Холопство

ПРЕДИСЛОВИЕ. История холопства на Руси

История холопства на Руси с недавних пор стала объектом все более углубленного исследования. О том свидетельствует, в частности, появление ряда монографий.  Первая из них вышла в свет в 1943 г., еще три — совсем недавно (начиная с 1967 т.). Показательны и хронологические их рамки: преимущественное внимание теперь привлекает поздний период истории холопства (с конца XV в.). Таким образом, наметились качественные сдвиги в изучении второго по численности сословия феодальной России: от работ частного характера — к исследованиям, ставящим и решающим широкие проблемы, от изучения холопства древней Руси — к анализу холопства в XVI—XVII вв.

Если переход к монографическому исследованию холопства не нуждается в объяснении, поскольку отражает поступательное движение нашей науки, то хронологическая ее переориентация требует некоторых комментариев. Можно указать на комплекс причин, также связанных с развитием отечественной историографии.

Во-первых, холопство древнейшего периода изучено гораздо более обстоятельно, чем холопство позднего времени. Во-вторых, прочно закрепившееся после работ Б. Д. Грекова представление о быстром и легком изживании холопства уже с XV в. не способствовало появлению новых исследований, посвященных анализу данного института в XVI—XVII вв.

Когда же сомнительность господствующей в исторической литературе концепции о судьбах холопства была осознана,  выяснилось, что именно этот период его истории нуждается в систематическом изучении. В-третьих, усиленное внимание, уделяемое в нашей историографии последнего времени XVI, а также началу XVII в., вскрыло тот несомненный факт, что без углубленного анализа различных аспектов истории холопства невозможно дальнейшее исследование этой эпохи.

Можно, таким образом, констатировать, что повышенный интерес к судьбам холопства в России именно XVI—начала XVII в. вызван объективными потребностями развития нашей науки. В результате ряд проблем в работах 50—70-х годов оказался исследованным глубоко и обстоятельно.

Так, в весьма ценной монографии Е. И. Колычевой изучена эволюция полного, старинного и докладного холопства в конце XV—XVI вв. в связи со становлением крепостничества.  Законодательство о холопах, вошедшее в Судебник 1550 г., было предметом анализа в работах И. И. Смирнова  и Б. А. Романова.

В. И. Корецкий в специальной главе своей книги о закрепощении крестьян подверг анализу законодательство о холопах 80— DO-x годов XVI в.  В ряде работ освещается история холопства накануне и в период первой крестьянской войны в России. История кабального холопства в XVI в. (до 1597 г.) явилась предметом исследования в нашей монографии.

В перечисленных исследованиях с неодинаковой степенью глубины и убедительности освещаются различные, но далеко не все стороны истории холопства в XVI—начале XVII в. А между тем этот период, будучи переломным для истории России в целом, оказался во многих отношениях переломным и для холопства.

В предлагаемой вниманию читателя книге мы и предпринимаем попытку изучить холопство именно в данном аспекте. Иначе говоря, нас интересует здесь, как видоизменялось холопство в его отдельных частях и в целом на протяжении XVI—начала XVII в. и во что оно превратилось к концу этого периода.

Указанные задачи определили и хронологические рамки книги, и ее внутреннюю структуру, и крут затрагиваемых вопросов.

Начальной хронологической гранью является рубеж XV— XVI вв., когда, с одной стороны, достаточно явственно проявился кризис старых видов холопства, приведший очень скоро к исчезновению полного холопства и к количественному сокращению старинного холопства, а с другой — выдвинулись на авансцену исторического процесса две формы зависимости, быстро эволюционирующие в сторону холопства: кабальная зависимость и добровольная служба. Эволюции этих последних в течение XVI в. (до 1597 г.) посвящена главным образом первая глава книги, в которой, кроме того, рассматривается проблема холопьего надела, важная для понимания места холопства в социальной структуре общества. В данной главе мы не сочли, однако, необходимым специально анализировать правовую природу полного, старинного и докладного холопства (хотя и включили в нее небольшой параграф об их изживании), поскольку это прекрасно проделано в работах наших предшественников, прежде всего в книге Е. И. Колычевой.

Вторая глава всецело посвящена изучению февральского уложения 1597 г. о холопстве — важного законодательного свода, охватывающего все категории холопства и имеющего цель в связи с конкретными условиями конца XVI в., в том числе с юридическим оформлением крепостного права, существенным образом реформировать кабальное холопство, добровольное холопство и документально не оформленное старинное холопство.

В третьей главе рассматриваются пути реализации уложения 1597, г., оказавшейся на практике не во всем адекватной задуманному властями, а кроме того, влияние бурных событий первого десятилетия XVII в. на институт холопства.

Наконец, в заключении сопоставляются различные категории холопства в их качественной и количественной эволюции и выявляются основные тенденции развития холопства как единого сословия в целом.

Конечной хронологической гранью работы стал рубеж между первым и вторым десятилетйями XVII в., когда после периода полной дезорганизации в сфере холопства наметились первые симптомы крепостнической стабилизации на основе возвращения к принципам уложения 1597 г.

Очерченные здесь хронологические рамки нашей работы не являются достаточно жесткими. В необходимых случаях мы допускаем экскурсы за их пределы — как в XV в., так и в период, следующий за первым десятилетием XVII в. (вплоть до Соборного уложения 1649 г.).

Нетрудно заметить, что в некоторых отношениях данная работа примыкает к нашей предыдущей книге. Внешне это выразилось в том, что здесь проблеме, анализу которой посвящена была целая монография, отводится всего только один параграф первой главы. Однако, вновь приступив к работе над историей холопства, но уже на более широкой основе — и в тематическом, и в хронологическом аспектах, — мы почувствовали потребность проверить некоторые элементы той конструкции, которая была создана нами прежде, имея в виду укрепить некоторые ее узлы, а в необходимых случаях и заменить их, тем более что к этому нас побуждало и общее движение исторической науки, и ряд конкретных ее достижений, и критика непосредственно в наш адрес.

Результатом такого критического рассмотрения наших собственных построений явилось не только уточнение отдельных положений, высказанных нами ранее, но и пересмотр ряда частных и общих выводов. Само собой разумеется, что вместе с тем в книге неоднократно высказывается наше отношение к некоторым воззрениям, отразившимся в историографии недавнего или более отдаленного прошлого.

Комплекс источников, в той или иной степени подвергнутых нами анализу, достаточно традиционен. Это прежде всего новгородские кабальные книги 1591—1609 гг.,  записные книги старых крепостей 1597—1598 гг., актовый материал, законодательство, писцовые книги. Часть из них уже была объектом специальных источниковедческих исследований, к которым мы всякий раз отсылаем читателя; некоторые, иногда довольно обширные, источниковедческие экскурсы включены в необходимых случаях в соответствующие места монографии. Сочетание этих двух обстоятельств избавляет нас от необходимости давать общий обзор источников.

В процессе работы над книгой отдельные ее части обсуждались на заседаниях феодальной группы Ленинградского отделения Института истории СССР и сектора феодализма Института истории СССР АН СССР. Автор благодарит всех участников этих дискуссий за критику и ценные советы, которые он неизменно принимал во внимание.