Османское турецкое завоевание Балкан, Болгарии и Сербия. Янычары. Митрополит Исидор

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

 

ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОЕ ИГО НА РУСИ

 

 

Османское турецкое завоевание Балкан, Болгарии и Сербия. Янычары. Митрополит Исидор

 

В то время как в середине пятнадцатого века Золотая Орда распадалась, другое мусульманское государство, государство османских турок (оттоманские турки), быстро росло. Во второй половине четырнадцатого столетия османские турки твердо обосновались на Балканском полуострове. Их успехи, как и успехи монголов в начальный период Монгольской империи, можно объяснить их мощной военной организацией, а также внутренней слабостью и недостатком единства у народов, которым они угрожали[1].

 

В прошлом османские турки, как сельджуки, вслед за которыми они пришли в Малую Азию, были конниками. В середине четырнадцатого века они провели важную военную реформу: создали пехотные соединения, известные под названием «новая армия» (yenиçеri ) –грозных янычар[2]. Мы видели, что примерно в то же время центральноазиатский владыка Тимур использовал пехоту в своих главных кампаниях, и это в условиях ведения военных действий в степи. В горных районах Балканского полуострова, куда оттоманские турки проникли в 1360-тых годах, пехота оказалась даже более полезной.

 

Поскольку ни один уважающий себя турок не унизится до сражения пешим, янычары рекрутировались из завоеванных турками христианских народов. Квота христианских мальчиков, в возрасте от десяти до двадцати лет, набиралась через определенное время, или когда возникала необходимость, для обращения в ислам и получения серьезной военной подготовки. Им запрещалось жениться, поэтому их отряды (осаки ) становились их домом. Согласно турецкой исторической традиции, войска янычар учредил Орхан (1326-59). В современных источниках о них впервые упоминается во второй половине четырнадцатого века. Первоначально они были небольшими, вряд ли больше 1 000 воинов. К 1450 году в них состояло 5 000 человек, а к 1550-му – 10 000. Хотя большинство «детей дани» насильственно вербовалось в янычары, некоторых из них также нанимали в военную и гражданскую администрации султана на самые высокие должности. В отличие от янычар, оттоманская конница (сипахии ) состояла первоначально только из турок, в любом случае из свободных мусульман. Отряд конной гвардии примерно в 3 000 человек находился на постоянной службе при дворе султана. Другим конникам отводили ленные владения (тимары ) на завоеванных землях и призывали при необходимости. Кроме этого, могли быть созваны ополченцы, как конные (акынджы ), так и пешие (azab ), но они были более искушенными в искусстве возделывания земли, чем в военном деле.

 

Внутренняя сила оттоманского удара держалась не только на материальных факторах. Большое значение имел духовный фактор. В период формирования оттоманского государства в Малой Азии в конце тринадцатого – начале четырнадцатого веков османы испытали сильное влияние братства ахиев, основанного на союзах ремесленников. Это братство внесло огромный вклад в духовное пробуждение городских классов Малой Азии и распространение там ислама среди христиан[3]. В целом религиозная политика султанов раннего периода Оттоманской империи отличалась терпимостью. Кроме рекрутирования детей, никакого насильственного обращения завоеванных народов в Ислам не проводилось.

 

Все немусульманские религиозные группы подданных султана находились в ведении глав их церквей. Однако положение немусульманского населения (rayah ) оставалось рискованным, и было много случаев добровольного обращения в Ислам. После принятия Ислама бывший христианин становился полноправным членом оттоманского общества. В Малой Азии братство ахиев активно занималось привлечением к исламу представителей других вероисповеданий. К 1350 году ислам приняли многие греки Никеи, Бруссы и других городов Малой Азии. Впоследствии, на Балканах, мусульманами стали многие сербы, особенно в южной части Сербии и в Боснии, а также некоторые болгары (так называемые помаки).

 

 

Накануне оттоманского завоевания Балканского полуострова христианские державы там были слабыми. Византийскую империю – то, что от нее осталось – раздирали внутренние противоречия. Более того, экономически она была в руках венецианцев, а политически испытывала давление славян. Великий сербский правитель Стефан Душан пытался создать Славяно-греческую империю, добавить свежую кровь в вены увядающей Византии, и даже объявил себя царем сербов и греков. В империю Стефана входила значительная часть Болгарии. Однако эта империя оказалась недолговечной и быстро распалась после смерти Стефана (1355 год). Греки казались спасенными от славянского господства; болгары восстановили свою независимость; Македония стала отдельным царством, а собственно Сербия разделилась на две половины: Боснийское царство и княжество Северная Сербия. Город Белград захватили венгры.

 

Не чувствуя себя еще достаточно сильными, чтобы штурмовать Константинополь, османы обошли его с фланга, захватив Адрианополь, который сделали своей столицей, сократив его название до Эдирне (1361 год). Два года спустя турки оккупировали Фиииппополь (Пловдив) на юго-востоке Болгарии. К концу шестидеcятых годов четырнадцатого века царь Македонии Вукашин бросил вызов власти султана, сначала вполне успешно; но потом он был разбит и пал в сражении в 1377 году. Его сын Марко Кралевич (Королевич – сын короля), герой сербского эпоса, смог удержать Македонию только как вассал султана. Установив контроль над Фракией, юго-востоком Болгарии и Македонии, османы после тщательной подготовки захватили район Средеца (София) на юго-западе Болгарии (1385)[4]. Следующим шагом султана Мурада I стало нападение на государство князя Лазаря, Северную Сербию. В решающем сражении на Косовом поле (поле черных дроздов) в 1389 году сербская армия была разбита. Четыре года спустя сын и преемник Мурада I, Баязид I, завершил завоевание Болгарии взятием Тырново, древней болгарской столицы.

 

Болгарию присоединили к Османской империи, и несколько сипахиев получили там владения. Македония до кончины Марко Кралевича сохраняла ограниченную автономию, и затем повторила судьбу Болгарии. У Сербии дела сложились лучше, ей была дарована широкая автономия, продлившаяся до 1459 года.

 

До турецкого завоевания и Болгария, и Сербия достигли значительного уровня культурного прогресса, нашедшего свое выражение в искусстве и литературе. Знаменитый свод законов (Законник) от 1349 года Стефана Душана представляет другую грань интеллектуальных достижений балканских славян в тот период. Религиозному и литературному расцвету в Болгарии способствовал патриарх Ефтимий, занимавший свой пост с 1375 года до завоевания турками Тырново[5]. Эта творческая духовность распространялась из Болгарии на Русь. И митрополит Киприан, и митрополит Григорий Цамблак были уроженцами Тырново. Другие болгары и сербы устремлялись на Русь в течение пятнадцатого столетия.

 

Турецкое завоевание положило конец процветанию болгарской мысли. Патриаршество было упразднено, и болгарская церковь поступила под греческий контроль и управление. В этом отношении, как и в административном управлении, Сербия находилась в лучшем положении, чем Болгария. Собственно говоря, османы сами в определенной степени испытывали влияние сербской культуры. Сербский язык, наряду с греческим, был принят при дворе султана, и на нем с конца четырнадцатого по шестнадцатый века составлялись многие официальные документы Оттоманской империи. Популярность сербского языка при дворе султана частично являлась результатом высокого положения сербских княжон в султанском гареме. Дочь князя Лазаря, Оливера (именуемая Милевой в сербских народных песнях), была любимой женой Баязита I, некоторые преемники Баязита тоже забирали в свои гаремы сербских девушек[6].

 

Продвижение османов на Балканах сильно беспокоило народы Центральной и Западной Европы, особенно венгров, которые оказались перед прямой угрозой турок. Король Венгрии Сигизмунд (будущий император Священной Римской империи) принадлежал к дому Люксембургов и через них имел тесные связи с большинством европейских королевских дворов. Его призывы к другим римско-католическим правителям привели к паневропейскому крестовому походу против турок, в котором английские, французские, польские, чешские, итальянские и немецкие рыцари шли рука об руку с венграми. По словам очевидца, немецкого солдата Шилтбергера, армия крестоносцев составляла 16 000 человек. Фердинанд Лот, проанализировав все доступные свидетельства, назвал значительно меньшее число, не более 9 000[7]. Турецкая армия вряд ли была более многочисленной, однако ею лучше управляли. Сербы при деспоте Стефане (сыне князя Лазаря)[8] в этой войне поддерживали своего сюзерена Баязита. Решающее сражение у Никополя закончилось полным разгромом крестоносцев (1396 год). По получении известий об этом сражении в европейских дворах распространились уныние и паника. Константинополь теперь считали потерянным, и сам Рим казался под угрозой. Однако через несколько лет внимание Баязита переместилось с Запада на Восток. Между ним и Тимуром произошел конфликт. В Малой Азии у Анкары османы и их союзники сербы потерпели поражение от испытанных воинов Тимура, а сам Баязит попал в плен (1402 год).

 

Эта катастрофа почти разрушила молодую Османскую империю. Прошло несколько лет пока один из сыновей Баязита, Мехмед I (1402-1421), сумел восстановить порядок и дисциплину. При его сыне и преемнике Мураде II (1421-1451) империя снова превратилась в грозную державу. Дни Константинополя, казалось, были сочтены. Единственной надеждой византийского правительства было получить помощь Запада. Скоро стало ясно, что этой помощи можно добиться только ценой объединения Византийской церкви с Римской под верховной властью папы. В своде христианских догматов о троичности Бога главным препятствием для объединения, с точки зрения греков, был «филиокский» член римского Символа веры. В старом Никейско-Константинопольском Символе веры, одобренном II Вселенским собором (381), сформулирован догмат о том, что Бог-Святой Дух исходит от Бога-Отца[9]. На Западе в конце концов возобладало иное толкование взаимосвязи трех лиц Троицы: двойное исхождение Бога-Святого Духа и от Бога-Отца, и от Бога-Сына. Продолжение фразы «и Сына» (Филиока) одобрили несколько церковных соборов в Испании, Франции и Германии в конце восьмого – начале девятого веков[10]. Несколько греческих богословов, основываясь на философских доводах, выразили готовность учесть западную точку зрения. Выдающимся среди них был епископ Виссарион Никейский, опытный ученый, исполненный духа Возрождения. Большинство греческого духовенства, однако, оставались верными восточным традициям. В суровых обстоятельствах того времени вряд ли существовал шанс для свободной и спокойной теологической дискуссии по этой проблеме. Чувствуя себя под дамокловым мечом, византийский император побуждал духовенство пойти на все возможные уступки Римской церкви. Политика возобладала над религиозными чувствами.

 

Напомним, что вопрос о помощи Константинополю обсуждался на Международном конгрессе в Луцке на Волыни в 1429 году. Тогда не было принято решения. Обсуждение возобновилось на XVII Вселенском соборе, который открылся в Базеле в 1431 году. Положение стало еще более запутанным, когда между этим собором и папой Евгением IV сложилась конфликтная ситуация. В 1437 году папа приказал сессии в Базеле прекратить, а собор перенести в Феррару в Италии. Большинство членов отказалось подчиниться; они продолжили сессии в Базеле и избрали антипапу, Феликса V. Таким образом, теперь работали два собора, и каждый именовал себя XVII Вселенским. Тот, который начался в 1438 году в Ферраре, позже переместился во Флоренцию, и поэтому его обычно называют Ферраро-Флорентийским собором. В конце концов Евгению IV удалось восстановить свою власть в Центральной Европе, и при его преемнике Николае V Базельский собор принял решение о своем роспуске (1449 год). Ферраро-Флорентийский собор заседал с 1438 по 1443 год, затем переехал в Рим, где завершил свою работу в 1445 году.[11] Его решения получили силу для всей Римско-католической церкви.

 

Возвращаясь к началу конфликта между папой Евгением IV и Базельским собором, можно сказать, что каждая сторона объявляла, что только она имеет право заниматься греческим вопросом. В конце концов византийский император принял приглашение папы и лично привез делегацию греческого духовенства в Феррару. Поскольку Русская церковь являлась частью византийской патриархии, ей тоже было положено быть представленной в Ферраре. Но в это время у нее были собственные проблемы. В 1431 году умер митрополит Фотий. Московское правительство и духовенство желали видеть его преемником восточнорусского епископа Иону Рязанского. Великий князь литовский Свидригайло поддерживал западнорусского епископа Герасима Смоленского, который отправился в Константинополь, и там был произведен в сан Митрополита Всея Руси (1434). Возможно, византийские власти полагали, что западнорусский епископ более благосклонно отнесется к идее церковного объединения, чем восточнорусский. Как мы знаем, в следующем году Герасима казнили в Витебске по приказу того же Свидригайло, который сначала его поддерживал. Митрополичья кафедра Руси снова оказалась вакантной. Теперь московское правительство послало в Константинополь епископа Иону и просило императора и патриарха признать его в качестве нового митрополита. Византийские власти отказались это сделать, а назначили грека (эллинизированного славянина), Исидора (уроженца Салоников). Исидор прибыл в Москву в 1437 году и, после некоторого колебания, его приняли там как митрополита. Вскоре он раскрыл свое намерение отправиться на собор в Феррару. И великий князь Василий II, и московское духовенство сначала с подозрительностью относились к переговорам с Римской церковью. В конце концов, однако, после того, как митрополит Исидор поклялся не предавать православие, московские власти разрешили ему ехать в Италию. Его сопровождали епископ Авраамий суздальский и примерно сто человек священников и мирян.

 

Несмотря на оппозицию греков старой школы любому изменению в Символе веры, большинство из них, под давлением императора Иоанна, пусть неохотно, но согласились с римской формулировкой, которую с греческой стороны поддерживали Виссарион Никейский и Исидор Русский. Главенство папы тоже было признано[12]. Единственным греческим прелатом, отказавшимся подписать декларацию о союзе, был епископ Марк Эфесский. Уния с греками была объявлена в папской булле («Laeterentur coeli») 6 июля 1439 года[13]. И Виссариона, и Исидора сделали затем кардиналами. Унию с армянами провозгласили в ноябре 1439 года, а с якобитами – в 1441.

 

Сколь бы целесообразной ни была церковная уния для византийской дипломатии, она разрушила духовное единство греков и увеличила напряженность внутри империи. Тогда как император и некоторые служители церкви поддерживали объединение, большая часть духовенства и мирян были против него. Зловещим знаком деморализации, обусловленной религиозным конфликтом, было распространение среди православных греков тюркофильства и пораженчества. Характерное высказывание «человека с улицы», иллюстрирующее эту тенденцию, записано в хронике Дуки: «Лучше попасть в руки турок, чем франков» [14]. Многое зависело теперь от способности «франков» оказать необходимую помощь в защите от турок. Папа сдержал свое обещание, и в 1444 году был организован новый крестовый поход. На этот раз ни английские, ни французские рыцари не могли принять в нем участия, поскольку воевали друг с другом. Вызвались несколько немецких и чешских рыцарей, но в основном поход осуществляли два государства, Венгрия и Польша, с некоторой помощью со стороны Валахии[15]. Согласно представителю папы, Андреасу де Палацио, участвовавшему в походе, армия крестоносцев состояла из 16 000 всадников, не считая валахов. Современный французский историк Фердинанд Лот настаивает на значительно меньшем числе – 4 800[16]. В этом случае его цифра кажется порядком заниженной. Ядро турецкой армии – янычары и сипахская гвардия – состояло из 8 000 человек. Количество сипахиев, мобилизованных из провинции, неизвестно. В целом же турецкая армия вряд ли была более многочисленной, чем армия крестоносцев. В сражении при Варне турки опять победили (1444 год). Юный польский король Владислав III погиб на поле битвы.

 

Катастрофа при Варне предопределила судьбу Константинополя. Штурм «столицы империи» после тщательной подготовки предпринял сын и преемник Мурада II Мехмед П. Осада началась 5 апреля 1453 года. К этому времени Константинополь практически превратился в город-призрак. Из-за продолжительного экономического и политического кризиса его население, которое прежде достигало 500 000, или более, человек, теперь едва ли составляло десятую часть этого числа[17]. Кроме того, из-за религиозного раскола люди находились в состоянии душевного смятения. В 1451 году греческое духовенство сместило униатского патриарха Константинополя, и тот бежал в Рим. В 1452 под давлением папы император Константин XI вынужден был принять кардинала Исидора как папского посла. 12 декабря 1452 года в Софийском соборе была совершена католическая месса С этого дня народ избегал эту церковь.

 

Константинопольские укрепления все еще оставались мощными, но сама их протяженность – свыше восемнадцати километров по окружности – составляла проблему для немногочисленных защитников. Император Константин располагал менее чем 5 000 греческих солдат. Папа послал 200 солдат, и генуэзский кондотьер Джованни Джустиниани привел с собой 700 человек, из которых только 400 были соответствующим образом вооружены[18]. Величина турецкой армии в различных источниках оценивается от 80 000 до 400 000 человек. Даже 80 000, очевидно, является преувеличением, если не считать ополченцев. Кроме численного превосходства Мехмед II имел преимущество в мощной артиллерии, которой управляли иностранные специалисты (среди них упоминаются трансильванские и венгерские). При такой диспропорции сил защитникам не оставалось никаких шансов; то, что осада продолжалась почти семь недель, свидетельствует об их доблести. Константинополь в конце концов был взят штурмом 29 мая 1453 года. Большинство защитников, включая самого императора Константина, погибло в последнем бою. Кардинала Исидора турки взяли в плен. Как только грабеж был закончен, порядок восстановили, и Константинополь стал Оттоманской столицей. Софийский собор и несколько других христианских церквей преобразовали в мечети. Греческой церкви как институту не досаждали. Греков приглашали и поощряли к возвращению в город, а их церкви обещали защиту. Собор греческих епископов избрал Геннадия Сколярия новым патриархом. Хотя прежде он поддерживал соглашение с Римом, впоследствии, под влиянием Марка Эфесского, стал убежденным сторонником греческих традиций и противником церковной унии. Султан Мехмед II выразил желание возвести нового патриарха в сан в соответствии со старым византийским церемониалом. Султан лично вручил новому патриарху посох[19], заняв место византийских самодержцев, которые раньше делали это. Достаточно забавно, что поборник Ислама, Фатих Мехмед (Мехмед Завоеватель), теперь взял на себя роль защитника Греческой веры, роль, которую два последних византийских императора не могли играть должным образом.

 

Смотрите также:

 

Всемирная история


Карамзин: История государства Российского в 12 томах

 

Ключевский: Полный курс лекций по истории России


Татищев: История Российская


Эпоха Петра 1

 

 

Покровский. Русская история с древнейших времён

 

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

 

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

 

История государства и права России

 

Справочник Хмырова 

 

Правители Руси-России (таблица)

 

Герберштейн: Записки о Московитских делах

 

Олеарий: Описание путешествия в Московию

 

Любавский. ЛЕКЦИИ ПО ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ ДО КОНЦА 16 ВЕКА

 

К содержанию раздела: Монголо-татарское нашествие на Русь

 

 

Смотрите также:

 

Древняя Русь. Русская история  ИГО. Виды даней платимых хану в Орду  Хан Батый. Нашествие татар на Русь

 

Иго Золотой Орды. Татаро-монгольское нашествие  Отношения между князьями и монголами

 

НАШЕСТВИЕ МОНГОЛО-ТАТАР 13 веке  походы Батыя на Русь

 



[1] 904.  Об истоках и формировании Османской империи, кроме широко известных старых историй Османской империи J. Hammer-Purgstall и J.W. Zinkeisen, а также более современных работ N. Iorga и Н.А. Gibbons, см. Крымский, Турция, cc. 10-22; R.P. Blake and W.L. Langer, «The Rise of the Ottoman Turks and Its Historical Background», AHR, 37 (1932), 468-505; M.F. Кöprülü, Les Origines de l'Empire Ottoman (Paris, 1935); P. Wittek, The Rise of me Ottoman Empire (London, The Royal Asiatic Society, 1938); G.G. Arnakis, Oi Prwtoi ‘Oqwmanoi (Athens, 1947), reviewed by R.L. Wolff in Speculum, 26 (1951), 483-488; Stadtmüller, chap. 18. Обзор восточных источников оттоманской истории см. Togan, pp. 223-228.

 

[2] 905.  О янычарах см. Zinkeisen, 1, 118, 124, 127, 132; С. Huart, «Janissaries», EI, 2, 572-574; Oman, 2, 342-343, 357; J.K. Birge, The Bek-tashi Order of Dervishes (London, Luzac & Co., 1937), pp. 46-48, 66, 67, 74-75; N. Weissmann, Les Janissaires (Paris, 1938). О детях в качестве дани см. Zinkeisein, 3, 215-231 и 4, 166; J.H. Mordtmann, «Dewshirme», EI, I, 952-953.

 

[3] 906.  О братстве ахиев см. Гордлевский, гл. 9; G.G. Arnakis, «Captivity of Gregory Palamas», Speculum, 26 (1951), 113-114, 117-118.

 

[4] 907.  Датировано no F. Babinger, Beiträge zur Frühgeschichte der Türkenherrschaft in Rumelien (14-15 Jahrhundert) (Munich and Vienna, 1943), p. 78.

 

[5] 908.  О религиозных и литературных течениях в Болгарии в четырнадцатом веке см. Н.С. Державин История Болгарии (1946), 2, 133-153; E Turdeanu, La Littérature bulgaire de XlV-me siecle et sa diffusion dans les pays remains (Paris, 1947); Mutafchiev, 2, 242-253.

 

[6] 909.  Крымский. Турция, cc. 15-18.

 

[7] 910.  Lot, 2, 222, 460.

 

[8] 911.  Деспот (гр. despotes повелитель) – старый византийский титул, использовавшийся некоторыми балканскими правителями.

 

[9] 912.  Denzinger, Enchiridion, p. 38. См. также А.Е. Burn, «Creeds (Ecumenical)», Hastings’Encyclopedia of Religion and Ethics, 4, 239-240. Теологическую основу доктрины см. Г. Флоровский Восточные отцы IV века (Париж, 1931); он же, Византийские отцы V-VIII веков (Париж, 1933).

 

[10] 913.  Denzinger, Enchiridion, p. 38; A. Palmieri, Filioque, Dictionnaire de théologie catholique, 5, 2309-2343.

 

[11] 914.  По поводу битвы на Неве см.: Карамзин, 4, 25-28; Соловьев, 3, 186-188.

 

[12] 915.  Исследование более древней литературы о флорентийской унии см. Крымский Турция, cc. 4-42. Ср. Голубинский, 5, 519-521, 657-661; А.М. Amman, S.J., Storia della Chiesa Russa e dei paesi limitrofi (Torino, 1948), pp. 119-128; З.В. Удальцова «Борьба византийских партий на флорентийском соборе», Византийский временник, 3 (1950), 106-132.

 

[13] 916.  Латинский текст «Decretum pro Graecis» см. Denzinger, Enchiridon, pp. 235-236.

 

[14] 917.  Ducas, Historia Byzantina (Bonn ed.), p. 291.

 

[15] 918.  Обзор литературы о варненском крестовом походе см. Крымский Турция, cc. 50-56. См. также О. Halecki, The Crusade of Varna (New York, Polish Institute of Arts and Sciences, 1943), reviewed by J. Bromberg, Speculum, 20 (1945), 247-250.

 

[16] 919.  См. Lot, 2, 229-230.

 

[17] 920.  См. А.М. Schneider, «Die Bevölkerung Konstantinopels im xv Jahrhundert», AWGN (1949), pp. 233-234; reviewed by H. Ritter, Oriens, 3 (1950), 147.

 

[18] 921.  Lot, 2, 233-234. Обзор литературы и источников по осаде и завоеванию Константинополя османами см. Крымский Турция, cc. 68-73.

 

[19] 922.  Phrantzes, Chronicon (Bonn ed.), pp. 305-307.