ТОПОНИМЫ МОСКВЫ И ПОДМОСКОВЬЯ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЯВЛЕНИЯ ПРОШЛОГО В ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЯХ. Этнотопонимы

Древнее население Подмосковья

Топонимия может эффективно использоваться для определения этнического состава былого населения какой- либо территории. Определяя в процессе топонимического исследования происхождение названий, язык, на котором они были присвоены, можно получить представление о зоне распространения этноса — носителя этого языка.

Но из всех топонимов особенно следует выделить этнотопонимы— географические названия, в основе которых лежат этнонимы, т. е. слова, обозначающие какую- либо этническую группу (племя, народ, род, его ответвления). Как к настоящему времени установлено, этното- понимы возникают в условиях смешанного населения: в зонах этнического пограничья, при точечном вкраплении одного этноса на территорию другого. Понятно, что только в таких случаях этническая принадлежность жителей становится дифференцирующим признаком, отличающим данный объект от окружающих. Например, широко известны многочисленные названия деревень с определением Русская в Поволжье, где русское население живет по соседству с татарским, мордовским, марийским; включать это определение в названия там, где все деревни русские, было бы бессмысленно.

В Подмосковье анализ дославянской гидронимии показывает первичность индоевропейского (балтийского) населения и более позднее появление финноязычных народов. Уточнить границы расселения этих этносов, определить места их очагового проживания, помогают этнотопонимы.

Восточную границу гидронимии, уверенно этимологизируемой как балтийская, В. Н. Топоров [1972] проводит примерно по линии железной дороги Санкт-Петербург — Москва, включает восточную окраину ближнего Подмосковья и по реке Москве доводит до ее впадения в Оку. Наиболее позднее балтийское племя, упоминаемое в связи с Подмосковьем,— голядь. Название этого племени сохранилось в названиях двух деревень Голядь — одна в 4-х км к западу от Клина, другая в 20-ти км к западу от Дмитрова, — и в названии речки Гольдянка в системе левых притоков реки Москвы на юго-востоке столицы (район Люблино— Печатники). Как видно из сказанного, эти три этнотопонима расположены примерно по северной части линии указанной границы, что может свидетельствовать об относительно длительном дисперсном проживании голяди среди более позднего славянского населения.

В границах того же балтийского ареала дважды отмечен также этнотопоним Пруссы (Кол., Мыт.), связанный с другим западно-балтийским народом пруссы. Совместное упоминание голяди и пруссов отмечается и в других местах [Топоров, 1982, 23].

Мерянская этнотопонимия представлена в нескольких местах. В современном Павлов-Посадском районе находятся село Казанское и деревня Грибаново, которые упоминаются с XVI в. как Меря и Меря Старая соответственно. А в 25—30 км от этих селений протекает река Нерская (лп Москвы), которая с XII по XVIII в. была известна как Мерекая. К северу от Москвы, близ города Долгопрудного протекает речка Мерянка — запруда именно этой реки образовала Долгий пруд, давший название станции и городу. Наконец, в Костровском округе Истринского района находится деревня Меры; это одна из деревень, упоминаемых в грамоте 1504 г. как Меря Старая и Малая Мерка, при которых находилось болото Мерское. Все они расположены рядом с Тростяным болотом, очевидно находившимся между этими деревнями и озером Тростенским.

Из этих мерянских этнотопонимов первые три, т. е. Меря, Меря Старая и река Мерекая находятся на юго- восточной окраине зоны расселения мери — к востоку от Мерской можно ожидать уже топонимию мещеры. Речка Мерянка лежит примерно на одном меридиане с мерянскими гидронимами Яхрома и Икила, в непосредственной близости к Москве, т. е. на границе с ареалом голяди. А этнотопонимы Истринского района (Меря Старая, Малая Мерка, болото Мерьское) — наиболее продвинутые к западу, в глубь голядской территории, свидетельствуют об их расположении в иноязычном окружении.

Память об еще одном финноязычном народе, жившем в пределах современной Московской области, мещере, сохранилась в названии его былой области расселения — обширного лесного края в Среднем Поочье, ограниченного реками Москва, Клязьма, Ока, а также Су- догда и Колпь. По названию народа, жившего здесь в I тыс. н. э. этот край издавна именуется Мещерой. Это, по- видимому, единственный этнотопоним, непосредственно связанный с мещерой. Названия Мещерино (Ступ.), Меще- риново (Срп.), Мещеры (Рам.) образованы от антропонимов Мещера, Мещерин. Село Мещерское (Чех.) упоминается в писцовой книге 1627 г. как принадлежавшее князю Булату Михайлову Мещерскому, а дачный поселок Мещерский (Зап. АО), основанный в 1905 г. как Княж-Мещер- скийу назывался по другому представителю этой княжеской фамилии.

Трехвековое монголо-татарское иго оставило в Московской области следы в виде ряда этнотопонимов, 10 из которых сохранились до наших дней: Татарка (НФ), Татарки (Лот., Од.), Татаренки (Шах.), Татариново (Дом., Мож., Ступ.), Татаринцево (Рам.), Татарское (Дом.) и Татарово (Зап. АО). По своей сущности эти этнотопонимы в принципе отличаются от рассмотренных выше. Большая часть из них образована от личных имен, прозвищ, фамилий: Татар, Татарин, Татаринов, Татаринцев, Та- таркин, Татаров, широко распространенных среди русского населения, что, безусловно, являлось результатом тесного общения русских с татарами. Например, Онд- рейко Татарин Пестриков, 1495 г.; Степан Борисович Та- таров, конец XV в.; крестьянин Иван Татаркин, 1617 г.

В ряде случаев татары находились на службе у московских князей, жаловались землями с деревнями, которые в таких случаях получали названия или по имени владельца (Шигалеево, Кизыклеево, быв. Кол. у.), или назывались просто Татарское. Для примера укажем названия деревень Сатино-Русское и Сатино-Татарское (Под.), из которых второе принадлежало татарину Богдану Есен- чурину сыну Байкишева. Вероятно, обобщающим было название Татарской слободы в Москве XVII в., где жили выходцы из стран Востока (вспомним там же Немецкую слободуу где жили представители разных стран Европы, а не только немцы).

Широкий спектр возможных исходных значений имеют топонимы, образованные от немчин,— «немец; иностранец». В Московской области есть дачный поселок Нем- чиновка (Од.), получивший название в конце XIX в. по фамилии землевладельцев братьев М. А. и С. А. Немчиновых. Но в том же Одинцовском районе есть деревня Немчиново. Согласно писцовым книгам XVI в., на месте этой деревни находилась «двоеколесная мелница на речке на Сетуне, а сделал тое мелницу немчин Христофор». Таким образом, в одном районе представлены названия и от этнонима немчин и от русской фамилии Немчиновы.

Итальянцев вообще и, в частности, генуэзцев в Москве называли фрязями. Например, итальянские архитекторы, принимавшие участие в строительстве стен и башен московского Кремля, Марко Руффо, Антонио Джи- ларди и Пьетро Антонио Солари в Москве были известны как Марк Фрязин, Антон Фрязин и Петр Фрязин, От основы фрязин образован ряд этнотопонимов: город Фря- зино (Щлк.), рабочий поселок Фряново (Щлк.; в XVII— XVIII вв. Фрязиново), деревня Фрязино (Рам.), поселок Фрязево (Ног.). Известны некоторые конкретные лица, имена которых могли дать начало названиям селений: итальянец Иван Фрязин, служивший в начале XVI в. монетным мастером у Ивана III; москвич Алексей Маркович Фрязинов, середина XVI в., и другие.