КОНДАРАКИ. ОПИСАНИЕ КРЫМА. 1873

Мангуп в Каралезской долине. История основания Мангупа

Рано утром мы направились к развалинам знаменитаго Мангупа. Около часа мы ехали не встречая ни единаго человека и затем повернули к Каралезской долине, замечательной растительностию и плодородием почвы.

- Как вы счастливы, что живете на таких местах, сказал я проводнику.

- Счастлив по-моему только тот, кто не терпит нужды, но нам нередко приходится оставаться без хлеба, в особенности когда не бывает дождей или когда является безпощадная саранча — этот бич Божий, так некстати созданный Аллахом по просьбе Сулейманъ-пейгамбера (Соломона).

- Неужели Соломон, просил об этом Бога?

- По разсказам наших мулл, этот царь-пророк, после того как опостыло ему его народное богатство; пожелал видеть и царство свое в бедности, тогда Господь сотворил саранчу, которая в течении года раззорила народ и казну его до основания.

Проехав еще несколько верст под скалами, мы въехали в ущелье, стиснутое высокими горами с каменными верхушками. После двух трех оборотов показалось впереди полуразрушенное татарское селение Ходжа-Сала, лежащее у подошвы Баба-хая, на вершине которой рисовались остатки гигантских крепостей величественнаго Мангупа.

- Не имеешь-ли ты и здесь родственниковъ? — спросил я у своего чичероне.

- До эмиграции татар из Крыма имел, но теперь никаго здесь не знаю.

- Где же мы остановимся?

- Об этим не безпокойтесь: владетель Ходжа-Сала построил заезжий безплатный дом, в котором каждый может жить несколько дней.

Несколько минут спустя, мы подъехали к небольшому домику, расположенному у дороги. Проводник мой спешился и помог мне последовать его примеру: затем он ввел меня в совершенно никем необитаемый домик, а сам отправился в селение, чтобы купить нам и для лошадей корму. Час спустя татарин мой возвратился без ничего и страшным образом заклинал Хаджа-салинских жителей.

- Чего это ты разсердился?

- Помилуйте! Как не разсердиться, когда я давал рубль серебром за два басима сена и столько же за кувшин молока, а мне отказали за неимениемъ. Это просто варвары, которых сотрет с лица земли наш милостивый пророкъ.

- Чтож нам делать теперь? Неужели придется ехать дальше, не осмотревши Мангупа?

- Проводник мой задумался, но вдруг, как бы очнувшись от сна, схватил мой пистолет и бегом пустился в деревню. Я хотел и понимал, что татарин не способен сделать особенных глупостей из за куска хлеба, но признаться побаивался, чтобы его не схватили с оружием в руках и не приписали дурных намерений. К удовольствию моему ничего подобнаго не случилось и Ахмет возвратился с сияющим лицомъ.

- Я там напугал однаго из здешних богачей, — сказал он улыбаясь, — что он сейчас же обещал принести все, что следует для приема чиновника и его свиты.

- И ты имел дерзость угрожать?

- Каким же образом поступать с теми, которые не имеют понятия о гостеприимстве и отказывают в куске хлеба за деньги?

И действительно, не прошло и десяти минут, как показался у дверей наших татарин с предлинною седою бородою, за ним следовал другой с медным подносом, установленным разными холодными яствами. Поздравивши меня с приездом, он предложил завтракъ. — Каким образом вы изволили заехать к намъ?

- Осмотреть развалины Мангупа.

Почтенный старик косо посмотрел на моего проводника, который вероятно уверял его, что я приехал по делам службы. После минутнаго весьма неприятнаго для меня молчания, старик, спросив мою фамилию, оказался каким-то приятелем моего дяди и, естественно, его дурное расположение духа исчезло. Тысяча вопросов и воспоминаний полились из его красноречивых уст и мы сделались приятелями. Вскоре затем явился кофе и корм для лошадей нашихъ. Вечером, сидя на дворе при сиянии луны, я завел разговор о Мангупе. Вот предания, которыя мне передал об этой местности старик и которыя едва ли кто другой знает, потому что все первобытные Хаджа-салинские татаре, за исключением его одного, ушли за границу.

«Основание Мангупа, судя по преданию стариков, положено какими то женщинами, которых мужья выступили на воинственный промысел в отдаленныя богатейшия страны свеета. Лучшей местности по недоступности для слабых женщин, оставленных на произвол судьбы и кровожадных черкесов — нельзя было отыскать. Женщины эти поселились на самой вершине Баба-кая, а рабов своих разместили в пещерах, окружающих эту возвышенность. Долго они проводили жизнь свою прилично женщинам, разлученным с мужьями и страго обращались с рабами; между тем последние, обдумав, что неприлично мущинам подчиняться слабым женщинам, решились овладеть ими и сделаться господами. Предположение это открыто было детьми властительниц и сообщено матерямъ.

Страх быть порабощенными презренными невольниками заставил их собраться на совет и они порешили истребить дерзких по одиночке. Чтобы достичь этого, совет сейчасъ-же приступил к исполнению своего постановления и все рабы, находящиеся в это время на возвышенности горы, безпощадно были преданы смерти; но в тот момент, когда посланник за остальными невольниками сходил с горы, рабы, осведомленныя уже об ожидающей их участи, вооружившись чем попало, как алчныя звери неслись на повелительниц своих и в самое непродолжительное время овладели ими. Старейшия из них сброшены были в пропасть с высочайшей точки Баба-каи, а все другия обращены в жены-прислужницы.

Много лет спустя, невольническое племя размножилось и начало делать отсюда страшные набеги на соседние города и села. Как вдруг неожиданно возвратились их господа. Рабы, не узнав их, приготовились к сопротивлению, но вскоре, услышав повелительный крик султана своего, до того потерялись, что и сами решились броситься с той скалы, откуда сбросили некогда свои госпожъ. Сделавшись по прежнему обладателями этой местности, воины эти, признав недостойным сожительство с женщинами, прижившими детей от рабов своих, постановили истребить их со всем поколением, а самим удалиться навсегда из этой страны. И невинно осужденные прекратили жизнь свою под ударами сабель. Деды наши разсказывали, что от крови их повыростали те деревья, листья которых ныне собираются здесь в громадном количестве для окраски сафьяновъ. После этих событий, вершина Баба-каи долго оставалась необитаемою, пока местные жители страны вынуждены были занять и укрепить ее теми стенами и крепостями, развалины которых вы увидите завтра, но и эти погибли здесь, уступив место татарам, принявшим в жидовскую веру.

 Эти последние устроили здесь дворцы и долго владычествовали в Крыму, но порабощены были греками и оставались рабами их до того времени, пока не явились сюда Турки, прозвавшие их Караимами, т.е. исповедывающими черную веру. Предки мои не однажды бывало говорили, что еслиб эти собратия наши по происхождению и языку не принимали жидовской веры, они до настоящаго времени господствовали бы здесь и никто не вытеснил бы ихъ. Вот вам все, что я знаю о Мангупе в общем, но в отдельности там каждая почти пещера, каждая груда камней имеет свою повесть грустнаго содержания. Когда вы побываете на этой возвышенности и осмотрите ея, тогда я передам вам все, что когда-либо слышал от родителей»…

- Но я наверно ни на чем не остановлю моего внимания, если не буду заинтересован каким нибудь разсказомъ.

- Это отчасти справедливо, — отвечал он, набивая трубку. Пожалуй я вас подготовлю. К вершине Мангупа ведут два пути: первый по оврагу Аманъ-дере, прозванному этим именем по существованию здесь бани во времена турков и второй по оврагу Табана-дере, так названному по жительству в нем табанщиков или приготовителей кож и сафьяновъ. Последний начинается сзади домика, у котораго мы находимся теперь. Так как этот считается ближайшим и интереснейшим, то вы наверно воспользуетесь имъ. По этому пути вы прежде всего наткнетесь на длинную широкую стену, разрушенную только в том месте, где когда-то были ворота. Стена эта служила первою преградою для желающих проникнуть в Мангупъ.

Предание говорит, что она воздвигнута была в одну ночь каким-то джином или злым духом, с которым был в дружбе военачальник Мангупа. в подтверждение этого, отец мой мне говорил, что сам видел здесь шейтана, сказавшаго ему об этомъ. За стеною этою начинается обширное кладбище, без сомнения всех когда-либо обитавших на Мангупе жителей, за исключением турокъ. Этого кладбища каждый из нас так боится, что не иначе проходит ночью, как безпрестанно призывая на помощь имя Божие. Кто знает, сколько здесь схоронено идолопоклонников, детей страшнаго ада! в молодости моей я не раз, выходя ночью на двор, слышал оттуда крики и песни каких-то чудовищ, а брат мой, возвращающийся поздно, видел у одного надгробнаго памятника необыкновенной толщины женщину, окруженную безсчетным числом крошечных горбатых людей. С левой стороны этого кладбища у подножья скалы, составляющей протяжение площади Мангупа, представляется целый ряд искусственных пещер с корытами, изсеченными в камне же.

Здесь, еще не так давно обитали кожевенники, которыя нашли эти вечные домики, приготовленные, быть может, рабами тех женщин, о которых я вам говорил уже. Затем вы вступите на макушку Баба-каи и пред вами откроется прекрасная поляна, местами заваленная руинами и окаймленная с северо-восточной стороны высокими башнями и стеною; чем дальше вы идете к югу, тем чаще попадаются развалины, кладбища и основания больших зданий. Предание говорит, что около этих кладбищ жили турки и караимы. Это вы и сами узнаете по надгробным памятникамъ. На турецком кладбище вы заметите небольшую ограду с признаками святаго. Там схоронен один из наших шейхов, успевших обратить в мусульманство многих неверныхъ. Могила эта творит великия чудеса: все больные, подходящие к ней с верою, возвращаются здоровыми. Дальше пред вами выростает величественное здание с полуразвалившимися около него стенами повидимому некогда укрепленными. Это был дворец падишаха или повелители горных жителей.

Старики передавали нам, что подобнаго здания в древности не было в целом мире, что оно имело множество подземных ходов, которыми легко было укрыться царствующим от всякаго рода неожиданностей; что перед ним выстроена была какая-то башня, которая обладала свойством при малейшем ветре играть так восхитительно, что все птицы слетались послушать ея дивные звуки; что будто этою башнею управлял какой-то страшный колдун, которому известны были все тайны природы и который прожил около 500 лет, отвращая всякаго рода неприятности и неудачи своих повелителей. Как только прекратил свою жизнь этот маг, Мангуп в тотъ-же день сделался добычею алчных чужестранцев, которыя превратили его в притом разврата и страшных истязаний человечества. Есть придание, что один бей (князь) только и потешался мучениями детей, похищаемых воинами его у туземцевъ. Этих малюток он собирал в одну из пещер, известную до настоящаго времени под именем Дауджи-хоба (эховая) и морил их голодом, восхищаясь их предсмертными стонами и криками. Этого мало, он считал великим наслаждением брасать их своеручно в ужасную пропасть из павильона, изсеченнаго на сплошной скале Еллибуруна, предлагая вознаграждение тому из воинов своих, кто подхватить несчастнаго младенца. Ужасы эти продолжались до тех пор, пока сам варвар, потеряв баланс или толкнутый ожесточившимся Богом, не слетел с одною из жертв своих в эту неизмеримую пропасть»...

В это время подошел к нам молодой татарин и после приветливаго поклона, расположился около насъ.

- Ты очень кстати пришел сын мой — сказал старикъ. Мне время идти на молитву.

- Как жаль, что вы не можете окончить начатаго разсказа, — заметил я с чувством сожаления.

- Кончим завтра, если будем живы и притом сын мой не хуже меня знает все более или менее достопримечательныя места Мангупа. Когда он вам их покажет, тогда я на вопросы ваши дам удовлетворительные ответы.