамильному прозванию. Такие правила последовательно соблюдались царскими канцеляристами и в XIX в. при оформлении различных юридических и нотариальных документов: купчие крепости, документы о разделе имущества, о продаже крепостных крестьян. Крестьяне же и городские мещане не могли претендовать на запись с отчеством, они нередко записывались только по имени. В «Крепостной книге» за 1812 г. записано: «Подполковник Иван Васильев сын Греков продал сотницкой вдове Ульяне Гладилиной купленных им в 1812 году у камергера князя Сергея князь Яковлева сына Гагарина крепостных Дениса Михайлова с женой Еленой и детьми» (цит. по: Щетинин Л. М. Слова, имена, вещи. Ростов н/Д, 1966. С. 44).

Более активно, без учета классово-сословных особенностей, использовалась полная форма отчества на -ович/евич в устном общении с оттенком уважительности к именуемому, что и закрепилось в содержании русской пословицы: «По имени называют, по отчеству величают». Кроме сочетания с личным именем, русские отчества могли употребляться и самостоятельно в номинативной функции. Эта традиция известна с древних времен. В сфере бытового общения обращение только по отчеству было распространенявлением. Например, в XVII в. дворянка А. С. Маслова в письме мужу писала: «Государю моему Дмитрию Ивановичу женишка твоя Агафьица много челом бьет... да пожалуй Иванович купи мне тилаг- рею тонкого... да пожалуй Иванович били челом крестьяне, чтоб ты пожаловал купить книгу Минею...» (Источники по истории русского народно-разговорного языка XVII — начала XVIII в. М., 1964. С. 92).

В крестьянской среде, среди слуг употребление отчества стало выполнять функцию возрастной характеристики. В русской литературе XVIII—XIX вв. имеется много примеров именования таких лиц только одним отчеством: пожилая няня Еремеевна в «Недоросле» Д. И. Фонвизина, нянька Татьяны Лариной Фи- липьевна в «Евгении Онегине» А. С. Пушкина, дворовый Калиныч в «Записках охотника» И. С. Тургенева, крестьянка Федосееяна в рассказе И. А. Бунина и др.

В дворянской же среде начиная со второй половины XVIII в. обращение к лицу только по отчеству считалось признаком дурного тона. Известен случай, когда императрицу Елизавету Алексеевну по ее прибытии в Германию встречавшие немцы в угоду ей приветствовали только по отчеству. «Странно было для русского уха слышать,— писал сопровождавший императрицу адмирал Шишков,— что в сей речи громогласно и с восторгом произносилось одно только отечественное имя ее: Алексеевна! виват, Алексеевна! Они думали подделаться этим под русский язык, потому что у них отечественное имя не в употреблении, но того не могли знать, что без приложения к нему собственного имени оно дико и только о простых и пожилых женщинах говорится» (Морошкин М. Славянский именослов. СПб., 1867. С. 8).

Закрепление за фамилией основной функции официальной персонификации лица снизило социальную роль отчества во второй половине XIX в. Ориентируясь на западные традиции, в России нормой при официальной записи лица становится обозначение титула, чина, должности и фамилии, реже имени и фамилии. Получило распространение использование инициалов вместо полного имени и отчества. В официальных документах, как, например, записи метрик, паспортов, родословных книг, различных послужных списков в XIX в. графу об отчестве не выделяют. Только в конце века в документах, удостоверяющих личность, запись отчества становится обязательной. Эта традиция сохранилась и в XX в.

Нормой для современных русских отчеств считается образование их от полной формы (официальной, паспортизированной) личного имени отца, а не от различных видоизмененных форм личного имени. От имен типа Ивашка, Ванька, Ванютка, Ванечка и других отчества не образуются, а только от имени Иван, реже Иоанн — Иванович, Иоаннович.

Русские современные отчества образуются при помощи небольшой группы суффиксов: -ич, -ович/евич, -овна/евна, -ична, -инична. С помощью суффиксов -ич в мужском варианте и -ична, -инична в женском варианте образуются отчества от мужских личных имен, оканчивающихся на -а, -я, кроме имен Вавила, Гаврила, Данила, Зосима, Иона: Илья — Ильич — Иаьинична; Кузьма — Кузьмич — Кузминична. Суффиксы -ович, -овна участвуют в образовании отчеств от личных имен с нулевым окончанием, а также от имен Вавила, Гаврила, Данила, Зосима, Иона: Борис — Борисович — Борисовна; Петр — Петрович — Петровна. Отчества от мужских личных имен с окончанием на -ий, -ей (Василий, Сергей) и с мягкой непроизводной основой (Игорь), а также от имени Яков образуются с помощью суффиксов -евич, -евна: Андрей — Андреевич — Андреевна; Дмитрий — Дмитриевич — Дмитриевна; Яков — Яковлевич — Яковлевна.

В современном устном и неофициальном общении допустимо употребление сокращенных форм отчеств: Данилович — Данилыч; Сергеевич — Сергеич; Сергеевна ~ Сергевна. Такого сокращения не наблюдается при употреблении отчеств типа Петрович, Львович.

В советское время русская антропонимическая модель именования лица в официальных документах стала использоваться многими народами СССР, что привело к закреплению словообразовательной модели русских отчеств в большинстве литературных языков народов стран, составлявших Советский Союз, а суффиксы русских отчеств влились в словообразовательный арсенал тюркских, финноугорских и других языков.

Литература: 1. Тупиков Н. М. Словарь древнерусских личных собственных имен: Вступление. СПб., 1903. 2. В ал сев Г. К. Наши «вичи* едят одни калачи // Русская речь. 1981.. N9 1. 3. Зиннн С. И. Введение в русскую антропонимию: Глава «Отчества». Ташкент, 1972. 4. Ицкович В. А. Ударение в личных именах и отчествах в русском языке // Русский язык в школе. 1961. N9 6. 5. Кононенко В. А. Древнерусская патронимия X—XIVвв.: Словообразовательный и функциональный анализ: Автореф. канд. дис. Ташкент, 1986. 6. Кузнецова Л. Н. О произношении отчеств // Русская речь. 1984. N9 5. 7. Симина Г. Я. История отчеств // Ономастика Поволжья. Уфа, 1973. 8. Ун- бегаун Б. О. Отчества на -ич и их отношение к русским фамилиям // Исследования по славянскому языкознанию. М., 1971. 9. Фролова С. В. Древнерусские отчества на -ич в словообразовательном отношении // Семантические и словообразовательные отношения в русском языке. Куйбышев, 1981. 10. Хавнн П. Я. Заметки о стилистических нормах произношения отчеств // Вестник ЛГУ. N9 14. Серия истории, языка и литературы. 1956. Вып. 3. 11. Чичагов В. К. Из истории русских имен, отчеств и фамилий: Глава ГУ. Отчества. М., 1959.