Московские великие князья и идеология русского крестьянства. КРЕСТЬЯНСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О БОРЬБЕ ЗА ЗЕМЛЮ ПРОТИВ ФЕОДАЛОВ

 

БОРЬБА КРЕСТЬЯН ЗА ЗЕМЛЮ

 

 

КРЕСТЬЯНСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О БОРЬБЕ ЗА ЗЕМЛЮ ПРОТИВ ФЕОДАЛОВ. Московские великие князья

 

В связи с рассмотрением проблемы о результативности и значении борьбы черных и дворцовых крестьян за землю и об отношении великокняжеской власти к этой борьбе возникает вопрос, насколько соответствуют действительности XV в. наши рассуждения, рассуждения людей 70-х годов XX в.

 

Понимали ли, например, русские князья, в особенности московские великие князья, значение охраны черных и дворцовых земель от расхищения частными феодалами и роль черного и дворцового крестьянства в этой охране? Нас интересуют, конечно, не личные умственные способности князей, а их представления как выразителей тенденций и идеологии стоявшей за ними части класса феодалов. Думается, что понимали, хотя, конечно, по-своему. Об этом свидетельствует довольно последовательная, насколько можно судить по имеющимся источникам, со времен Дмитрия Донского, если не с Ивана Калиты, забота князей о сохранении и бережном расходовании фондов черных земель. Об этом же говорят и распоряжения Ивана III крестьянам «стоять» за великокняжескую землю, «не давати» ее расхватывать феодалам.

 

Ну, а крестьяне черные и дворцовые? Какова была их позиция? Имели ли они возможность как-то ориентироваться в общей обстановке в стране и как-то реагировать на нее? Конечно, поднимать крестьян на борьбу за землю, которую разработали и которой «исстарины» пользовались их отцы и деды (поэтому они считали ее и своей и великокняжеской), не приходилось. Они сами боролись за эту землю «как умели и как могли» в одиночку или всей волостью, в суде или на меже, своеобразными «трудовыми» методами (запахивая спорную землю, или скашивая на ней траву или ставя починки на этой земле), с помощью князя или без нее, а нередко и вопреки распоряжениям и решениям князей, «через правую грамоту», «через разъезд», «через писцовые книги».

 

Но вместе с тем крестьяне черные и тем более дворцовые понимали, какое большое значение имеет поддержка их борьбы со стороны князя, оказанная им лично или его представителями. В литературе не раз отмечалось оживление в Белозерье — в связи с его включением в состав владений московского князя — надежд черных крестьян на возвращение им земель, ранее отнятых у них монастырями, особенно Кирилловым. Крестьяне пытались, например, «заслышав» разъездчиков великого князя, вернуть себе свои земли . По-видимому, то же самое происходило и на других вновь присоединенных к Московскому великому княжеству территориях  .

 

 

Надежды черных и дворцовых крестьян найти защиту от частных феодалов — захватчиков волостной земли — нашли отражение в многочисленных обращениях этих крестьян за управой к великим и удельным князьям, а также в феодальный суд.

 

В источниках есть и более определенные указания на то, что крестьяне сознавали возможность получить помощь князя для защиты им дворцовых и черных земель от расхватов феодалами. Так, на суде около 1462—1469 гг. звенигородец (по-видимому, дворцовый крестьянин, как отмечалось выше) Семянко, отвечая на вопрос, почему он «не искал» спорную землю, отвечал: «Не вереме нам было, господине, — татарове оу нас были, господине, да ждали, есмя, господине, вочича»  . Временное отсутствие в данном уделе князя (именно его надо подразумевать под «вочичем» дворцовой земли) Семянко считает таким же неблагоприятным для возбуждения земельного иска обстоятельством, как и присутствие татар.

 

Пожалуй, еще более определенно высказались на суде по земельной тяжбе, происходившем около 1484—1490 гг. в Суздальском уезде, крестьяне Нелешской волости, отвечая на аналогичный вопрос: «Была, господине, Нелша за Судимантом семьнатцать лет, и он, господине, за нас не стоял; и мы, господине, тех земель не искали; а нынеча ся, господине, Нелша достала за великого князя, и мы, господине, тех селищ ищом»  .

 

В связи с вопросом о результативности борьбы черных крестьян за черную землю следует обратить внимание на одно место в показаниях крестьянина Василия Роскоряки, который привел на суде в 1498 г. рассуждения своего отца (они очень важны как свидетельства современника). Отец Василия — митрополичий крестьянин (о себе он сообщает: «У нас, у митраполичих») говорил сыну относительно черной земли, захваченной митрополичьей кафедрой: «Нынечя мы те лузи косим за митрополичи, потому что еще не сел нихто на Парашине, а как на Парашине сядут люди жити, и они то у нас у митрополичих те лузи отъимут, занеж то земля великого князя Парашинская те лузи...»  . Отец Василия не сомневается, что стоит в Парашине сесть великокняжеским черным крестьянам, как митрополичьим крестьянам не придется пользоваться парашинскими лугами, которые они сейчас косят «за пусто». У него нет никакого сомнения в исходе спора об этих лугах, который возникнет при заселении Парашина черными крестьянами. Отец Василия убежден, что дело обязательно выиграют черные крестьяне и никакие митрополиты не помогут. Это свидетельство тем важнее и, если угодно, объективнее, что оно принадлежит митрополичьему крестьянину, отнюдь не заинтересованному в таком исходе дела. Но он полон здравого смысла и знает, что обычно именно так кончаются подобные конфликты с черными крестьянами.

 

Л. В. Черепниным написан интересный очерк об идеологии русского крестьянства (главным образом черного), основанный на изучении показаний крестьян во время разбирательств земельных тяжб, зафиксированных в правых грамотах и судных списках. Автор отмечает, в частности, «наивную... веру» крестьян «в справедливость и доброжелательность к крестьянину (и прежде всего к черному) со стороны великих князей», кснеразвитость классового сознания и примитивность политической идеологии крестьянства (в данном случае — черного)», указывает, что антифеодальные выступления этого крестьянства «происходили под наивно-монархическими лозунгами». «При этом создавалась иллюзия,— продолжает Л. В. Черепнин,— что охрана великими князьями черного землевладения послужит делу защиты свободной крестьянской (общинной и индивидуальной) собственности, а не укреплению земельной собственности феодального государства (как было на самом деле). Но на этой иллюзии держалась в значительной мере популярность великокняжеского имени в среде черносошного крестьянства. Великокняжеская власть в своей политике использовала подобные монархические настроения, опираясь, например, на поддержку крестьян при подавлении оппозиции со стороны части бояр отдельных феодальных центров делу государственной централизации»  .

 

В приведенных текстах много верных наблюдений и мыслей: о вере черных крестьян в доброжелательность к ним великих князей, о неразвитости классового сознания и примитивности (очевидно, по сравнению с последующими временами) политической идеологии этих крестьян, об иллюзии, что князь печется об их интересах, и стремлении крестьян поэтому добиться личного участия великого князя в разборе их земельных конфликтов  . Автор анализирует «ход мыслей» черных крестьян, имевший результатом «несбыточные иллюзии», которыми опутывала крестьян их «в конечном счете консервативная» идеология, а также отмечает надежду крестьян на то, «что великий князь должен обеспечить защиту от притеснений сильных людей»  .

 

Верны замечания JI. В. Черепнина и о возникновении у крестьян неверия в добросовестность судей по земельным делам, о постепенном осознании крестьянами классовой однородности этих судей с духовными и светскими феодалами, о «постепенном изживании монархических иллюзий крестьянами», о том, что в их показаниях звучат нотки осуждения князя, не прислушивающегося к голосу крестьян. Вместе с тем Л. В. Черепнин отмечает, что в XIV—XVI вв. «среди крестьян еще полностью сохраняется вера в доброго князя»  °. Аналогичные замечания относительно надежд черных крестьян на защиту великокняжеской власти против посягательств частных феодалов на черную землю, об иллюзорности этих надежд, а также о росте у крестьян недоверия к феодальному суду встречаются и в работах других авторов  .

 

Однако насколько и в каком смысле эти «иллюзии» черных крестьян были в данный, конкретный исторический период иллюзорны, а надежды несбыточны, каковы причины, породившие и порождавшие эти «иллюзии» и надежды, — на эти вопросы в литературе нет ответа, более того — эти вопросы даже не (поставлены. Между тем «наивный монархизм» — понятие историческое и не неизменное. Это не проявление какого-то специфического, свойственного данному народу особого врожденного «народного духа», а порожденная и питавшаяся определенными историческими обстоятельствами черта социальной психологии определенного слоя или слоев населения, изменявшаяся в зависимости от исторических условий и от того, кто, какой слой населения и почему был ее носителем.

 

Разумеется, всестороннее выяснение истоков и форм проявления (например, одна из них — самозванчество) и эволюции психологии или идеологии «наивного монархизма» — дело специального исследования. Мы касаемся этих вопросов лишь в связи с интересующими нас периодом и нашей темой. Одной из причин существования «наивного монархизма» у крестьян в рассматриваемое время, по-видимому, является та роль, которую играли дли могли играть князья (и их дружина, «двор») как организаторы защиты страны от внешних врагов, как военачальники, непосредственно руководившие подготовкой и ходом боя в полевых сражениях, особенно победных (достаточно вспомнить Александра Невского и Дмитрия Донского), и обороной городов. Вряд ли нужно доказывать, что в условиях напряженной борьбы с монголо-татарским нашествием и игом, а также с крестоносной агрессией с северо-запада, роль тех князей, которые добросовестно выполняли свои обязанности военачальников, представлялась народным массам особенно значительной, тем более, что это представление насаждалось и поддерживалось официальной феодальной идеологией.

 

Эти соображения о, так сказать, «политических» корнях «наивного монархизма» тех времен высказываем здесь, разумеется, только в порядке постановки вопроса. Но, нам кажется, что в изучаемую эпоху существовали и другие, может быть, более глубокие или во всяком случае более постоянно действующие социальные корни «наивного монархизма». И если пытаться их выяснить, нельзя не учитывать тех наблюдений, которые сделаны относительна степени результативности борьбы черных и дворцовых крестьян против захватов черной и дворцовой земли частными феодалами и о позиции великокняжеской власти по отношению к земельным конфликтам между крестьянами и феодалами. Исходя из этих наблюдений, одной из причин бытования и прочности «наивного^ монархизма» у крестьян (особенно черных) надо, по-видимому, считать то реальное обстоятельство, что известное и, может быть, значительное число земельных конфликтов между частными феодалами и черными и дворцовыми крестьянами заканчивалось в изучаемое время в пользу этих крестьян  . Во всяком случае нельзя безоговорочно употреблять по отношению к «монархизму» крестьян тех времен эпитет («наивный», а надежды их так же безоговорочно трактовать как «несбыточные».

 

Конечно, это был («наивный монархизм» в том смысле, что крестьяне, знавшие о случаях выигрышей земельных дел их собратьями, считали такие решения результатом доброты к крестьянам великого князя, а не политики использования подобных тяжб в. целях внутриклассовой борьбы, борьбы за централизацию, за укрепление материальной базы великокняжеской власти.

 

Конечно, надежды крестьян на защиту со стороны великого» князя были в конечном итоге иллюзорны, ибо ничто не могло помешать великому князю, сегодня решившему земельное дело в. пользу черных крестьян, присудившему им спорную пожню или наволок, завтра пожаловать частному феодалу несколько черных: деревень вместе с их населением. В полной мере это относится и к Ивану III. О его отношении к народным массам ярко говорят сообщения Софийской второй и Львовской летописей об упреках,.

 

с которыми «гражаие» обратились к нему в 1480 г., во время нашествия хана Ахмата: «Егда ты, государь князь велики, над нами княжишь в кротости и в тихости, тогды нас много в безлепице продаешь, а нынеча разгневив царя сам, выхода ему не платив, нас выдаешь царю и татаром»  . Из этого текста ясно видно, что, по мнению «гражан», для правления Ивана III в мирное время («в кротости и в тихости») характерны, обычны («много») беспричинные, несправедливые, неосновательные судебные расправы («в безлепице продаешь»)   и, может быть, тяжкие налоги и повинности  .

 

Несмотря на то, что данное сообщение читается лишь в этих двух «митрополичьих» летописных сводах, оно представляется достаточно достоверным. В соответствии со всей направленностью изложения событий 1480 г. в этих летописях составителям их достаточно было вложить в уста «гражан» обвинения Ивана III в нерешительности перед лицом внешнего врага, но совсем не обязательно было им измышлять еще упреки в адрес великого князя о «безлепых продажах», тем более по отношению к «гражанам» (а не к митрополичьим людям, например) и тем более о «продажах», бывших в прошлом, до описываемых событий. Гораздо вероятнее поэтому, что эти упреки — отражение реальных претензий народных масс к Ивану III, обвинений, действительно высказанных в лицо великому князю в обстановке отчаяния перед угрозой захвата Москвы татарами  . Данное предположение представится еще более вероятным, если вспомнить аналогичные упреки в адрес великого князя, донесенные до нас некоторыми актами, но упреки уже со стороны черных крестьян. Во время разбора некоторых земельных тяжб крестьяне показывали, что, несмотря на неоднократные их челобитья, великий князь их «не слушает, государя не мочно доступити»  .

 

Акты свидетельствуют, что крестьяне видели и обличали произвольные действия феодального суда, жалуясь, что им, крестьянам, не были выданы полагающиеся документы на право владения землей, жалуясь и на волокиту, и на взяточничество великокняжеских судей, писцов и разъездчиков, на нарушения ими судебной процедуры, правил межевания, потворство крупным вотчинникам  .

 

Все это так, но нельзя забывать, что в обстановке XV — начала XVI в. черным и дворцовым крестьянам подчас все же удавалось реализовать свои надежды, удавалось, пусть временно, но защитить свою землю от посягательств данного феодала.

Таким образом, борьба крестьян за землю на Руси в изучаемый период это — никоим образом не (борьба каких-то невежественных людей, якобы вовсе не разбиравшихся в окружающей их обстановке. «Средний» крестьянин в то время был не невежественнее «среднего» сына боярского или даже боярина. Борьба крестьян за землю в XV — начале XVI в.— это и не борьба наивных людей, обуреваемых несбыточными фантастическими надеждами, не имевшими никакой почвы в действительности. Напротив, борющиеся за землю крестьяне знали, за что они борются, на что идут, «вступаясь» в спорную землю или возбуждая судебное дело. Они понимали, что есть риск потерпеть поражение в борьбе за данный участок земли. Но они знали, и не умозрительно, а по опыту, собственному и своих собратьев, что выигрыши ими земельных конфликтов возможны.

 

Крестьяне действовали в этой борьбе достаточно рассудительно. Борьбу с частными феодалами они предпочитали вести, заручившись поддержкой влиятельного «вочича». Они уловили сравнительно благоприятную для активизации этой борьбы обстановку конца XV — начала XVI в. Им, по-видимому, были известны и меры великокняжеской власти по ограничению роста крупного землевладения, например, о конфискациях земель у новгородских светских и духовных феодалов. Во всяком случае о Шелонской битве 1471 г., предшествовавшей этим конфискациям, было хорошо известно крестьянам в достаточно отдаленном (более 500 км по прямой) от Шелони Костромском уезде. Как видно из правой грамоты 1483—1484 гг., на «Шелонский бой» здесь ссылались как на своего рода пункт хронологического отсчета  .

 

Тем более естественно, что белозерские волостные крестьяне активизировали свою борьбу за землю, например, после присоединения Белоозера к Московскому великому княжеству, когда великокняжеская администрация проводила проверку прав белозерских монастырей на земли. Вообще во время земельных тяжб крестьяне внимательно и со знанием дела следили за ходом судебных разбирательств, ловя за руку своих противников, если те пытались нарушить законный порядок судопроизводства, «лживили» подтасованные документы, неточно проводимую межу.

 

Тем не менее сама историческая обстановка на Руси XV — начала XVI в. обусловила то, что плодами этой борьбы в конечном итоге воспользовался в наибольшей мере господствующий класс.

 

Нельзя не отметить и того, что сами выигрыши крестьянами ряда земельных тяжб имели свою отрицательную сторону, поддерживая, питая монархические иллюзии крестьян, притупляя таким образом остроту и масштабы борьбы, отводя до поры до времени острие классовой борьбы крестьян от одного из их главных классовых противников — феодального государства, олицетворявшегося в то время в удельном или великом князе.

 

Таким образом, в 1463—1505/1506 гг. наблюдается значительная активизация, все большее по сравнению с предшествующим временем распространение и обострение борьбы русского крестьянства, особенно черного, за землю. Усиление и расширение этой борьбы было ответом крестьян, прежде всего черных, на земельные порядки (вернее — беспорядки, даже с точки зрения феодальной «юстиции» той эпохи) феодальной раздробленности, на массовый рас.хват черных земель частными феодалами, достигший апогея в годы феодальной войны. Борьба крестьян за землю во второй половине XV — начале XVI в. вылилась в самые разнообразные формы как «законные» (обращения к властям с челобитными о защите черных и дворцовых волостных земель от расхищения феодалами и о разрешении земельных конфликтов с ними, возбуждение судебных дел против захватчиков-феодалов), так и «незаконные» (попытки крестьян явочным путем вернуть не только землю, захваченную частными феодалами, но также и отсуженную и уже отмежеванную в пользу феодалов волостную землю) с точки зрения феодальной юстиции того времени.

 

И в этот период, как и ранее, борьба и владельческих, и дворцовых, и черных крестьян за землю была, как правило, направлена не против «своего» земельного собственника, эксплуатирующего их — частного феодала или феодального государства, а против соседних землевладельцев или держателей соседних земель. Владельческие крестьяне боролись за землю или против соседних феодалов или против черных или дворцовых крестьян; черные и дворцовые крестьяне — против соседних феодалов-захватчиков волостной земли.

 

И во второй половине XV — начале XVI в. борьба черных и дворцовых крестьян за землю была направлена против отдельных, хотя и многих, феодальных земельных собственников  , а не против всего класса этих собственников (или части этого класса) и не против феодального государства. Эта борьба выступала в виде множества отдельных земельных конфликтов отдельных крестьян, отдельных волостей против отдельных феодалов, в виде множества отдельных, не связанных между собой «поединков».

 

Но эта борьба, хоть разрозненная, распыленная и стихийная, по как никогда до этого массовая, повсеместная, повседневная и упорная сыграла существенную роль в социально-политическом развитии Руси XV — начала XVI в. и имела важное значение и для самих борющихся крестьян, особенно для черных и дворцовых. Этим крестьянам в ряде случаев, как можно было видеть, удавалось отстоять свои земли от расхватов светскими и духовными вотчинниками. В столкновениях с отдельными феодалами во время земельных конфликтов, во время судебных разбирательств крестьяне накапливали опыт борьбы. Наблюдается известная тяга крестьян к сплочению в этой борьбе, 'что нередко проявлялось в участии целых волостей в земельных конфликтах с феодалами. В ходе борьбы крестьяне, хотя и очень медленно, постепенно, но все более осознавали связь великокняжеских и княжеских суда и администрации с феодалами, видели и здраво оценивали случаи произвола и злоупотреблений должностных лиц и частных вотчинников в земельных делах. Более того, крестьяне начинали предъявлять определенные претензии даже самому великому князю.

 

Любая классовая борьба и борьба за землю, в частности, есть процесс двусторонний или даже многосторонний. Поэтому, рассматривая борьбу крестьян за землю, оценивая ее ход, характерные черты и результаты, необходимо учитывать и реакцию господствующего класса феодалов на нее. Без этого нельзя достаточно всесторонне осмыслить роль и значение борьбы крестьян за землю в период образования Русского централизованного государства.

 

Хотя, разумеется, никто из представителей класса феодалов и не помышлял о защите интересов крестьян, но различные слои и группировки господствующего класса реагировали во второй половине XV — начале XVI в. на борьбу черных и дворцовых крестьян за землю по-разному, но всегда в пределах своих классовых интересов. Частные феодалы, светские и духовные, каждый в отдельности относились к этой борьбе сугубо отрицательно, всеми силами и средствами противодействовали ей, старались подавить ее, хотя сами своими захватами волостных земель вызывали и обостряли ее. Феодалы при этом, естественно, стремились использовать против борющихся крестьян и силу феодального государства в лице великокняжеской или княжеской власти, а также феодальный суд. И феодальное государство, и феодальный суд во многих случаях поддерживали частных феодалов, санкционируя захваты ими черных, а также дворцовых земель, присуждая им эти земли. Причем великие и удельные князья действовали так не только тогда, когда это соответствовало процессуальным нормам тогдашнего феодального права, но и нередко нарушая эти нормы и поддерживая подобные нарушения со стороны своих слуг и частных феодалов. Множество земельных конфликтов, «естественно», решались князьями в пользу частных феодалов, а крестьяне «обвинялись» и без какого-либо формального или внесудебного разбирательства. Более того, великие и удельные князья и в этот период сами раздавали духовным и светским феодалам черные и дворцовые земли как ненаселенные, так и населенные. Все это настолько обычно для феодальной эпохи, что не нуждается в пространной аргументации.

 

Но вместе с тем нельзя сводить только >к этому «аграрную» позицию господствующего класса феодалов и «аграрную программу» его государства, особенно во второй половине XV — начале XVI в. Московская великокняжеская власть в это время, выражая интересы значительного, сложного по своему составу (от старого московского боярства и некоторых служилых князей до детей боярских и «послужильцов») слоя феодалов, проводила в целом централизаторскую политику, вела линию на ликвидацию последствий феодальной войны и раздробленности. В аграрной сфере это выражалось при сохранении основы тогдашних общественных отношений — феодальной собственности на землю (как частнофео- дальной, так и государственно-феодальной), в тенденции к ограничению дальнейшего роста крупного церковного, а также светского землевладения, в попытках упорядочения поземельных отношений, в рассмотрении и разрешении государственным судом возникших ранее (в том числе в период феодальной войны)   и вновь возникающих земельных споров. При этом великокняжеская и княжеская власть стремилась использовать разбор земельных конфликтов в суде и внесудебным порядком в своих классовых целях, присуждая частным феодалам земли, спорные у них с черными крестьянами, закрепляя таким образом за духовными и светскими вотчинниками захваченные ими волостные земли и укрепляя тем самым частную феодальную собственность на землю.

 

Но одновременно великокняжеская власть была заинтересована в сохранении и увеличении фонда черных и дворцовых зе- xvгель как важнейшего резерва для поместных раздач и источника получения государственных и дворцовых повинностей. Поэтому она использовала сопротивление черных и дворцовых крестьян, оказываемое ими захватническим устремлениям и духовных и светских феодалов, для достижения и своих внутриклассовых целей в интересах той части класса феодалов, чаяния которой выражал московский великий князь. Во второй половине XV — начале XVI в., когда еще только начинались систематические описания земель и крестьян, великокняжеская власть, если она хотела сохранить действительный контроль над своими (черными или дворцовыми) землями, не могла не прибегать к помощи крестьян для выяснения действительной принадлежности или истории тех или иных земель, а нередко и для защиты великокняжеских земель от посягательств частных феодалов.

 

Черное крестьянство шло «дальше и глубже» великокняжеской власти и ее сторонников, с большим упорством и энергией отстаивая черную землю от безудержного, произвольного расхвата ее частными феодалами, создавая таким образом своего рода инерцию, не позволяя (объективно) великокняжеской власти в ее объединительной и централизаторской политике застрять на полумерах. В то же время борьба черных крестьян за землю обуздывала и аппетиты частных феодалов. Можно думать, что подчас эта борьба, даже сама возможность появления черных крестьян на захваченных «за пусто» феодалами великокняжеских землях ставила под сомнение прочность подобных захватов. В силу этого борьба крестьян за землю, очевидно, толкала многих феодалов на подчинение великокняжеской власти, на поддержку ее, в поисках надежных источников земельных (приобретений и более прочного обеспечения безопасности имевшихся у них земельных владений.

 

Одним из результатов борьбы черных и дворцовых крестьян за землю было существенное замедление, если не приостановление в конце XV — начале XVI в. роста церковного   и крупного светского вотчинного землевладения. Эта борьба питала нестяжательские и секуляризационные тенденции и идеи общественной мысли  . В политическом развитии страны эта борьба также сыграла важную роль, так как, защищая от расхищения фонд черных и дворцовых земель, сидевшее на них крестьянство способствовало сохранению материального перевеса великокняжеской власти над ее противниками и, следовательно, доведению до возможных (в тех исторических условиях) пределов объединения русских земель и процесса централизации складывающегося единого государства.

 

Нет необходимости аргументировать то очевидное положение, что образование Русского единого государства, будучи объективно-исторически прогрессивным процессом, для русских крестьян означало новое усиление феодальной эксплуатации, новое наступление господствующего класса на крестьянскую землю и на крестьянскую свободу. Но вместе с тем ясно, что без участия, хотя бы и сложно опосредствованного, но глубинного, решающего в конце концов участия основной массы населения Руси — крестьянства — не могло быть обеспечено успешное завершение процесса образования Русского единого государства, на данном этапе централизованного главным образом в политическом отношении. Как известно, «классовая борьба, борьба эксплуатируемой части народа против эксплуататорской лежит в основе политических преобразований и в конечном счете решает судьбу всех таких преобразований» 214. В политике, как отмечал Ф. Энгельс, «существуют только две решающие силы: организованная сила государства, армия, и неорганизованная, стихийная сила народных масс» 215.

 

Рассмотренные известия актового материала о борьбе крестьян за землю на Руси XV—начала XVI в., на наш взгляд, подтверждают это. В ту эпоху у русского феодального государства еще не было, по крайней мере, постоянной («организованной силы», постоянной армии. Поместная система находилась еще в стадии становления, поместное дворянство лишь набирало силу. В течение XV в. великокняжеской власти не раз приходилось сталкиваться с удельно-княжеской оппозицией, подчас вести с ней тяжелую борьбу. Русские города по сравнению с городами передовых стран Западной Европы того времени были еще типично феодальными и, конечно, не «бюргерскими». Посадские люди составляли ничтожную по количеству часть населения страны. Поэтому даже те из русских городов, которые поддерживали московскую великокняжескую власть, не могли быть достаточно сильными ее союзниками в борьбе против порядков феодальной раздробленности, против политических противников московских великих князей.

 

В этих условиях, хотя, конечно, крестьянство не было и не могло быть социальной опорой великокняжеской власти, позиция основной массы населения страны — крестьянства, особенно черного и дворцового,— по отношению к великокняжеской власти имела весьма существенное значение. Эта позиция в значительной мере определялась тогда теми надеждами, которые возлагали черные и дворцовые крестьяне на великого князя как на возможного защитника волостных земель от расхватов светскими и духовными феодалами. Борьба крестьян за землю, особенно сопротивление черных крестьян захватам черной земли частными феодалами, была использована московской великокняжеской властью для достижения объединения и централизации страны.

 

 

К содержанию: Горский "Борьба крестьян за землю на Руси в 15 - начале 16 века"

 

 Смотрите также:

 

Борьба крестьян за землю  Борьба крестьян против помещиков феодалов

 

КРЕПОСТНОЕ ПРАВО В РОССИИ   Сельское хозяйство в средневековой Руси

 

Борьба крестьян с крепостничеством  Новгород и Новгородская Земля

 

 Последние добавления:

 

Лишайники  Кремний  Следственная ситуация   Конституционное государственное право  Геология Новгорода