ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ПОЧВОВЕДЕНИЯ. 30-е ГОДЫ

Смотрите также:

Почва и почвообразование

Почвоведение. Типы почв

В.В. Докучаев

Павел Костычев

Д.Н. Прянишников

 Костычев. ПОЧВОВЕДЕНИЕ 

Полынов

Книги Докучаева

Криогенез почв  

Биогеоценология

Геология

Основы геологии

Геолог Ферсман

Черви и почвообразование

 Дождевые черви

Химия почвы

Биология почвы

Круговорот атомов в природе

Вернадский. Биосфера

Геохимия - химия земли

Гидрогеохимия. Химия воды

Минералогия

Происхождение растений

Биология

Эволюция биосферы

Геоботаника

Общая биология

Мейен - Из истории растительных династий

Биографии биологов, почвоведов

Эволюция

Микробиология

Пособие по биологии

После первых двух международных конгрессов, хотя и не были изжиты полностью остатки одностороннего восприятия почвы либо как продукта выветривания горных пород, либо как среды обитания растений, но в целом развитие почвоведения в мире пошло новыми путями. Получила признание типологическая концепция почв, оформилось в первоначальном виде представление об особенностях их мировой географии, были получены количественные параметры химических и физических свойств почв. Наконец, почвоведение как наука приобрело большую самостоятельность. В четвертое десятилетие века происходила в основном детализация главных концепций, их теоретическое углубление. Одновременно научное почвоведение проникло туда, где оно до этого практически не существовало,в Южную Америку, Австралию, страны Востока.

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА

В 1927 г. Почвенное бюро Департамента земледелия США оеорганизуется в Бюро химии и почв (Bureau of Chemistry and Soils), которое, помимо почвенной съемки, призвано было разрабатывать вопросы применения удобрений и «технологии почв», т. е. их обработки. Позднее в составе того же Департамента земледелия США учреждается отдельная Служба охраны почв (Soils conservation service), во главе которой стал известный специалист по вопросам эрозии почв и борьбы с ней X. X. Беннет. Начали также проводиться региональные почвенные исследования в сельскохозяйственных колледжах университетов отдельных штатов. В 1936 г. организуется Национальное общество почвоведов США (Kellog, 1974). Этот период истории американского почвоведения достаточно полно охарактеризован в литературе, в том числе советской (Виленский, 1945; Ливеровский, 1944; Ярилов, 1947; Kellog, 1938, 1974).

Признанный лидер американского почвоведения К. Ф. Мар- бут продолжает перестройку науки о почве на основе докучаев- ских принципов. Однако до конца это ему сделать не удалось, над ним довлело заблуждение, что русское почвоведение по преимуществу климатическое, идея почвенных провинций ему чужда. В научном творчестве Марбута проявляется известная двойственность. Это отчетливо видно из его определения понятия почвы, «которая представляет собой поверхностный слой земной коры, обычно несортированный, варьирующий по мощности от незначительной пленки до максимум несколько более десяти футов и отличающийся от нижележащего материала, тоже несортированного, по окраске, структуре, текстуре, физическому строению, химическому составу, биологическим признакам, вероятно, химическим процессам, реакции и морфологии» (Вилен- ский, 1945, с. 113). Здесь все правильно, однако фактически дается перечисление признаков почвы, но нет ничего о ее генезисе и связи с факторами почвообразования. Этим определение Марбута невыгодно отличается от докучаевского (Ярилов, 1947).

Марбут в эти годы обосновывает свою классификацию почв, которую он считал применимой не только для территории США. но и для всей суши земного шара. При этом он в первую очередь учитывал «главные химические процессы», происходящие в почвах, и в соответствии с этим делил их на две высшие «категории»: педальферы, характеризующиеся передвижением в профиле или накоплением в некоторых горизонтах полуторных окислов, преимущественно железа, и педокалы, в которых в отдельных почвенных горизонтах происходит аккумуляция карбонатов кальция. Никакой промежуточной группы в классификации не выделялось, а между тем существуют почвы, для которых характерны или оба процесса (например terra rossa), или не характерен ни один из них (почвы прерий и др.). На более низких таксономических уровнях почвы разделялись по особенностям почвообразующей породы, растительности, рельефа.

Среди педальферов Марбут выделял типы, или, как он называл, «большие группы» почв: тундровые, подзолистые, серо-бурые подзолистые, красные, желтые, почвы прерий, латеритные и латериты собственно; среди педокалов — черноземы, а также почвы темно-бурые, бурые, серые и такой странный тип, как «педо- кальные почвы арктических и тропических районов» (Виленский, 1945, с. 115). Среди педальферов и педокалов низшими звеньями таксономической иерархии оставались почвенные ряды, серии и почвенные разновидности по гранулометрическому составу верхнего горизонта.

В 1935 г. Марбут издал Атлас американских почв (Marbut, 1935), в котором приводилась их классификация, ряд картографических материалов, 'фотографии характерных почвенных разрезов и отвечающих им ландшафтов, подборки анализов: грану лометрических, валовых химических, карбонатов, реакции, общего азота. Странно отсутствие данных по содержанию гумуса, обменных оснований, водных вытяжек, обменного водорода, «без которых в настоящее время классифицировать почвы и решать вопросы их генезиса едва ли возможно» (Ливеровский, 1944, с. 417). В Атласе была помещена технически хорошо выполненная цветная почвенная карта США в масштабе 1 :2,5 млн. на отдельных листах с показом серий, а также карта распространения «больших почвенных групп» в США в масштабе 1 : 8 млн., которую Марбут неправильно называл картой «почвенных про- чинций». Нам известно, что Л. И. Прасолов в своих работах 191 b г. и особенно 1922 г. вложил в это по^ятие вполне четкое и иное содержание.

За выдающиеся работы по классификации и ге0Графии почв Американское географическое общество присудило Марбуту именную золотую медаль «Cullum». На ме^али был0 выгравировано, что она дана Марбуту за «географцческое изучение почвы — основы всех вещей» («the foothold of ац things») Этой медалью ранее награждались смелые полярнь.^ путешественники Нансен, Пири, Скотт и др.

В. Е. Экблоу в некрологе, напечатанное в советском журнале «Почвоведение», писал, что «немногим ^ано привести в порядок такой хаос, какой представляла собой в США наука о почвах, когда Марбут приступил к их изученцю Сделанное им для почвоведения граничит с тем, что ЛиннеГ\ „ мепдель сделали для биологи, Коперник — для астрономиц „ декарт —для философии. Гений Марбута был такого же порядка» (Экбтоу 1936, с. 37). По словам Д. I. Виленского, этой высокой оценке заслуг Марбчта нельзя не видеть высоцой оценки американской научной общественностью русской почвенной школы теория, принципы и методы которой были п^ложены Марбутом в основу перестройки почвенно-географическцх исследований США» (Виленский, 1945, с. 15).

Американские почвоведы посвятили «Жйзни и трудам» Марбута особый «мемориальный том» (А шеп^;ог1-а| voiume ge3 r0_ да). Объективно и весьма многосторонне еГо роль была'освещена в специальном номере журнала «Почво1зедение>> (1935 jsfo 4) где с воспоминаниями об ученом и с оценЧой его трудОВ'ВЫс ' пили Ч. Келлог, В. Келлеи (США) П. к  (ГермаНия), Е. Рассел (Англия), Т. Мечинскии (Польц1а\ д уден (франция), Д. Хиссинк (Нидерланды), Н. М. Ту<пай'ков (СССР) и др' Некоторые материалы отличались особенцой обстоятельностью (Александер, 1936; Джонсон, 1936).

Марбут относился с симпатией к иаше^ стране Он говорил что Второй международный конгресс «в научном отношении был проведен лучше первого; то же самое ну»(Н0 сказать и 0б экс- курсии, которая представляла исключите^ьный интерес>> (яои_ лов, 1947, с. 37).  F F

После смерти Марбута его преемником стат1 Чарльз Келлог который в 1937 г. выпустил практическое руководство по почвенной съемке, в котором нашли отражен]^ MHOnie методы русской школы. Позднее, касаясь этого пер1,ода он ГОВОрит что основу почвоведения, по взглядам Докуча^ва 'а затем Сибирцева и Глинки, составило представление о 1ю^ве_ как самостоятельном естественноисторическом теле, фуНКции факт0р0в почвообразования. Марбута Келлог называет активным пропагандистом достижений русской почвенной шк^лы (Kellog 1974)

В 1938 г. Келлог издает почвенную карту США, составленную полностью по типологическому принципу с широким использованием русских терминов. На ней показано 22 подразделения почв, в том числе подзолистые, бурые подзолистые, черноземы, каштановые, рендзины, сероземы, солончаки и солонцы. Выделены и охарактеризованы такие почвы, которые были мало известны русским и европейским исследователям: красновато- каштановые, красноватые пустынные и др.; почвы прерий отделены от черноземов. Тогда же Келлог составил схематическую мировую почвенную карту, которая, вероятно, интересна только тем, что была первой в истории американского почвоведения. На ней показано всего девять подразделений почв, включая почвы тундры, подзолистые, черноземные, каштановые, сероземы. Автор указывает, что его карта, составлена по материалам Глинки, Марбута и др. Напомним, что на карте Глинки, вышедшей десятью годами ранее (1927 г.), фигурировало 15 категорий почв: контуры на карте Келлога для многих территорий очень крупные, по имевшимся тогда материалам они могли быть детализированы. Но сам факт составления мировой почвенной карты на русской типологической основе примечателен.

Итоги развития почвоведения и аспектов использования почв были подведены в особом сборнике «Почвы и человек» (Soils and Men), изданном в 1938 г. Он состоит из 60 статей, объединенных в пять частей: 1. Нация и почва, 2. Фермер и почва, 3. Взаимоотношения между почвой и растением, 4. Основы почвоведения. 5. Почвы США. Сборник начинается следующими словами тогдашнего министра земледелия Г. А. Уоллеса: «Земля — мать нас всех-—растений, животных, людей. Природа обращается с землей заботливо, человек же жестоко. Он разрушает чрезмерной обработкой пашни, чрезмерным выпасом — пастбища, чрезмерной вырубкой — леса. Он целиком уничтожает миллионы акров. Этот ужасный разрушительный процесс извинителен для молодых цивилизаций. Ему ire может быть снисхождения в США в 1938 г. ...Социальный урок опустошения почв тот, что человек не имеет права разрушать их... Почва требует от человека определенных обязанностей в отношении нее, которые мы уяснили себе слишком медленно»

Ноты тревоги в этом заявлении Уоллеса вызваны тем, что до этого земледелие в США имело экстенсивный и даже хищнический характер. Обработка почв велась без минимального учета необходимости их защиты от эрозии и дефляции. Миллионы гектаров заняли так называемые «дурные земли» (bad lands) с преобладанием сильносмытых почв, исполосованных оврагами.

В связи с этим еще в 20-х годах начались, а позднее расширились исследования по эрозии почв и применению аэрофотосъемки для более правильной организации территории сельскохозяйственных земель. Однако фактически только после второй мировой войны в США и Канаде внедрение научных методов использования почв приобрело широкий размах (Беннетт, 1958).

Отсутствие в книге Марбута данных по содержанию гумуса в почвах является тем более странным, что в США к середине 30-х годов четко оформилась своя школа гумусистов, возглавляемая профессором почвенной микробиологии Роджерского университета С. Ваксманом. Его первые публикации на эту тему относятся еще к 1924 г., а через 12 лет, в 1936 г., он выпускает капитальную монографию «Гумус. Происхождение, химический состав и значение его в природе». Уже через год эта книга под редакцией И. Н. Анпшова-Каратаева издается на русском языке. Она представляет собой удачный сплав итогов длительных личных экспериментов и обобщения большой литературы начиная с работы Кюльбеля. Цитируются часто работы Докучаева, Сибирцева, Костычева, Коссовича, Шмука, Вильямса, Тюрина и еще 27 русских авторов. Русское издание своего труда Ваксман посвятил памяти «трех великих ученых»: Глинки, Омелянского и Гедройца.

С. Ваксман рассматривал гумус почвы как сложную динамическую систему химических превращений (при участии микроорганизмов) отдельных групп органических веществ: целлюлозы, лигнина, протеинов и специфических соединений гумуса почвы. Правда, им уделялось меньше внимания, а о фульвокисло- тах Ваксман даже писал, как о гипотетических. В первой части книги речь идет об истории взглядов на почвенный гумус, во второй--о его происхождении и природе, в третьей — о процессах разложения гумуса и его роли в жизни растений, микроорганизмов и животных. Значение гумуса в почвообразовании, по мнению Ваксмана, огромно, на это указывал еще в первой половине прошлого века агрогеолог Шнренгель, не говоря уже о Тэере. Особенно важны представления Докучаева, который определял почву «как поверхностный слой земли, изменяющийся под влиянием естественных условий, как-то: воды, воздуха, живых и мертвых органических веществ». Поэтому Ваксману не кажется удивительным, что раньше часто термин «гумус» применялся «для обозначения почвы как целого». Он сочувственно упоминает англичанина В. Хамора, который в 1929 г. в научно-популярной статье предложил заменить название «почвоведение» на «гумология».

Наиболее подробно е химической и биологической точек зрения в книге Ваксмана рассмотрен гумус лесных почв и почв верещатников, уделено также внимание гумусу черноземов, луговых почв, латеритов, солонцов, солончаков. Описаны и критически оценены методы изучения гумуса. Ваксман приходит к выводу, что гумус «оказывает самое разнообразное влияние на почву», на ее структуру, влагоемкость, тепловые свойства, кислотность. «Значение гумуса в экономике страны не получило должной оценки... гумус, по всей вероятности, является наиболее важным источником богатства человека на нашей планете. Природа создала на Земле в форме г\муса богатый источник легко доступной энергии, связала большую часть необходимого для жизненных процессов углерода и большую часть азога, также сголь необходимого для развития растений» (Ваксман, 1937, с. 10, 366,'390, 391). В этом интересном высказывании мы можем видеть истоки энергетической концепции почвообразования. Ваксман полагал, что проблемами гумуса, помимо почвоведения, должны глубоко заниматься химия, физика и физическая химия, микробиология, агрохимия.

Очень важным обобщающим трудом явился курс почвоведения упоминавшегося уже нами Дж. С. Джоффе, вышедший в 1936 г. В этой объемистой книге (576 страниц) рассмотрены все аспекты почвоведения, причем взгляды автора в основном совпадают с представлениями С. А. Захарова. Помимо многочисленных указаний на выдающиеся заслуги «русской школы почвоведов», приведена мировая почвенная карта К. Д. Глинки, краткая биография В. В. Докучаева и помещен ею портрет (Joffe, 1936, р. 24); в библиографии, приводимой в книге, половина названий принадлежит русским исследователям, правда лишь до 1930 г., более поздних работ нет. Одновременно с этим Джоффе полагал, что введение в классификацию почв серий является шагом вперед, так как «русские системы» слишком общи. По-видимому, Джоффе не знал, что в советских классификациях, кроме типов и подтипов, учитываются и более низкие таксоны, связанные с мощностью почв, их гранулометрическим составом и др.

Ю. А. Ливеровский, оценивая Атлас Марбута, а попутно и общий уровень почвоведения в США в 30-е годы, замечает, что положительной стороной здесь являются хорошо поставленная почвенная картография и большое внимание к ее практическому использованию в сельском хозяйстве. По его мнению, «русская докучаевская генетическая школа почвоведения оказала большое влияние на развитие американского почвоведения». Однако перестройка его на генетический лад не закончена, что обусловлено недостаточным знакомством «американских исследователей с русскими работами последнего советского периода» (Ливеровский, 1944, с. 17). Ливеровский подчеркивает значение совместного решения ряда проблем советскими и американскими почвоведами. Такие контакты и тогда уже существовали: американцы (Марбут, Келлог, Джоффе, Ваксман) опирались на русские и советские работы, идеи, методы, терминологию. Советские ученые воспользовались рядом методов, предложенных Ваксманом, американскими специалистами по засоленным почвам, картографии почв, учитывали американские материалы при составлении почвенных карт отдельных континентов и мира.

Позднее Г. Иеини стремился доказать, что влияние русского и советского почвоведения на американское вовсе не было таким сильным, как считали Марбут и Джоффе, питавшие к Докучаеву и Глинке особую симпатию (Иенни, 1948; Yenny, 1961). Если оставить в стороне спорные вопросы и иметь в виду бесспорные, то можно сказать, что в 30-е годы американцы прочно усвоили такие положения докучаевской школы, как понятие о почве--как особом теле^ природы; ее типологических различиях, обусловленных факторами почвообразования; зональности географического распространения почв; их разделения на горизонты применительно к каждому типу; существование нескольких видов поглотительной способности почв.

В Канаде еще в 1928 г. А. В. Джоел сопоставил почвы провинции Саскачеван с почвами СССР, используя монографию Глинки. Тогда же Ф. А. Виатт и Д. Д. Ньютон описали в провинции Альберта подзолистые, бурые почвы и черноземы. В 1932 г. в Канаде был создан Почвенный комитет по составлению почвенной карты. В 1935 г. ее первый вариант был готов и представлен Третьему международному конгрессу, который собрался в Оксфорде. На карте показаны зоны: тундровая, лесотундровая, «подзолов и подзолистых почв», переходная зона «серо-черных почв», зоны черноземов, равнинных темно-бурых почв, равнинных бурых почв, горные почвы, почвы долин; каменистые почвы названы по Глинке «эндодинамоморфными» (Ellis, 1935). Здесь стоит напомнить сравнение Канады с Россией в трудах Вольнея и Воейкова.

ТРОПИЧЕСКИЕ ТЕРРИТОРИИ

Экваториальные и тропические районы, в те времена находившиеся преимущественно под колониальным владычеством империалистических государств, долгое время оставались слабо изученными в почвенном отношении, хотя еще в прошлом веке Быокенен, Рихтгоффен, Краснов и другие пришли к некоторым заключениям по поводу красноцветных почв тропических лесов и саванн. Тогда же вошел в науку термин «латерит».

О почвах Южной Америки до 1930 г. в литературе имелись немногие сведения. Сибирцев располагал образцами «черноземной почвы» из аргентинской пампы, что нашло отражение на его карте, приложенной к работе «Чернозем в разных странах» (Сибирцев, 1953). Известны попытки классификации красноземных почв Бразилии. Позднее, как уже упоминалось, изучение почв бассейна Амазонки провел Марбут.

В конце 20-х годов исследованием почв разных стран континента по поручению сельскохозяйственных учреждений занимается чилиец Адольфо Маттеи. В его работах даются описания ряда почв, сопровождаемые немногими еще анализами гранулометрического состава, содержания гумуса, питательных веществ. Начиная с 1930 г. он публикует схематические почвенные карты Чили, Бразилии, Аргентины (Шокальская, 1957), а в 1935 г. выпускает первую карту «почвенных типов» всей Южной Америки (Matthei, 1935). Важно, что почвовед-одиночка сумел применить к географической характеристике почв в целом слабо изученного континента типологический принцип, правда с некоторыми отступлениями. На карте прериальиые почвы района низовьев Параны в Аргентине и Уругвае названы без оговорок черноземами; на склонах южных Кордильер показаны подзолистые почвы. Среди 17 выделов есть буроземы, серые пустынные почвы. Преобладают красноземы сухих лесов и влажных лесов; это разделение в дальнейшем оказалось очень важным. Сильно преувеличена площадь аллювиальных почв в долинах Амазонки и Параны.

Карта Маттеи явилась ценным источником при составлении советских вариантов почвенных карт Южной Америки (Вилен- ский, 1945; Шокальская, 1957), а также мировых почвенных карт (Прасолов, 1939; Kellog, 1938). Заслуга Маттеи состоит в том, что он первый представил почвенный покров Южной Америки в сводном виде.

Такова же заслуга по отношению к почвам Австралии Дж. А. Прескотта, начавшего еще в конце 20-х годов продолжающиеся им до сих пор исследования почв пятого континента. Первые агрономические работы, в которых содержались некоторые сведения о почвах, начали появляться здесь с 1916 г. В 1931 г. Прес котт, после участия во Втором международном конгрессе, составляет схематическую карту почв Австралии, располагая уже материалами по их морфологии и небольшим набором анализов (Глазовская, 1952). Через два года он ее уточняет и публикует, назвав осторожно картой «почвенных зон». На ней показаны оподзолеиные почвы восточного побережья, различные красноцветные почвы, барханные пески пустынь; темноцветные почвы субтропиков рискованно названы черноземами. Выделены широко распространенные в Австралии солонцовые почвы, носящие местное название «malice». Прескотт позаботился о том, чтобы показать на карте древние латеритные коры в тех местах, где сейчас процессы почвообразования имеют иной характер (Prescott, 1933). Рассматриваемая карта не была точной, но многое вскрыла. К имевшимся о красноземных почвах данным по Африке, Юго-Восточной Азии добавился материал по Южной Америке и Австралии.

В Японии в это время тоже начали уделять больше внимания изучению красноземов и желтоземов, преобладающих на территории этой страны. Одновременно, как отмечают Я- Иваса, И. Канно и др , шло исследование лесных подзолистых почв, вулканических почв, почв рисовых полей, а из специальных вопросов— выветривания базальтов, генезиса глинистых минералов. Первой сводкой по почвам Японии явилась вышедшая в 1931 г. книга Т. Сэки «Образование почв и их типы»

В 1930 г. в СССР публикуется статья О. II. Михайловской «Почвы Японии», которая привлекла внимание японских почвоведов, особенно Сэки, к проблемам генезиса почв, методам советского почвоведения (Иваса и др., 1977).

В 1936 г. видный американский почвовед, ученик Марбута Дж. Торп публикует работу о reoi рафии почв Китая, сопровождавшуюся картой. Он применил в данном случае классификационные идеи своего учителя и разделил почвы страны па педо- калы и педальферы. Среди первых он, используя русскую терминологию, называет черноземы, каштановые почвы, а также «пустынные», «щелочные» (засоленные), аллювиальные. В группу педальферов вошли подзолистые почвы и красноземы — всего пять подразделений. Это была первая сводная работа о почвах Китая, построенная по современным принципам с использованием идей Докучаева — Глинки — Марбута (Thorp, 1936). В эти же годы публикуют работы, сопровождаемые картами, о почвах Явы и Суматры — Э. Моор, Кубы — Беннет и Аллисон, Восточной Африки — Г. Мильн, В. Бекли, В. Мартин и др.

По тропическим почвам накопился уже такой обильный материал, что стало необходимым и возможным его теоретическое обобщение. Генезис красноземов, их отличие от собственно латеритов были вскрыты Г. Гаррасовитцем, который еще в 20-х годах начал исследования по этим вопросам. Латеритам свойственно узкое отношение Si02 : А1203 (менее двух), очень высокое содержание гидратной воды (до 25—30%), наличие шлакооб- разных железистых конкреций. В красноземах нет их, а отношение SiO, А1203 более широкое. Среди этих почв нередки опод- золенные разновидности, причем мощность подзолистого горизонта достшает порой одного метра, реакция ею очень кислая (рН 3—5); в нижележащем иллювиальном горизонте мною opi- штейнов. Красноземные почвы характерны как для тропических лесов, так и для саванн (Harrassowitz, 1930).

П. Фагелер — крупнейший специалист по тропическим почвам и вопросам их рационального использования под различные культуры — 20 лет работал во многих «жарких зонах» Азии и Африки Он — автор курса почвоведения, ряда региональных работ по Индонезии, Судану, Египту; их обобщением явилась кни1 а «Основы учения о почвах субтропических и тропических стран», переведенная в 1935 г. на русский язык. Фагелер говорил, что по отношению к почвообразованию природные условия тропиков и субтропиков являются «крайними состояниями». Климатические факторы воздействуют здесь на поверхностные породы и почвы по сравнению с умеренными зонами значшель- но более интенсивно «и в отношении масштаба, и в отношении времени», г с процессы выветривания и минерализации органических остатков идут энергично и постоянно, без перерыва на зиму Яркая окраска многих тропических почв вводит в заблуждение относительно их низкой 1умуснос1и. На самом деле в них гумуса «вовсе не мало», и он является «столь же важным фактором плодородия почвы, как и в умеренном климате» По работам Глинки Фагелер был знаком с учением о факторах почвообразования, он пришел к выводу, что они и в тропиках проявляют свое действие (Фагелер, 1935, с 8, 9, 11).

В кнше Фагелера подчеркивается особая необходимость знания минералогического состава тропических и субтропических почв Главными для них минералами он считал кварц, вулканическое стекло, полевые шпаты, слюды, амфиболы и пироксе- пы, известковые минералы, фосфорсодержащие, первичные железистые и титанистые, вторичные минералы и «важнейшие мелкие конкреции». Hi чис ia «вторичных минералов», являющихся результатом почвообразования, рассматриваются гипс, карбонаты, гидраргиллит — основа «настоящего латерита», гидроокиси марганца и гидроокиси железа При этом наиболее важны два положения «1) необыкновенно легкая восаанавливаемость окисей железа, что сопровождается их обесцвечиванием, и 2) склонность их к образованию агломератов и конкреций»

Роль растительности для генезиса почв «жарких зон» очень существенна. Фагелер оценивает в этом аспекте тропические леса разных типов; болотные формации, занимающие здесь гораздо большую площадь, чем предполагалось ранее, саванны, биологическая продуктивность которых не должна особенно отставать от лесов типа муссонов Встречаются нередко «сухокустар никовые леса» и «степи», переходные к саваннам. В этом случае, если в почвообразующей породе «преобладающим основанием является кальций, то возникают черные почвы, проникающие далеко за пределы умеренной зоны и прииа т тежашие к наиболее плодородным почвам мира К ним относится знаменитый регур Индии и не менее известный русский чернозем» (Фагелер, 1935, с 19—20, 39, 40, 65, 69) Для «постоянно влажных» тропиков наиболее характерны болотные почвы, «тропические красные суглинки и красноземы гумпдпых зон», которые нередко имеют оподзоленный горизонт, что отмечал и Гаррасовитц В районах «переменно-влажных тропиков и субтропиков» преобладают иеоподзоленпыс красноземы, иногда с «железисшм панцырем» на поверхности, а также упомянутые черные почвы Они известны не только в Индии, но и в Марокко, где их назы- вагот «тирсы». Наиболее точно процессы их образования изучены в Судане английскими исследователями Джозефом и Грином, изучал их во многих местах сам Фагелер. Черные почвы содержат гумуса иногда до 8% и более и отличаются удивительной однородностью до значительной глубины; создается «парадоксальное впечатление, будто весь материал очень тщательно и основательно перемешан». Фагелер вскрыл те гидромеханические яв 1ения, которые порождают этот эффект. Прежде всего это влияние глубоких (4 м и более) и широких (до 10—20 см) трещин, которые образуются при засухах и куда засыпается материал верхнего горизонта: «Глубина трещин в общем соответствует мощности ясно выраженного горизонта черных почв». Не- меньшее значение имеет «выпирание более глубоко лежащего почвенного материала», которое наблюдается при повторном увлажнении почвы, когда «трещины закрываются набухающими коллоидными массами». Такая «циркуляция» почвенного материала сверху вниз и снизу вверх «происходит на протяжении столетий» и «протекает с такой быстротой, которую ни в коем случае не следует недооценивать» (Фагелер, 1935, с. 111, 117, 123).

На многих интересных примерах Фагелер показал, что при возделывании тропических и субтропических культур, таких, как чай, кофе, какао, ананасы и др., должны точно учитываться свойства почв. Он называет «гибельным» представление о том, что «в тропиках все должно произрастать наилучшим образом». Очень важно знание гранулометрического состава почвы, «констант Аттерберга», физических свойств. К числу растений, наиболее требовательных к постоянному и хорошему увлажнению почвы, относятся сахарный тростник, какао, чай и особенно масличные пальмы. Более терпимы к недостатку влаги в почве кокосовая пальма, хлопчатник, джут; промежуточное положение занимают кофейное дерево, корнеплоды и клубнеплоды. Высокого запаса питательных веществ в почвах требуют ананас, сахарный тростник; по меньшей мере вдвое менее требователен хлопчатник.

Фагелер дал сводку по применению удобрений на тропических почвах, установил, что роль извести в этих районах не так велика, как в гумндиых областях умеренного климата, и настаивал на большом значении сидерации как средства воздействия на азотный режим и физические свойства почв: «Об этом свидетельствуют широко поставленные тщательные опыты в Индии, где во многих местах введение интенсивного зеленого удобрения для обогащения почвы гумусом значительно повысило урожайность многих культур»; такие растения, как кофейное и хинное дерево, при недостатке гумуса в почве вообще произрастать не могут, так как они имеют постоянные микоризы (Фагелер, 1935, с. 12, 130).

Фагелер не мог пройти мимо отрицательного влияния колониализма на состояние почвенного покрова: «Девственная земля, даже если почва сама по себе крайне бедна, в большинстве случаев все же приносит первое время хороший урожай благодаря некоторому запасу питательных веществ, накопленному в течение столетий и тысячелетий. Катастрофа же обычно наступает только при третьем или четвертом урожае... Многочисленные заброшенные насаждения почти во всех колониальных странах служат очень ярким доказательством сказанного». Не касаясь социальной стороны этого явления, Фагелер усматривает его научно-техническую сторону в следующем: «...больше 75% всех неудач, постигших тропические и субтропические сельскохозяйственные предприятия, должно быть отнесено за счет неправильного выбора почвы. В тропиках и субтропиках, где внешнее впечатление особенно часто вводит в заблуждение, только основательное знакомство с почвоведением может предохранить земледельца от тяжелых ошибок, влекущих за собой большие материальные убытки» (Фагелер, 1935, с. 12—13).

Превосходный труд Фагелера значительно продвинул вперед проблему почв тропиков и субтропиков. Однако ни ему, ни Гар- расовитцу понимание их генезиса, решение задач типологии и классификации не удалось довести до того уровня, па котором эти вопросы стояли для почв умеренных широт. Выделенные этими исследователями подразделения почв представляли собой еще не расчлененные группы типов.

ЗАРУБЕЖНАЯ ЕВРОПА

Страны Западной Европы, особенно Германия, Венгрия, Норвегия, Нидерланды, Англия, Франция, в период с 1930 по 1940 г. представляли собой важные центры развития почвоведения. Заметных успехов достигли также молодые почвенные школы Югославии, Румынии, Испании. Правда, к середине десятилетия ощущались некоторые кризисные явления в почвоведении, что особенно ярко проявилось в Оксфорде в 1935 г. па Третьем Международном конгрессе почвоведов. По сравнению с двумя предыдущими этот конгресс оказался довольно бесцветным. Он навеял грустные размышления по поводу судеб почвоведения на известного французского ученого А. Демолона, который считал, что за 5 лет после второго конгресса развитие почвоведения было даже регрессивным (Демолон, 1936). Это мнение было утрированным.

Нужды сельского и лесного хозяйства, практические запросы мелиорации и агрохимии требовали от почвоведения решения новых задач.

В Германии начало нового десятилетия ознаменовалось важным начинанием. Группа почвоведов и агрохимиков под руководством профессора Гепингеиского университета Э. Бланка начала издавать десятитомное руководство по почвоведению «Handbuch der Bodenlehre». Многотомники, «настольные книги» энциклопедического плана были уже давно традиционными именно для немецкой науки, но в области почвоведения такое издание предпринималось впервые. Издание заняло всего три года (1929—1932 гг.); технически было оформлено хорошо; к его написанию привлекались почти исключительно немецкие авторы: Штремме, Гаррасовитц, Гизеке, Каппен, Рюгер, Цункер и др.; из иностранцев — только Г. Вигнер (Швейцария), А. Зиг- монд (Венгрия), Г. Люндегорд (Швеция). Первый том посвящался истории и «общим вопросам» почвоведения (минеральная и агрономическая части почвы, факторы почвообразования); второй — «климатическим основам» выветривания и почвообразования; третий — распределению почв на «земной поверхности» по климатическим зонам (подход Раманна); четвертый — «неклиматическим» почвам и преимущественно почвам Германии; пятый — строению профиля почв и их значению для географии; шестой — физическим свойствам почв; седьмой — химическим и биологическим свойствам; восьмой и девятый — «технологии почв» (определение плодородия, бонитировка почв, методы их изучения и анализа); десятый — мероприятиям по «культивированию» (Kultivierung) почв (обработка, удобрение, мелиорация). К третьему тому прилагалась мировая почвенная карта Глинки, несколько видоизмененная Голыптейном.

Однозначная оценка этого десятитомника невозможна. Конечно, он содержал ценные сведения по многим разделам почвоведения в изложении крупных специалистов. Поэтому справочное значение издания неоспоримо. Но одновременно ему была присуща значительная односторонность. Претендуя на глобальное освещение всех вопросов почвоведения, он тем не менее на девять десятых основывался на немецких источниках; русские авторы и авторы, писавшие па английском языке (а публикации на этих двух языках преобладали), упоминаются редко. Непривлечение русских авторов к описанию черноземов, закономерностей географии почв, поглотительной способности почвы нельзя считать объективным. В результате эти и некоторые другие важные вопросы изложены без достаточной полноты или совсем не затронуты (учение о почвенных провинциях, вертикальная зональность почв, явления засоления и солонцеватости ночв и др.).

В Западной Европе не одно столетие велись работы по известкованию преобладающих здесь кислых почв. В XIX и начале XX в. известкование приобрело больший размах и сопровождалось применением искусственных минеральных удобрений. Однако теоретическое обоснование влияния углекислого кальция на улучшение свойств кислых почв было дано только в нашем веке в трудах Вигнера, Дайкухара и особенно Гедройца.

В четвертом десятилетии XX в. экспериментальные исследования кислотности почв, связи ее с их поглотительной способностью, способов устранения, методов определения сильно расширились в Англии, Германии, Нидерландах, Франции, в Скандинавских странах. Крупное обобщение по этому вопросу провел профессор Боннского университета Г. Каппеи, книга которого «Почвенная кислотность» в 1934 г. была издана на русском языке под редакцией известного специалиста по известкованию почв Ф. Т. Перитурина. В предисловии он писал, что Каппен изложил «достаточно полно достижения теоретической мысли по изучению кислотности почв, форм этой кислотности, отношения растений к кислотности, свойств удобрений и их изменений в зависимости от свойств почв» (Каппен, 1934, с. 3).

В книге Каппена давалось современное понятие и сущности почвенной кислотности, ее значении для химических и физических свойств почв и физиологии растений и микроорганизмов. Было показано, что «физиологически кислые» удобрения, например калийная соль, значительно усиливают кислотность почв; подчеркивалась особая и ничем практически не заменимая роль известкования для «борьбы с вредом, вызываемым кислотностью почв», но одновременно отмечался большой вред избыточного их известкования, особенно на «гумозных почвах». На большом материале Каппен показал, что разные культурные растения неодинаково относятся к кислотности почв,их известкованию, но в целом «из всех вредных явлений сельского и народного хозяйства кислотность почвы заслуживает наиболее серьезного внимания» (Каппен-, 1934, с. 340, 367, 391). Действительно, для сельского хозяйства многих стран Европы вопрос о кислотности почв до сих пор является важнейшим.

Яркой фигурой в истории немецкого и мирового почвоведения был'Эйльхард Альфред Митчерлих (1874—1956 гг.)—выдающийся экспериментатор и теоретик, прогрессивный общественный деятель, после разгрома фашизма активно включившийся в строительство новой демократической Германии. Он явился одним из главных организаторов Академии наук ГДР и Берлинского университета им. Гумбольдта; в международном обществе почвоведов он долгое время возглавлял комиссию по плодородию почв. В 40-х годах XX в. вышел ряд изданий его курса почвоведения «для сельского, лесного хозяйства и садоводства».

Почва интересовала Митчерлиха исключительно с агрономической и лесохозяйственной точек зрения, и в этом отношении он сделал много. Им были предложены количественные методы определения потребности почв в удобрениях, способы оптимизации физических свойств почв посредством их дифференцированной обработки, разработана математическая интерпретация опытных данных. Идя но стопам Вольни, Митчерлих провел ряд но-

пых исследований физических свойств почвы — ее сложения и структуры, скважности, влагоемкости, водопроницаемости — и влияния на них удобрений и возделываемых растений. Он широко использовал работы зарубежных авторов. Из советских исследователей он цитировал В. Р. Вильямса, Д. Г. Виленского, К. К. Гедройца, А. Г. Дояренко, С. С. Кравкова, А. Н. Лебедян- цева, Д. II. Прянишникова, Н. М. Тулайкова и др. (Митчерлих, 1957). Слабым звеном в научном творчестве Митчерлиха является отсутствие у него интереса к вопросам типологии и классификации почв, что затрудняет практическое применение его идей в различных природных условиях.

Крупную роль в развитии теоретического почвоведения сыграл шведский ученый Санте Эмиль Маттсон (1886—1945 гг.), исследования которого, по словам II. П. Ремезова, «несомненно делатот эпоху в почвенной химии, поднимая учение о почвенных коллоидах на новую, высшую ступень развития». Маттсон родился в Швеции, окончил университет в Калифорнии, где слушал лекции Гильгарда, докторскую степень получил в Германии, а затем стал профессором почвоведения Высшей сельскохозяйственной школы в Упсале, где некогда трудились Линней и Валлериус.

Серия работ Маттсона, объединенных под общим заголовком «Законы коллоидного поведения почв» (1927-—1935), дважды публиковалась в СССР под названием «Почвенные коллоиды»: в 1935 г. (10 печ. листов) и 1938 г. (27 печ. листов) под редакцией Н. П. Ремезова. В предисловии к русскому изданию Маттсон писал: «Я считаю весьма лестным для себя, что результаты моих работ будут напечатаны па том языке, на котором были впервые формулированы основные положения генетической школы почвоведения и который является языком многих из наиболее выдающихся исследователей в этой области знания. Мои работы представляют преимущественно результаты лабораторных исследований и их теоретический анализ. Приложимость некоторых из выводов должна быть проверена в природных условиях. Русские исследователи особенно подготовлены для этого и благодаря своим знаниям и благодаря географическому протяжению их страны» (Маттсон, 1935, с. 3).

Основу концепции Маттсоиа составляет обоснованный им экспериментально взгляд на «почвенный коллоидный комплекс как на амфотерный электролит (амфолитоид)». Этот комплекс является одновременно как кислой, так и основной «коллоидной солью», т. е. амфотерен и способен обменивать катионы при высоких значениях рН и анионы — при низких значениях рН. Этот амфолитоидный комплекс может находиться в почвах в семи различных формах: одна отвечает изоэлектрической точке (изоэлектрический гель-комплекс), и по три формы соответственно в кислом или щелочном плече (эти последние формы —гель-комплексы, золь-комплексы и единичные катионы и анионы). На основе этой схемы, оказавшейся весьма перспективной, рассматривались многие явления, связанные с поведением в почве отдельных катионов и анионов, а также «деградацией» (оподзолива- ние) и «реградацией» (известкование) поглощающего комплекса. Приложение взглядов Маттсона в его собственных экспериментах оказалось особенно адекватным для подзолистых почв, причем «коллоидные законы» управляют «в пределах подзолистого профиля дисперсией и осаждением» (Маттсон, 1938, с. 430).

Н. П. Ремезов в предисловии к русскому изданию книги С. Маттсона очень ярко охарактеризовал место, значение и преемственность его идей в истории почвоведения. В работах этого исследователя сочетаются лучшие стороны научного творчества его предшественников: сила научного предвидения Уэя, глубокое понимание законов коллоидной химии Ван-Беммелена, остроумие и изящество эксперимента Вигнера, тесная связь с почвообразованием и практической агрономией К. К- Гедройца. Популярность Маттсона в самых широких кругах почвоведов и агрохимиков была очень высокой, его работы имели громадное значение для понимания вопросов генезиса почв, особенно подзолистых и латеритных, а также применения удобрений и проти- вокислотных мелиораций (Маттсон, 1938, с. 5).

Надо подчеркнуть высокую восприимчивость советских почвоведов к крупным работам их зарубежных коллег. Книги Фаг'е- лера, Ваксмана, Каппена, Маттсона, Рассела, Митчерлиха после их выхода в свет быстро были переведены на русский язык и изданы в СССР большими тиражами.

В Англии, как уже указывалось, почвоведение долго оставалось полностью в недрах агрономии, что отчасти было связано с успешной работой Ротамстедской опытной станции, возглавлявшейся «династией» Расселов. Классификация почв издавна покоилась на чисто геологической основе. По словам Г. Робинзона, относящимся еще к 20-м годам, такая классификация была «удовлетворительной» для большей части страны, но «в крайне гумидных районах наших островов влияние геологии на почвы заметно значительно меньше. И соответственно мы имеем русскую школу почвоведов, классифицирующих почвы широко на климатической основе». На Оксфордском конгрессе Робинзон отказался от узко геологической трактовки почв, стал на типологические позиции и указывал, что во многих, особенно возвышенных районах Северной Англии, Уэльса и Шотландии, преобладают подзолистые почвы, в других частях — бурые лесные: «относительное распространение подзолов (podsols) и буроземов (brown earths) определяется в равной степени материнским почвообразующпм материалом и климатом» (Robinson, 1935). Это уже большая уступка, но, конечно, говоря об этих двух типах почв, надо было иметь в виду и растительность. В 1929 г. в Эдинбурге (Шотландия) организуется Институт почвенных исследований, руководитель которого В. Огг в 1935 г. выпустил солидную работу о почвах Шотландии, во многом основанную на «русской системе» (Ogg, 1935).

Под влиянием трудов К. Д. Глинки и А. А. Красюка преподаватель Оксфордского университета Г. Р. Кларк дважды (в 1936 и 1938 гг.) издает книгу «Изучение почв в поле», которая, по его словам, представляет собой «главным образом результат тех впечатлений, которые произвела на автора русская система изучения почв». Книга Кларка имела большой успех; в предисловии ко второму изданию он писал, что первое издание этой работы было так хорошо принято почвоведами во многих частях мира, и их критика была настолько одобрительной, что это побудило автора приложить усилия для дальнейшего улучшения руководства (Clarke, 1938). Так опосредованно, через иностранных авторов, русские идеи распространялись по всему свету.

Во Франции, так же как и в Англии, почвоведение долго не выходило из русла собственно агрономии и возглавлялось крупным агрохимиком А. Демолоном. Он интересовался работами В. В. Докучаева и его школы, но сам вопросами генезиса почв не занимался. Первую почвенно-генетическую карту Франции в масштабе 1 : 2,5 млн., составил В. В. Агафонов. На ней были показаны подзолистые и бурые лесные почвы, репдзины и др. Подчеркивая особенности примененного им метода, автор назвал свою работу «Почвы Франции с точки зрения почвоведения» (Agafonoff, 1936).

Появились новые сводные труды по почвам Финляндии, принадлежавшие почвоведам старого поколения — Б. Аарнио и Г». Фростеруса, издавна находившимся в творческом содружестве с К- Д- Глинкой и другими советскими учеными (Прасолов, 1933; Aarnio, Kivinen, 1938).

Разворачивает свои исследования общепризнанный основатель польского почвоведения С. Миклашевский (1874—1949 гг.), составивший почвенные карты Польши и Литвы, автор книги «Почвы Польши» (1930 г.). Значительную роль в исследовании почв Польши, создании учебников почвоведения на польском языке сыграли также ученик Глинки, много лет работавший в России Ян Томашевский (1884—1967 гг.), ученик Э. Бланка и Г. Вигнера А. Мусерович (1894—1966 гг ) и специалист по лесному и агрономическому почвоведению Ф. Терликовский (1885— 1951 гг). Терликовский был избран первым председателем Польскою общества почвоведов, основанного в 1936 г. (Свен- цицкий,1966).

Опыт сопоставления почвенного покрова Чехословакии и СССР был предпринят П. Савицким (1930).

Пиренейский полуостров долго оставался недостаточно изученным в почвенном отношении, хотя этому уделили внимание Э. Раманн, а после него А. де Иллера. В 1937 г. появляется крупная работа геоботаника и почвоведа Э Дель Виллара о почвах Испании и Португалии с картой в масштабе 1 : 1,5 млн. Он выделил подзолистые почвы, бурые лесные, засоленные и особый тип «ксеросиаллитных почв» средиземноморских областей Дель Виллар показал, что сухие субтропические степи Кастилии и Ла-Манчи не антропогенного происхождения, а соответствуют по растительному покрову и почвам современной климатической обстановке (Del Villar, 1930); сходные почвы были установлены в Греции Н. Лиатсикасом.

В швейцарских Альпах Г. Палльмапом и в чешских Карпатах В. Новаком исследуются горные почвы и устанавливаются высотные пределы распространения бурых, подзолистых и горно-луговых почв; при этом очень отчетливо проявляется большая контипептальпость Карпат в сравнении с Альпами. Палль- мап и Гесснер в 1934 i. составляют карту «почвенных типов» Швейцарии в масштабе 1 : 1 млн. (Прасолов, Петров, 1944). В этой стране под руководством Иоганна Гирсбергера были осуществлены успешные работы по мелиорации горных пастбищ и болотных почв межгорных низин. Гирсбергер известен также как один из главных организаторов Международной ассоциации почвоведов (Гесснер, 1931).

В странах Юго-Восточной Европы интересы концентрировались на изучении степных почв, их контактов с лесными, па вопросах мелиорации засоленных почв. А. Стебут издал ряд трудов по почвам Югославии и новую почвенную карту страны, на которой точнее, чем раньше, было показано распространение черноземов и луговых засоленных почв на северо-востоке страны— в Воеводине (Stebut, 1931). К изучению иочв Хорватии приступил М. Грачанин, он первый описал своеобразные почвы островов Адриатического моря, засоленность которых является следствием воздушной импульверизации солей. Смолницы Софийского «поля» в Болгарии изучил И. Страпский, который указывал, с одной стороны, на их своеобразие, а с другой — па сходство с черноземами (Stranski, 1933). Обобщением исследований румынских почвоведов послужили работы Д. Ионеску —Ши- шешть и Г. Кокулеску о «почвенных типах» и Н. Чернеску о «факторах климата» и почвенных зонах Румынии: была выяснена климатическая обусловленность географического распространения в стране черноземов и различных лесных почв, детализированы прежние представления Г. Мургоча (Cernescu, 1935). Интересны исследования Н. Флорова о последовательных этапах деградации черноземов Румынии и Бессарабии под влиянием наступления леса.

Очень крупных успехов в этот период достигло почвоведение в Венгрии в работах П. Трейтца, А. Арани, Р. Белленегера, а А. А. Зигмонд (1873—1939 гг.) единодушно счтается одним из классиков мирового почвоведения (Kovda, 1974; Stefanovits, 1974; Szabolcs, 1974). Он начал с традиционного для Венгрии вопроса о засоленных почвах, их свойствах, генезисе и мелиорации. Его книга по этим проблемам, изданная первоначально в Венгрии (1923 г.), в 1927 г. была переведена на английский язык и опубликована в США (Sigmond, 1927). Он составил, кроме того, наиболее полный для своего времени библиографический обзор по засоленным почвам, в котором фигурировали даже самые ранние работы па эту тему русских авторов, относящиеся еще к концу прошлого века,- - П. А Земятченского, Г. Н. Высоцкого, В С Бо1даиа Зшмонд соединял в своем лице почвоведа- генетика, химика и мелиоратора. Это отчетливо проявилось в самом капитальном его сочинении «Принципы почвоведения» (The Principles of Soil Science), изданном в Лондоне в 1938 г.54 В этой книге и других работах Зигмонд излагает свою классификацию ночв, основу которой составляют «главные типы», объединяемые в подгруппы и далее в «главные группы». Таксонами ниже типа являются подтипы, местные разновидности, физические и физиологические классы. Главных групп три — органические почвы, органо-минеральные, чисто минеральные почвы. Это подразделение близко к тому, которое давали В В Докучаев и Н. М. Сибирцев. Что касается типов, то они почти целиком выделены на основе принципов русской школы — подзолистые- почвы, черноземы, каштановые и т. д. Сам Зигмонд писал, что в качестве основных единиц классификации он принял различные почвенные типы в том смысле, который преимущественно был развит русской школой почвоведов, имея в виду фундаментальные работы Глинки и Гедройца Далее Зигмонд говорил, что при группировке типов в более высокие категории он придерживался принципов Марбута и других американских исследователей, которые предпочитают классифицировать почвы по их свойствам, а не по влиянию внешних почвообразующих факторов, таких, как климат или геология.

Зигмопд тем не менее полностью признавал учепне Докучаева о факторах почвообразования, подчеркивая особую важность среди них времени («возраста страны» по Докучаеву). По Зигмонду, образование почв не приходит в тупик, если даже почвы хорошо развиты: подзолы, например, могут со временем перейти в болотные почвы или в стенные почвы. «Совершенно невозможно установить, какое именно состояние почвы является концом процесса развития». В связи с этим он придавал большое значение деятельности человека, могущего направить процесс почвообразования в нужном направлении. Он высоко ценил, как отмечает П. Стефанович, исследования по эволюции почв Хис- синга (польдеры Нидерландов), Флорова (Румыния и Бессарабия), Коссовича (общая схема), а также Стебута, Глинки, Дай- кухара (Stefanovits, 1974). Классификация почв, ,по Зигмонду, должна быть генетической, динамической и учитывающей их свойства. Взгляд этот очень близок к современному пониманию этого вопроса в советском почвоведении.

И. Сабольч указывает, что Зигмонд, как и Докучаев, Гильгард и Рассел, постоянно подчеркивал полную самостоятельность почвоведения как отрасли естествознания, но говорил, что необходимо тщательно анализировать его связи и взаимодействия с другими науками (Szabolcs, 1974). Давая общую оценку трудов Зигмопда, В. Л. Ковда писал, что его исследования «в области общих проблем почвообразования и классификации почв, в области генезиса и мелиорации засоленных почв навсегда сохранят свое значение» (Ковда, 1973, 1, с. 63). Действительно, его научное творчество представляет собой кульминацию развития почвоведения в 30-е годы.

Данные о почвах отдельных стран, континентов и мира проникают более заметно, чем раньше, в общегеографические монографии немца 3. Пассарге, француза Эм. де Мартоина (новые издания), в специальный обзор «Крупных сельскохозяйственных регионов мира» (Whittlesey, 1936).

К содержанию книги: Крупеников И. А. «История почвоведения (от времени его зарождения до наших дней)»