ПРАВО ЕВРОПЫ. АРХАИЧНЫЕ ПРАВОВЫЕ КУЛЬТУРЫ ДРЕВНИХ ВРЕМЕН

Моисеево право и кровная месть

Что касается обсуждения здесь остальных ближневосточных правовых источников, относящихся к рассматриваемому периоду, то на существующем в настоящее время уровне научных исследований проведение такого обсуждения, ограничиваемого рамками обзора, едва ли возможно.

Тем не менее у нас есть повод в заключение несколько коснуться вопроса о нововавилонском и Моисеевом праве. Источники вавилонского права более поздней эпохи (700-300 гг. до н. э.), т. е. права, которое применялось и во времена персидского владычества, во многих отношениях убедительно свидетельствуют- о значительном повышении его уровня развития.

Особого интереса заслуживает тот факт, что к этому периоду вавилонянам удалось добиться превращения важнейших институтов в области гражданского права в учреждения с более тщательно осуществлявшимся регулированием правовых норм. Не в меньшей степени это касалось договоров аренды, которые, вне всякого сомнения, играли первостепенную роль в обществе, где принадлежавшие королевской династии и храмам земельные угодья, а равным образом и земли, часто принадлежавшие феодалам, сдавались в аренду за определенную часть урожая.

Аналогичное развитие египетского института арендного права прослеживается и в новом Египетском государстве, а позже и при правлении преемников Александра Великого. Принцип взвешенности в соблюдении тандема: землевладельцы-арендаторы, по всей вероятности, представляли собой одну из труднейших и важнейших юридических задач в этих, довольно рано достигших высокого уровня социального и экономического развития аграрных странах. Таким образом, социальные конфликты, разгоравшиеся вокруг вопроса о праве на землевладение, которые находили свое выражение в различных юридических правилах на протяжении всей истории европейского права и которые по- прежнему продолжают играть огромную роль в политических, экономических и юридических ситуациях во многих развивающихся странах, имеют очень глубокие исторические корни.

Что касается Моисеева права в том виде, в каком оно дошло до нас в Ветхом завете, то здесь следует особо отметить, что оно имело множество черт, общих с древним вавилонским правом, особенно в той его части, которая касалась казуистики и принципа мести.

Моисеева система правовых норм затем была обнаружена вновь, но уже в книгах Моисея: во второй (Exodus), третьей (Leviticus) и пятой (Deuteronomion) . Представленные в ней правовые нормы расположены в книгах не систематизирование, а вразброс, в виде совокупности большого количества различных правил, фигурирующих в форме предписаний, относящихся к религиозным церемониям и обрядам, к собственно правовым нормам и правилам поведения. Религия и право представляли собой две стороны одного и того же явления одновременно: правила почитания бога и порядок, обеспечивавший мирное сосуществование членов общества. Эти правила были составлены духовенством со ссылкой на договор с Яхве (Jahve) и фигурировали как выражение его воли. До тех пор, пока народ соблюдал эти правила, Яхве стоял на страже его благополучия. Если же кто-либо осмеливался нарушить эти правила, то он подлежал наказанию, а если народ нарушал договор, то тогда гнев Яхве перерастал в месть и наказанию уже подлежали все.

Этот основной теократический взгляд на право наказания (теократическая доктрина о наказаниях) приобрел большое влияние уже в период Средневековья, распространяясь через католическую церковь и особенно усилившись после реформации в протестантских странах. Право соответствующего наказания, фигурировавшее в виде примитивных представлений, сформированных евреями еще несколько тысячелетий назад, прогосподствовало в этих странах вплоть до середины XVIII в. В течение столетий люди в таком почтительном ужасе преклонялись перед желаниями Бога, как будто он получил от них письменные признания своего абсолютного авторитета. Против этого божественного желания, в принципе, не существовало никаких апелляций и, соответственно, милостей.

В период существования Моисеева права наказаниям подверглось бесчисленное множество людей. Наказания производились в соответствии со следующими, приведенными ниже основными типами мотивировок, которые суды часто (так же, как и в Швеции) проводили в качестве доказательств, а именно: Leviticus 24:17-20

17.       Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти.

18.       Кто убьет скотину, должен будет заплатить за нее по

принципу: жизнь за жизнь.

19.       Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому

должно сделать то же, что он сделал.

20.       Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб: как он сделал

повреждение на теле человека, так и ему должно сделать.

Эти древние правила, в которых направленность воли преступника во внимание не принималась, должны рассматриваться в связи с правилами, применяемыми к неумышленному убийству и приведенными в четвертой книге Моисея (Numeri), в которой представлена более совершенная юридическая техника, хотя и по-прежнему носящая типично выраженный казуистический характер: Numeri 35: 22-24

22.       Если же он толкнет его нечаянно, без вражды или бросит

на него что-нибудь без умысла,

23.       Или какой-нибудь камень, от которого можно умереть, не

видя уронит на него, так что тот умрет, но он не был врагом его и не желал ему зла,

24.       То общество должно рассудить между убийцею и

мстителем за кровь по сим постановлениям,

25.       И должно общество спасти убийцу от руки мстителя за кровь, и должно возвратить его в город убежища его, куда он убежал, чтобы он жил там до смерти великого священника, который помазан священным елеем. Эти положения исходят из предписаний о шести городах - убежищах для тех, кто совершал неумышленное убийство. Смысл в данном случае заключался в том, что кровная месть допускалась при преднамеренном убийстве. Если преступник утверждал, что убийство было совершено неумышленно, то в этом случае общество имело возможность рассудить отношения между преступником и мстителем.

Нам представляется, что даже Моисеево право было пронизано идеей древней кровной мести.

Большое значение имело также то обстоятельство, что Моисеево право устанавливало суровую в своей основе систему преступлений против нравственности, связанных с кровосмешением, и распространявшихся даже на родственников. Как религиозные, так и политические правовые мотивы привели функционировавшую во времена Средневековья католическую церковь к необходимости приспособения норм Моисеева права к рассмотрению преступлений против нравственности. В результате реформации авторитет Библии явился основным мотивом для принятия этого примитивного по своей природе права наказания за уголовные преступления, которое даже в начале XX в. продолжало накладывать свой отпечаток на отношение к преступлениям против нравственности во многих европейских странах.

В Моисеевом праве впервые за всю историю существования античного права была предпринята попытка формирования абстрактных заповедей закона. Десять заповедей Иисуса, или "dekalog" (от греч. deka - десять и logos - слово = десятисловие), сформулированы не на основе примитивной казуистической техники, как то: "Если ты сделаешь то-то или то-то...", а на принципе общих правил человеческих отношений: "Ты не должен..." и т. д.

С точки зрения юридической техники это явилось большим успехом. В упомянутых десяти заповедях Иисуса система штрафных санкций отсутствовала, что могло зависеть от того обстоятельства, что заповеди "декалога" считались исходящими от Яхве основными этическими правилами для нового еврейского общества и что поэтому они, как само собой разумеющееся, должны были толковаться так, как будто бы наказание должно было исходить от Яхве и им же, Яхве, определяться.