РЕНТА

Докапиталистические формы производства - ремесленное производство мелким промышленным производителем

Современные остаточные докапиталистические формы

Мы исследовали, таким образом, экономические категории капиталистического общества. Это исследование показало нам экономические законы, которым подчиняются эти категории и взаимодействием которых определяются не только распределение общественного продукта, но также характер самого производства и структура рыночных цен. Нельзя, действительно, как это делают многие и как это обнаруживается в некоторых работах по экономике, отделять процесс производства от процесса распределения общественного продукта. Эти два явления образуют неразделимое целое. Они регулируются одними и теми же экономическими законами. Поэтому не имеет смысла говорить о преобразованиях в системе распределения общественного продукта, не говоря в то же время о преобразованиях в системе производства.

Однако мы еще не исчерпали нашего исследования. Хотя рассматриваемая нами система и является капиталистической в том смысле, что господствующая форма производства – капиталистическая, существуют другие, некапиталистические формы, имеющие значение в общественном производстве не столько вследствие количества производимого продукта, сколько вследствие многочисленности экономических агентов, порождаемых этими формами. Какие экономические законы руководят поведением этих агентов? Аналогичны ли они тем, которые мы исследовали, говоря о различных экономических категориях ренты и капиталистической прибыли?

Рассмотрим весьма распространенную и важную форму, которая должна включать, абстрактно говоря, все экономические категории капитализма, а именно мелкую земледельческую собственность. Мы видели, что в условиях, когда собственность на землю отделена от средств производства и от труда, в продукте должно содержаться вознаграждение всех экономических агентов, участвующих в производстве. Земельный собственник получает абсолютную и (если она есть) дифференциальную ренту; сельскохозяйственный предприниматель – прибыль; рабочий – заработную плату.

Не всегда. Ясно, что, абстрактно говоря, мы можем в данном случае провести различие между этими тремя экономическими категориями, управляющими капиталистическим обществом, однако мы не можем сказать, что мелкому собственнику всегда удается получать все три вида вознаграждения в своем тройном качестве и что он прекратит производство и покинет рынок, если не получит этого тройного вознаграждения. С другой стороны, рыночная цена дана объективно и формируется не им, а капиталистами, которые господствуют над производственным процессом, т. е. формируется преобладающим производством капиталистического типа. Ясно, что если собственник‑земледелец может это сделать, то он покрывает продажей своего продукта земельную ренту, прибыль и заработную плату, и это происходит в период высоких цен на сельскохозяйственную продукцию, например сразу после войны. Но в обычное время, хотя и предполагается, что он свободен, сам себе хозяин, он подчинен законам рынка, экономическим единицам более сильным, чем он, и поэтому лишь в редких случаях получает цену, возмещающую его тройное качество. Он довольствуется меньшим, довольствуется отказом от ренты (и делает это без труда, поскольку считает землю средством труда, полученным бесплатно, а не капиталом) и получением своей средней прибыли. Он довольствуется еще меньшим: живет иногда в нищете, получает только заработную плату, которой едва хватает на жизнь ему и его семье и на возмещение минимально необходимого сельскохозяйственного инвентаря.

Почему это происходит, раз потребитель оплачивает пшеницу по той же цене, покупает ли он ее у крупного капиталистического сельскохозяйственного производителя или у мелкого собственника‑земледельца? По причинам технико‑экономическим и по причинам общественным. Уровень развития производства неодинаков. Крупное сельскохозяйственное предприятие производит с меньшими издержками. Мелкий собственник не имеет возможности, как в промышленности, оборудовать предприятие по своему желанию из‑за нехватки главного элемента производства – земли. С другой стороны, он имеет малую подвижность, чувствует себя привязанным к «своей» земле, полагает, что он независим, даже если работает по 14 часов в день и вследствие этого влачит нищенское и убогое существование. Рыночная цена диктуется сильными, диктуется предельным капиталистическим предприятием, которое покрывает абсолютную ренту и прибыль, а не им, мелким производителем. Он остается верным своей земле; он подчинен всем группам класса капиталистов, которые сильнее его. Он подчинен банковскому капиталисту, который отказывает ему в кредите или предоставляет его на более тяжелых условиях. Он подчинен торговому капиталисту, который, эксплуатируя его потребность продать быстро, ведет на рынке игру, пользуется отсутствием складов, магазинов, злоупотребляет недостаточным торговым опытом крестьянина‑производителя. Он подчинен промышленному капиталисту, который продает ему изделия химической промышленности и машиностроения. Избыток над необходимым продуктом, создаваемый мелким собственником‑земледельцем, таким образом, очень часто поглощается капиталистами, которые сильнее его. Это положение вещей усугубляется, как мы увидим, в условиях современного капитализма, и это объясняет растущее разложение собственности крестьян и уход их из деревни.

Из только что сказанного нами вытекает также, что абсолютная рента есть категория, свойственная капиталистическому производству. Это настолько верно, что ее уничтожение лежит в основе экономической возможности земельной реформы и обработки целинных земель.

При передаче земель крестьянам‑земледельцам в обработку к ним поступают и те земельные участки, которые оставлялись необработанными капиталистическими земельными собственниками, поскольку не давали абсолютной ренты.

В нашем обществе мы имеем еще и другие формы некапиталистического производства: ремесленное производство мелким промышленным производителем, владеющим собственными средствами производства.

В этой области нам также остается лишь повторить только что сказанное. Эта социально‑экономическая группа находится в весьма подчиненном положении по отношению к капиталистической собственности: избыток над необходимым продуктом, создаваемый ремесленником, отчуждается в пользу более сильных экономических агентов, которые господствуют на рынке, отчуждается не прямо, как у капиталистических наемных рабочих, а косвенно, через игру цен и издержки на сырье и оборудование, поставляемые крупными капиталистическими производителями, через цену кредита и налоги. Ремесленник руководствуется в качестве границ для своего производства не целью извлечения прибыли, а требованиями поддержания существования и покрытия затрат, необходимых для возмещения орудий труда. Переход от ремесленника к среднему промышленнику‑капиталисту происходит, разумеется, постепенно; и средний промышленник в современном обществе, основанном на крупной производстве, также оказывается в условиях экономической подчиненности. Однако, обладая первоначальным капиталом, пусть небольшим, он всегда имеет возможность не вкладывать свой капитал непосредственно. Ремесленник не имеет этой возможности; для него мастерская означает обеспеченную работу, орудие производства, средство труда для себя самого, а не для реализации прибавочной стоимости, созданной другими работниками.

Проведя это краткое исследование экономических категорий, мы приблизились к решению проблемы, которую поставили в начале работы и которую пыталась разрешить, рассматривая ее в различных аспектах, а именно: как формируется структура рыночных цен, каковы экономические законы, управляющие нашим обществом. Мы увидели, что эти законы являются не техническими, абстрактными, годными для всех времен, а общественными, зависящими, следовательно, от общественной структуры экономики. Читатель уже в общем представляет, почему, например, его труд, который мог бы непосредственно иметь большую общественную полезность, может стать ненужным и сам он остаться безработным. Это происходит потому, что капитал и земельная собственность, выражающие общественные капиталистические отношения, вознаграждаются соответствующим доходом. В нашем капиталистическом обществе производство определяют не нужды общества, человека, а извлечение прибыли и ренты, т. е. вознаграждение экономических категорий, которые господствуют над производством и определяют его уровень и границы.

Эти общественные условия экономистами были превращены в вещи, в элементы, в факторы производства, которые, по их мнению, осуществляют свое тираническое господство над человеком в любой системе общественного производства.

Приписывание самостоятельной власти вещам нигде фактически не проявляется столь ясно, как в традиционном разделении факторов производства на землю, труд и капитал, каждый из которых понимается как производитель дохода для соответствующих собственников. Как заметил Маркс в заключительной части своего главного труда, в знаменитой главе о триединой формуле, которую следует прочесть целиком: «В формуле: «капитал – прибыль» или, еще лучше, «капитал – процент, земля – земельная рента, труд – заработная плата», в этом экономическом триединстве, изображающем связь составных частей стоимости и богатства вообще с его источниками, оказывается завершенной мистификация капиталистического способа производства, овеществление общественных отношений, непосредственное сращивание вещественных отношений производства с их исторически‑общественной определенностью: получился заколдованный, извращенный и на голову поставленный мир, в котором monsieur le Capital и madame la Terre как социальные характеры и в то же время непосредственно, как просто вещи, справляют свой шабаш»[1].

Капиталистические отношения производства на самом деле «имеют специфический, исторический и преходящий характер» и «условия распределения, по сущности своей тождественные с условиями производства, составляют оборотную сторону этих последних, так что и те и другие носят одинаково тот же самый исторически преходящий характер»[2].

Смешение отношений распределения, или относительных экономических категорий, с элементами, образующими стоимость, элементами первичными, а не производными, не позволяет понять экономическую реальность и ее развитие.

Этот принцип всегда следует принимать во внимание, хотя, как с большой проницательностью подчеркивал Маркс, «действительный процесс производства, как единство непосредственного процесса производства и процесса обращения, порождает все новые формы, в которых все более теряется нить внутренней связи, отношения производства все более приобретают самостоятельное существование по отношению друг к другу, а составные части стоимости закостеневают в самостоятельные одна по отношению к другой формы»[3].