Отъезд царя из Москвы. Опала на бояр. Подготовка и проведение опричного переворота

 

РУССКОЕ САМОДЕРЖАВИЕ. ИВАН ГРОЗНЫЙ

 

 

Отъезд царя из Москвы. Опала на бояр. Подготовка и проведение опричного переворота

 

Выехав в декабре 1564 г. из Москвы в Александровскую слободу, царь объявил, что покидает свое царство потому, что «бояре и все приказные люди» чинили всяческие убытки и населению страны, и государству, а «понаказати» их ему мешали.

 

«И в чем он, государь, бояр своих и всех приказных людей, так же и служилых князей и детей боярских похочет которых в их винах понаказати и посмотрити, и архиепископы, и епископы, и архимандриты, и игумены, сложася с бояры, и з дворяны, и з дьяки, и со всеми приказными людми, почали по них же государю царю и великому князю покрывати».

 

Далее в сообщении летописи об установлении опричнины четыре раза повторен ультиматум царя всем перечисленным духовным и светским чинам. Исполнение его было единственным, но непременным условием его возвращения на царство: «Хто будет государьские лиходеи которые изменные дела делали, и в тех ведает бог да он, государь, и в животе и в казни его госуг дарьская воля...», и чтобы царь «государьствы владел и правил, яко же годно ему...».

 

Нетрудно заметить, что те же самые тезисы порой в дословных формулировках царь излагал в письме Курбскому.

 

Можно сказать вполне определенно: в летописном рассказе об учреждении опричнины и в самом указе об ее учреждении, переданном летописью, нет ни единого тезиса, ни единой мысли, которые не были бы уже высказаны в политической публицистике, прежде всего в сочинениях самого царя.

 

Иначе говоря, указ об учреждении опричнины, излагающий причины, вынудившие царя на эту меру, является документом, завершающим идеологическую подготовку опричнины, начатую еще в «Челобитной», написанной от имени Пересветова. Вместе с тем этот указ открывает новую полосу апологии опричнины как опоры самодержавия, оправдания ее в качестве учреждения.

 

 

Соответственно в более поздних сочинениях царя тезисы и формулировки, обосновывающие введение и поддержание опричного порядка, будут повторяться в целях утверждения и оправдания уже происшедшего перехода к единовластию.

 

Теория (апология) самодержавия Ивана Грозного, формулированию и отстаиванию которой он уделил столько внимания, пронизана идеей опричнины.! Она предполагает разделение государевых слуг на тех, кто «слугует близко», и на тех, кто не столь надежен и «слугует отдалее». Первые «слугуют близко» к царю для того, чтобы охранять его от «лиходеев», чтобы неусыпно и беспрекословно выполнять царскую волю, быть по существу аппаратом ее воплощения.

 

Мысль царя о методе создания такого аппарата и до учреждения опричнины и во время ее существования работала в одном направлении. Корпус верных олуг, с помощью которых можно защитить себя и свою власть от покушений окружающих его и ненадежных «сигклитов», следует пополнять из худородных низов! Сам факт возвышения служилого человека «из грязи в князи» должен, по мнению Грозного, навечно привязать его к царю как верного и преданного слугу] Наиболее ярко ход мыслей царя проявился как раз в тех случаях, когда он сетовал на то, что эти «новые люди» обманули его ожидания. Вспомним, как объясняет царь задним числом накануне опричнины обстоятельства возвышения А. Ф. Адашева. «Нам же такия измены от вельмож своих видевше, и тако взяв его от гноища и учиних с вельможами, а чаючи от него прямые службы». Абсолютно по той же схеме излагает он в письме к Василию Грязному в 1574 г. причину приближения к себе как самого Грязного, так и других опричников из «худородных»: «...ино что по грехом моим учинилось (и нам того как утаити?), что отца нашего и наши князи и бояре учали изменяти, и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды».

 

Отсюда отнюдь не следует, что Грозный создавал свой аппарат власти из одних худородных. В опричнине на самых высоких постах служили и родовитые князья. Важно, однако, другое. Родовитые в опричнине были «прослоены» худородными. Такая система снижала значение родовитости как таковой и поднимала до небывалой в прежние времена высоты людей, взятых из служилой массы, порой из самых ее низов.

 

Переход к единодержавию произошел не сразу. Первым шагом в этом направлении был разгром верхушки фактического правительства, изгнание и осуждение Адашева и Сильвестра.

 

Источники единогласно говорят о том, что уже к 1560 г. царь в борьбе против своих бывших союзников опирался на крепко сплоченную когорту преданных ему людей и на вполне надежный вооруженный отряд, состоявший из «лутчих слуг». Именно тогда царь, по выражению А. Курбского, «учинив уже окрест себя яко пресильный полк сатанинский». Уже тогда будущие опричники осуществляли террор против сторонников Адашева и Сильвестра. Весьма показательно, что обыск в доме умершего Адашева и арест его бумаг производил будущий опричник А. П. Телятевский. По свидетельствам Курбского и самого царя, многочисленных сторонников Сильвестра и Адашева преследовали и изгоняли из службы. Их заменяли преданными царю людьми. Г& эти годы, следовательно, проходил интенсивный отбор новых слуг, нового состава царского двора, который стал в дальнейшем ядром опричнины.

 

В эти же годы складывался и своеобразный быт будущего опричного двора — шумные ежевечерние пиры сплоченной вокруг царя опричной братииЛ На' неугодных и ненадежных, в первую очередь на родственников и друзей членов Избранной рады, составлялись проскрипционные списки, в которых на равном положении опальных оказались представители титулованной знати, приказные и служилые люди. Начались казни. Все это вело к поляризации служилых всех рангов по отчетливо различимому признаку: «близкие» царю, верные, надежные люди и все остальные.

 

 Важнейшим катализатором, ускорившим окончательный переход к единодержавию, была война в Ливонии. Она требовала сосредоточения командования в едином центре/ В условиях войны едва ли не со всеми окружающими страну государствами отъезд о царской службы и переход на службу к другому государю, еще недавно считавшийся исконным правом служилого феодала, неизбежно становился прямой военной изменой. гВойна создавала благоприятную обстановку, для того чтобы обвинить в неудачах, поражениях и прочих тяготах, ложившихся на плечи населения, воевод, думных бояр, дворян и приказных людей. Захватив инициативу в такого рода обвинениях, царь и его верные слуги могли управлять всплесками народного гнева, придавая им угодное направление.

 

Что касается формы перехода к единовластию, она в значительной степени зависела от своего творца. Окажись на месте Грозного другой архитектор верхушечного политического переворота и перехода к реальному самодержавию, он, надо полагать, не придумал бы термина «опричнина»; возможно, обошелся бы без отъезда из столицы; вероятно, окружил бы себя другими Басмановыми и Малютами. Однако логика развития монархии в сторону установления единодержавия естественно и неизбежно вела к такому порядку, который по своей сути не мог быть ничем иным, кроме порядка опричного. 'В лице первого царя Ивана Грозного исторический процесс становления русского самодержавия нашел исполнителя, вполне осознававшего свою историческую миссию^Кроме его публицистических и теоретических выступлений об этом ясно свидетельствует точно рассчитанная и с полным успехом проведенная политическая акция учреждения опричнины.

 

До сих пор шла речь о долговременных факторах вызревания опричнины. К ним I относятся и объективные моменты социально-политического развития Московского государства, и субъективные — такие, как постепенное превращение царя Ивана IV в творца опричнины Ивана Грозного, и такие, как многолетняя публицистическая борьба в пользу установления единодержавия. Это долговременное вызревание перешло в свой завершающий этап — в подготовку внутриполитической акции — верхушечного государственного переворота с целью установить полную и твердую власть царя-самодержца./Конкретное наименование созданного в результате этого переворота порядка на его начальном этапе — опричнина. Более общее имя он получил позднее, в эпоху подведения итогов исторического пути самодержавия, в эпоху революционной борьбы против него — царский режим

 

Концепции, так илй иначе принижающие масштаб и значение опричнины, неизбежно приходят в противоречие с основным источником для изучения опричного переворота — с рассказом летописи, записанным по свежим следам событий. Во всяком случае, рассказ об учреждении опричнины написан до того, как термина «опричнина» в официальных документах стали избегать. Написан, следовательно, в то время, когда всякий, кто бы его ни прочитал, мог соотнести написанное с фактами, запечатленными в его памяти. Это в какой-то мере вынуждало составителей рассказа соблюдать внешнюю достоверность п сообщать основные факты в общеизвестной последовательности. Тем не менее не следует абстрагироваться от того, что в летописи перед нами картина, соответствующая действительности лишь в той мере, в какой саму эту действительность желал видеть царь. Вполне понятно, царь хотел, чтобы события разворачивались по задуманному им плану. Это значит, что летописная (царская) версия об опричном перевороте является источником не только для изучения того, как осуществились планы и расчеты царя, но и для изучения самих этих планов и расчетов.

 

Между тем отъезд царя из Москвы 3 декабря 1564 г. подчас предстает в нашей историографии как паническое бегство насмерть перепуганного человека, не отдающего себе отчета даже в том, куда ему направить свои стопы. Не прошло и полугода, пишет Р. Г. Скрынников, с тех пор, как Грозный бросил Курбскому горделивую фразу о вольном российском самодержавстве. И вот наступил жалкий финал. Самодержец и помазанник божий был «изгнан» от своего достояния своими холопами — боярами и «скитался» по странам.

 

Источник, из которого взяты поставленные в кавычки слова, не имеет отношения к событиям 1564 г. Для того чтобы подчеркнуть «невыносимые душевные и телесные страдания... отчаянное одиночество... страшное потрясение», которое, по его мнению, пережил Грозный после отъезда в слободу, Скрынников привлекает к оценке событий декабря 1564 г. духовное завещание царя, написанное в 1572 г. при совершенно других обстоятельствах.

 

Р. Г. Скрынников полагает также, что при отъезде из Москвы у царя не было определенного плана. Во всяком случае, он не думал ехать в Александровскую слободу. В рассказе летописи действительно говорится, что царь, «не хотя... многих изменных дел терпети, оставил свое государьство и поехал, где вселитися, иде же его, государя, бог наставит». Из всего контекста летописного рассказа, однако, ясно, что царь хотел создать такое впечатление, будто изменники вынудили его оставить царство и бежать куда глаза глядят.. Вспомним, что к угрозе оставления царства Грозный с целью политического шантажа прибегал неоднократно. Сам Р. Г. Скрынников называет этот прием обычным. Рассказывая об обстоятельствах назначения в 1581 г. царевича Федора наследником, исследователь пишет, что Грозный прибегнул к обычной для него политической игре: он объявил думе, что намерен сложить сан и уйти на покой в монастырь.

 

Подоплеку подобного рода «побегов» царя раскрывает П. А. Садиков, напомнивший, что в 1567 г. царь будто бы вознамерился бежать с семьей в Англию, но вместо этого энергично принялся за искоренение своих изменников.

 

Во всех случаях такого рода следует, по нашему мнению, интересоваться не тем, собирался ли царь в самом деле куда-то «бежать» с престола, а тем, что он делал «вместо этого». Что касается событий декабря 1564 г., то доверять версии царя о его намерении бежать, «куда бог наставит», и вовсе не приходится.

 

Иван IV, конечно, не думал никогда и ни на одну минуту отказываться от власти, совершенно справедливо писал историк И. И. Полосин. Трезвый политический расчет, а не истерика обнаружились в попытке Ивана IV «покинуть царство», замечает исследователь.

 

И в самом деле. Перед отъездом из Москвы царь в течение двух недель самолично изымал в церквах и монастырях Москвы «святость» — самые ценные иконы, драгоценную церковную утварь. Изъятие церковных ценностей происходило к величайшему неудовольствию священнослужителей. Иначе, естественно, и быть пе могло. Но Грозный был готов к тому, чтобы этим неудовольствием пренебречь. Он не опасался, что церковники сумеют возмутить против него население столицы. Это значит, что он был уверен в своих действиях и еще до выезда из Москвы опирался на достаточно мощную силу, в первую очередь на свой «полк сатанинский». Корпус надежной личной охраны уже был тщательно «прибран» и сформирован. Источники единодушно указывают на то, что охрану царского поезда составляли многие сотни вооруженных до зубов дворян.

 

Распоряжение сопровождать царя вместе с женами и детьми получили многие ближние бояре, дворяне и приказные люди. В царское войско вошли дворяне и дети боярские «выбором изо всех городов, которых прибрал государь быти с ним, велел тем всем ехати с собою с людми, с конми, со всем служебным нарядом». Как видим, ядро нового двора, который через месяц будет окрещен опричным, и первые отряды опричного войска были сформированы царем еще в Москве, до отъезда. Все это требовало тщательной подготовки.

 

Сообщение о том, что «все приказные люди приказы государьские отставиша и град оставиша никим же брегом», — явное преувеличение, задача которого в том и состояла, чтобы сгустить краски в описании ужаса и смятения, охвативших все чины и всех жителей столицы после царского отъезда. В действительности никаких реальных признаков безвластия в течение целого месяца в таком огромном городе, как Москва, не сыскать ни в одном свидетельстве современников. Не случилось ни пожаров, ни грабежей. Царская пропаганда не получила ни малейшего повода обвинить царских «изменников» ни в чем, кроме их прежних провинностей, стародавних, времен малолетства царя, и более поздних, имевших место до его отъезда из столицы. Единственное, в чем бояре, дворяне, приказные люди и прочие «провинились» после царского отъезда, состоит в том, что они оказались «в недоумении». И еще в том, что от горя и от страха впали в полную бездеятельность.

 

По парадоксальной логике официозного летописца получается так: стоило царю удалиться, как изменники «всех чинов» разом прекратили свою враждебную деятельность — изменять стало некому. Вместе с «множеством народа» они приходили к митрополиту и «от многого захлипания слезного» просили митрополита умолить царя вернуться на свое царство.

 

Все это говорит только об одном: о бессилии всякой оппозиции и о всеобщем парализующем страхе. Возникновение страха предполагает силу, которая его внушает. И, значит, такая сила у царя была.

 

Разумеется, исследователи не в состоянии восстановить ход мыслей Грозного в момент подготовки и проведения опричного переворота. Тем не менее не следует отказываться от попыток проследить логику политических действий царя, хотя С. Б. Веселовский и предостерегает историков от попыток представить себе замыслы и намерения «правителей и законодателей». «Ведь для того, чтобы установить причинную связь явлений и событий, — пишет этот исследователь, — необходимо предварительно установить факты и верно оценить их значение».

 

Но, во-первых, верно оценить значение фактов — это и есть не что иное, как установить между ними причинную связь. Во-вторых, если историк отказывается от объективного установления фактов, он вообще отказывает своей специальности в признании ее наукой.

Поэтому речь может идти только о том, какие факты можно считать объективно установленными.

 

Распоряжение царя своим приближенным о выезде зимой вместе с женами и детьми указывает на то, что место для их расселения было приготовлено. Сомнительно, чтобы детей ближних бояр и дворяп предполагалось селить в походных шатрах или в избах попутных сел. Должно было быть предусмотрено и место для расквартирования царского войска.

 

Мы знаем, что для перевозки царской казны позднее, в 1572 г., потребовалось 450 подвод. Допустим, что в 1564 г. объем казны был даже вдвое меньше. Это значит, что в том новом месте, где «бог наставит» царя вселиться, надо было иметь (подготовить) хранилище, чтобы сгрузить ценности более чем с 200 подвод. Вряд ли и сама царская семья собиралась разместиться в неблагоустроенном помещении и лишь потом начать «строиться». Хоромы дворцового типа для поселения царской семьи также должны были быть приготовлены заранее.

 

Вместе с царем отправлялись «прибранные» им приказные люди, которым предстояло закладывать основы нового правления — опричных приказов и служб, а также устанавливать контроль за работой «земского» аппарата. Трудно допустить, чтобы им приходилось начинать свою деятельность в каких-либо таборных условиях.

 

Есть известие «Краткого летописца» первой половины XVII в. о строительстве опричных приказов в Москве и в Слободе: «...повеле и в Слободе ставити город и двор свой; а князем, и бояром, и дворяном веле в Слободе дворы ставити, избы розрядные, и почел в Слободе жити князь великий Иван Васильевич со всеми бояры своими..

 

В случае «супротивства», если оставшаяся в Москве «земщина» поднимется против него, если непокорным боярам, «сложась» со «святительским чином» и со сторонниками Адашева и Сильвестра, удастся поднять отряды служилых людей и «всколебать» на свою сторону московский люд— «художайших умов народ», карающий царский меч должен был быть готов обрушиться на непокорных. Для этого надо было заблаговременно занести его над их головой. Надо было лишить противника военной инициативы, обеспечив ее за собой. Переводя это на язык военно-практический, следовало: отойти на достаточное расстояние, исключающее возможность быть застигнутым враждебными силами в пути вместе с семьями, казной и прочим обозом; укрыть семьи и казну за безопасными стенами укрепленного лагеря; изготовить свои силы для нападения на противника, встретив его отряды в удобном для победного сражения месте.

 

Принималось, надо полагать, в расчет, что вооруженные отряды горожан, если бы только противникам царя удалось поднять их против него, не составят угрозы для далекой от столицы Александровской слободы. Для того чтобы добраться до Александровской слободы, «исполчить» свои отряды, т. е., избавив их от функций охраны царского поезда и казны в дороге, превратить их в боеспособное войско, царю требовалось время. Именно поэтому Грозный не объяснял причин своего отъезда, не объявлял своих намерений, иначе говоря, не объявлял войны, пока не был подготовлен к ее ведению.

 

Не менее важно было обеспечить и политическую готовность к решительному выступлению.

 

В исторической литературе не был пока поставлен вопрос о том, когда были созданы те документы, которые царь прислал из Слободы в Москву, — до или после того, как он покинул столицу? Казалось, видимо, само собой разумеющимся, что обращения царя к митрополиту и думе, а также к московскому населению были написаны в Слободе, накануне их отсылки.

 

Между тем ни в русских, ни в иностранных свидетельствах, пересказывающих содержание этих царских посланий, нет никаких следов событий, происшедших после царского отъезда. Зато они текстуально близки к ответу царя Курбскому, написанному еще летом 1564 г. Это заставляет предположить, что основной текст царских грамот был заготовлен заранее, на основе имевшегося в царском архиве материала.

 

Встает вопрос и о том, когда были сформулированы условия — ультиматум думе и митрополиту, на которых царь согласился вернуться на царство, — до или после его отъезда из столицы? Допускать, что, «покидая» царство, Грозный еще не знал, какие условця он намерен предъявить, прежде чем вернется на трон, трудно. Даже если бы мы ничего не знали о длительной и всесторонней подготовке опричнины, было бы наивным предполагать, что опричнину или хотя бы даже политические маневры, способствовавшие ее учреждению, царь придумал где-то в дороге, во время, скажем, вынужденного бездорожьем двухнедельного бездействия в селе Коломенском. Ранняя оттепель, задержавшая там царский поезд, была, очевидно, единственным обстоятельством в ходе событий, непредусмотренным царем Иваном и его единомышленниками.

 

Главным средством политической борьбы, которым Грозный постоянно пользовался для достижения своих целей, которым воспользовался и в период установления опричнины, было, внесение раскола, а по возможности и прямой вражды в среду своих подданных.'1

В момент установления самодержавия его классовая сущность была особенно густо затушевана. Усиление господства класса феодалов происходило в форме ожесточенной борьбы внутри самого этого класса. Борьба самодержавия против носителей традиционных феодальных отношений выглядела на поверхности явлений как борьба антифеодальная и находила поэтому поддержку широких масс населения, в первую очередь верхов посада. В момент установления опричнины царская власть, прежде всего в лице самого Ивана IV, предпринимала энергичные усилия, для того чтобы- этой поддержкой заручиться.

 

Царь никогда не забывал уроков 1547 г. Он хорошо знал, как могуча сила народного восстания против «брюхатых» «богатин», против бояр и вельмож. Тогда, в 1547 г., он сам был в том стане, на который обрушился народный гнев. Теперь, через двадцать лет, он имел у московского люда прочную репутацию борца против «сильных» и «хищных», репутацию борца за правду и справедливость. Он заслужил ее тем, что провел многие реформы, урезающие права «сильных». Теперь он смело мог искать «защиты» от своих изменников у посадского населения. И Грозный этим воспользовался. Царь, относившийся с нескрываемым презрением к «мужикам», «холопам», «рабам» и всяким «черным людям», не побрезговал включить посадский люд в свои политические расчеты в качестве важнейшего их слагаемого.

 

Расчет на то, чтобы в момент резкого нарушения политического равновесия положить на чашу весов такую могучую «гирю», как угроза народного восстания, был едва ли не вершиной политической стратегии Грозного.

 

Занося над головами противников опричный «молот» — воинскую силу, сконцентрированную в Слободе, Иван Грозный подготовил и «наковальню». Все было рассчитано на то, чтобы сломить сопротивление старого государева двора, поставить на колени его руководящую верхушку и заставить сдаться па тех условиях, которые выставит царь

 

Уразумев, что верные царю «овцы» по первому зову своего «пастыря» — так именует царя его летописец — готовы их растерзать, «волки» сами согласились превратиться в «овец». Они безропотно признали за царем право по его усмотрению избирать любого из них на заклание, сами же отказались от всяких прав, в том числе и от заступничества, от просьб о помиловании — от «печалования» за обреченного. Вместе с жизнью казненного царь получал в распоряжение и его имущество: «А которые бояре, и воеводы, и приказные люди дошли до государьские великие измены, до смертные казни, а иные дошли до опалы, и тех животы и статки взяти государю на себя. Архиепископы же, и опископы, и архимандриты, и игумены, и весь священный собор, и бояре, и приказные люди, то все положили на государьской воле».

 

Государьская воля» была признана единственным источником власти и права. При этом всякий, кто в большей или в меньшей мере выражал несогласие с царской волей, доходил «до великие измены» или «до опалы», подлежал наказанию вплоть до смертной казни!\В первую очередь это касалось «бояр, воевод, приказных людей» и церковников всех рангов, т. е. власти законодательной, военной, исполнительной и церковной. Тем самым «государьская воля» признавалась единственным источником внутренней и внешней политики.

 

Под давлением обстоятельств, пишет Р. Г. Скрынников, дума и высшее духовенство санкционировали указ об опричнине, установивший в стране новый режим. Именно так: в стране был установлен новый режим— царский. Установление самодержавия совершилось.

 

Вполне очевидно, что подобный «общественный договор» не мог ни состояться, ни закрепиться без того орудия принуждения, которое сумело выковать утверждавшееся самодержавие, т. е. без опричнины.

 

 

К содержанию: САМОДЕРЖАВИЕ В РОССИИ. ГОСУДАРСТВО ИВАНА ГРОЗНОГО

 

Смотрите также:

 

ИВАН 4 ГРОЗНЫЙ. Россия времени Ивана Грозного   Становление абсолютной монархии в России  абсолютной монархии...

 

Самодержавие России  Иван 3 и Иван 4 Грозный Археология Руси времён феодальной раздробленности. Возвышение московского княжества  

 

Образование централизованного Русского государства  Крепостное право в России  Борьба крестьян за землю на Руси  Холопы на Руси