Мечников - НЕВОСПРИИМЧИВОСТЬ В ИНФЕКЦИОННЫХ БОЛЕЗНЯХ. Понятие об иммунитете

 

Сергей Капица. Физиология и патология 19-20 веков

 

 

Мечников - НЕВОСПРИИМЧИВОСТЬ В ИНФЕКЦИОННЫХ БОЛЕЗНЯХ. Понятие об иммунитете

 

Ниже следует предисловие и введение к книге Мечникова «Невосприимчивость в инфекционных болезнях».

 

 

НЕВОСПРИИМЧИВОСТЬ В ИНФЕКЦИОННЫХ БОЛЕЗНЯХ

 

Господам Дюкло и Ру

 

Дорогие друзья!

 

Позвольте мне посвятить Вам эту книгу. Она представляет свод 25‑летней работы. Значительная часть последней была выполнена около Вас, всеми силами облегчавшими мне мою задачу.

 

Когда, скоро 14 лет тому назад, Вы пригласили меня работать рядом с Вами и нашим высокочтимым учителем, основавшим этот Институт, где мы все соединили свои усилия, Вы далеко не разделяли моих теории. Они казались Вам слишком виталистическими и недостаточно •физико‑химическими. Но со временем Вы убедились в том, что идеи мои имели основание, и с тех пор всячески поощряли меня продолжать исследования по начертанному мной пути.

 

Работая около Вас и широко черпая в Ваших столь разнообразных и обширных знаниях, я чувствовал себя обеспеченным от ошибок, в которые легко было впасть зоологу, зашедшему в область биологической химии и медицины.

 

Сердечно благодарю Вас за все это и прошу принять посвящение этой книги в знак моей глубокой признательности и искренней дружбы. Пастеровский институт 3 октября 1901 года.

 

Предисловие к французскому изданию

 

Когда 10 лет тому назад я готовил к печати свои «Лекции сравнительной патологии воспаления», то надеялся, что другие части фагоци‑тарпой теории,– а именно «Невосприимчивость», «Атрофии» и «Выздоровление»,–не замедлят появиться после этой первой работы. Предположение мое, однако, не осуществилось. Понадобилась долгая предварительная работа для лапечатания только что оконченной книги.

 

Во время этого длинного периода я выпустил несколько пробных трудов в виде обзоров вопроса невосприимчивости, напечатанных в «Se‑maine medicale» 1892 г., в «Ergebnisse» Любарша и Остертага (1896) и в руководстве гигиепы Вейля (1897). Стараясь, насколько возможно, представить общую картину явлений невосприимчивости при заразных болезнях, я желал вызвать критику и возражения, чтобы выяснить судьбу фагоцитарной теории в приложении к вопросу о невосприимчивости.

 

Последняя попытка в этом направлении была сделана на Парижском международном конгрессе 1900 г. Я представил отчет о невосприимчивости перед аудиторией, в среде которой были мои главные противники.

 

Исход этого конгресса и привел меня к окончательному решению изложить в этой книге мои мысли о невосприимчивости.

 

Будучи убежденным, что многие возражения против фагоцитарной теории невосприимчивости зависят исключительно от недостаточного знакомства с ней, я думал, что изложение, собранное в одном томе, может быть полезным для тех, кто интересуется вопросом о невосприимчивости. Не знаю, удастся ли мне убедить своих противников, но я уверен, что чтение этой книги устранит некоторые недоразумения.

Один из самых авторитетных ученых недавно признался в своей статье, что совершенно не знал в течение нескольких лет об опытах Бордэ и моих относительно невосприимчивости против холерного вибриона. Он теперь считает эти опыты основными для понимания невосприимчивости вообще.

 

Надеюсь, что таких пробелов больше не будет после появления в свет этой книги.

Если мне и не удастся убедить своих противников в правоте защищаемых мною положений, то я по крайней мере дам им необходимые сведения для того, чтобы возражать мне. Одного этого результата достаточно для оправдания предпринятой мной работы.

 

Сначала к объяснению невосприимчивости я хотел прибавить теорию явлений излечения заразных болезней. Но вскоре пришлось отказаться от этого плана, так как исполнение его значительно увеличило бы объем этого тома, который и без того принял крупные размеры.

 

Я счел нужным изложить современное положение вопроса, не особенно заботясь об историческом порядке открытой, и поэтому отложил до специальной главы, в конце этой книги, исторический обзор наших сведений относительно невосприимчивости.

Прежде чем советовать читателю прочесть эту книгу, я должен сказать ему, что я пользовался содействием многих из моих друзей и сотрудников.

 

Высказываю самую сердечную признательность Ру, Нокару, Массару, Бордэ, которые прочли мою рукопись или целиком, или части ее, касающиеся их специальности. Так, Нокар очень обязал меня поправкой параграфов XV главы, касающихся предохранительных прививок против эпизоотий, а Массар – советами относительно невосприимчивости растений.

 

Париж, Пастеровский институт,

3 октября 1901 г.

 

Введение

 

Значение изучения по восприимчивости с общей точки зрения.– Роль паразитов в заразных болезнях.–Отравление микробными продуктами,–Сопротивление организма против наводнения микробов,–Естественная и искусственная невосприимчивость.– Невосприимчивость к микробам и невосприимчивость к ядам.

 

Вопрос об иммунитете, или невосприимчивости к болезням, касается не только общей патологии, но также всех отраслей практической медицины, как гигиена, хирургия и т.д.

 

Предохранение от инфекционных болезней, основанное на создании искусственной невосприимчивости, приобретает все большее и большее значение.

 

С целью помешать появлению и распространению болезнетворных микробов искусственными мерами стараются вызвать невосприимчивость лиц, подвергающихся заражению: такой искусственный иммунитет очень важен для избежания послеродовой или послеоперационной инфекции.

Невосприимчивость домашних животных представляет также большой интерес для скотоводства, промышленности и законодательства.

Но, помимо этой прикладной стороны, вопрос о невосприимчивости тесно связан с чисто теоретическими задачами. Таким образом, пессимизм, столь сильно развившийся в истекшем столетии, был бесспорно в значительной степени вызван страхом болезней и преждевременной смерти, так как человечество еще не умело успешно бороться с этими бедствиями.

 

В течение большей части XIX века наука невосприимчивости сводилась к нескольким предохранительным прививкам; несмотря на свой вполне эмпирический характер, они часто оказывались вполне действительными. Таково, например, оспопрививание человека и овцы и прививки против повального воспаления легких рогатого скота.

 

Пока не была выяснена природа заразных начал (вирусов), нельзя было научным образом исследовать ни их действия, ни иммунитета против них. Только установление организованной их природы дало эту возможность. Открытию ее способствовало выяснение организованной природы ферментов. Оно позволило установить, что причиной большинства заразных болезней служат живые организмы. Это значительно облегчило изучение восприимчивости и естественного иммунитета к известным инфекциям.

 

Еще больший шаг вперед был сделан открытием способов предохранения против некоторых заразных болезней посредством ослабленных микробов.

 

Это открытие позволило приступить к научному изучению приобретенной невосприимчивости.

 

Поле исследования затем еще расширилось установлением предохранительной способности продуктов культур болезнетворных микробов и особенно крови невосприимчивых животных.

 

Но, прежде чем углубиться в вопрос иммунитета (или невосприимчивости), каковым он является в результате всех этих открытий, необходимо бросить беглый взгляд на современное положение наших знаний относительно заразных болезней вообще.

 

Вполне установлено, что значительное число их у человека, как и у животных, обязано своим происхождением мелким паразитическим организмам. Последние принадлежат то к животному царству (чесотка, трихиноз, перемежающаяся и техасская лихорадка, це‑це, или сурра и ду‑рина), то к растительному, как плесени (аспергиллоз), гифомицеты (ак‑тиномикоз), мадурская болезнь ног (pied de Madura) и гваделупская болезнь (farcin du bceuf) и дрожжи (болезнь дафний, некоторые псев‑домиксомы и септицемии, лжеволчанка). Но большинство заразных болезней зависит от развития в организме наипростейших растений из группы бактерий. Эти микробы производят самые опасные и смертоносные заразы, как чахотку, чуму, дифтерит, холеру, сибирскую язву, воспаление легких и бленорагию, гнойные заболевания, рожу, столбняк, сап, проказу и т.д.

 

Между бактериями встречаются такие мелкие, которые не могут быть обнаружены в отдельности даже самыми сильными увеличениями микроскопа; их можно увидеть только соединенными в массы. Таковы, например, микробы довольно многих болезней (скарлатины, кори, бешенства, сифилиса, ящура и т.д.).

 

Со временем, вероятно, удастся открыть паразитов не только при вышеупомянутых болезнях типично инфекционного характера, но и при болезнях совершенно другого рода. Так, надо надеяться, несмотря на неудачные попытки, сделанные до сих пор, что с разработкой научных методов удастся обнаружить паразитов злокачественных опухолей.

Точно так же во многих других болезнях, где теперь нельзя проследить никакой связи с микробами, вероятно, со временем удастся установить ее. Таковы атрофии и некоторые болезни питания. В них паразиты могут, не играя прямой пли непосредственной роли, тем не менее действовать своими выделениями или изменениями, вызванными в повреждепном организме.

 

Чтобы отдать себе отчет в этом, стоит бросить беглый взгляд на различные способы действия многочисленных заразных начал.

 

Общим свойством всех паразитов, вызывающих заразные болезни, служат их маленькие размеры, вследствие которых мы можем видеть их только с помощью более или менее сильных увеличений. Во всех других отношениях они отличаются большим разнообразием. И это не удивительно, так как между ними мы встречаем соединенными, с одной стороны, высокоорганизованных животных (как чесоточный зудень), а с другой,– наипростейшие растения (как гонококк или бацилл пнфлуэнцы).

 

Чесоточный зудень проникает в кожу с помощью механического действия своих челюстей и лапок. Од пробуравливает в ней каналы, вызывая этим столь характерный зуд. Личинка трихпны такпм же механическим способом внедряется в поперечнополосатые волокна мускульной ткани, причиняя этим серьезные повреждения.

 

Но в трихинозе человека картина болезни гораздо сложнее, чем при чесотке.

Это дает нам право предположить, что в нем, кроме того, действуют выделения личинки трихины, вызывая лихорадочное состояние и другие общие болезненные явления.

В болезни це‑це, вероятно, также преобладает механическое повреждение, вызванное жгутиковыми паразитами (трипанозомы); они закупоривают сосуды нервных центров.

 

Ту же преимущественно механическую роль играют грибки в трихо‑фштозе и аспергиллозо. Даже некоторые бактериальные инфекции носят тот же характер.

Так, например, несомнеппо, что в хроническом туберкулезе морских свинок коховский бацилл вызывает до такой степени сильное перерождение нормальных тканей, что к концу болезни остаются одни следы нормальных печени и легких. Животное поэтому умирает вследствие отсутствия этих органов, нормальное отправление которых стало невозможным.

 

Явление отравления микробными ядами играет второстепенную роль у туберкулезных морских свинок. Однако существуют примеры чахотки (например, милиарный туберкулез человека), где отравление играет гораздо большую роль.

Между человеческими бактериальными болезнями можно привести проказу как пример такой, где отравление отодвинуто на второй план; на первом же стоит механическая замена нормальных тканей специфической грануломой. Только в острых периодах этой болезни наблюдаются явления отравления продуктами лепрозных бацилл.

 

Но все вышеупомянутые случаи составляют слабое меньшинство и стушевываются сравнительно с количеством болезней, где преобладает токсический элемент. Оказывается, что даже при сибиреязвенных заболеваниях болезненные явления в значительной степени зависят от отравления бактериальныхми продуктами.

 

Итак, большинство микробов действует именно в качестве отравителей. Они внедряются в организм и выделяют в нем свои яды, вызывающие разные общие болезненные явления. В этом отношении инфекционные болезни представляют целый ряд замечательных вариаций. Так, многие микробы, производящие септицемию, только сильно размножившись в организме и наводнив кровь, впервые вызывают общее заболевание.

 

Примером могут служить спириллы человеческого возвратного тифа. Они размножаются в течение нескольких дней и дают несколько поколений, не вызывая ни малейшего нездоровья; но появление их в крови сразу возбуждает сильное лихорадочное состояние и резкие общие болезненные явления.

 

С другой стороны, существуют микробы, размножающиеся гораздо слабее, но очепь ядовитые. Они не в состоянии распространиться в организме и остаются локализованными в месте проникновения. Отсюда они выделяют свои яды, вызывающие большей частью смертельное отравление. Некоторые из этих микробов, как, например, бациллы столбняка и дифтерита, проникают более или менее глубоко в живые ткани пораженного организма.

 

Другие могут обнаруживать свое ядовитое действие на расстоянии или просто соприкосновением с живыми частями организма.

К этой категории относится азиатская холера. Проникнув в кишки, коховекпй вибрион выделяет в них свои яд; последний всасывается, по‑видимому, неповрежденной слизистой оболочкой и вызывает молниеносное заболевание чисто токсического характера.

 

Очень вероятно, что отравление ядовитыми продуктами микробов есть преобладающее явление в кишечных болезнях, этиология которых еще неизвестна, как, например, в холере детского возраста.

Микробы не проникают в этих случаях ни в кровь, ни в ткани; они остаются в содержимом кишок и оттуда производят свое губительное ядовитое действие.

Бывают даже случаи, где болезнетворный микроб исчезает из организма; но его яд остается и сам по себе убивает яшвотное.

 

Так, при септицемии гусей, вызванной спириллами, смерть наступает при полном отсутствии этих последних в организме. Отравители, следовательно, разрушаются прежде, чем их яд подействовал.

В других случаях (как при лошадином тифе) специфический микроб также исчезает до смерти животного, но во время отравления его ядом больной организм наводняется другими, второстепенными микробами, не имеющими ничего общего с тифом лошади в строгом смысле слова.

 

Разнообразие в действии различных болезнетворных агентов еще усиливается разницей в отношениях между паразитами и пораженным ими оргапнзмом. Некоторые микробы вызывают типичное заболевание, в какую бы часть организма они ни проникли, но таковых меньшинство. К ним относится бацилл чахотки. Он неизменно вызывает более или менее серьезные туберкулезные поражения, способпые обобщиться, будь местом его внедрения кожа, глаз, дыхательные, пищеварительные или мочеполовые пути.

 

Наоборот, действие большинства других микробов болезнетворно только тогда, когда они внедряются в определенные части организма. Сибиреязвенная бактерия, проникнув через малейшее повреждение кожи или слизистых оболочек человека и многих млекопитающихся, вызывает серьезное, большей частью смертельное заболевание. Поглощенная же с нищей в своем растительном состоянии, она почти всегда безвредна. Обратное представляет холерный вибрион. Впрыснутый даже в большом количестве под кожу человека, он исчезает, вызывая только незначительную реакцию. Попавший в пищеварительный канал, тот же вибриоп развивается и производит столь часто смертельную холеру.

 

Все эти вариации и особенности, связанные с природой болезнетворных начал, имеют большое значение с точки зрения иммунитета

Патологи давно уже разбирают вопрос о том, происходят ли болезни от причин, приходящих извне или изнутри.

 

Ученые, открывшие большую часть болезнетворных микробов, высказывались в пользу первого предположения.

Большинство их думало, что единственная причина заразных болезней заключается в проникновении патогенных микробов извне внутрь организма. Эта теория находилась в полном согласии с многочисленными эпидемиологическими данными. По ним паразиты наиболее серьезных повальных болезней (как азиатская холера, желтая лихорадка, чума и т.д.) должны были быть занесенными в прежде здоровую местность для того, чтобы в ней могла развиться эпидемия.

Точно так же при сибиреязвенных и трихинных заболеваниях паразиты должны быть занесенными извне.

 

Вот почему при исследовании патогенных микробов всегда следовали тому правилу, что специфический микроб должен находиться во всех случаях данной болезпи и всегда отсутствовать в организме здоровом или подверженном другой болезни.

Так, в своем знаменитом исследовании азиатской холеры Кох[1] настаивал на том, что его вибрион встречается исключительно при холере и никогда в здоровом организме. Почти одновременно [2] Леффлер, изучая этиологию дифтерита, нашел один и тот же бацилл не только в большинстве случаев этой болезни, но и в горле здорового ребенка. Основываясь на этом факте, он не решился признать найденный им микроб дифтеритным.

 

В настоящее время нельзя больше отстаивать исходную точку зрения этих двух замечательных бактериологов. Оказалось, что проникновение патогенного микроба в чувствительный организм вовсе не обязательно вызывает соответствующее заболевание.

Открытие Леффлером дифтеритного бацилла в горле здоровых людей было много раз подтверждено; тем не менее невозможно сомневаться в этиологической роли этого микроба при дифтерите.

 

С другой стороны, также установлено, что коховский вибрион – хотя несомненная причина азиатской холеры, тем не менее встречается иногда и в кишках здорового человека.

Тотчас после своего рождения человек становится средой для очень богатой микробной флоры. Кожа, слизистые оболочки, кишечное содержимое заселяются многочисленными микробами, из которых только немногие еще известны нам. Ротовая полость, желудок, кишки, половые органы также населены разнообразными бактериями и низшими грибами. Очень долгое время предполагали, что здоровый организм заключает только безвредные и иногда даже полезные микробы. Думали, что всегда при развитии какой‑нибудь болезни к этой доброкачественной флоре присоединяется специфический болезнетворный микроб. Но ближайшее исследование показало, что между разнообразной бактериальной растительностью здорового организма часто встречаются и представители патогенных микробов.

 

Помимо ядовитых дифтеритных и холерных бацилл, часто находимых у вполне здоровых людей, постоянно или почти всегда встречаются у них пневмококки, стафилококки, стрептококки и коли‑бациллы.

Это открытие, естественно, привело к тому заключению, что кроме микробов должно существовать еще другое условие для развития заразных болезней. Оно заключается в предрасположении организма или в отсутствии невосприимчивости.

 

Организм, заключающий один из вышеупомянутых патогенных видов, может обнаруживать по отношению к нему постоянную или временную невосприимчивость. Но, как только прекращается причина последней, микроб берет верх и вызывает соответствующее заболевание. Таким образом, стафилококк, который всегда и в изобилии водится на коже и слизистых оболочках, при сахарной болезни вызывает развитие чирьев. Здесь, следовательно, прекращение невосприимчивости здорового организма обязано этой болезни.

Человек, на слизистых оболочках которого водится пневмококк, может очень долго не подвергаться ни крупозному воспалению легких, ни другой болезни, вызываемой этим микробом. Но часто иммунитет этот сменяется большей или меньшей восприимчивостью вследствие какого‑нибудь случайного обстоятельства, как, например, простуды.

 

Я не стану приводить большого числа примеров, доказывающих с полной очевидностью, что болезни, помимо внешних причин,– микробов, обязаны своим происхождением еще и внутренним условиям самого организма. Болезнь наступает, когда эти внутренние причины оказываются бессильными помешать развитию болезнетворных микробов. Когда они, наоборот, успешно борются с микробами, то организм оказывается невосприимчивым.

 

Болезни вообще, и инфекционные в частности, развились на земном шаре в очень отдаленные времена. Они свойственны далеко не только человеку, высшим животным и растениям, но также очень распространены и у низших организмов, даже у одноклеточных, инфузорий и водорослей.

Несомненно, что болезнп играют значительную роль в истории живых существ, населяющих нашу планету. Очень вероятно даже, что они значительно способствовали исчезновению некоторых животных и растительных видов.

К этому выводу невольно приводят наблюдения над опустошениями, произведенными паразитичными грибами при разведении молодых рыб, или пад повальным истреблением речных раков микробами в некоторых странах.

 

В главе об исчезновении видов Дарвин[3] опираясь на авторитетных наблюдателей, утверждает, что такое огромное животное, как слон, не может достаточно размножаться от зловредного влияния насекомых. И действительно, теперь доказано, что многие насекомые прививают животным патогенные микробы, распространяя таким образом болезни. Одна из самых ужасных эпизоотии в Южной Африке обязана своим происхождением тому, что муха це‑це прививает крупным млекопитающимся жгутиковую инфузорию Trypanosoma Brucei. В некоторых странах эта болезнь настолько распространена и истребительна, что делает невозможным разведение домашнего скота. Во время южноафриканской войны войска генерала Робертса потеряли от нее 12000 лошадей в течение нескольких недель.

Паразиты, следовательно, распространены в громадном количестве и истребляют множество животных и растений.

 

Однако, несмотря на исчезновение большого числа видов, земля осталась достаточно населенной. Этот факт доказывает, что многие виды в течение веков могли сохраниться собственными силами организма, без медицинского и вообще человеческого содействия.

Каждому приходилось видеть, как собаки облизывают свои раны, смачивая их слюной, переполненной микробами. Раны эти очень быстро заживают без помощи перевязок и антисептических веществ.

Во всех этих примерах сопротивление организма есть следствие очень распространенного в природе явления – иммунитета. Эта невосприимчивость по отношению к микробам представляется очень сложной.

Более глубокое изучение ее стало возможным только с тех пор, как расширились наши знания относительно заразных болезней и были достаточно выработаны методы исследования.

 

Под невосприимчивостью против заразных болезней следует понимать сопротивление организма против вызывающих их микробов. В этом случае дело идет об органическом свойстве живых существ, а не об иммунитете, представляемом некоторыми странами и местностями. Вот почему в этой книге мы не будем касаться причин невосприимчивости Европы пли горных стран к желтой лихорадке, а также причин, по которым большинство европейцев по заболевают возвратной горячкой.

Они не обладают органической невосприимчивостью ни против вируса желтой лихорадки, ни против спириллы Обермейера возвратной горячки. Организм их, напротив, очень склонен к этим болезням. Но условия жизни в большинстве европейских стран мешают проникновению специфических микробов и созданию очагов заразы.

 

Та же точка зрения должна быть применяема и к животным. Наши мелкие грызуны, употребляемые в лабораториях, как мыши и морские свинки, несравненно более восприимчивы к сибирской язве, привитой под кожу или в любую часть тела, чем крупные домашние животные, как рогатый скот или лошадь. Однако оба эти вида часто подвержены сибиреязвенной эпизоотии, в то время как упомянутые грызуны, весьма вероятно, никогда самостоятельно не заболевают сибирской язвой. Эта кажущаяся невосприимчивость нисколько не зависит от настоящего органического иммунитета, а исключительно от условий существования мышей и морских свинок.

Итак, в этой книге мы займемся только явлениями невосприимчивости живого организма. Но даже включенная в эту рамку задача является еще очень сложной. Для того чтобы упростить насколько возможно изучение ее, следует начать с изложения явлений невосприимчивости наипростейших организмов.

Под невосприимчивостью к заразным болезням надо понимать общую‑систему явлепий, благодаря которым организм может выдержать нападение болезнетворных микробов. В настоящее время невозможно дать, более точного определения, так что бесполезно настаивать на этом.

 

Думали, что следует отличать невосприимчивость в строгом смысле, т.е. прочную сопротивляемость и «выносливость», или вполне мимолетную способность сопротивления против наводнения некоторых заразных микробов. Мы не можем принять этого различия, так как в действительности границы между обеими группами явлений далеко не постоянны.

 

Невосприимчивость может быть врожденной или приобретенной. Первая всегда естественна, т.е. независима от непосредственного вмешательства человеческого искусства. Приобретенный иммунитет часто также может быть естественным, так как устанавливается вследствие самостоятельного выздоровления после заразных болезней, но в очень значительном числе случаев приобретенная невосприимчивость может быть результатом прямого вмешательства человека при применении предохранительных прививок.

В продолжение долгого времени все явления невосприимчивости к заразным болезням соединяли в одно целое. Позднее признали па основании фактов, изложенных в начале этой книги, что надо строго отличать невосприимчивость к самим микробам и к их ядам; отсюда понятия о противомикробиой и о противотоксинпой невосприимчивостях

 

В этой книге мы всегда должны будем иметь в виду это основное различие.

 

Илья Мечников

Мечников

 

К содержанию: Сергей Петрович Капица: Жизнь науки

 

Смотрите также:

 

Ученый биолог И.И. Мечников, что такое эволюционная...

Илья Ильич Мечников (1845-— 1916)—академик многих академий мира, лауреат Нобелевской премии (1908), в период с 1865 по 1886 г. работал в Одессе совместно с А. О...

 

Ученый Илья Ильич Мечников, гуморальная теория, фагоциты...

 

Глава 10. НОБЕЛЕВСКИЕ ПРЕМИИ В ОБЛАСТИ МЕДИЦИНЫ...

заболевавший. 1908. Илья Ильич Мечников (Россия) и. Пауль Эрлих (Ehrlich P., Германия) — за ра.

 

Органы кроветворения и иммунной системы.

1908. Илья Ильич Мечников (Россия) и. Пауль Эрлих

 

МИКРОБИОЛОГИЯ. Медицина нового времени

Организатором первой в России Пастеровской станции по борьбе с бешенством и другими инфекционными заболеваниями был Илья Ильич Мечников (1845—1916)...

 

Медицина нового времени. ЭМБРИОЛОГИЯ

Илья Ильич Мечников (1845-— 1916)—академик многих академий мира, лауреат Нобелевской премии

 



[1] Berliner IClinische Wochonschrift, 1881, № 31 и последующие.

 

[2] Mitleilungen aus dem Kaiserlichen Gesundheitsamte, Bd. II, 1884, S. 481.

Дарвин. Происхождение видов, изд. 5‑е, гл. И.

 

[3] Даρвин. Происхождепие видов, изд. 5‑е, гл. 11.