ИСТОРИЯ РОССИИ 18 ВЕКА

РУССКОЕ ВОЕННОЕ И ВОЕННО-МОРСКОЕ ИСКУССТВО в 18 веке. Полководцы Румянцев и Суворов, адмиралы Спиридов и Ушаков

Марксистско-ленинское учение о войне и армии исходит из того, что военное искусство, а также организация армий находятся в зависимости от социально-экономических условий, от способа производства. Ф. Энгельс указывал, что «...вся организация и боевой метод армий, а вместе с ними победы и поражения, оказываются зависящими от материальных, т. е. экономических условий: от человеческого материала и от оружия...» Русское военное искусство второй половины XVIII в. было ведущим, во многом опережало военное искусство Запада.

Основные предпосылки его прогрессивного развития в данный период заключались в следующем.

Наибольшее значение для военного дела имела довольно развитая по тому времени металлургическая промышленность, особенно на Урале . Все возраставшие потребности армии и флота в вооружении, боеприпасах, снаряжении полностью удовлетворялись из внутренних ресурсов страны.

С этим было связано оснащение русской армии лучшим вооружением   и соответственно обладание более совершенными способами и формами ведения войны. Русская армия, будучи национальной по своему составу, обладала несравненно более высокими моральными и боевыми качествами, чем наемные армии Западной Европы, которые набирались в основном из деклассированных элементов и иностранцев, людей самого разнообразного происхождения.

Русский народ на протяжении всей своей истории вел тяжелую и са- моотверженную борьбу против иноземных захватчиков, героически защищая Родину от всех и всяких попыток ее порабощения. «Патриотизм,— указывал В. И. Ленин,— одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями....»

В процессе этой многовековой борьбы за свою национальную и государственную независимость русский народ выковал в себе замечательные боевые традиции. Эти традиции, высокие моральные и боевые качества русского парода проявлялись и в действиях русских вооруженных сил в условиях войн России второй половины XVIII в. В ют период времени Россия вела Семилетнюю войну с Пруссией в 1756—1762 гг., две войны с Турцией в 1768—1774 гг. и в 1787—1791 гг. и войну со Швецией в 1788—1790 гг.

В ходе этих длительных и успешных войн русские вооруженные силы приобрели огромный боевой опыт, неуклонно совершенствовали свою организацию и тактику, непрерывно повышали свое боевое мастерство.

Таковы основные факторы, которые двигали вперед русское военное искусство, способствовали появлению выдающихся полководцев и флотоводцев, передовых военных деятелей данного периода времени.

Но русскую армию, как и всякую другую армию классового общества, нельзя рассматривать вне классовых взаимоотношений, свойственных определенной исторической эпохе. Во второй половине XVIII в. русская армия, как и прежде, была вооруженной опорой феодально-абсолютистского государства.

Наряду с передовыми воеппыми деятелями, генералами и офицерами из дворян, в кадрах вооруженных сил России было много сторонников реакционного направления в военном искусстве. Они не дорожили честью и славою русского оружия, раболепствовали перед иностранными «военными авторитетами», и прежде всего перед Фридрихом II, видели в этом неоднократно битом русскими войсками полководце пример для подражания.

Слепо копируя прусскую военную систему, эти реакционеры насаяэда- ли в русской армии шаблонность и догматизм, тупую и жестокую муштру, пытались перестроить всю русскую армию по прусскому образцу. Жестокая муштра с палочной дисциплиной применялась реакционными генералами и офицерами потому, что она была для них лучшим способом держать солдат в повиновении, средством превращения их в послушных исполнителей воли дворянско-помещичьего класса. Классовый антагонизм между офицерами-дворянами и солдатами еще больше углубился во второй половине XVIII в. в связи с общим усилением феодально-крепостнической эксплуатации крестьянства и обострением классовой борьбы, ярким проявлением которой была Крестьянская война 1773—1775 гг. под руководством Е. И. Пугачева. Все это ограничивало деятельность передовых полководцев, генералов и офицеров русской армии и флота, тормозило развитие национального русского военного искусства в целом.

Развитие военного искусства в России происходило в острой борьбе нового со старым, передового направления с реакционным.

Лучшими представителями национальной военной школы второй половииы XVIII в. были полководцы П. А. Румянцев и особенно А. В. Суворов, а также начинавший свою боевую деятельность М. И. Кутузов и ряд других талантливых военачальников, их последователей и учеников. Во флоте такими передовыми военными деятелями были адмиралы Г. А. Спиридов и Ф. Ф. Ушаков. Заслуга этих выдающихся военных деятелей, лучших представителей вооруженных сил России состоит в том, что они увидели новые тенденции в военном и военно-морском искусстве и развили их, сумели отказаться от устаревших форм и способов ведения войны и военных действий на суше и на море, способствуя тем самым прогрессивному развитию национального русского военного и военно-морского искусства.

Большое влияние на развитие военного дела в России во второй половине XVIII в. оказала Семилетняя война. В ходе этой войны русская армия и флот значительно укрепили и усовершенствовали свою организацию, вооружение и тактику, приобрели большой боевой опыт. Русская конница, находившаяся накануне войны в расстроенном состоянии, быстро повысила свои боевые качества; она успешно боролась с кавалерией пруссаков, широко применяя холодное оружие. Артиллерия, получившая новую и более единообразную материальную часть, отличалась высокими тактико-техническими качествами. Ее организация, маневренность и подвижность значительно возросли. Война наглядно показала, что русская армия обладала в то время лучшей в Европе артиллерией. В Семилетней войне русский солдат продемонстрировал свои высокие моральио-боевые качества: способность переносить любые невзгоды и лишения походной жизни, дисциплинированность, храбрость, стойкость в обороне и напористость в наступлении

В ходе войны выдвинулись талантливые русские военачальники — П. С. Салтыков, П. А. Румянцев, 3. Г. Чернышев и др., приобрел свой первый боевой опыт А. В. Суворов. Это были представители национальной военной школы. Они разрабатывали и с успехом применяли новые формы и способы ведения войны, двигали русское военное искусство вперед по пути его прогрессивного развития.

Русская стратегия отличалась стремлением выбирать направление главного удара, а также координировать действия сухопутных войск и флота. Наиболее ярким примером тому служит осада и взятие Кольберга (1761), важной приморской крепости Пруссии

Большое развитие в Семилетнюю войну получила русская тактика. В отличие от союзных армий, участвовавших в Семилетней войне, которые могли сражаться только на ровной и открытой местности, русская армия оказалась способной действовать на любой местности — пересеченной, лесистой, болотистой. В действиях войск Румянцева под Кольбергом в 1761 г. впервые были применены батальонные колонны для маневрирования на поле боя и отражения атак противника, созданы легкие батальоны стрелков, впоследствии получившие название егерских  .

На основе опыта Семилетней войны прогрессивные русские военные деятели пришли к выводу о полной несостоятельности прусской военной системы с ее косностью и жестокой муштрой, механическим исполнением команды и линейной тактикой, застывшей на шаблоне косого боевого порядка. Семилетняя война выявила ряд достижений русского военного искусства в сравнении с военным искусством Пруссии и других стран Западной Европы. Боевой опыт Семилетней войны был использован в русско-турецкой войне 1768—1774 гг. Большую роль в развитии передового русского военного искусства в этот период сыграл П. А. Румянцев. Он проявил здесь выдающийся полководческий талант, дал образцы решительной наступательной стратегии, направленной па разгром яшвой силы противника  .

Блестящим примером такой стратегии является наступление войск Первой русской армии под командованием П. А. Румянцева от Хотина к Дунаю в 1770 г. В ходе этого наступления русская армия за один месяц (17 июня у Рябой Могилы, 7 июля па р. Ларге и 21 июля у р. Кагула) разгромила численно превосходившие ее войска турок и татар, заняла Молдавию и Валахию и вышла к низовьям Дуная  .

Наступление главных сил Первой армии от Хотина к Рябой Могиле сопровождалось одновременным марш-маневром в том же направлении двух других войсковых групп, которые в определенное время и в намеченном пункте соединились перед сражением. Это был принципиально новый порядок совершения марш-маневра, который не применялся в практике военного дела Западной Европы XVIII в.

Наступление с целью разгрома живой силы армии противника составляло характерную особенность стратегии П. А. Румянцева. «Коль ни давно уже упражняюсь всегда в одном ремесле,— утверждал русский полководец,— но ни испытание и ничто другое не могло мне никогда присоветовать за лучшее, предпринимать такие дела, в которых получазмые успехи не делали бы преломления силам сонротивных и не подавали бы по себе следствий решительных»

На Западе во второй половине XVIII в. получила большое распространение так называемая кордонная стратегия. В соответствии с нею войска равномерно распределялись по всему театру воины для прикрытия всех оборонительных линий, крепостей и других важных стратегических пунктов. При выборе объекта действий отдавалось предпочтение местности и местным предметам, а методическое маневрирование на коммуникации противника вне поля сражения признавалось главным способом ведения войны. Русское военное искусство опередило в своем развитии военное дело Западной Европы. П. А. Румянцев, с именем которого связан новый подъем национального военного искусства, полностью отбросил кордонную стратегию, выдвинул и успешно осуществил на практике принцип решительного наступательного сражения как главного средства достижения победы над противником.

Считая наступление основным видом боевых действий, П. А. Румянцев вместе с тем не отрицал обороны, а при известных обстоятельствах допускал и отступление. Так, в июне 1773 г. его войска блестяще форсировали Дунай и в последовавших затем боях на правом берегу реки одержали ряд тактических успехов над турецкими войсками. Но вынужденные действовать по навязанному Петербургом авантюристическому плану, крайне ограниченные в своих средствах и возможностях, они не смогли добиться решающей стратегической победы и должны были отступить на левый берег Дуная. Это было тогда единственно правильным решением.

П. А. Румянцев понимал связь и взаимозависимость между политикой и стратегией. Исходя из положения, что «армия уподобляется мечу в руках политики», он признавал приоритет политики по отношению к стратегии. Перед началом кампании 1771 г. русский полководец обратился к правительству с просьбой информировать его о международной обстановке, считая, что отношения между Россией и европейскими странами, в особенности же с ее ближайшим соседом на юге, Австрией, могут оказать большое влияние на общий ход войны с Турцией. «Легко ошибиться мне,— писал Румянцев,— не имея сведения о той части дел политических, которые дают правила военным»  . Хотя он не мог понять социальной сущности войны, но его взгляды на политику и стратегию, его признание ведущей роли первой по отношению к последней были передовыми для своего времени. Они представляют значительный интерес для изучения развития военной мысли в России XVIИ в.

Наступательной стратегии П. А. Румянцева соответствовала и наступательная тактика, отличавшаяся большим разнообразием, в зависимости от условий местности и характера действия противника.

Турецкая армия не держалась общераспространенной среди европейских армий XVIII в. линейной тактики. Она применяла боевой порядок или в виде клина, острым углом обращенного к противнику, или в виде охватывающего полумесяца. Первым же стремительным ударом турки пытались расстроить ряды своего противника, заставить его сражаться в общей неорганизованной массе, где исход сражения решался простым численным перевесом сил  . Турки всегда располагали подавляющим численным превосходством, особенно в кавалерии, компенсируя этим недостаток боевой выучки и дисциплинированности своих войск.

Для борьбы с таким противником практика военного дела Западной Европы не пошла дальше боевого построения всей армии в одно каре. Каре представляло собою огромный четырехугольник, по внешним сторонам которого располагалась пехота, а внутри кавалерия и обозы. Спа- ружи каре ограждалось цепью из рогаток, т. е. продольных и поперечных брусьев, скрепленных между собою петлями и крючьями. Приняв боевой порядок в составе одного каре, армия обрекала себя на пассивную оборону. Всякая возможность активных наступательных действий исключалась: для этого каре было слишком громоздким и малоподвижным. Такой боевой порядок в 30-х годах XVIII в. был занесен с Запада и в русскую армию. Например, в русско-турецкой войне 1735—1739 гг. Миних обычно строил войска в три громоздких каре.

П. А. Румянцев перешел к построению войск в несколько каре различной величины (в основном полковых), между которыми располагалась конница, а впереди и на флангах — артиллерия и батальоны егерской пехоты. Рогатки были совершенно упразднены. Такой боевой порядок обеспечивал свободу маневра на поле боя, давал возможность производить концентрацию войск в определенном пункте для сосредоточенного удара, а самое главное — решительно атаковать противника, вести активные наступательные действия. Преимущества нового боевого порядка ярко проявились уже в кампании 1770 г., в сражениях при Рябой Могиле, у Ларги и Кагула, где русская армия наголову разбила многочисленные турецкие и татарские войска, действуя в составе четырех-пяти дивизионных каре  .

П. А. Румянцев придавал большое значение высокому моральному духу войск для достижения победы. Обращаясь к войскам после Катульского сражения, он говорил: «Я прошел все пространство степей до берегов Дуная, сбивая пред собою в превосходном числе стоявшего неприятеля, не делая нигде полевых укреплений, а поставляя одно мужество и добрую волю вашу во всяком месте за непреоборимую стену»

М. И. Калинин в статье «О моральном облике нашего народа» писал, что в русской армии «постоянно имелась прослойка, выделявшая искренних патриотов и талантливых полководцев, которые честно служили родине и, наперекор давлению сверху, улучшали действительно боевые качества армии, поднимая ее авторитет на полях сражений»  . Это высказывание М. И. Калинина можно отнести и к П. А. Румянцеву. Несомненно, что он оставался верен своему классу, н его понимание роли морального фактора ограничивалось мировоззрением класса, к которому он принадлежал. Но в тех условиях его система обучения и воспитания войск имела прогрессивный характер, отвечала требованиям его решительной, наступательной стратегии и тактики.

Основные положения своей системы воинского обучения и воспитания П. А. Румянцев изложил в «Обряде службы», особой инструкции, составленной им в марте 1770 г. Она получила всеобщее признание и распространение в русской армии. В 1776 г. «Обряд службы» с небольшими изменениями, внесенными Г. А. Потемкиным, был принят в качестве официальной инструкции для войск.

В период русско-турецкой войны 1768—1774 гг. выдвипулась целая плеяда талантливых генералов и офицеров русской армии, ставших мастерами вождения войск. Среди них особенно выделяется А. В. Суворов, блестящий теоретик и практик.

В июне 1773 г. Суворов при атаке земляных укреплений Туртукая применил боевое построение взводными колоннами, впереди и на флангах которых действовали стрелки в рассыпном строю. Эта новая тактика- колонн и рассыпного строя в последующее время получила широкое применение. В сентябре 1773 г. Суворов дал пример активной обороны, наголову разбив числеппо превосходящие турецкие войска под Гирсовом . Наконец, в июне 1774 г. Суворов силами своей дивизии (14 тыс. чел. при 14 орудиях) одержал крупную победу над 40-тысячным турецким корпусом при Козлудже . Эта победа имела важное значение для разгрома Турции, ускорила заключение мира с ней.

После русско-турецкой войны 1768—1774 гг. и до конца XVIII в. передовое направление военного искусства в России возглавлял А. В. Суворов. Он пошел значительно дальше П. А. Румянцева во всех областях военного дела: в стратегии и тактике, в разработке вопросов военной теории, организации обучения и воспитания войск. Суворов был не только великим полководцем, но и крупным военным теоретиком, замечательным мастером боевой подготовки войск. По силе своего полководческого дарования, по глубине и разносторонности своих военных знаний он не имел себе равного не только в России, но и среди полководцев и военных деятелей Западной Европы того времени. Выдающаяся полководческая и военно-организаторская деятельность А. В. Суворова ярко проявилась уже во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг.

Стратегия А. В. Суворова носила решительный характер. Главной задачей на войне он считал уничтожение яшвой силы противника, а главным средством разрешения этой задачи — бой. Исход войны решается в сражении. Суворов постоянно искал встречи с противником с целью полного его поражения и уничтожения. «Оттеснен противник — неудача; уничтожен — победа»,— говорил полководец. Решительность стратегии А. В. Суворова сочеталась с ее высокой наступательной активностью. Начало подобной стратегии мы видим у П. А. Румянцева. Но только в практике полководческой деятельности Суворова, в его теоретических высказываниях эта решительная, наступательная стратегия, ставившая своей задачей полное поражение живой силы противника, получила всестороннее развитие. Классическим примером активной стратегии Суворова служат его блестящие победы в сражениях при Фокшанах и Рымнике, знаменитый штурм Измаила. Следствием всех этих побед был разгром главных сил турецкой армии, радикальное изменение стратегической обстановки на театре войны в пользу русских войск.

Основным видом боевых действий для А. В. Суворова являлось наступление. Но он не игнорировал также и обороны, которая всегда была у Суворова активной и преследовала цель подготовки сил и средств для перехода в наступление. Образцом активной стратегической обороны А. В. Суворова явилась оборона черноморского побережья от Херсона до Крымского полуострова в 1787—1788 гг. Нанеся туркам сокрушительный удар под Кинбурном, развернув активные действия на Днепро-Бугском лимане, Суворов полностью овладел стратегической инициативой и обеспечил таким образом переход главных сил русской армии на данном театре войны от обороны к наступлению  .

Как и П. А. Румянцев, А. В. Суворов понимал связь политики и стратегии и, так же как и первый, не понимал классового содержания политики. Но тем не менее его взгляды были прогрессивными для XVIII в. Они свидетельствуют о передовой роли русских полководцев в развитии вопросов военной теории, о превосходстве русской военной мысли над западноевропейской.

Выдающийся стратег, А. В. Суворов был также талантливым тактиком, создавшим новые способы и формы ведения боя. В период русско-турецкой войны 1787—1791 гг. А. В. Суворов развил дальше тактику колонии рассыпного строя. Применяя расчлененные боевые порядки (колонны, рассыпной строй, каре), Суворов дал возможность гибко маневрировать войсками на поле боя, осуществлять взаимодействие родов войск, частей и подразделений, сосредоточивать свои силы на решающем направлении атаки. В условиях господствовавшей тогда линейной тактики, сводившей бой к простому фронтальному столкновению двух сторон, совершенно исключалось применение маневра на поле боя, взаимодействие отдельных частей боевого порядка. Отсюда видно, насколько новой и оригинальной была тактика А. В. Суворова. Применение той или иной формы боевого порядка зависело от особенностей противника и характера театра военных действий. При атаке крепостей и укреплений А. В. Суворов строил войска в колонны, впереди которых располагались стрелки в рассыпном строю (штурм Измаила). В этом боевом порядке было найдено удачное сочетание огня и маневра в сражении.

В полевом сражении с турецкой армией войска А. В. Суворова действовали обычно в составе небольших (батальонных и ротных) каре. Например, в сражении при Рымпике пехота была построена в две линии батальонных и двухбатальонных каре на расстоянии картечного выстрела один от другого. Между ними расположился резерв. Артиллерия разместилась в боевых порядках пехоты, за пехотой — кавалерия, составив третью линию боевого порядка. Фронт и фланги всего боевого построения прикрывались егерями, действовавшими в рассыпном строю.

Таким образом, А. В. Суворов, восприняв опыт П. А. Румянцева, производил еще большее расчленение боевого порядка по фронту и, что самое главное, развивал его в глубину. «Густые карей были обременительны,— говорил А. В. Суворов, имея в виду боевой порядок Румянцева,— гибче всех полковой карей, но и баталионные способпые; они для крестных огней бьют противника во все стороны насквозь, вперед мужественно, жестоко и быстро»

Повысив общую подвижность и маневренность боевых порядков, превратив штык в активное оружие пехоты, А. В. Суворов добился общей высокой наступательной активности своих войск. Артиллерийским и ружейным огнем подготовлялся решающий штыковой удар. При относительно слабом уровне военной техники XVIII в., когда прицельный огонь из гладкоствольного ружья можно было вести не далее 80—100 шагов, это расстояние преодолевалось стремительным натиском за 20—30 секунд. В течение этого времени противник успевал выстрелить только один раз. Поэтому стремительная атака, переходившая в решительный штыковой удар, становилась у А. В. Суворова главным средством достижения быстрой и полной победы в сражении. Окончательный разгром противника довершался энергичным преследованием. Оно велось с большим упорством и настойчивостью не только на поле боя, но и далеко за его пределами. А. В. Суворов требовал от войск «ничего не щадить, не взирать на труды, преследовать неприятеля денно и нощно до тех пор, пока истреблен не будет» .

В связи с этим большую роль в стратегии и тактике А. В. Суворова играл фактор времени. «Деньги дороги; жизнь человеческая — еще дороже; а время —дороже всего», — утверждал он  . Не многие великие полководцы умели так ценить и так эффективно использовать на войне фактор времени, как великий полководец России А. В. Суворов. Войска А. В. Суворова могли сражаться во всякое время года, дня и ночи, при любой погоде и на самой различной местности (в лесах, на горах, на равнинах и морских побережьях, у рек и озер), везде и всегда показывая высокое боевое мастерство.

А. В. Суворов развивал основы тактики артиллерии, широко применял маневрирование огнем артиллерии и передвижение ее на поле боя, сосредоточение артиллерийского огня на решающем направлении. В войсках Суворова артиллерия хорошо взаимодействовала с пехотой и конницей. Так, в сражениях при Фокшанах и Рымнике русская артиллерия действовала весьма активно. Своим массированным огнем она не только подготовила атаку, но и продолжала затем подавлять противника, следуя непосредственно в боевых порядках пехоты и конницы, облегчая их продвижение на поле боя  .

Весьма характерно широкое применение А. В. Суворовым в боевых порядках тактических резервов как важнейшего средства достижения успеха в сражении. Тактические резервы применял и П. А. Румяпцев. Но А. В. Суворов пошел дальше: в резервах он видел одно из главных средств достижения успеха в сражении, они составляли неотъемлемую часть боевых порядков. В наемных армиях Западной Европы, которые действовали по шаблонной линейной тактике, тактические резервы в боевых порядках не применялись. Они появились там не раньше конца XVIII в., когда возникли буржуазные армии и наметился переход от линейной тактики к тактике колонн и рассыпного строя.

Новые способы и формы ведения войны и боя А. В. Суворова, его наступательная стратегия и тактика определяли и систему боевой подготовки войск. Они требовали совсем иного солдата, иного людского контингента, чем могла дать феодально-крепостническая Россия. А. В. Суворову нужен был развитой и инициативный солдат, сознательно относящийся к выполнению своих служебных обязанностей. А русская армия того времени, как известно, строилась по сугубо классовому принципу: офицерский состав ее комплектовался исключительно из дворян, а рядовой — преимущественно из крепостных крестьян и трудящегося населения городов  . В своем подавляющем большинстве офицеры относились к солдатам, как помещики к крепостным. Поэтому великий полководец России А. В. Суворов должен был прилояшть максимум усилий, чтобы в условиях крепостнического строя поднять моральный дух своих солдат, чтобы пробудить в них сознание своего высокого воинского долга, постоянную готовность к самопожертвованию.

А. В. Суворов был выдающимся военным организатором, замечательным мастером обучения и воспитания войск. Основой воинского обучения и воспитания А. В. Суворова являлся патриотизм великого полководца, уважение к личности солдата. Вместе с тем А. В. Суворов умел поддерживать в войсках твердую дисциплину.

Суворовская школа обучения и воспитания войск складывалась постепенно, непрерывно 'обогащалась новыми полояхениями и выводами, проверялась и совершенствовалась в огне многолетней боевой практики русской армии. Ее первые ростки восходят к «Полковому учреждению» (1764), инструкции, составленной А. В. Суворовым для обучения Суздальскогополка Завершением военно-педагогической системы А. В. Суворова явилась знаменитая «Наука побеждать», написанная великим полководцем в так называемый «тульчинский» период его деятельности, точнее в 1795-1796 гг.  .

«Наука побеждать» — лучший памятник передовой русской военно- теоретической мысли конца XVIII в. А. В. Суворов разработал здесь новую для того времени тактику колонн и рассыпного строя, изложил ее основные руководящие положения и принципы, обобщил свои взгляды по боевой подготовке войск в стройную систему воинского обучения и воспитания. «Наука побеждать» является теоретическим обобщением многолетнего военного опыта А. В. Суворова, боевого опыта русской армии того времени. Суворов готовил свои войска не для парадов, а для боя, учил солдат только тому, что им необходимо на войне, требовал от войск решительных наступательных действий, умения сражаться в различных боевых порядках, применять все формы борьбы, исходя из конкретных условий местности и расположения противника.

Сущность активной наступательной тактики А. В. Суворова изложена в трех основных положениях «Науки побеждать»: «глазомер», «быстрота», «натиск».

«Первое — глазомер: ...как маршировать, где атаковать, гнать и бить». Глазомер — умение ориентироваться в боевой обстановке, знание условий, обеспечивающих разгром противника.

«Второе — быстрота». В это понятие входит сохранение тактической внезапности, способность военачальника воспользоваться условиями, ведущими к победе, не потерять времени. «Неприятель нас не чает,—говорил Суворов,— щитает нас за 100 верст, а коли издалека, на двух, трех стах и больше. Вдруг мы на него, как снег на голову. Закружится у него голова; атакуй с чем пришли, с чем бог послал».

«Третье — натиск. Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет. В пальбе мпого людей гибнет. У неприятеля те же руки, да русского штыка не знает. Вытяни линию, тотчас атакуй холодным ружьем» Здесь Суворов выразил свое стремление к решительному разгрому противника на иоле боя, к полному уничтожению его в настойчивом преследовании.

Усвоение этих принципов наступательной тактики, изложенных в «Науке побеждать», были главной задачей воинского обучения и воспитания солдата. Учения происходили в условиях, максимальпо приближенных к боевым. В этом отношении особенно показательны двусторонние учения, сквозные атаки, которые часто практиковал Суворов. С этой целью войска на маневрах разделялись на две стороны. Разойдясь на значительное расстояние, они начинали сближение, постепенно ускоряя темп своего движения и непрерывно ведя артиллерийский и ружейный огонь холостыми зарядами. С дистанции в 100 шагов войска бросались в атаку, держа ружья наперевес с примкнутыми штыками. В момент встречи солдаты поднимали ружья над головой, делали полоборота вправо, отчего получались небольшие интервалы, и так одна сторона, не останавливаясь, проходила сквозь строй другой.

Обучение войск неразрывно связывалось с их воспитанием. Главной силой на войне в борьбе за победу А. В. Суворов признавал солдата. «Солдат дорог, береги здоровье...»,— всегда подчеркивал великий полководец . И он не уставал воспитывать в русском солдате мужество, отвагу, инициативность, сметливость, все качества храброго и стойкого воина, сознательно выполняющего порученное ему дело. «Каждый солдат должен понимать свой маневр»,— указывал Суворов, выражая этим свое непреложное требование, чтобы рядовой солдат твердо знал свои обязанности в бою, действовал смело и инициативно. «Богатыри! Неприятель от вас дрожит»,— говорил Суворов, обращаясь к солдатам, пробуждая в них чувство воинской доблести, сознания своего достоинства. Эффективным средством воспитания в солдатах высокого воинского долга служило разъяснение боевых традиций русской армии, каждого полка, его славного боевого прошлого.

А. В. Суворов внимательно относился к солдатам, проявлял большую заботу о нуждах их повседневного быта и содержания. Такого же отношения к рядовым он требовал и от других офицеров. Командир роты, указывал Суворов, «к своим подчиненным имеет истинную любовь, печется о их успокоении и удовольствии, содержит их в строгом воинском послушании и научает их во всем, что до их должности принадлежащем» Особое значение он придавал личному примеру командиров. Сам Суворов слуяшл лучшим образцом для подраяшния всякому солдату и командиру.

Пламенный патриот, А. В. Суворов горячо любил свою родину, отдавал служению ей все свои силы и способности. «Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека,— утверждал Суворов,— но я заключал доброе мое имя в славе моего Отечества и все успехи относил к его благоденствию»  .

Отмечая решающее значение морального духа войск для одержания победы на войне, М. И. Калинин говорил: «...В военной истории нет полководцев, создавших себе мировую славу, которые не были бы любимцами своего войска. Это значит, что всемирно известные полководцы не были только мастерами стратегии и тактики. Нет, они знали и дорогу к сердцу своих солдат, своей армии. Они были мастерами высокого духа войск, умели вселять в душу солдата прочное доверие к себе. Такими были, например, Суворов, Кутузов и целый ряд других более или менее крупных полководцев»  .

Суворов действительно нашел дорогу к сердцу русского солдата. Непоколебимая моральная сила русского солдата — вот основа полководческого искусства Суворова, его высокого воинского мастерства. Именно с этим были связаны все победы великого русского полководца.

Передовое военное искусство А. В. Суворова имело прогрессивное значение.

Большое развитие во второй половине XVIII в. получило также русское военно-морское искусство, которое по своему уровню в тот период превосходило военно-морское искусство западноевропейских государств.

Развитие военно-морского искусства Западной Европы в XVIII в. не пошло дальше общепринятых шаблонов линейной тактики, находилось в состоянии упадка. Применение какого бы то ни было маневра исключалось. В бою флоты должны были строго придерживаться «линии баталии», в которой каждый корабль вел огонь только по одному, заранее определенному кораблю. Если противник обладал количественным превосходством в кораблях, то вступать с ним в сражение категорически запрещалось. Сковывая инициативу флотоводцев, это заставляло их придерживаться пассивно-оборонительной тактики, избегать решительных морских сражений

Одним из представителей передового русского военно-морского искусства второй половины XVIII в. был адмирал Г. А. Спиридов. Выдающиеся способности Спиридова как талантливого командира проявились еще в Семилетней войне. Капитан Спиридов командовал десантом русских моряков, высаженным с кораблей эскадры вице-адмирала А. И. Полянского на рейде Кольберга в 1761 г. Тесно взаимодействуя с сухопутными войсками русской армии, десант принял активное участие в осаде этой важной приморской крепости Пруссии.

С особенной силой флотоводческое мастерство Спиридова проявилось во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Под его командованием русская эскадра впервые в морской истории совершила переход стратегического значения из Балтийского в Средиземное море. Будучи фактическим руководителем основных сил русского флота в Эгейском архипелаге, Спиридов возглавил подготовку и проведение крупнейших морских сражений той эпохи — сражения в Хиосском проливе (24 июня ст. ст. 1770 г.) и Чесменского сражения (26 июня того же года), которые закончились полным поражением и уничтожением превосходящих сил турецкого флота.

Блестящие победы русского военно-морского флота были одержаны благодаря применению новаторских тактических приемов, умелому использованию артиллерийских средств, правильной оценке обстановки. Не случайно поэтому Чесменское сражепие явилось одним из выдающихся событий военно-морской истории: здесь было уничтожено около 100 бое вых судов противника, в том числе 15 линейных кораблей. Действия русского флота в Архипелаге в период русско-турецкой войны 1768—1774 гг. во многом способствовали боевым успехам сухопутных сил, сражавшихся под командованием П. А. Румянцева.

Большое значение для дальнейшего развития русского военно-морского искусства второй половины XVIII в. имела деятельность выдающегося флотоводца Ф. Ф. Ушакова.

Адмирал Ф. Ф. Ушаков был сторонником активной, наступательной морской стратегии, преследующей цель разгрома противника в решительном сражении. Он разделял стратегические взгляды А. В. Суворова и так же как и последний стремился придать сражениям решительный характер. Ушаков, подобно Суворову, не знал поражений в борьбе с противником, хотя подчас ему приходилось действовать в крайне неблагоприятной обстановке, при невыгодном соотношении сил.

В русско-турецкой войне 1787—1791 гг. проявилось тесное боевое содружество А. В. Суворова и Ф. Ф. Ушакова. Стремясь к одной стратегической цели — уничтожению живой силы противника, Суворов и Ушаков добивались организации стратегического и тактического взаимодействия сухопутной армии и военно-морского флота в ряде кампаний этой войны. Так, борьба за Очаков в 1787—1788 гг., наряду с действиями русских войск на суше, сопровождалась не менее ожесточенными морскими сражениями русского флота с турецким флотом на Днепро-Бугском лимане и у о-ва Фидоноси. В штурме Измаила 11 декабря 1790 г. принимала участие русская гребная флотилия, высадившая десант, и т. д.

Теория и практика военного дела Западной Европы XVIII в. не имела подобных примеров организации стратегического и тактического взаимодействия армии и флота. Русская военно-теоретическая мысль в этом отношении намного опередила западноевропейскую. Взаимодействие сухопутных и военно-морских сил успешно осуществлялось в России с начала XVIII в. А. В. Суворов и Ф. Ф. Ушаков восприняли и развили замечательные боевые традиции Петра I, традиции передового русского военного искусства. Следует подчеркнуть, что идея взаимодействия армии и флота проходит красной нитью через все последующее развитие русского военного и военно-морского искусства.

Не менее значительно новаторство адмирала Ушакова в тактике. «Он обладал исключительным талантом флотоводца, поражавшим оригинальностью и новизной тактических приемов. Он был ярый враг рутины и шаблона. Подобно Суворову, Ушаков был новатором тактических приемов на море»

Смысл новой тактики Ушакова состоял в отказе от линейных принципов построения флота и в переходе к концентрации кораблей на решающем направлении. Удар сосредоточенными силами по флагманским кораблям противника неизменно приводил линейные построения последнего к расстройству, а затем и к поражению. В целях достижения наибольшей эффективности адмирал Ф. Ф. Ушаков учил вести бой на коротких дистанциях, чтобы прицельным огнем поражать корабли противника.

Активные методы ведения боевых действий на море требовали большой маневренной подготовки кораблей, высокой выучки их личного состава. Этому делу Ф. Ф. Ушаков уделял все свое внимание, не жалея сил и средств на обучение матросов и офицеров флота. Так же, как и А. В. Суворов, адмирал Ф. Ф. Ушаков хорошо знал дорогу к сердцу русского матроса, сердцу простого русского моряка. Он воспитывал матроса в духе крепкой воинской дисциплины, умения действовать смело и инициативно, проявлять свои высокие воинские качества. Подобно А. В. Суворову, адмирал Ф. Ф. Ушаков считал, что простой человек, рядовой солдат и матрос является главной силой на войне.

Лучшие представители вооруженных сил России А. В. Суворов и Ф. Ф. Ушаков и другие выдающиеся русские полководцы и флотоводцы понимали, что только опираясь на рядового воина, русского солдата и матроса, как на решающую силу армии и флота, они сами могут стать силой, необходимой Родине  .

Адмирал Ф. Ф. Ушаков был одним из основоположников знаменитой черноморской школы морской выучки, которая дала русскому флоту таких выдающихся адмиралов, как Д. Н. Сенявин, М. П. Лазарев, В. А. Корнилов, П. С. Нахимов, В. И. Истомин. Именно превосходная боевая выучка, мужество и героизм русских моряков — вот что прежде всего обеспечивало Ушакову победу над противником. Как и Суворов, Ушаков бил противника не числом, а уменьем. Как и Суворов, он считал, что недостаточно разбить врага, а нужно его уничтожить. Вот почему каждое победоносное сражение русский флотоводец завершал решительным преследованием противника до полного его уничтожения.

Деятельность адмирала Ф. Ф. Ушакова была направлена на укрепление боевой мощи русского Черноморского флота. Готовя флот для войны, он считал, что лучшая школа для моряка — это морские походы. Во время походов он обучал свой флот новым способам морской войны, разыгрывал примерные бои и сражения. Для своего времени это была самая передовая система обучения военных моряков, как и система армейского обучения Суворова. При всем том А. В. Суворов и Ф. Ф. Ушаков оставались верными своему классу. Суворов командовал войсками при подавлении Крестьянской войны 1773—1775 гг. Военная деятельность лучших представителей вооруженных сил России объективно была направлена на укрепление феодально-абсолютистского государства.

В 70—80-х годах XVIII в. А. В. Суворов и Ф. Ф. Ушаков положили основание Севастополю — городу-крепости, ставшему впоследствии главной базой русского Черноморского военного флота, надежным оплотом на южных рубежах нашей Родины.

Блестящие успехи русского оружия, выдающиеся победы, одержанные русской армией и флотом под руководством А. В. Суворова и Ф. Ф. Ушакова, показывают высокий уровень и самостоятельный путь развития военного и военно-морского искусства в России второй половины XVIII в. Возглавляемая великим полководцем России Александром Васильевичем Суворовым передовая русская военная школа занимала ведущее место и значительно превосходила теорию и практику военного дела Западной Европы того времени.