ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРАВА

ВЛИЯНИЕ ВАРЯГО-РУССКОГО ЭЛЕМЕНТА НА РАЗВИТИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В ПЕРВОМ ПЕРИОДЕ

Таким образом, памятники законодательства, дошедшие до нас от первого периода, захватывают в основных чертах три главных: вида законодательства: право государственное, право гражданское и право уголовное. Конечно, узаконения, замеченные самими памятниками, немногочисленны и отрывочны, — тем не менее из них мы можем видегь юридический быт русского общества того времени, довольно резко отличающийся от быта того же общества Б следующем периоде.

Относительно государственного устройства древней Руси законы Олегова и Игорева времеки свидетельствуют, что при первых варяго-русских князьях до Владимира еще сохранялось старое устройство славянских племен в русской земле, т. е. рядом с князем учасгвовали в общественных делах лучшие люди, держащие землю, и вся земля или народное вече.

Варяго-русские князья оставили весь этот старый порядок неприкосновенным и только сами стали выше прежних племенных князей и обратили их в своих подручников, поставили их в первый ряд лучших мужей, держащих землю. С занятием Приднепровья Олегом киевский русский князь стал называться великим князем, а князья древлянский, туровский, полоцкий и другие получили название светлых князей, состоящих иод рукой великого князя Русского.

Таким образом, власть великого князя Русского связала в одно целое разрозненные прежде племена славянские, явилась Русская земля, включившая в себя и киевскую, и древлянскую, и полоцкую, и северянскую и другие земли славянских племен на Руси; явилась верховная власть не племенная, а чисто государственная, вытекающая из осознанной необходимости естественные племенные власти подчинить власти высшей, несвязанной с племенными началами и условливаемой чисто политической потребностью водворить мир и тишину, прекратить племенные раздоры, уничтожить старую рознь и создать новое единство.

Далее этого верховная власть великого князя Русского не шла в первый период русского законодательства. В отношении государственного устройства этот период был временем только внешнего объединения славянских племен на Руси, — во все это время ни верховная власть великого князя, ни государственное устройство не имели иного смысла, кроме объединения племен.

Но если немного изменилось государственное устройство с прибытием варяго-русских князей, то в отношении законов, относящихся к граж данскому праву, судя по договорам, мы замечаем еще меньше изменений; так, значение лица в юридическом смысле, юридические отношения членов семьи друг к другу, значение женщины, права имущественные решительно оставались прежними, какими и были у славянских племен на Руси до прибытия варяго-русских князей. Да не было и надобности в каких-либо изменениях в этом разделе обычного права, ибо власть великого князя нисколько не касалась старых юридических обычаев, относящихся к частному праву.

 Конечно, князь был верховный судья, но он обязан был судить по старым исконным обычаям; притом князь судил не один — на его суде всегда были судьи, представленные тяжущимися сторонами, называвшиеся судными мужами, а они всегда были хранителями юридических преданий етарины и врагами нововведений в деле суда. Нельзя также упускать из виду, что изменения в гражданском праве возможны и удобны только тогда, когда в общество входит новый, преобладающий элемент, разъедающий или изменяющий внутренние основы юридического быта; в русское же общество с прибытием варяго-рус-ских князей хоть и вошел новый элемент — дружина, но этот элемент в первый период законодательства не только не мог подчинить себе земщину, оставаясь только на поверхности русского общества, но даже сам мало-помалу подчинялся влиянию земщины и изменял свой первоначальный облик, с которым вступил на русскую землю. Все это естественно вело к тому, что в первый период русского законодательства старые юридические обычаи относительно частного гражданского права оставались неприкосновенными.

Но далеко не так тверды и неприкосновенны были узаконения, относящиеся к уголовному праву. Царство кровной мести, этот обычай всех первоначальных обществ, естественно должно было клониться к упадку с признанием верховной власти великого князя над всеми славянскими племенами на Руси, призванного затем, чтобы быть верховным судьей, чтобы суд совершался его именем. Суд и месть или самоуправство не могут жить рядом, а посему уже в Олеговом договоре мы встречаем сильное ограничение кровной мести.

Во-первых, по договору месть родственников допускалась только тогда, когда суд объявит кого-нибудь виновным в убийстве, когда убийство будет доказано на суде. Таким образом, первым же словом русского закона было прямое отрицание самоуправства. Далее русский уголовный закон первого периода для ослабления мести указал путь, по которому можно было освободиться от нее; конечно, путь этот был еще довольно груб и ненадежен, он состоял в бегстве убийцы, тем не менее этот путь уже был принят под покровительство закона. По договору Олега бежавший убийца, ежели оставлял свое имение в удовлетворение родственников убитого, тем самым уже освобождался от преследования, и родственники убитого, взявши имущество, оставленное для их удовлетворения, уже лишались права мстить убийце. Наконец, при Игоре месть подверглась еще большему притеснению — в Игорево время узаконены были виры в пользу княжеской казны на содержание оружия и коней; следовательно, убийца, внесший виру, т. е. пеню за убийство) был свободен от мести родственников убитого и не имел надобности спасаться бегством, а должен был заплатить виру князю и удовлетворить родственников убитого определенной платой из своего имущества. В каком количестве была эта плата, по дошедшим до нас памятникам первого периода, мы еще не знаем.

Во-вторых, по договору месть за личное оскорбление уже была вовсе уничтожена и заменена денежнойпеней в 6 литр серебра, которые оскорбитель должен был отдать оскорбленному, конечно по приговору суда. Ежели самоуправство было уничтожено в делах по убийствам, то, конечно, оно имело еще меньшее место в делах по личным оскорблениям.

В-третьих, в делах по нарушению прав собственности самоуправство также уже не имело места по новому русскому закону. В договоре Олега прямо сказано, что хозяин, заставший вора за кражей, должен был связать его и поутру вести в суд, где вор по закону наказывался платой вчетверо более против украденного. Бжели же хозяин, связав пойманного вора, убивал его, от отвечал по закону как убийца. В делах по воровству закон допускал самоуправство хозяина только в том случае, когда вор оказывал сопротивление и не давал связать себя. Самоуправство, по Оле-го ву закону, преследовалось до такой степени, что ежели бы хозяин вздумал насильно отыскивать в чужом дому свои украденные вещи и при обыске взял что-либо насильно, то обязан был заплатить втрое. Наконец, по Игореву договору, в делах по нарушению прав собственности уже было положено различие между насильственным отнятием вещи и кражей; насильственное отнятие наказывалось с особенной строгостью, за воровство же, вместо Олегова закона, — платить вчетверо, положена плата вдвое против украденной вещи.

Таким образом, по свидетельству Олегова и Игореви договоров с греками, в продолжение первого периода истории русского законодательства преимущественному изменению подвергались законы, относящиеся к уголовному праву, законы государственного права претерпели самое незначительное изменение, законы же, относящиеся к частному, гражданскому праву, остались почти без изменений; но совсем обратный порядок последовал в изменении старых узаконений с введением христианства при Владимире, но об этом мы будем говорить при рассмотрении второго периода русского законодательства.