В. В. ДОКУЧАЕВ — ОСНОВАТЕЛЬ ГЕНЕТИЧЕСКОГО ПОЧВОВЕДЕНИЯ

Смотрите также:

Почва и почвообразование

Почвоведение. Типы почв

В.В. Докучаев

Павел Костычев

Д.Н. Прянишников

 Костычев. ПОЧВОВЕДЕНИЕ 

Полынов

Книги Докучаева

Криогенез почв  

Биогеоценология

Геология

Основы геологии

Геолог Ферсман

Черви и почвообразование

 Дождевые черви

Химия почвы

Биология почвы

Круговорот атомов в природе

Вернадский. Биосфера

Геохимия - химия земли

Гидрогеохимия. Химия воды

Минералогия

Происхождение растений

Биология

Эволюция биосферы

Геоботаника

Общая биология

Мейен - Из истории растительных династий

Биографии биологов, почвоведов

Эволюция

Микробиология

Пособие по биологии

Василий Васильевич Докучаев родился 1 марта 1846 г. в селе Милюково Смоленской губернии в семье небогатого сельского священника. С детства наблюдал тяжелый крестьянский труд, учился понимать роль земли в жизни человека, с интересом относился к окружающей природе. О своем родном селе он говорил: «...рельеф, геологическое строение и почвы данного уголка России могут служить типом тысячи подобных местечек... типом для 7ю местностей нечерноземной России» (Докучаев, 1949, III, с. 134, 142). Именно эти места дали богатый материал для первых научных работ Докучаева.

В 1867 г. он окончил Смоленскую духовную семинарию и как «лучший воспитанник» был направлен в Петербург в Духовную академию. Через три недели он покидает ее и поступает в Петербургский университет на естественное отделение физико-ма- тематического факультета. С тех нор его жизнь и деятельность в течение 30 лет были так или иначе связаны с университетом, и прав был Б. Б. Полынов (1948), говоря, что в отличие от других наук место рождения генетического почвоведения на Васильевском острове в Петербурге может быть обозначено совершенно точно.

Жизни и научному творчеству Докучаева посвящено большое число работ на разных языках, имеется несколько монографических жизнеописаний (Крупениковы, 1948; Полынов и др., 1956; Чеботарева, 1961), содержательных статей учеников и сотрудников великого ученого (Вернадский, 1904; Глинка, 1902; Димо, 1946; Захаров, 1939; Отоцкий, 1903; Прасолов, 1946; Танфильев, 1953) и много других важных публикаций (Берг, 1939; Виленский, 1958; Герасимов, 1946; Заварицкий, 1943; Соболев, 1949; Яковлева, 1958; Ярилов, 1946; и др.). Имеется солидная литература о Докучаеве и его трудах на английском, французском, немецком, чешском, словацком, польском, болгарском, румынском и других языках (Ableiter, 1949; Bruckner, 1886; Demolon, 1946; 1949; Dudal, 1970; Fleczarowa, 1952; Joffe, 1936; Kellog, 1938; Margerie, 1946; Novak, 1951; Ramann, 1911; Simonson, 1952); особо следует выделить прекрасную книгу французского ученого X. Маргулнса «Об истоках почвоведения», посвященную Докучаеву и Сибирцеву (Margulis, 1954).

Имя Докучаева упоминается в десятках национальных и специальных 'энциклопедий, в том числе в «Международных персоналиях» (Arnim, 1944), а также во «Всеобщей истории наук» (Tarton, 1964). На разные языки переведены работы о нем Д. Г. Виленского, И. А. и Л. А. Крупениковых, Б. Б. Полынова, Л. И. Прасолова, С. С. Соболева, Л. А. Чеботаревой, А. А. Яри- лова. Много для популяризации идей Докучаева на международной арене сделал К. Д. Глинка (Glinka, 1910, 1914, 1927) Буквально в каждом учебнике почвоведения, земледелия, физической географии упоминается имя Докучаева. Его роль была недавно основательно освещена в первом советском курсе тропического почвоведения (Зонн, 1974). Восторженная оценка заслуг Докучаева, его биография и портрет даются в одном из наиболее капитальных курсов почвоведения, изданных в США (Joffe, 1936). Виднейший американский почвовед К- Ф. Марбут, говоря о роли Докучаева в истории почвоведения, приравнивал его к К. Линиею в истории биологии и Ч. Лайелю в истории геологии (Marbut, 1936). Была сделана только одна попытка оспорить приоритет Докучаева в создании основ генетического почвоведения, приписав его американцу Е. Гильгарду (Jenny, 1961), но она была немедленно, сокрушительно и бескомпромиссно опровергнута (Герасимов, 1962). Совсем недавно поставлены новые задачи творческого использования наследия Докучаева (Егоров, 1979; Зонн, 1979).

Отдельные работы и сборники трудов Докучаева публиковались неоднократно, прежде всего на русском языке, а также на английском (1893), французском (1879, 1882, 1892, 1893, 1895, 1897, 1899, 1900), чешском (1951, 1953), румынском (1953) и на языках народов СССР - украинском (1949, 1942), латышском (1957, 1959), молдавском (1950), казахском (1954). Чаще всего переиздавались книги «Русский чернозем» и «Наши степи прежде и теперь». В 1945 г., в связи со столетием со дня рождения ученого, правительство СССР учредило премию и золотую медаль имени Докучаева и поручило Академии наук СССР издать полное собрание его сочинений. В 1949—1961 гг. это издание, составившее 9 томов, вышло в свет. В 9-м томе приведен список работ о Докучаеве, изданных до 1958 г.; их число составило 1122. Перечисленные библиографо-статистические данные сами по себе свидетельствуют о крупнейшей роли Докучаева в истории почвоведения и естествознания вообще.

В научном творчестве Докучаева можно выделить основные логические и отчасти хронологические этапы: геолого-геоморфо- логические исследования моренной области Северо-Западной России; участие в завершении карты Чаславского; экспедиции по черноземной полосе, создание современной научной концепции о черноземе, обоснование положения «почва — особое тело природы»; практическая проверка этого положения при детальном изучении почв Нижегородской и Полтавской губерний, обоснование методов полевого исследования почв и их картографирования; формирование школы натуралистов-единомышленников, из которых многие стали создателями новых наук о природе, изучение причин засухи и составление первого комплексного плана преобразования природы; создание генетической классификации почв и принципов их бонитировки; борьба за реформу высшей университетской и агрономической школы и организация первой кафедры генетического почвоведения; изучение почв Кавказа, обоснование учения о горизонтальных и вертикальных природных и сельскохозяйственных зонах; предвидение будущего развития ландшафтоведения и экологии, центральное положение в которых принадлежит учению о почве.

В университете Докучаев слушал лекции ботаника Д. II. Бекетова (1825—1902 гг.), зоолога К- Ф. Кесслера (1815—1881 гг.), химика Л. М. Бутлерова (1828—1886 гг.), минералога П. Л. Пу- зыревского (1830—1871 гг.) и др. Сильно на него повлиял Д. И. Менделеев, с которым впоследствии Докучаев тесно сблизился, а также геолог А. А. Иностранцев (1843—1919 гг.). Окончив в 1871 г. университет, он в 1872 г. становится «консерватором геологического кабинета», а в 1880 г. занимает кафедру минералогии. Парадоксальный факт: создав новую науку о почве, Докучаев многие годы читал курсы минералогии и кристаллографии. Об этих лекциях лучше всего сказал его ученик П. В. Отоцкий: «Речь без пафоса, без жестов, без всяких ораторских красот, но спокойная, ясная, сжатая, кристаллически точная, меткая и образная... Мысли и факты, всегда ясные и точные, сами собою, помимо воли, укладываются в голове в стройном порядке и действуют с неотразимой убедительностью. По всей вероятности, обаятельны были не столько факты и мысли, сколько самый процесс легкого усвоения их и особенно та таинственная сила, присущая лишь крупным и сильным людям, которая невольно заставляет их слушать... Из моих учителей я знаю еще только одного, обладавшего таким же даром убеждения,—Д. И. Менделеева» (1903, с. 328).

Первые научные работы Докучаева были посвящены изучению генезиса поверхностных отложений, форм рельефа, речной сети и болот Северо-Западной России и завершились изданием в 1878 г. книги «Способы образования речных долин европейской России». Во время защиты ее в качестве магистерской диссертации один из слушателей назвал его «русским Лайе- лем», предварив характеристику, которую через 60 лет дал Докучаеву Марбут. Действительно, рельеф и четвертичные отложения интересовали Докучаева с генетической точки зрения; стоя на актуалистических позициях, он нарисовал красивую и убедительную картину эволюции ландшафта в послеледниковое время.

В 1875 г. Чаславский приглашает Докучаева принять участие в составлении почвенной карты Европейской России. Объяснительный текст к ней «Картография русских почв» Докучаев публикует в 1879 г. Здесь излагаются критическая характеристика материалов, легших в основу карты Чаславского, все ее неточности и пробелы. В заключении Докучаев выступает с предложением о создании «почвенного музеума», который был бы не только хранилищем коллекций почв, но и центром их всестороннего исследования. При музее предлагалось организовать лабораторию.

После реформы 1861 г. в России начал быстро развиваться капитализм, в том числе и в сельском хозяйстве. В связи с формированием внешнего и внутреннего хлебного рынка уже в первые десятилетия после реформы значительно увеличились распашки новых земель, преимущественно в районах юго-запада и юга черноземной зоны, где сложился обширный район торгового земледелия. Социально-экономическая обстановка требовала разработки агрономических вопросов, а также и тех проблем естествознания, на которых базируется технический прогресс в сельском хозяйстве. Появляются сводные работы по климату степной полосы, ее геологическому строению, растительности, существующим в России системам земледелия. Как мы уже видели, к середине 70-х годов и в почвоведении были сделаны существенные обобщения.

В этот период черноземная полоса дважды — в 1873 и 1875 гг.— подвергалась сильной засухе, вызвавшей недород, бедственное положение многих миллионов крестьян, а также уменьшение экспорта пшеницы. Это привлекло внимание к черноземной проблеме. Заинтересовалось ею вновь и Вольное экономическое общество, в составе которого наряду с представителями крупного землевладения находились видные ученые — Д. И. Менделеев, А. Н. Бекетов, А. А. Иностранцев, М. Н. Богданов, А. И. Ходнев (в то время секретарь ВЭО) и др.

Вопрос об изучении черноземной полосы поднимался в Обществе неоднократно. В 1843 г. предполагалось произвести научное исследование чернозема, по это не было осуществлено. Теперь же А. И. Ходнев и вице-президент Общества известный агроном А. В. Советов стали энергично заниматься этим вопросом. Летом 1876 г. Советов объездил черноземные губернии для выяснения состояния сельского хозяйства после засухи. В 1876 г. на двух заседаниях Общества с докладами о черноземе выступили Советов и Богданов, которые настаивали на необходимости самостоятельного, глубокого и специального изучения черноземных почв. Па втором заседании выступил Докучаев - молодой в то время геолог, интересовавшийся генезисом «потретичных образований» и современных форм рельефа, т. е. таких элементоз природной среды, которые тесно связаны с почвами. Он отметил, что «все геологические факты относительно чернозема собирались до сих нор случайно, попутно, не по одному плану и не всегда с должной критикой. Значит, пользоваться подобным материалом для решения вопроса о происхождении чернозема нужно по меньшей мере с величайшей осторожностью» (1950, II, с. 20—21).

«Черноземная проблема» привлекла Докучаева по ряду причин: она заинтересовала его научной глубиной и значимостью для страны; он был специалистом по такому разделу геологии, который наиболее важен для теоретического почвоведения; вопрос о черноземе многократно возникал при работе над текстом к карте Чаславского.

Быстрый успех, сопутствовавший Докучаеву в разработке черноземного вопроса и выдвижении его на современный теоретический уровень, определялся во многом гениальностью ученого. Известную роль сыграло и то обстоятельство, что проблема «созрела» для научного решения. Докучаев был геологом -это освобождало его от ряда агрономических предубеждений: стремления разделять почвы на «хорошие» и «плохие», а не по происхождению, преувеличенного интереса к «пахотному слою» и игнорирования всего того, что находится под ним. В то же время обилие рискованных гипотез образования чернозема, высказанных геологами, не позволяло идти по пути геологического объяснения генезиса этой удивительной почвы. Однако стратиграфический метод, которым пользовались геологи при описании обнажений, мог, при соответствующей его модификации, служить для описания почв, в том числе и черноземов, и выяснения их связей с подстилающими породами.

Докучаев энергично берется за разрешение черноземного вопроса. В докладе «Итоги о русском черноземе» (1877 г.) он перечислил взгляды на происхождение чернозема, отдавая предпочтение трактовке Ф. И. Рупрехта. По Докучаев пошел дальше. Опираясь на высказывания Ж. Б. Буссенго, Ю. Шлёзинга, П. А. Костычева и других ученых о зависимости разложения растительных остатков от соотношения тепла и влаги, он высказывает предположение, что и количество и качество гумуса черноземных почв находятся в зависимости от климатических условий черноземной полосы: «Нужно удивляться не тому, что на севере России пет чернозема, а было бы очень странно и неестественно, если бы здесь находилась такая же плодородная почва, как на юге России» (1950, И, с. 28 29). Докучаев подчеркивал необходимость специальных «геологических» исследований чернозема, выяснения «на месте» его северной и южной границ, сбора возможно большего числа типичных образцов чернозема и «физико-химической» характеристики этих образцов по единой методике. Эти соображения были одобрены, ВЭО учредило «черноземную комиссию» и отпустило средства на проведение «гео- лого-географнческих» исследований чернозема, которые поручались Докучаеву.

В 1877 г. Докучаев обследовал центр и юго-запад черноземной полосы, в 1878 г.-—юго-восток, Крым, Северный Кавказ, побережье Черного и Азовского морей. В 1881 г. он повторно посещает Украину и Бессарабию, а в 1882 г. началась его экспедиция в Нижегородскую губернию, в южных уездах которой были распространены черноземы. Ранее нами были расшифрованы маршруты Докучаева и составлена их карта (Крупенико- вы, 1949). В общей сложности он проехал и главным образом прошел пешком по черноземной полосе более 10 тыс. км, описал большое число геологических обнажений и почвенных разрезов, собрал образцы почв и подстилающих пород. В лабораторном исследовании этих образцов приняли участие многие аналитики — К- Шмидт из Юрьевского университета, П. А. Костычев, студенты Петербургского университета - II. А. Земят- ченскпй, II. М. Сибирцев, А. Р. Ферхмин, В. II. Амалицкий, Ф. Ю. Левинсон-Лесспнг, А. И. Кытманов и другие, впоследствии крупные ученые.

По мере накопления материалов Докучаев выступал с отчетами перед ВЭО и публиковал и\. Примечателен его отчет по итогам второю года полевых исследований; в нем дается такое определение чернозема, которое очень продвинуло понимание сущности и свойств этой почвы. Определение сформулировано так, что его и сейчас нельзя опровергнуть. По Докучаеву, чернозем— «это такая растительно-наземная почва, толщина которой в среднем около 1—2 футов (А + В); она богата гумусом (который и находится в ней, может быть, в особом состоянии), вследствие чего обладает более или менее темным цветом и благоприятным образом относится к теплоте и влаге; образовалась при более хороших, чем почвы северные и юго-восточные — каштановые, климатических растительных и грунтовых условиях; ... он сравнительно богат растворимыми питательными веществами, хоторые и распределены здесь более выгодным образом для растений, чем в других почвах». Далее говорится, что «черноземные почвы очень тонкозернистые, рассыпчатые и вообще делаются гораздо скорее спелыми (в сельскохозяйственном смысле), чем другие почвы; содержат много фитолитарий злаков и вовсе лишены (по имеющимся данным) древесных остатков, откуда позволительно заключить, что леса при их образовании играли вообще ничтожную роль... Само собой разумеется, что некоторые из упомянутых признаков не только могут, но и должны встречаться порознь и у других почв, но их совокупность исключительно принадлежит чернозему» (1950, II, с. 57).

Докучаев довольно отчетливо представлял себе пограничные «контакты» чернозема с «серыми северными» и «южными каштановыми» почвами, а также общие черты строения профиля как этих почв, так и чернозема. Он отверг широкое толкование почвы, которое было принято в то время у геологов, разумевших под почвами не только «растительные земли», но все вообще поверхностные наносы, однако он отказался и от узкого толкования агрономов, понимавших под почвами пахотные слои.

Основываясь на своих исследованиях чернозема, Докучаев характеризует почвы вообще как поверхностно лежащие минерально-органические образования, которые имеют свое строение, «всегда более или менее сильно окрашены гумусом и постоянно являются результатом взаимной деятельности следующих агентов: живых и отживших организмов (как растений, так и животных), материнской горной породы, климата и рельефа местности». Отвергая геолого-петрографический или химический подход к классификации почв, он обосновывает это тем, что «почва существует как самостоятельное тело с определенной физиономией, имеет свое особенное происхождение и свои собственные только ей одной принадлежащие свойства» (1950, II, с. 245). Тогда же Докучаев дал морфологическое описание «подзола», отметив, что первым в литературе этот термин употребил в 1859 г. смоленский статистик Я. Л. Соловьев (1950, II, с. 248—255).

Рассмотрение первого периода докучаевских исследований чернозема показывает, что именно этот период дал фундаментальные решения проблемы в целом. При этом новые факты о черноземе немедленно использовались для обоснования важнейшей идеи о самобытности и генетической самостоятельности почвы как природного тела. Таким образом, новое решение черноземной проблемы было синхронным с обособлением почвоведения в отдельную ветвь естествознания. Так родился афоризм В. И. Вернадского, что чернозем в истории почвоведения сыграл такую же роль, как лягушка в физиологии.

Однако многие вопросы были не решены, в частности вопрос о том, чем надо руководствоваться при разделении единого в генетическом смысле чернозема на более .мелкие подразделения? Первоначально Докучаев полагал, что на этом, более низком уровне вопрос будет решаться геологически, «в строгой зависимости» от тех пород, на которых образовался тот или иной чернозем. По при этом отрицалась роль других почвообразовате- лей, которые уже установил Докучаев, а также выявлялось противоречие с наблюдениями над распространением чернозема Эверсмана, Шмидта, Гроссул-Толстого. В поисках ответа на возникшее затруднение Докучаев обратился к синтезу аналитических данных содержания гумуса в черноземах и некоторых других почвах Европейской России. Он представил эти данные для 60-ти «местностей» в виде таблиц, картографически сгруппировал их по полосам, имеющим в общем направление с юго-юго- запада на северо-северо-восток. Эти, как их назвал Докучаев, «изогумусовые полосы», схематично повторявшие некоторые климатические изолинии, позволили ему сформулировать новые выводы: «типичный», наиболее богатый гумусом чернозем образует центральную ленту, вытянутую с юго-запада на северо-вос- ток; с юга и севера эта лента ограничена полосами менее гумус - ных почв — сначала «первого разряда», с 5% гумуса, а затем «второго разряда», с 2—3% гумуса; еще южнее и еще севернее появляются «типичные» южные «красновато-желтые» и «типичные» северные «светло-серые» почвы с содержанием гумуса менее 2%.

Карта изогумусовых полос была серьезным обобщением, наглядно представившим изменения гумусности почвы в пространстве и их связь с определенными географическими условиями. Костычев отрицал значение этой карты, так как она основана на малом числе анализов. Однако сколь это на первый взгляд и ни парадоксально, именно небольшое число анализов почв, но находящихся в характерных местах, позволило Докучаеву уловить существенные общие закономерности. Он понимал это и сам: «...закрашивая все изогумусовые полосы почти сплошь одним и тем же цветом, я, конечно, вовсе не хочу сказать этим, что все почвы, находящиеся в этом районе, совершенно одинаковы как по гумусу, так и по другим элементам, генетически связанным с ним... моя карта имеет в виду главным образом общий характер распределения нормальных растительно-наземных почв» (1883, с. 528).

Одновременно Докучаев формулирует положение о пяти фак- торах-почвообразовагелях — климате, материнской породе, растительности, рельефе и возрасте страны, зная характер которых для той или иной местности, «легко предсказать, каковы будут там и почвы». По отношению к чернозему подчеркивается, что он может образоваться в результате совокупного влияния всех факторов почвообразования и только при определенном их характере и соотношении: «Почему мы находим настоящий чернозем только в России, Соединенных Штатах и, может быть, в Венгрии и южных степях Южной Америки? Неужели, за исключением этих именно стран, не встречается на земной поверхности ни таких материнских пород, ни такого возраста их, как в нашей черноземной полосе России? Очевидно, ответ гораздо сложнее: нигде, кроме названных местностей (и, может быть, немногих других), нет такого комплекса элементов почвообразования (рельефа местности, характера материнских пород, их возраста, растительности и климата), какой оказывается в русских черноземных степях» (Докучаев, 1950, II, с. 314).

Перечисленные исследования создали возможности для составления сводного труда. Так появился знаменитый «Русский чернозем» Докучаева. Эта книга объемом более 40 печатных листов состоит из 10 глав. В первой излагается история изучения чернозема, в следующих шести—-описание отдельных частей черноземной полосы и ее почв. Оригинальные идеи автора рассматриваются в трех последних главах: VIII — Происхождение растительно-наземных почв вообще и русского чернозема в частности, IX — Строение чернозема и его отношение к рельефу, X — Возраст чернозема и причины его отсутствия в северной и юго-восточной частях России. В «Русском черноземе» Докучаев дал почве ставшее классическим определение: «Почвой следует называть дневные, пли наружные, горизонты горных пород (все равно каких), естественно измененные совместным влиянием воды, воздуха и различного рода организмов, живых и мертвых» (Докучаев, 1883 с. 175). В дальнейшем к этому добавился его афоризм «почва — четвертое царство природы», наравне с лин- неевскими тремя — растительным, животным и минеральным.

Работа Докучаева была представлена Вольному экономическому обществу как итоговый отчет и защищена се автором в Петербургском университете как докторская диссертация; оппонентами выступали Д. И. Менделеев и А. А. Иностранцев. Академия наук присудила автору «Русского чернозема» высшую награду— «Макарьевскую премию», а Вольное экономическое общество поднесло ему благодарственный адрес. Главнейшие результаты, изложенные в ^Русском черноземе», можно сформу лировать в следующих положениях: развитие и твердое обоснование понятия о растительно-наземных почвах; решение черноземной проблемы, предложенное в форме разработанного учения; создание основ совершенно нового метода почвенно-географиче- ских исследований; описание отдельных частей черноземной области.

Выводы докучаевского учения о происхождении черноземных почв сводятся к следующему: 1) главным исходным материалом для образования массы черноземных и других растителыю-на- земных почв служат органы наземной растительности и элементы материнской породы; 2) в образовании массы именно черноземных почв принимает участие растительность травяных степей, особенно ее корневая система; 3) в процессах образования всех растительно-наземных почв, в том числе и черноземных, существенную роль играет возникновение из растительных и других органических остатков перегноя, или гумуса, т. е продуктов неполного разложения органических остатков, окрашивающих почву в темный цвет; 4) специфическими процессами при образовании черноземов являются' накопление большого количества перегноя, обладающего нейтральной реакцией («сладкого гумуса»), его распределение среди минеральной массы, с которой он тесно перемешан, его глубокое распространение по профилю почв; 5) в связи с этим чернозем при «нормальном его залегании имеет профиль, четко расчленяющийся на генетические горизонты» Л, В и С; 6) эти особенности (п 2—4) являются следствием климатических условий, свойств почвообразующей растительности, деятельности населяющих почву животных и, до некоторой степени, рельефа и характера материнской породы; 7) известная совокупность этих условий предопределяет область распространения чернозема, ее границы и характер его географических контактов с другими почвами; 8) только такое научное понимание черноземных почв может служить хорошей основой для их «нормальной эксплуатации» и вообще для решения любых прикладных, особенно агрономических вопросов.

Эти положения, хорошо известные современным почвоведам, тогда прозвучали как новые и оригинальные и положили начало новой отрасли естествознания Не случайно, что принимачись они далеко не всеми, встречая и непонимание, и противодействие, особенно со стороны агрономов, даже таких просвещенных, как П. Л. Костычев. Однако в целом «Русский чернозем» знаменовал триумф и его автора, и вновь созданного понятия о почве, и нового генетического почвоведения. А. В. Советов (1826— 1901 гг.) — тогда уже патриарх русской агрономии — говорил по поводу работ Докучаева, что агрономов не может обижать то обстоятельство, что работы эти выполнил не агроном, а естествоиспытатель: напротив, это-то и приятно. Такое единение должно вести к сближению эгих двух областей знания: оно не может не быть благотворным и для естествоведения, и для сельского хозяйства. Глубоко понимал значение труда Докучаева и другой выдающийся представитель русской агрономии — А. II. Энгель- гардт (1832—1893 гг.)

Нижегородское губернское земство предложило Докучаеву провести геологическое и почвенное исследование всех уездов губернии для «правильной» оценки земель. К этой работе, продолжавшейся с 1882 но 1886 г., были привлечены молодые геологи Н. М. Сибирцев — помощник Докучаева, а также П. А. Зе- мятченский, А. Р. Ферхмин, В. П. Амалицкий, Ф. Ю. Левинсон- Лессинг. П. Ф. Бараков, Н. Н. Бурмачевский, А. Н. Краснов и др.; начала складываться докучаевская почвенная школа. Талант организатора и необычайная работоспособность Докучаева, а также самоотверженная работа всех сотрудников привели к тому, что «Материалы к оценке земель Нижегородской губернии», составившие 14 солидных томов, были закончены в 1886 г. Они включали в себя подробное поуездное естественноисторическое описание почв губернии и данные по ее геологии, климату и растительности. Работ такого типа не знала до этого ни русская, ни зарубежная наука. Докучаев писал: «... не без сильных колебаний и сомнений я принял это лестное, но чрезвычайно сложное дело: трудности, предвидевшиеся впереди, казались почти непреодолимыми... У меня не имелось под руками готового, уже не раз испытанного метода... При начале исследования у нас не было ни одной более или менее пригодной почвенной классификации, не было даже мало-мальски сносной почвенной номенклатуры... Наконец, ввиду совершенной новизны дела, представлялось немало затруднений и при отыскании вполне подготовленных помощников, тем более что материальные средства, на которые можно было рассчитывать при исследовании губернии, были минимальные». Но молодые помощники не подвели. Докучаев подчеркивал: «Я ни на минуту не сомневался, что найду живейшее и всестороннее содействие со стороны наших молодых ученых» (1950, V, с. 28).

Крупными результатами экспедиции были разработки: применяемого и теперь почвенно-геоморфологического метода полевого исследования почв; техники составления и иллюминовки среднемасштабных (губернских и уездных) почвенных карт; классификации почв с разделением их на четыре класса (сухопутно-растительные, сухопутно-болотистые, болотные, поемные) и выделением ряда категорий чернозема, «северных» суглинков, супесей и др.; принципов бонитировки почв на основе их «естественной правоспособности», т. е. плодородия. Раньше почвы России, Германии бонитировались преимущественно по урожайности, поэтому подход Докучаева к этому вопросу был вполне оригинальным. Каждое из свойств почв, определяющих их качество (например, содержание гумуса, мощность почвы и т. п.), Докучаев в оптимальном выражении оценивал величиной 100 и соответственно исчислял его количественное выражение в каждом типе почв. Среднее из этих величин определяло среднюю бонитировочную типа почв, а сравнение типов по их средним являлось конечной операцией бонитировки. Этот способ оценки нередко подвергался критике, но он и теперь является основополагающим в бонитировке почв, принятой в СССР и ряде других стран (Гаврилюк, 1974).

По словам А. Р. Ферхмина, «нижегородский период деятельности и жизни В. В. Докучаева представляет особо важное значение и, быть может, его следует признать даже наиболее важным среди всех остальных периодов. В эту именно эпоху окончательно сложились главнейшие взгляды его на почву и почвове- jeiine; сформировался его характер как ученого и общественного деятеля; выработался учитель и руководитель молодежи; положено начало школы почвоведов, носящей его имя; найден и разработан метод естественнонаучного изучения почв с целью применения результатов такого исследования в оценке земель; выработана первая естественноисторическая классификация почв, обнимающая все главнейшие почвы Европейской России; широко поставлена и впервые выполнена задача всестороннего систематического изучения и описания более или менее обширной местности (целой губернии) в естественнонаучном отношении; основан первый естественпоисторический земский губернский музей с научными и, вместе с тем, прикладными задачами в интересах местного населения...» (Ферхмин, 1903, с. 343).

Полтавская экспедиция (1888—1894 гг.) была во многом повторением Нижегородской. В ней участвовали новые ученики Докучаева — В. И. Вернадский, Г. Н. Высоцкий, Г. И. Танфиль- ев. Были детально изучены черноземы, но существу научно открыт тип серых лесных почв, начато исследование солонцов, установлены закономерные зависимости распространения почв от высоты местности.

Знакомство в 1888 г. с крупным специалистом по степному земледелию А. А. Измаильским (1851—1914 гг.) вызвало у Докучаева интерес к вопросам «истощения» черноземов, а также и их физическим свойствам, структуре и гидрологии, причинам периодических засух.

Летом 1891 г. черноземную полосу Европейской России охватила небывалая засуха. Страшное бедствие поразило те районы, которые лучше всего были известны Докучаеву,— Украину, Центральную черноземную область, Заволжье и Поволжье и даже Нижегородскую губернию. Неурожаи и голодные годы повторялись в России часто. В XVIII в. было 34 голодных года, а в XIX в. их было уже 40. Па протяжении двух столетий каждый третий год был голодным, причем если в начале XIX в. одновременно голодало крестьянское население в 18 губерниях, то в 80—90-х годах прошлого столетия голод охватывал одновременно до 29 губерний!

В 1892 г. Докучаев издаст «в пользу пострадавших от неурожая» книгу «Наши степи прежде и теперь», в которой он предложил план охраны черноземных почв, борьбы с засухой, «оздоровления» стенного сельского хозяйства, которое пока является «биржевой игрой» и беспомощно перед лицом таких «бедственных случайностей», как засуха. План включал такие меры, как защита почв от смыва, «регулирование оврагов и балок», создание системы защитных лесных полос на водоразделах и склонах, строительство прудов, искусственное орошение, правильное соотношение между пашней, лугами и лесом, т. с. соблюдение в земледелии принципов экологического равновесия (Докучаев, 1951, VI). При комплексном характере этого плана главным его стержнем была почва, ее охрана, улучшение.

Докучаев, пропагандируя эти идеи, проявил огромную настойчивость и добился организации «Особой экспедиции», которая должна была практически проверить эффективность предложенных мер. К работе Докучаев привлек Н. М. Сибирцева, П. А. Земятченского, Г'. Н. Высоцкого, Г. И. Танфильева, К. Д. Глинку, П. В. Отоцкого, Г. Н. Адамова. Для опытной работы отводились три крупных объекта: 1) район «Каменной степи», Хреновского бора и Шипова леса к югу от Воронежа; 2) Старобельский массив «полубурьянной степи, как бы намеренно выставленной на волю бурям, ветрам, зною и засухам» (Докучаев, 1951, VI, с. 121); 3) Велико-Анадольский, самый южный, участок недалеко от Азовского моря. На всех участках были очень детально исследованы рельеф, геология, почвы, растительность и на основе этого быстро спроектированы и осуществлены почвозащитные, гидрологические, лесомелиоративные работы. Эффект получился поразительный, но ассигнования на экспедицию год or года сокращались, и в 1897 г. она была «свернута». (В Каменной степи сейчас находится Институт земледелия черноземной полосы им. Докучаева.)

Работая над планом преобразования природы, Докучаев пришел к выводу, что в России нет подготовленных специалистов- естественников и агрономов, которые могли бы квалифицированно проводить такие работы. Он стремится доказать необходимость открытия в университетах особых кафедр почвоведения, но, несмотря на поддержку Д. И. Менделеева, не достигает успеха. Ему удалось, однако, добиться частичной реформы высшего сельскохозяйственного образования. В 1892 г. Докучаев становится директором Новоалександрийского института сельского хозяйства и лесоводства, где учреждает первую в мире кафедру генетического почвоведения, которую возглавил Н. М. Сибирцев. По воспоминаниям бывших студентов института, туда был огромный наплыв абитуриентов: кроме агрономических дисциплин, на высоком уровне преподавались естественные науки — физика, химия, геология, почвоведение, физиология растений; существовала тщательно продуманная система практических занятий — лабораторных, полевых, производственных; общественная жизнь била ключом, директор оказывал поддержку студенческому марксистскому кружку (Димо, 1946). Эти нововведения пришлись не по вкусу властям, и в 1896 г. Докучаев был вынужден оставить пост директора института (Fleszarowa, 1952).

Превозмогая тяжелый недуг, Докучаев и в последние годы жизни продолжал упорно трудиться. Он обратился к глубоким проблемам тех ветвей естествознания, которые были ему особенно близки; главным здесь надо считать его учение о зональности почв и природы вообще. Истоки докучаевской концепции зональности можно видеть в его первых классификациях ночв 1876 и особенно 1886 гг. В последней он разделял их «по способу залегания» на нормальные, переходные и анормальные, «по способу происхождения» — на шесть классов — от растительно-наземных до наносных. Среди первых «по климатическим полосам и но гумусности» выделялись почвы светло-серые северные, серые переходные, черноземы, каштановые, южно-бурые солонцеватые; тундровые почвы и торфяники попали в класс болотных (Докучаев, 1951, VI). Экспедиции по Буковине, Бессарабии, Средней Азии и особенно трехлетние исследования почв Кавказа (1898—1900 гг.) позволили ученому сформулировать законы зональности почв.

Два обстоятельства помогли Докучаеву обосновать идею зональности почв: его взгляд на почву как на самостоятельное природное тело и установленная им зависимость почвы от «факторов почвообразования», т. е. других элементов природы. Эти мысли привели его к выводу, что «почвы и грунты есть зеркало, яркое и вполне правдивое отражение, так сказать, непосредственный результат совокупного, весьма тесного, векового взаимодействия между водой, воздухом, землей..., с одной стороны, растительными и животными организмами и возрастом страны — с другой, этими отвечными и поныне действующими почвообра- зователями... А так как все названные стихии: вода, земля, огонь (тепло и свет), воздух, а равно растительный и животный миры, благодаря астрономическому положению, форме и вращению нашей планеты вокруг ее оси, несут на своем общем характере ясные, резкие и неизгладимые черты закона мировой зональности, то не только вполне понятно, но и совершенно неизбежно, что и в географическом распространении этих вековечных почво- образователей, как по широте, так и по долготе, должны наблюдаться постоянные и, в сущности, всем и каждому известные, строго закономерные изменения, особенно резко выраженные с севера на юг, в природе стран полярных, умеренных, экваториальных и пр. А раз так, раз все важнейшие почвообразователи располагаются на земной поверхности в виде поясов или зон, вытянутых более или менее параллельно широтам, то неизбежно, что и почвы — наши черноземы, подзолы и пр.— должны располагаться по земной поверхности зонально, в строжайшей зависимости от климата, растительности и пр. Действительность оправдывает это, можно сказать, в большей степени, чем это можно было ожидать...» (Докучаев, 1951, VI, с. 399—400).

Обосновывая закон вертикальной зональности, Докучаев говорил, что, поскольку с высотой местности закономерно изменяются климат, растительный и животный миры, эти важнейшие почвообразователи, то так же закономерно должны изменяться и почвы по мере поднятия от подошвы гор, например Казбека и Арарата, к их снежным вершинам, располагаясь в виде тех же последовательных, но уже не горизонтальных, а вертикальных зон, начиная в подходящих, разумеется, условиях с латеритов и желтоземов и кончая подзолами и кислыми торфянистыми почвами. В 1899 г. он опубликовал статью «О зональности в минеральном царстве», где утверждал, что явления зональности проявляются «гораздо глубже почв; они резко выражены и на характере почти всех четвертичных образований, одевающих как Европейскую, так и Азиатскую Россию» (1951, VI, с. 426). Духом зональности проникнута и последняя его развернутая классификация почв 1896 г.

До Докучаева И. И. Лепехин и особенно А. Гумбольдт писали о зональности климата и живого мира суши Земли. Ф. Энгельс в «Диалектике природы», перечисляя «бреши», пробитые новым естествознанием в метафизическом мировоззрении прошлого, называет шестую брешь: «элементы сравнительного метода в анатомии, в климатологии (изотермы), в географии животных и растений... вообще в физической географии (Гумбольдт)»39. Но Гумбольдт не только не заметил зональности почв и тем более «минерального царства», но и в достаточно определенной форме отрицал это (Гумбольдт, 1936). Поэтому широкая, точная и современная формулировка законов зональности природы является бесспорной заслугой Докучаева, и он пробил «брешь» в чисто страноведческих представлениях о географии как науке.

Это также подтверждается: во-первых, достаточно единодушным признанием приоритета Докучаева многими выдающимися географами — Л. С. Бергом, А. А. Григорьевым, Эм. Мартонном, И. П. Герасимовым, А. Г. Исаченко и др.; во-вторых, оставшейся нам в наследство мастерски написанной им картиной чередования зон: тундровой — «создания Борея», черноземной — «наиболее удачного творения Зевса или Юпитера», .красноземной—- «где всегда царили Вулкан, Плутон и Гслиос», и др.; в-третьих, обоснованной концепцией зональной агрономии: опираясь на исследования А. Н. Энгельгардта, Докучаев объявил таежно-лес- ную область «зоной химизации», черноземная полоса у него — зона «физиации» (улучшение структуры, борьба за влагу), гэральная зона современных сероземов — «царство гидрации». Стоя на стихийно-диалектических позициях, Докучаев призывал к целостному изучению и целостному освоению природы.

Маленькая брошюра, изданная Докучаевым в 1899 г.,— «К учению о зонах природы» завершила его учение о зональности, о включении почвы в систему тел природы, распределяющихся зонально по лику Земли. В брошюре всего 28 страниц, и автор считал ее только первой главой задуманной им обширной работы. Болезнь и смерть помешали Докучаеву осуществить этот замысел. Брошюра в 20 раз короче «Русского чернозема», в 5 раз меньше книги «Наши степи прежде и теперь», но по своему значению она не уступает этим двум классическим произведениям мирового естествознания. Прямым приложением к этой работе можно считать схему природных зон, опубликованную Докучаевым несколько позже на французском языке (Заварицкий, 1951).

Поразительно, как точно Докучаев предсказал грядущее развитие экологии — учения о биосфере и даже ноосфере. В 1899 г. он писал, что в «последнее время все более и более формируется и обособляется одна из интереснейших дисциплин в области современного естествознания, именно о тех многочисленных и многообразных соотношениях и взаимодействиях, а равно и о законах, управляющих вековыми изменениями их, которые существуют между так называемыми живой и мертвой природой, между а) поверхностными горными породами, Ь) пластикой земли, с) почвами, d) наземными и грунтовыми водами, е) климатом страны, f) растительными и g) животными организмами (в том числе и даже главным образом низшими) и человеком, гордым венцом творения». Эта наука еще очень юная, но зато «исполненная чрезвычайного высшего научного интереса». Докучаев предвидел, что «уже недалеко то время, когда она по праву н великому для судеб человечества значению займет самостоятельное и вполне почетное место». По сейчас, пока этого еще нет, «ближе всего к упомянутому учению, составляя, может быть, главное центральное ядро его, стоит (не обнимая, однако, это вполне)... новейшее почвоведение, понимаемое в нашем, русском смысле слова» (Докучаев, 1951, VI, с. 416—417).

Жизнь Докучаева трагически оборвалась в 1903 г. Идеи ученого слишком опережали его время, лишь в слабой мере осуществились его предложения по преобразованию природы степей, комплексному изучению окрестностей Петербурга, реформе высшей школы. Но многие его организационные начинания удались: детальное изучение природы двух губерний и Кавказа, учреждение специальной Почвенной комиссии, первых краеведческих музеев в разных городах, создание прекрасных коллекций почв и их экспонирование на выставках, в том числе международных в Париже (1889 и 1900 гг.) и Чикаго (1893 г.).

Существует мнение, что проникновение докучаевских идей в зарубежную науку началось только после выхода в свет немецкого издания книги К. Д. Глинки в 1915 г. (Герасимов, 1962; Полынов, 1948). Это не точно. Еще в 1886 г. Э. Брюкнер в немецкой статье о черноземе разбирал исследования Докучаева по этому вопросу и называл их «совершенно новым словом в науке» (Briickner, 1886, с. 515). Через четыре года ботаник Г. Радде в одной из книг серии «Растительность земного шара» (Vegetation der Erde) не только широко цитировал Докучаева, но и воспроизвел фрагмент его карты «изогумусовых полос» (Radde, 1890).

На парижской выставке 1899 г. коллекция почв и карт Докучаева пользовалась большим успехом и заслужила Grand prix (Meunier, 1889; Venukoff, 1889). Отмечалось, что в Русском павильоне самыми интересными экспонатами были почвы (Богданов, 1889; Детлов, 1889). На выставке в Чикаго, посвященной 400-летию открытия Америки, эта коллекция, пополненная и снабженная прекрасным каталогом (Schort scientific review..., 1893), привлекала интерес организатора почвенной службы США М. Уитнея, который попросил Докучаева выслать ему русские источники этого аспекта (Полынов и др., 1956). Наибольший успех русское почвоведение имело в 1900 г. на международной выставке в Париже (Отоцкий, 1961; Савостьянов, 1901; De- molon, 1946, 1949); в обзоре Эм. Маржери, посвященном истории наук о Земле, дан блестящий отзыв о почвенных картах Докучаева, экспонировавшихся на выставке (Margerie, 1946). Это только некоторые отклики на труды Докучаева, появившиеся за рубежом при его жизни. Но, конечно, зарубежное почвоведение далеко не сразу воспользовалось докучаевскими принципами.

Виднейший эколог нашего времени Ю. Одум в книге «Основы экологии» писал: «Один из первых русских экологов B.            В. Докучаев и виднейший его ученик Г. Ф. Морозов... придавали большое значение представлению о «биоценозе»; этот термин был позднее расширен русскими экологами в «геобиоценоз» (Сукачев)» (1975, с. 17). Так обозначена преемственная линия развития биоэкологии начиная с Докучаева.

Докучаев создал национальную почвенную школу, яркими представителями которой были Н. М. Сибирцев, К- Д. Глинка, C.        А. Захаров, Н. А. Димо, Л. И. Прасолов, Б. Б. Полынов. Многие его непосредственные ученики — В. И. Вернадский, Ф. Ю. Ле- винсон-Лессинг, А. Н. Краснов, Г. И. Танфильев, Г. П. Высоцкий и др.— явились создателями новых наук: биогеохимии, петрографии, страноведения, агролесомелиорации. Известны слова В. И. Вернадского о том, что учение Докучаева «принадлежит к крупным приобретениям научного движения XIX века» (Вернадский, 1904, с. 5—6). В «Размышлениях натуралиста» Вернадский, говоря о выдвижении на научную авансцену новых идей в применении к уже известным объектам, замечает: «Как живой пример такого рода процесса (в котором мне в молодости пришлось принять участие и в котором росла моя мысль) достаточно вспомнить и обдумать создание в России в конце XIX в. могучего движения в области установления нового понятия о почве, которое привело к новому пониманию почвоведения. В литературе того времени, прежде всего под влиянием мысли крупного натуралиста В. В. Докучаева, мы найдем многочисленные отголоски выяснения в новом свете старого понятия о почве как об естественном теле, о котором говорили задолго до Докучаева, но которого не тюнимали. Идея о почве как об естественном теле, отличном от горных пород и минералов, является центральной» (1977, с. 115—116).

Докучаев явился создателем генетического почвоведения как науки, главой славной плеяды единомышленников-натуралистов, их вдохновителем на новые свершения. К сожалению, далеко не все его мысли и идеи нашли быстрое воплощение в теории и на практике.

*

К содержанию книги: Крупеников И. А. «История почвоведения (от времени его зарождения до наших дней)»