Товарищества и залоговое право в Древнем Риме

 

ПРАВО ЕВРОПЫ. АРХАИЧНЫЕ ПРАВОВЫЕ КУЛЬТУРЫ ДРЕВНИХ ВРЕМЕН

 

 

Товарищества и залоговое право в Древнем Риме

 

Об одном из представленных нами правовых институтов хотелось бы поговорить несколько подробнее; речь в данном случае идет о "товариществах" (Societas), относившихся к одной из разновидностей конценсуальных договоров первой, наиболее крупной группы не по форме составлявшихся контрактов.

 

В великую эпоху Рима правовые институты представляли собой обычные рабочие органы для существовавшей тогда огромной финансовой системы в виде работорговцев, банкиров и крупных купцов. Этот институт своими корнями уходил в древнеримские, жесткой дисциплиной связанные друг с другом сообщества (consortium), но, тем не менее, очень рано развился в формулу конценсуалыюго договора, отли- мявшегося большими недоработками и поэтому имевшего хаотичный характер. Такие сообщества, или товарищества, Однако, отличались от сегодняшних акционерных обществ и компаний. Это отличие состоит в том, что древние сообщества не представляли собой самостоятельных юридических лиц.

 

Именно поэтому правовые нормы этого института касались в основном отношений между членами того или иного сообщества. Особенно важным с точки зрения будущего было Положение одной из норм этого института, в соответствии с которой все имущество сообщества, или товарищества, ивлявшееся его собственностью (societas omnium bonorum), одновременно было и собственностью каждого члена этого сообщества. Основной фактор, который благодаря этой правовой норме обеспечивал практическую деятельность сообщества в сфере экономики, заключался в том, что вклады входящих в сообщество членов могли вноситься в него как в виде конкретного денежного капитала, так и в форме собственного трудового участия. При этом в таком сообществе сохранялся принцип так называемой договорной свободы, или, если, например, в договоре не было соответствующей оговорки, то в этом случае весь доход сообщества распределялся между его членами поровну.

 

Однако такой момент, несмотря на принцип договорной свободы, все же имел некоторый предел. Так, например, в договоре ничего не говорилось о том, что член сообщества не имел права на получение своей доли прибыли, но зато подчеркивалось, что он должен нести свою долю расходов в убытках сообщества. Такого рода сообщества сами римляне шутливо называли "societas leonina", т. е. "львиным сообществом", имея в виду сообщество, от которого одна сторона получала все выгоды, а другая - несла свои тяготы, точь в точь как в одной греческой басне, где лев, корова, овца и коза вступили в сообщество, чтобы совместными усилиями добывать себе на прокорм.

 

 

Лев, естественно, всех съел. Название такого сообщества, шутливо присвоенное ему римлянами, в какой-то мере иллюстрирует нам греческое влияние на правовое мировоззрение древних римлян, влияние, которое во многих случаях распространялось также и на материальные правовые нормы.

 

Ярким примером греческого влияния на римское договорное право является принятие римским правом греческой системы задатков при совершении покупок (arrha). Римляне, однако, первоначально восприняли факт получения задатка как свидетельство, подтверждавшее свершение сделки, в то же время греки рассматривали задаток в качестве акта, свидетельствовавшего лишь о самом начале сделки и, таким образом, обязывавшего купца и покупателя к ее продолжению. Эта строгая греческая норма позднее полностью перешла в римское право, затем, пережив эпоху Средневековья, в различных формах прочно утвердилась в европейском коммерческом праве.

 

В качестве другого примера можно привести институт римского права, имевший прямое отношение к кораблекрушениям и содержавший правила в виде формулы "locatio- conductio". Римляне, конечно, назвали эти правила по-своему,, и у них эти правила звучали уже как "lex Rhodia de jactu" ("родос- ский закон о сбрасывании", т. е. сбрасывании имущества за борт с терпящего бедствие судна). Родос долгое время был важнейшим центром торговли на восточном побережье Средиземного моря. Однако, по всей вероятности, этот институт относился к сформировавшемуся на общих традициях средиземноморского судоходства морскому праву. В соответствии с родосским законом, если какое-либо судно потерпело в море кораблекрушение, например, в результате его посадки на мель, и для его спасения было необходимо выбросить в воду находившиеся на его борту товары, все, кому удалось спасти свои товары, обязаны были поделиться ими с остальными, т. е. пожертвовать частью своего спасенного имущества в пользу других. С юридико-технической точки зрения этот факт характеризовался тем, что он определялся в качестве договора о фрахте, т. е. формулой "locatio-conductio opens" (работа по соглашению), при этом капитан судна рассматривался в качестве лица, отвечавшего за выполнение такого соглашения. В этом случае пожертвовавшие в пользу других частью своего имущества пассажиры судна, т. е. владельцы этого имущества, выступали по отношению к капитану судна в качестве арендаторов (actio locati), в то время как капитан по отношению к тем, чье имущество оказалось спасенным, выступал в качестве "actio conducti". Римские правила о кораблекрушениях до сих пор являются основой соответствующих норм как международного, так и национального морского права.

 

Ранее уже говорилось о том, каким образом претор, используя формулу "actiones fictitiae" (фиктивные действия), мог обновлять и совершенствовать гражданское право (jus civile) путем технических операций в рамках формулы; и в этом смысле он по-прежнему в принципе мог использовать те же методы и применительно к морскому праву, несмотря на то, что на практике правовые нормы обрели уже новое материальное содержание. Другой технический метод заключался в том, что претор просто-напросто мог изменить само название формулы. Именно благодаря этому и было создано два института: институт полномочий и институт передачи прав без согласия должника. Институт полномочий возник в связи с необходимостью предоставления капитану судна возможности, например, при ремонте судна заключать соответствующий договор с судоторговцем, у которого, в свою очередь, были соответствующие обязательства перед владельцем судна. Первоначально судоторговец должен был обратиться к капитану (часто вольноотпущеннику без больших доходов). Формула в этом случае выглядела следующим образом:

Судьей назначен Гай.

Если ты, судья, считаешь, что NN (капитан судна), который получил от АА (судоторговца) предметы первой необходимости для своего судна на общую стоимость в 50 ООО сестерций и должен уплатить АА 50 ООО сестерций, то ты, судья, должен присудить NN выплату этих 50 ООО сестерций; если ты так не считаешь, то ты должен освободить NN (от притязаний АА).

Претор изменил заключительную часть формулы (соп- demnatio - обвинение), в результате чего она получила совершенно иное звучание:

- то ты, судья, должен присудить Титию (судовладельцу) выплатить... - и т. л.

Аналогичным образом поступал претор и в части, касавшейся передачи прав без согласия должника.

 

То, что мы здесь рассказали о нормах римского материального права, представляет собой лишь один из многочисленных примеров высокого уровня развития юридической техники и богатого разнообразия новых материальных юридических конструкций, которых римляне достигли в технике обвинительного права.

 

Между тем, однако, следует сказать и о том, что в некоторых областях юриспруденции римлянам все-таки не удалось создать сколько-нибудь удовлетворительно функционировавших юридических структур, хотя сам этот факт в общем- то следует отнести к разряду исключения. Одним из наиболее слабых звеньев коммерческой деятельности в римском обществе, в рамках которой римлянам так и не удалось сколько-нибудь удачно приспособить свои правовые нормы к требованиям кредитно-финансовой системы той эпохи, оказалось залоговое право в отношении недвижимого имущества. .В этой области римляне так и не сумели развить и усовершенствовать институт закладного права, ограничиваемого недвижимой собственностью, а по-прежнему продолжали оперировать на базе правового института общей залоговой недвижимости, в рамках которого залоговое право распространялось абсолютно на все то, собственником чего был залогодатель, или на то, что им было отдано на хранение другому лицу; в том числе распространялось оно и на движимое имущество.

 

Подобного рола договоры, т. е. залоговые договоры, как та, так и другая сторона составляли, не придерживаясь соответствующей формы, и поэтому эти договоры носили некий бесформенный характер. Какого-либо ранее составленного каталога, или реестра с соответствующими замечаниями не существовало вообще. В силу изложенного упомянутый выше залоговый институт, имевший самый общий характер, представлял собой правовое учреждение с весьма слабо развитой гарантией надежности функционирования римской кредитной системы, а что касается залогового права в области недвижимого имущества, то оно, естественно, так и не смогло занять должного места в кредитной системе. Все это вместе взятое, в свою очередь, стало тормозом в дальнейшем развитии экономической жизни римского государства.

 

 

К содержанию:  Авнерс Эрик: История европейского права

 

Смотрите также:

 

Римское право. Законы 12 таблиц  РИМСКОЕ ПРАВО Омельченко  РИМСКОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО Новицкий Перетерский

 

римское право  Римское право. Развитие римского права  Римское право