Структурная почва и минеральная агрохимия В БЕССТРУКТУРНОЙ ПОЧВЕ И ЗНАЧЕНИЕ ТРАВОПОЛЬНЫХ СЕВООБОРОТОВ

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

 

Академик Вильямс. Травопольная система земледелия

АНТАГОНИЗМ ВОДЫ И ПИЩИ В БЕССТРУКТУРНОЙ ПОЧВЕ И ЗНАЧЕНИЕ ТРАВОПОЛЬНЫХ СЕВООБОРОТОВ

 

Вильямс

В.Р. Вильямс

 

Смотрите также:

 

теория развития почв Вильямса

 

Почва и почво-образование

 

Почвоведение. Типы почв

 

Книги Докучаева

докучаев

 

Прянишников

 

 Костычев 

 

Полынов

 

Тюрюканов. Био-геоценология

 

Геология

геология

 

Геолог Ферсман

 

Черви и почво-образование

дождевые черви

 

Дождевые черви

 

Фито-ценология

 

О чем говорят и молчат почвы

 

Химия почвы

 

Ковда. Биогеохимия почвы

 

Глазовская. Почво-ведение и география почв

 

Жизнь в почве 

 

Вернадский. Биосфера

биосфера

 

Геохимия - химия земли

 

Минералогия

 

Земледелие. Агрохимия почвы

  

Биология

биология

 

Эволюция биосферы

 

Земледелие

 

Геоботаника

 

Общая биология

 

Биографии биологов, почвоведов

Биографии почвоведов

 

Эволюция

 

 

Результаты процесса антагонизма усвояемых растением

воды и пищи в бесструктурной почве установлены с 

незыблемой твердостью с лишком полстолетия тому назад либихов-

ским минеральным направлением агрохимии.

 

Вопросы взаимозависимости развития растений полевой

культуры и первичных факторов этого развития уже вскоре

после возникновения необходимости их пересмотра потекли

по двум ярко противоположным руслам.

 

Необходимость пересмотра старых положений 

земледельческой химии, или агрохимии Тэера, стала очевидна после

работ Вигмана и Цольсторфа, неопровержимо доказавших, что

полевые растения развиваются на основе элементов 

минеральной пищи, представляя организмы, синтезирующие 

органическое вещество заново, а не преобразовывающие отмершее

органическое вещество в новую форму живых полезных 

растений. Правда, оставалось еще сомнение относительно большой

группы зеленых растений, требующих большого содержания

перегноя в почве и, повидимому, его разрушающих. Причем,

хотя и было совершенно ясно, что отдельные органы растений —

корни, стебли, семена — питаются готовыми органическими

веществами — углеводами, белками, жирами, все же растения

в целом потребляют из окружающей среды только простые

окисленные минеральные вещества.

 

Это различие воплотилось в терминологии классической

физиологии растений. Но хотя мы и различаем подвижные 

органические вещества как «питательные вещества» от формы 

простых окисленных минеральных соединений как «элементов 

пищи», все же процесс, определяющий это различие, не 

вскрывается ни в какой мере этой разницей терминологии. Твердо

установлено классической физиологией прямое питание 

лишенного хлорофилла зародыша зеленых растений (кукурузы,

пшеницы) смесью органических питательных веществ и 

неспособность такого же зародыша усваивать элементы пищи из

минеральных соединений. Установлено усвоение бесхлоро-

филльными паразитами (петров крест, заразиха, кускута) и са-

профитами (гнездовка, коралловка) органических питательных

веществ и неспособность их усваивать минеральные формы

элементов пищи. Даже эта разница до настоящего времени

не освоена «минеральной» агрохимией, и она минеральные

удобрения трактует как «питательные вещества».

 

Не менее твердо установлена неспособность зеленого 

растения преобразовывать углеводы и белки и «мобилизовать»

нерастворимые углеводы семян, т. е. обращать крахмал и 

инулин в растворимые формы Сахаров. Твердо установлено, что

этой способностью обладают только растения, семена которых

снабжены, так называемым алеуронным слоем, и что этот слой

состоит из сплошного сплетения мицелия, так называемого

алеуронного гриба. Этот гриб находится, в симбиотичееком

сожительстве с зеленым растением и ярко выявляется в форме

алеуронного слоя. Классическая физиология растений, а 

вместе с ней и «минеральная» агрохимия до настоящего времени

считают этот слой местом отложения запасного белка и жира,

хотя давно доказано, что запас белка сосредоточен в мучнистом

теле зерна, а жир в самом зародыше. Между тем, можно считать

твердо установленным, что роль мицелия состоит в снабжении

мучнистого 'семени энзимой, мобилизующей крахмал, энзимой,

которую зеленое растение не способно выделять. Ряд семян

лишены «алеуронного слоя», и они способны прорастать только

в присутствии в почве специфических грибов. При этом одна

группа таких растений строго ограничена для каждого вида

своим специфическим видом низших грибов (орхидейные).

Другие ограничены только наличием одного общего вида гриба

(например, вересковые).

 

Эти моменты также не освоены ни классической физиологией

растений, ни «минеральной» агрохимией, а между тем 

указанные процессы имеют огромное, решающее значение для 

понимания количественной стороны процессов потребления зеленым

растением воды и пищи.

 

Раз мы не поймем сущности этих процессов, для нас 

становится совершенно непонятной необходимость дыхания для

зеленого растения, и остается вместе с классической 

физиологией растений и «минеральной» агрохимией удовольствоваться

лишь простой констатацией процесса, что не объясняет ничего

ни с какой стороны, или принять формулу, что дыхание есть

признак всего живого. Это для нас совершенно неприемлемо

вследствие явного телеологического и теологического 

характера формулы. Раз эти теоретические вопросы остаются 

невыясненными, то и производственные мероприятия лишаются

научного обоснования и не могут быть приведены в систему.

 

Тогда все производство обрекается в жертву «ползучего

эмпиризма», т. е. опытного дела на основе формальных 

признаков и достижений практики с единственной надеждой, что

может быть, что-нибудь и выйдет.

 

Очевидно, что такой «научный» порядок окончательно 

неприемлем в плановом социалистическом народном хозяйстве

и что в основу систем плановых мероприятий, проектируемых

на более или менее длительный срок, не могут быть положены

ни положения классической физиологии растений, ни 

положения «минеральной» агрохимии, выведенные на основании

цовторяемости результаюв ее «опытов», проводимых на 

усвоенных ею неверных, порочных положениях.

 

Порочность системы опытов, старавшихся обосновать

закономерности количественных отношений между величиной

урожая и количественным изменением притока любого фактора

жизни растений, заключалась в том, что изменению 

подвергался только один подопытный фактор при сохранении 

равенства притока всех других факторов, сумма которых составляла

«фон» опыта во все время его проведения.

Результат всегда получался один и тот же, и очевидно,

что иного результата получиться и не может, раз опыт 

производится во всех случаях на порочном фоне количественного

изменения одного фактора при неизменности всех остальных.

Результат всякого опыта изобличает порочность постановки

его, и так как способ постановки опыта во всех случаях 

остается неизменным, то и результат опыта всегда один и тот же.

Он выражается в прогрессивном затухании эффекта всякой

последующей прибавки на бесструктурном фоне, все равно,

будь то почва или песок.

 

Причина этого заключается в полном игнорировании 

«минеральной» агрохимией выводов микробиологии и стремление

ее объяснить все процессы, протекающие в почве, чисто 

минеральными химическими процессами и пренебрежение к 

процессам, хорошо изученным в почвоведении. И это 

отбрасывает ее на полстолетия назад, к допастеровской — либихов-

ской минеральной агрохимии.

 

«Структурники» и «антиструктурники» говорят на разных

языках. «Антиструктурники» требуют подтверждения 

диалектических выводов «структурников» результатами порочной

методики «опытного дела» антиструктурников. Лозунг опытов

«при всех прочих равных условиях» неверен, и его применение

может дать только неверные, порочные результаты. 

«Антиструктурники» игнорируют достижения стахановцев.

«Минеральные» агрохимики знают, что количество 

микроорганизмов на один гектар пахотной земли исчисляется как

минимум в двадцать пять тысяч триллионов „особей бактерий.

 

Знают они, что бактерии усваивают пищу, дышат и вообще

связаны с окружающей средой всей поверхностью своего тела;

знают они, что продолжительность жизни особи бактерий

измеряется немногими часами и что суммарная поверхность

тел всего бактериального населения одного гектара полевой

земли составляет много гектаров. Они должны это знать.

Обязаны!

 

Не менее отчетливо должны «минеральные» агрохимики

быть знакомы и с водным режимом структурной и 

бесструктурной почвы. Ведь они удобряют «почву».

Они знают, что в бесструктурной почве осуществимо только

волосное движение воды и что в такой почве все количество

содержащейся в ней воды передвигается как одно целое 

вследствие равенства всех свойств бесструктурной почвы во всех

направлениях.

 

Нисходящее волосное движение воды, возникающее при

всяком смачивании поверхности почвы водою дождей или

оросительной, всегда совершается по закону прогрессивного

затухания самого стимула движения — разности потенциала

влажности, совершающегося по закону Адольфа Майера. 

Параметр этого затухания находится в прямом отношении с 

первоначальной скоростью нисходящего тока воды, т. е. чем больше

первоначальная скорость, тем быстрее он прекращается. 

Например, пылеватая почва очень быстро пропускает первые

капли дождя, но нисходящее движение прекращается через

20—25 минут, и промокает почва всего на 15—20 см. Наоборот,

в тяжелую глину вода проникает чрезвычайно медленно, но

и промокает такая глина до глубины 2 м, что совершается 

месяца в два.

 

В результате бесструктурная почва не может усвоить 

больше 30% летних дождей, а 70% выпадающих дождей стекает

по уклону поверхности дли испаряется из луж микрорельефа.

Иное происходит с зимними осадками. В течение всей зимы

происходит непрерывная перегонка водяного пара из ниж-

них, незамерзших горизонтов почвообразующей породы в

верхние, замерзшие горизонты почвы. Причина — разница

температур, а следовательно, разность потенциалов упругости

водяного пара.

 

Перегоняющийся водяной пар сгущается в лед вокруг 

ледяных кристаллов самого холодного, следовательно, 

поверхностного горизонта почвы. Пи мере заполнения поверхностного

слоя сгущение водяных паров продвигается вглубь.

Когда наступает весна и почва оттаивает, она оказывается

наполненной водой до насыщения ее полной влагоемкости.

Это причина весенней сельской распутицы. Осень может быть

совершенно сухая, без единого дождя, а весной по дорогам

проезда нет. Затухание нисходящего тока воды в 

бесструктурной .породе— причина того, что на поверхности проницаемой

породы мы видим озера, пруды и т. д.

 

Волосная вода не подчиняется ни законам силы тяжести,

ни гидростатическому давлению, поэтому весной в почву,

наполненную водой до пределов ее полной влагоемкости,

новое количество воды никаким давлением вместить нельзя,

и вся снеговая вода на 100% сбегает в реки в таком 

количестве, что устья рек в 3—4 декады не в состоянии пропустить

всю воду в моря.

 

Мы можем, не делая грубой ошибки, допустить, что в так

называемой умеренной зоне количество летних осадков равно

приблизительно количеству зимних осадков. Следовательно,,

мы пользуемся на наших бесструктурных почвах, для целей

сельского хозяйства, всего лишь 15% годового количества

атмосферных осадков.

 

Такая расточительность не имеет оправдания.

А между тем, именно ее и проповедуют «минеральные»

агрохимики.

 

 Растение в продолжение всего своего развития нуждается

в непрерывном потреблении воды. Поэтому с производственной

точки,зрения вопрос прочности запаса воды в почве —„способ-

ности почвы длительно сохранять проникшую в нее воду в

состоянии, доступном только усвоению растением,— вопрос

чрезвычайно важный. Вода — элемент плодородия почвы,

абсолютно равнозначимый второму — пище.

 

Как только прекращается дождь или приток 

ирригационной воды, так тотчас возникает неизбежный процесс испарения

воды с поверхности почвы. Под влиянием возникшего  

процесса немедленно устанавливается стимул волосного движения поды

в почве (разность потенциалов—разность напряжения 

влажности почвы) и возникает восходящий волосной ток воды в

почве.

 

В бесструктурной почве, волосной среде с равномерным

распределением всех элементов, а следовательно, и свойств по

беем направлениям, вся вода, всей своей массой, как одно

целое, устремляется к младшему потенциалу — восходящим

волосным током к поверхности.

Восходящий волосной ток воды в бесструктурной почве

качественно отличается от характера нисходящего тока воды

в такой же почве.

 

Вследствие непрерывного испарения воды поверхностью

почвы количественное выражение младшего потенциала 

непрерывно поддерживается и восходящий ток обладает 

равномерной скоростью движения.

 

Эта равномерная скорость легко переходит в равномерно-

ускоренную или прогрессивно-ускоренную под воздействием

повышения температуры воздуха, понижения его влажности

и усиления его движения. Какой быстроты может достигнуть

эта скорость, видно из того, что на нашем юго-востоке, в 

Заволжье весенний сильный суховей может в 2—3 часа высушить

весь зимний запас воды, равный полной влагоемкости почвы,

и вызвать пыльную бурю.

 

Малый запас воды бесструктурной почвы вместе с тем

крайне непрочен. Он эфемерен. И очевидно, что на нем нельзя

основывать планового социалистического хозяйства. И по-

этому проповеди «минеральных» агрохимиков, отрицающих

структуру, могут вызвать, в лучшем случае, недоумение по

поводу их неспособности к элементарному критическому 

анализу.

 

Всякий может наблюдать, что поверхность структурной

почвы, хотя бы непрочная структурность была достигнута

простым боронованием, что поверхность такой почвы высыхает

во много раз скорее (примерно, через полчаса после 

разрыхления), чем поверхность почвы бесструктурной, плотной.

Диалектический анализ этого процесса четко вскрывает

ряд важнейших взаимозависимостей между структурой почвы

и запасом виды в ней, между структурным запасом воды и

усвояемостью пищи растением и еще более сложную 

взаимозависимость между структурностью почвы, величиной и 

устойчивостью урожаев и взаимоотношениями между 

сельскохозяйственным производством и производствами, его 

обслуживающими и им обслуживаемым, и производительностью труда

колхозников.

 

Структурная почва, в отличие от бесструктурной, не  представляет однородную волосную массу, все свойства которой и процессы, в ней происходящие, равномерно распределены во всех направлениях.

Структурная почва слагается из трех

элементов, взаимно друг друга пронизывающих и 

взаимосвязанных определенными и хорошо изученными 

закономерностями. Три элемента, слагающих структурную почву, суть:

1) комки почвенной массы, 2) волосные промежутки между

комками, 3) неволосные промежутки между комками. В схеме

структурная почва представляет сеть так называемых жаменов-

ских трубок, распространенных по всем трем измерениям.

[Жаменовская трубка представляет ширококапиллярную 

(волосную) трубку с выдутыми на ней четкообразно шариками.]

Структурный комок почвы представляет простую 

уплотненную и прочно (трудно размываемую водой) склеенную 

перегноем отдельность почвенной массы. Величина комка колеблется от

1 до 10 мм. При распаде комков под воздействием агентов, 

разрушающих структуру, получаются более мелкие отдельности

до раздельных частичек почвы. При измельчении этих 

фрагментов получаются все переходы от типичной структурной 

(комковатой) почвы к бесструктурной (раздельночастичной) почве.

В каждом комке сложение почвы бесструктурное, сильно

уплотненное давлением развивающихся корней, мехайическое

давление которых и представляет причину обособления 

комковатой структуры перегнойного торизонта почвы.

 

Корневая система выполняет еще одну важнейшую 

функцию. Она служит распределителем по толще корнеобитаемого

горизонта массы органического вещества корней, на основе 

которого при его разложении после отмирания корней образуется

перегной, склеивающий комок. Распределение органического

вещества корневой системой совершается с такой 

равномерностью и с такой детальностью, при одновременном уплотнении

комков, какого мы не можем достигнуть никакими другими

средствами.

 

Главный процесс, осуществляемый в комке, тот, что, 

представляя агрегат бесструктурной почвы, он представляет 

носителя главного запаса усвояемой воды почвы. Вместе с тем

он одновременно служит носителем принципа Пастера —

Вино градского, осуществляя в природе диалектический 

принцип единства противоречий. По формуле Пастера самый 

главный враг аэробиозиса, а следовательно, и непосредственная

причина анаэробиозиса в природе — сам аэробиозис. Если

представить массу органического вещества любой величины в

природной обстановке, то, понятно, органическое вещество,

окруженное со всех сторон воздухом, должно с поверхности

разлагаться по принципу аэробиозиса, тем более, что 

аэробный процесс, раз начавшись, не требует притока воды. Вода

образуется при всяком аэробном разложении и поддерживает

необходимую влажность.

 

Аэробное разложение с поверхности органического вещества немедленно создает разность потенциалов парциального

давления кислорода и усиливает приток его к поверхности.

И чем сильнее будет приток кислорода, тем ярче будет 

протекать процесс аэробиозиса и тем непроницаемее будет 

поверхность для кислорода, что и обусловит безраздельное 

господство анаэробиозиса во внутренней массе органического

вещества под тонкой пленкой аэробиозиса.

 

Советский ученый Виноградский блестящим образом 

подтвердил правильность концепции Пастера. Он доказал путем

непосредственного исследования, что в каждом комке почвы

под внешней бактериальной аэробной пленкой, содержащей в

числе других и азотобактер, свободно живущую бактерию,

усваивающую молекулярный азот воздуха, содержится и обли-

гатный анаэроб — клостридиум, принадлежащий к той же

группе усваивающих свободный азот бактерий. Для клостри-

диума кислород настолько ядовит, что присутствие клостри-

диума можно считать показателем отсутствия кислорода.

Совмещение в комке почвы двух взаимно исключающих

один другого процессов имеет большое производственное 

значение как совершенно исключающее возможность 

выщелачивания из почвы элементов пищи растений. Это отсутствие выноса

пищи растений путем простого выщелачивания, помимо 

отчуждения их с урожаем культурных растений, не поддается 

объяснению «минеральной» агрохимией даже при допущении 

наличия «силикатно-гуматного поглощающего комплекса».

Йрежде всего установим наличие условий выщелачивания,

для чего необходимо установить водный режим структурной

почвы.

 

Дождевые или оросительные воды проникают в массу 

структурной почвы в результате ее проницаемости, т. е. наличия

неволосных промежутков. По сети веволосных промежутков

вода передвигается, правильнее, протекает по закону или 

свободного падения или гидростатического давления. В массе

почвы оба закона претерпевают некоторые изменения. Измене-

ния происходят вследствие удлинения извилистого пути, 

сжатия струи при всяком уменьшении диаметра неволосной трубки

(принцип Вентури), трения и прилипания к шероховатым 

стенкам неволосного канала. В результате суммарного влияния

всех перечисленных моментов, объединяемых понятием 

«сопротивления породы», у «гравитационного тока», т. е. тока под

действием закона тяжести, происходит утрата ускорения, и

равномерно-ускорительное движение превращается в 

равномерно-замедленное. Влияние тех же моментов на 

гидростатическое давление слагается в форме так называемой «потери 

напора». Весьма понятно, что вследствие влияния на изменение

этих величин еще и изменения рельефа, изменения температур

и изменения массы жидкости, эти изменения не поддаются 

численному измерению и могут быть охарактеризованы только 

словесно.

 

На своем пути гравитационная, или гидростатическая, вода

претерпевает два порядка расхода. Она заполняет неволосные

промежутки между комками и насыщает полную влагоемкость

каждого омываемого ею комка.

Комки структурной почвы представляют массу 

бесструктурной почвы, плотно прижатой давлением живых корней к 

остаткам мертвых корней, находившихся в почве.

Понятно, что проникновение в них воды должно бы 

совершаться по закону прогрессивно замедляющегося волосного

тока. Но этому противопоставляется незначительность 

размера комков. Какова бы ни была величина параметра 

замедления, оно не успеет обособиться, как комок целиком 

пропитается водой.

 

Таким путем все комки структурной почвы будут  

заполнены водою до предела полной влагоемкости, и все волосные

промежутки между комками будут также заполнены водой.

Это состояние охватит все количество дождевой или 

ирригационной воды, проникшей в структурную породу.

Вода твердых осадков претерпит лишь небольшие измене-

ния. В течение всего морозного периода водяной пар так же

перегоняется из незамерзших горизонтов, как и в 

бесструктурной почве, и так же сгущается в лед вокруг уже имеющихся

кристаллов льда, т. е. внутри комков, начиная с поверхности

и постепенно углубляясь.

Одновременно на нижней половине каждого комка 

образовывается тонкий налет инея. Иней откладывается, как и на 

поверхностных тонких предметах, только с подветренной стороны,

каковой в массе почвы представляется нижняя половина

комка, обращенная к восходящему току водяного пара. 

Неволосные же промежутки между комками никогда не заполняются

льдом. Все 100% снеговой воды проникают в почву и 

вышеописанным путем заполняют всю волосную влагоемкость всей

массы структурной почвы.

 

Когда ток гравитационной воды достигнет бесструктурной

массы почвообразующей породы, часть его продолжает то же

движение по нешироким трещинам, образовавшимся зимой

вследствие высыхания породы путем перегонки водяного пара.

Всасываясь по периферии трещин прогрессивно затухающим

волосным током, она частично восстанавливает влажность

почвообразующей породы. Остальная масса питает первый

горизонт грунтовой воды, движущейся по поддонной морене.

Другая часть воды проникает в бесструктурную породу и

прогрессивно затухающим волосным током промачивает ее до

глубины затухания тока и до новой зимней осушки ее 

перегонкой пара.

 

Остальная масса неволосной воды, подчиняясь 

сопротивлению породы, устремляется по уклону бесструктурной 

почвообразующей породы, питая горизонт почвенной воды.

В условиях равнинного рельефа средняя быстрота этого

равномерного движения колеблется около одного километра

в два месяца.

 

Как только прекращается приток дождевой или снеговой

воды, так тотчас начинается испарение воды с поверхности

структурной почвы из всех комков, непосредственно 

соприкасающихся с воздухом. Таких комков в структурной почве

лишь два слоя, и они полностью изолированы от волосного

сообщения со всеми нижележащими комками, потому что

волосные промежутки между комками много шире волосных

промежутков между частичками почвы в комке,частичками, 

плотно прижатыми друг к другу давлением развивающихся корней.

Эти более широкие волосйые промежутки составляют 

непреодолимое препятствие для волосного тока из комка в комок,

и высыхание верхних двух слоев комков не может вызвать в

массе структурной почвы никакогЪ волосного движения воды.

Кроме этой потери воды непроизводительным испарением

верхних двух слоев комков, наличествует еще источник 

испарения воды почвой помимо растения в виде испарения воды 

комками, лежащими глубже двух верхних слоев.

 

Величина этой потери воды очень невелика. Она 

осуществляется под воздействием двух процессов: осмотического

проветривания структурной почвы и так называемого дыхания

почвы. Комки структурной почвы, кроме двух верхних их

слоев, испаряют воду только в неволосные промежутки между

комками. Так как воздух этих неволосных промежутков всегда

насыщен водяным паром в соответствии с температурой и его

влажность поддерживается испарением воды из широких 

волосных промежутков между комками, то ясно, что потеря воды

почвою комков в виде пара вообще невелика. Кроме того, 

переход этого пара в атмосферный воздух может совершаться в

слабом количественном выражении.

Прежде всего наблюдается осмотический переход водяного

пара, но стимул этого перехода, разность парциального 

давления водяного пара в воздухе припочвенной атмосферы

и в почвенном воздухе невелика, в результате транспирации

растений и чрезвычайной запутанности неволосных каналов

между комками, ослабляющих проветривание. Второй путь

через так называемое дыхание почвы осуществляется при вся-

ком увеличении объема почвенного воздуха, при всяком 

падении барометрического давления. Эти колебания в среднем

очень невелики. Значительное же понижение барометра при

наступлении циклонов сопровождается большей частью  

атмосферными осадками, и поверхность почвы при этом не только

не теряет воду, но масса комковатой почвы в эти периоды 

возобновляет запас воды.

 

Все перечисленные моменты приводят к суммарной потере

комковатой почвой воды, помимо растения, в размере, не 

превышающем в среднем 15% годового количества осадков.

Комковатая — структурная почва обеспечивает растению,

а следовательно у и производству возможность использования

85% годового количества осадков. Бесструктурная почва 

бесполезно теряет 85% годового количества осадков и может

обеспечить производство только J5% годового количества осадков.

Это две крайние противоположности.

 

И если бы «антиструктурники» и «минеральные» 

агрохимики хотели или могли усвоить эту азбуку почвоведения, то

всякие споры и бесполезные «дискуссии» сами собою 

прекратились бы. Но на пути лежит проклятие классового строя —

формально-дедуктивная логика, и пока она не будет изжита,

будут «работать» последыши царского режима и будет цвести

и давать плоды их «ползучий эмпиризм».

Но даже это, повидимому, самое важное преимущество

структурной почвы бледнеет перед другим результатом 

процессов водного режима, в ней протекающих.

Из предыдущего анализа ясно следует это важнейшее 

производственное значение структурности почвы для 

социалистического народного хозяйства.

 

Структурная почва освобождает самое важное 

производство человечества — сельскохозяйственное производство — от

прямой зависимости от годичного притока атмосферных 

осадков и переносит эту зависимость на величину среднего 

многолетнего количества атмосферных осадков.

Перспективную значимость этого процесса, присущего

только структурной почве, переоценить нельзя.

Прежде всего она закрепляет в сельскохозяйственном

производстве Союза ССР основной признак социалшлического

народного хозяйства — плановость. Оно почти совершенно

упраздняет большие колебания величины ежегодной 

урожайности, зависящие от колебаний по годам притока атмосферных

осадков, Остаются лишь малые колебания, зависящие от 

разницы по годам притока света и тепла, которые мы еще не умеем

регулировать и изменения величины которого мы еще должны

признать неизбежными. Но эти колебания по абсолютной 

величине невелики и приближаются к 1—2 ц на 1 га, что при

среднем урожае пшеницы на структурной почве в 50 ц на 1 га

составляет величину, не способную изменить план. Тогда как

те же малые колебания при среднем урожае на бесструктурной

почве, равном 6 ц на 1 га, способны сорвать плановые 

соображения.

 

Второе требование социалистического производства —

сделать колхозника зажиточным и укрепить благосостояние

каждой колхозной семьи — решается совершенно очевидным

образом. Совершенно ясно, что сделать колхозника 

зажиточным, при среднем урожае зерна в 6 ц на 1 га на бесструктурной

почве, нельзя. Это— иллюзорная мечта антиструктурников и

«минеральных» агрохимиков и притом мечта вреднейшая, 

перерастающая в контрреволюцию, плохо замаскированную

ложнинаучной обстановкой — бутафорией.

Даже предположивши предел повышения урожайности,

достигнутый «опытным делом» антиструктурников и 

«минеральных» агрохимиков, выражаемый ими всегда в процентах, 

равным 50%, то, переводя проценты на абсолютные числа, 

получим: 100% от 0 равно 0 (привожу как напоминание) и 50% от

6 равно 3. Итого наибольший средний урожай, сулимый 

«опытным делом» на бесструктурной почве, равен 9 ц на 1 га. Из

этого количества нужно выполнить государственное заданиег

обеспечить семенной фонд, внести натурплату МТС за посев,

обработку и уборку 1 га, обеспечить общественные нужды 

колхозов и содержание обобществленного скота, выделить часть

в неделимый фонд, прокормить свою корову с теленком, свинью

с поросятами, 2—3 овцы с ягнятами и кур. Что же останется

семье колхозника? Разве можно рассчитывать на активную

помощь колхозника в строительстве социализма? Даже если

достигнуть предела мечтаний антиструктурников и 

«минеральных» агрохимиков «вырастить два колоса там, где раньше рос

один», то ведь в результате получится всего 12ц на 1 га. И для

этого понадобится «лавина» искусственных удобрений. За 

такой дымовой завесой не спрячешься. Слишком она сляпана

из несоединимых частей.

 

Третья грандиозная перспектива, которую таит в себе

структурность почвы, касается обращения в цветущее 

культурное состояние десятков миллионов квадратных километров

среднеазиатских пустынь и богарных пространств, пространств,

которые считались и до сих пор считаются «извечной» 

пустыней, а на самом деле их пустынность и одичание — прямой

непосредственный результат их многотысячелетней эксплоа-

тации поколениями народов классового строя вплоть до 

русского царского правительства.

 

Я не скрываю от себя трудность борьбы с тысячелетними

привычками и традициями, но перспектива так грандиозна и

так неоспоримо твердо обоснована, что эту борьбу нужно

начать немедленно. Чем позже мы ее начнем, тем позже мы

достигнем осязаемых результатов, а между тем миллионы

колхозников в полудиких условиях содержания скота часто

теряют от джута тысячи голов скота, своего единственного

источника жизни, реликта былого цветущего состояаия 

сельского хозяйства. Такой же реликт, пронесенный 

порабощенным народом через сотни столетий,— их искусство, которое

впервые ожило под теплыми лучами солнца социализма, 

согретое любовью Сталинской Конституции.

 

Впрочем, трудности не на местах; там еще живы предания

и сказания давно прошедших веков, и они сразу оживут от

малейшей надежды возврата золотого века. Трудности здесь,

в центре, где сосредоточены представители «описательных»

наук, и убедить их применением материалистической 

диалектики — задача безнадежная.

 

Когда в первый раз мой ученик, товарищ и долголетний

сотрудник по изучению Средней Азии, Дмитрий Демьянович

Букинич рискнул выступить с изложением фактов, 

противоречащих общепринятой тогда теории Рихтгофена об эоловом 

происхождении среднеазиатского лёсса, и с изложением моей 

теории ледникового происхождения того же лёсса, то доклад был

встречен в штыки, как попытка итти против «общепринятых»

истин. Таким образом было признано решение научных 

вопросов «большинством голосов», и Букинич и я были признаны

ближайшими кандидатами в психиатрическую лечебницу.

А между тем, в настоящее время, приблизительно через 30 лет,

считается признаком «геологической безграмотности» 

признание иной теории, кроме ледниковой.

Я привел этот эпизод из истории возглавляемой мною

кафедры почвоведения Тимирязевской сельскохозяйственной

академии для того, чтобы задаться вопросом: неужели в нашу

социалистическую эпоху придется ждать 30 лет — 6 сталинских

пятилеток — для начала осуществления очевидной системы

мероприятий? Ведь среднеазиатские народности обладают и

терпением.

 

Все районы нашего Союза, независимо от географической

широты, обладают ярко выраженной зимой, независимо от

толщины снегового покрова, и каждую весну верхние горизонты

почвы насыщены водой до исчерпания их полной влагоемкости.

Придание этим почвам, структуры в орошаемых районах —

дело немногих лет. На богаре задача несколько труднее, но

все же не потребуется больше одной пятилетки. Грунтовые

воды в Средней Азии и в Закавказье в среднем не глубоки и

не зависят от атмосферных осадков. Они ледникового 

происхождения, и уменьшение (не прекращение) их дебита

зимой компенсируется «сопротивлением породы», по которой

они текут, т. е. так называемого «галечного горизонта», или

поддонной морены, так что их уровень не подвержен 

сезонным колебаниям. Ясно, что самая простая система агротехники

травопольной системы земледелия обеспечит на богаре такие

урожаи, какие мы сейчас получаем на орошаемых землях. На

орошаемых землях обращение почв в структурное состояние,

при одновременном изменении тысячелетних архаических 

методов орошения на современные методы дождевания, будет

иметь результатом сокращение, примерно, в пять раз расхода

оросительной воды, что равно увеличению в пять раз площади

орошаемых земель. Одновременно получится, кроме того, и

полная гарантия отсутствия появления так называемого 

«вторичного засоления» и подпорных солончаков.

 

Различие пищевых режимов структурной и бесструктурной

почвы еще больше, чем различие их водных режимов. Под 

словами «пищевой режим» мы разумеем процесс усвоения растением

элементов зольной и азотной пищи.

 

Очевидно, что при изучении элементов и условий 

плодородия почвы мы будем иметь в виду только те вещества, 

которые определяют значение процесса «корневого питания»,

или так называемый процесс «абсорбции» растений в их 

взаимоотношениях с двумя противоположными водными режимами.

Эти элементы совершенно ясно распадаются на две группы:

а) элементы, входящие в конституционный состав молекулы

органического вещества, синтезируемого зеленым растением.

Они резко отличны от второй группы тем, что представляют

исключительно анионы азотной, фосфорной и верной кислот,

и так как процесс синтеза органического вещества — процесс

восстановительный, то ясно, что формы соединений, усвояемых

зелеными растениями должны быть продуктами крайнего

окисления, Поэтому формы азотистой, фосфористой и серии-

стой кислот не только неусвояемы, но действуют 

отправляющим образом при проникновении их солей в корневую систему

растений. Кроме того, органические соединения этих анионов

не используются растением для синтеза органического вещества.

Кажущееся исключение в этом отношении составляет азот.

 

Согласно взглядам «минеральной» агрохимии, азот 

«усваивается» в равной мере одинаково как из солей азотной кислоты

(анион), так и из солей аммония (катион), так, повидимому,

и из некоторых органических соединений. Но в данном случае

дело сводится к «игре словами». Действительно, картина по

лучается вышеописанная, если ограничиться, как принято в

«опытном деле», констатацией начального и конечного моментов

процесса и не обратить внимания на промежуточные процессы,

хотя бы и противоречивые, «не бояться», по выражению Пасте-

ра, противоречащих фактов, так как в них зародыш истины.

Ведь такого рода «наблюдения» привели к выводу, что Солнце

вращается вокруг Земли, . и «новое наблюдение» тоже имеет

тяготение, если не к инквизиции, то к неуступающим ей 

выводам.

 

Классическая физиология растений и «минеральная» 

агрохимия соединяют два противоположных полюса сложного 

процесса прямой, или, правильнее, упрощенной причинной 

зависимости. Аммонийные соли поступают в корневую систему

зеленых растений, и зеленое растение не испытывает азотного

(или «азотистого», как выражаются «минеральные» агрохимики

и негодуют на нахалов, которые «осмеливаются» изменить 

освященный полустолетием термин) голодания; отсюда вывод

ясен — «зеленое растение питается и катионом и анионом»,

и дальше очевидно, что вся разница между анионом и катионом

в процессе питания зеленых растений опрокинута одним ударом.

Здесь опять появляется стремление решать научные вопросы

болыпинством голосов»; Германия, Италия, Япония, США и

все государства латинской Америки еще не признали выводов

диалектической физиологии растений, следовательно, они

не верны. А между тем, 90% всей растительности земного шара

принадлежит к типу открытого симбиотрофного питания и не

больше 10% той же растительности принадлежит к типу 

скрытого симбиотрофного питания. И- выводы относительно второй

группы произвольно распространяются на все зеленые 

растения, несмотря на явно допускаемую экстраполяцию.

 

Вторая группа — калий, кальций и магний — лишь 

постольку могут быть названы элементами пищи, поскольку они 

воспринимаются растением через корневую систему. На самом деле

их следует рассматривать, как продолжение внешней среды,

окружающей растения, аналогично тому значению, которое

имеет хлористый натрий в животном организме. Калий, 

кальций и магний исполняют назначение переведения в 

нерастворимые соединения побочных продуктов синтеза (рафиды 

щавелевокислого кальция) или значение обменных оснований или 

переведения в труднорастворимые соли продуктов синтеза при их

передвижении в запасных хранилищах (магний в хлоропластах,

калий в углеводах, кальций в белках). Переход их в 

нерастворимые или труднорастворимые формы — стимул процесса их

поглощения корнем.

 

Такая точка зрения на калий, кальций и магний ни в какой

мере не умаляет их значимости как факторов жизни растений

и элементов плодородия почвы. Но та же точка зрения 

открывает широкую перспективу на установление возможности их

замены в одном или разных растениях близкими в химическом

отношении элементами. Также находит себе объяснение 

неустойчивость количественных соотношений их содержания в

одном и том- же виде растений и вхождение в состав разных.,

видов растений то в форме катионов, то в форме извести и 

магнезии.

 

Такое разделение элементов «пищи растений» необходимо.,

для ясного понимания возможности и существа процесса церет

хода элементов пищи растений в неусвояемое зелеными расте^

ниями состояние,—процесса, очень легко , осуществляющегося

на бесструктурных почвах и неосуществимого на почве 

структурной.

 

Было бы верхом несправедливости сказать, что 

«минеральная» агрохимия не признает микроорганизмов почв. Она их

несомненно, признает, по крайней мере в части микрофлоры.

Что же касается микрофауны, то она снисходит, повидимому,

только до признания свекловичной нематоды: уж очень она

вредна. Но можно ли признать нематоду микроорганизмом —

уж очень она крупна.

 

Но микрофлору, несомненно, признают и часто в 

доказательство этого признания ссылаются на классическую работу

проф. П. С. Коссовича, но ведь П. С. Коссович был почвовед.

Как бы то ни было, клубеньковые бактерии и, повидимому,

свободно живущие бактерии, усваивающие молекулярный азот,

«минеральная» агрохимия признает, но дальше платонического

признания она не идет.

 

Между тем, количество индивидуухмов микрофлоры в почве

колоссально велико. Согласно исследованию проф. Холодного,

мы должны считать, как минимальное число, одних бактерий,

не считая низших грибов, на поверхности 1 га в слое 20 см

толщины за двадцать семь тысяч триллионов.

 

Бактерии усваивают пищу всей поверхностью тела, и если

принять поверхность тел бактерий за минимальную величину

поверхности шара, при среднем диаметре в одну тысячную долю

миллиметра, то суммарная величина поверхности тел всех

бактерий выразится десятками гектаров на 1 га поверхности

почвы. Эта поверхность больше суммарной поверхности всех

минеральных частичек суглинистой почвы среднего состава.

 

Если мы примем во внимание, что в среднем жизнь 

бактерий длится около 8 часов, то мы должны сделать вывод, что

интенсивность — скорость поглощения элементов пищи суммой

бактериального населения почвы очень велика, особенно если

прибавить сумму низших грибов и всю микрофауну почвы. Вся

эта тьма тем живых организмов почвы потребляет те же эле-

менты «конституционной» пищи, как и зеленые растения, тот

же азот, тот же фосфор, ту же серу и переводит их в 

неусвояемое зелеными растениями органическое вещество своих тел.

Мы не можем, не имеем права, не только диалектического,

но даже и формально-дедуктивного, даже на основе простого

«здравого смысла», не можем не признать этот бурно 

протекающий в почве процесс за частный случай проявления 

существенного признака почвы — ее избирательной поглотительной 

способности, причем избирательность ее касается только 

элементов пищи растений.

 

«Минеральная» агрохимия, отставшая на полстолетия от

современного состояния науки и пребывающая до сих пор в,

состоянии допастеровского младенчества, не желает этого 

признать и для объяснения этих процессов, которые она трактует

как «явления» и из-за «явлений» не видит процессов, 

выставляет гипотетический «поглощающий комплекс».

Каким же образом может признание «поглощающего 

комплекса» объяснить те процессы, которые протекают в почве и со-,

ставляют ее сущность и которые ярко освещаются научным 

анализом процессов жизнедеятельности ее микронаселения. Для

того чтобы это понять, нужно подвергнуть такому же 

критическому научному анализу функции и значение самого 

«комплекса».

 

Согласно учению «минеральной» агрохимии, «поглощающий

комплекс» слагается из двух «частей»; из «гуматной части» и из

«алюмосиликатной части». Совершенно ясно, что эти «части»

могут быть только «элементами смеси». К этому выводу 

приходится притти путем анализа вследствие того, что 

«минеральная» агрохимия предпочитает неопределенные, 

приблизительные названия, преимущественно составленные из иностранных,

слов.

 

Из сопоставления можно притти к заключению, что обе

«части» «комплекса» — коллоиды —. органический и 

минеральный. Как коллоиды обе «части» должны удовлетворять главному

условию возможности коллоидального измельчения тела, его

абсолютной нерастворимости в воде. Это исключает всякую

возможность химической (ионной) реакции между «частичками»

комплекса, и они должны быть признаны элементами смеси.

Что касается состава этих элементов смеси коллоидов, то

они оба представляют сложные смеси. Слово «гуматный» 

следует понять как неудачный перевод слова перегнойный. И если

придерживаться точного смысла слова гумат, то в перегнойной

смеси я ни разу не находил гуматов, т. е. солей гуминовой 

кислоты, а только смесь в различных пропорциях гумина, уль-

мина, апокренатов окисей железа и марганца и апокрената

алюминия, причем мне не удалось констатировать в них молекул

гидратной воды.

 

Достаточно упомянуть закономерность в распределении

гумина и ульмина в природных (целинных) почвах только в

перегнойном горизонте и в «затеках» подзолистого. 

Упомянутые апокренаты появляются в рудяковом горизонте и в его

аналоге на черноземах, где присоединяется апокренат 

кальция. Но особенно интересно, что эти апокренаты равномерно

рассеяны по всей толще красных покровных и моренных 

суглинков и вполне и сразу исчезают в желтых и бурых моренных

суглинках. Это дает, повидимому, право рассматривать 

«красные глины» как рудяковый горизонт до значительной глубины

(у меня были определения до 20 м). Небезинтересно и то,

что кирпич нормального обжига из красного суглинка обладает

алой или специфической «кирпично-красной» окраской.

В еще меньшей степени удовлетворяет элементарным 

требованиям научной терминологии принятое «минеральной» 

агрохимией обозначение второй «части поглощающего комплекса»

как алюмосиликатной части. В этой «части» алюмосиликатов

совсем нет и быть не можот, потому что при коллоидальной

степени измельчения в средних термодинамических условиях

(температуры и давления) земной поверхности (15° и 760 мм

ртутного столба) безводные силикаты, в присутствии воды и

углекислого газа, неминуемо распадаются на бикарбонаты

окисей одновалентных и двухвалентных металлов, свободны?

гидраты окисей амфотерных элементов, свободную водную

алюмокремневую кислоту и гидрат кремнезема. Смесь этих 

соединений и представляет «глину». Водных же силикатов, так

называемых цеолитов, не может содержаться в рухляковых

почвообразующих породах, так как цеолиты — продукты 

процесса диагенезиса, протекающего при сотнях градусов тепла

и сотнях атмосфер давления. Называть же водную 

алюмокремневую кислоту алюмосиликатом после классического 

исследования проф. Я. В. Самойлова — безграмотно.

 

Все эти вещества обособляются в течение процессов 

выветривания массивных горных пород и на протяжении хода

процесса почвообразования в частичках мельче 0.001 мм, 

причем часть их в состоянии коллоидального измельчения, т. е»

в частичках, измеряемых миллионными долями миллиметра.

В то же время протекает процесс выветривания силикатов и

процесс разрушения алюмокремневой кислоты креновой 

кислотой. Креновая кислота выделяется микрофлорой почвы 

(низшими грибами) при разрушении ею отпада деревянистой 

растительной формации, всегда содержащей дубильные вещества

и их производные и поэтому недоступной воздействию 

бактерий. В течение этих двух процессов освобождается гидрат

кремнезема в частичках мельче 0.01 мм и в форме, молекулярно

растворимой в воде.

 

Весьма понятно, что провести резкую границу по размерам

между таким разнообразием крупности нельзя, и в почве 

наличествуют частички всех размеров, независимо от их состава,

от 0.01 мм и до миллионных долей миллиметра.

Все эти продукты разнородных процессов и 

разнообразнейшей крупности обладают некоторыми общими свойствами. 

 

Прежде всего они не способны выветриваться. Они — конечные

продукты процессов выветривания, протекающих при 

термодинамических условиях земной поверхности, и вполне устой-

чивы в этих условиях. Они могут подвергаться только 

метаморфозу и неизбежному при этом процессу диагенезиса. Но эти

процессы протекают только при многих сотнях градусов тепла

и при многих сотнях атмосфер давления. В результате этих

двух процессов погребенные многими тысячами метров наносов

продукты выветривания и почвообразования дают начало

кислой или щелочной магме, под влиянием которых развиваются

вулканические и тектонические процессы, при которых 

происходит переход рухляковых продуктов в новообразованные 

кристаллические породы (гранит, сиенит, базальт и др.) и развитие

новой тектоники. Но для осуществления этих -процессов 

необходим еше один фактор — время — миллионы годов.

Из этого становится ясным, почему «минеральная» 

агрохимия, а равно и морфологическое почвоведение — две родные

сестры, принимающие мир в статическом аспекте,— в разрезе

минуты наблюдения понимают его как сумму разрозненных

«явлений» адинамических и синхронических — неподвижных

и одновременных.

 

Еще одним общим свойством обладают рассматриваемые

продукты. Как устойчивые конечные продукты процессов 

земной поверхности, к тому же многие из них в воде абсолютно

нерастворимые, как тела коллоидального измельчения, они не

способны входить в химические (ионные) реакции ни между 

собой, ни с какими бы то ни было минеральными (абиотическими)

природными продуктами земной поверхности. Это были бы 

процессы диагенезиса, условия существования которых мы видели.

 

Кроме всего изложенного, все без исключения твердые

частички обладают еще несколькими общими свойствами.

Прежде всего все «частички» почвы категорически отличаются

от «частицы» в смысле молекулы тем, что частички всегда 

слагаются из многих частиц или молекул, и это справедливо

для всех размеров частичек, как бы крупны и как бы мелки

они ни были, и я не вижу никакого основания для выделения

особой группы частичек в особую рубрику «гранул». Это не

вносит ничего нового или удобного, а, наоборот, вносит пута-

ницу, внушая предположение, что мы имеем наличность 

качественной разницы у группы гранул, в отличие от каких-то

других групп «не гранул», не имеющих даже названия.

 

А между тем, все свойства всех частичек одни и те же, только

в разном количественном выражении. И только один раз мы

наблюдаем скачок переходе количественного выражения в 

новое качественное свойство. Это имеет место на границе 

крупности измельчения в 0.001 мм. Масса частичек крупнее 0.001 мм

совсем не обладает связностью, но, как только измельчение

достигает 0.001 мм, масса частичек тотчас приобретает новое

качество — связность в высшей степени ее выражения, и 

дальнейшее измельчение не отражается на ее количественном 

повышении (проф. А. Н. Сабанин).

 

Та же степень измельчения в 0.001 мм, или один микрон,

представляет границу микроскопической видимости и 

возможности непосредственного измерения. О дальнейшем 

измельчении мы можем судить только косвенным путем, 

применяя приемы ультрамикроскопии и рентгеноскопии.

Понятно, что в измельченном теле отношение суммарной

поверхности частичек к их суммарному объему будет расти

в определенной закономерности. И не менее ясно, что отношение

поверхности измельченного тела к элементам внешней среды

будет изменяться в том же направлении. При этом никакого

качественного изменения в этих отношениях не происходит.

Они претерпевают лишь прогрессивное усиление.

Отношение «поверхностной энергии» к элементам 

окружающей среды исчерпывается тремя формами: 1) так называемым

физическим поглощением, 2) так называемым 

физико-химическим поглощением и 3) так называемым броуновским движением

и коагуляцией.

 

Под физическим поглощением разумеют свойство 

«поверхностной энергии» сгущать на поверхности всех тол молекулы

всех элементов окружающей среды — воздуха, растворов. При

этом различные элементы поглощаются в различной степени

и способны вытеснить друг друга из поглощенного состояния,

и степень выражения этого поглощения зависит от температуры

и от ряда других условий. Поглощенные молекулы не входят ни

в какие химические реакции с веществом поглощающего тела.

Эти отношения изучены лишь в общих чертах, хотя нет 

достаточных оснований отрицать их производственное значение.

Термин «физико-химическое поглощение» часто способствует

ложному толкованию самого процесса, и английское его

название лучше и исчерпывающе точно определяет суть 

процесса. В буквальном переводе оно звучит как «поглощение

обменоспособных оснований^. Но точность этого термина не по

вкусу многим «минеральным» агрохимикам.

 

Сущность процесса основана на двух положениях: а) все

частички почвы несут, независимо от их состава, отрицательный

электрический заряд; б) почвенный раствор всегда очень

малой концентрации (0.002—0.003) непрерывно пребывает в

состоянии ионизации. Положительно заряженные ионы этого

раствора — его катионы притягиваются отрицательно 

заряженными частичками почвы в количестве, соответствующем 

величине их отрицательного заряда. Освободившиеся анионы 

остаются в водном растворе.

 

Комплекс абсолютно нерастворимой в воде гранулы 

(частички) с поглощенными ее поверхностью катионами и свободными

растворенными в воде (интермицелярной жидкости) анионами

получил название «мицеллы». Свободные анионы могут быть

легко вымыты циркулирующей в почве водой до потока

почвенной или грунтовой воды. Понятно до очевидности, что

обосновать развитие существенного свойства почвы — ее

плодородия — нельзя ни на свободных анионах, попадающих в

геологический круговорот воды, ни на бесполезных, как пища

для зеленых растений, поглощенных катионах.

Тем не менее значение поглощенных оснований (катионов)

в почве очень велико. От их характера зависит производствен-

но важное свойство почвы — прочность, т. е. неразмываемость

водой содержащегося в ней перегноя.

 

Поглощенные или обменные основания способны быть 

замещаемыми орнованиями тех солей, растворы которых проходят

через почв}'. Этот обмен происходит в эквивалентных 

отношениях и, следовательно, представляет настоящую химическую

реакцию.

 

Теоретические последствия этого процесса еще мало 

изучены, но практически хорошо известны следующие процессы.

Если обменное основавие одновалентно, например поглощен

катион калия, натрия, аммония или водорода, то гранулы 

перегноя стремятся равномерно рассеяться во всем том объеме

воды, с которым они соприкасаются. Коллоид — перегной в

этом случае обладает свойством шлея». После высыхания он

хорошо соединяет частички почзы, «склеивает» их. Но как только

с ними входит в соприкосновение вода, частички перегноя 

расплываются и образуют «ложный» или «коллоидальный» 

раствор, и масса почвы обращается в грязь. Если же поглощен

двухвалентный катион, то перегной (коллоид) этого свойства

лишается. Он приобретает так называемую «прочность»,

становится «нерастворимым» в воде, обращается в «цемент»,

и его называют иногда «деятельным», в противоположность

предыдущей разности (клея), «недеятельному».

 

Мы знаем только одну форму «абсолютно» нерастворимых

элементов пищи растений—живое органическое вещество, в

котором эти элементы входят в качестве конституционной

составной части молекулы органического вещества. Ясно,

что такие элементы — азот, фосфор и сера, и именно эти 

элементы способны переходить в два рода состояний, абсолютно

неусвояемых зелеными растениями; одно — органические

соединения, другое — восстановленные соединения, азотистые,

фосфористые и сернистые.

 

Первое лежит в основе единого почвообразовательного

процесса. Очевидно, что только отложенные в состоянии жи-

вого органического вещества элементы пищи растений могут

обусловить качественный признак почвы, их концентрапию в

верхних слоях рухляковой породы. Только этим определяется

избирательная поглотительная способность почвы, И так как

элементы пищи неусвояемы растениями иначе как в форме

простых окисленных минеральных соединений, то очевидно,

что в почве должен непрерывно совершаться и второй процесс —

разрушение органического вещества.

 

Одновременная совокупность этих двух противоположных

процессов и составляет единство противоположностей 

материалистической диалектики единого почвообразовательного

процесса. При этом оба противоположных процесса могут

быть только биологическими. Живое органическое вещество

пищи может быть синтезировано только живым организмом,

и разрушено оно в природных условиях может быть только

живым организмом. Оно представляет конечный продукт 

процесса жизни, протекающей при термодинамических условиях

поверхности Земли, и в этих природных условиях органическое

вещество вполне устойчиво — разрушимо не иначе как путем

воздействия энзим (экзоэнзим, ферментов, катализаторов),

выделяемых живыми организмами.

 

Эти два момента — исключительное участие биологических

элементов в процессе почвообразования — до сих пор «не

признаны», правильнее, не освоены «минеральной» 

агрохимией, которая продолжает основываться на допастеровских

положениях Либиха. «Минеральная» агрохимия стремится 

объяснить и качественный признак почв и весь процесс 

почвообразования чисто минеральными процессами, исходящими из

«поглощающего комплекса», как из все вершающего начала,

хотя избирательность реакции верхнего горизонта рухляка

никак нельзя объяснить чисто химически, да если бы и удалось

это объяснение, то оно должно бы касаться всей толщи 

рухляковой породы, хотя бы это было несколько сот метров; 

 

«Непризнание» процесса разрушения органического вещества био-

логическим путем и объяснение его минеральными реакциями

представляют грубейшую ошибку «минеральной агрохимии»,

основанную на простом незнании основного закона 

теоретической химии. Что этот бывод верен, находит себе 

подтверждение в объяснении «минеральной» агрохимией процесса 

развития перегнойных веществ Почвы, в котором повторяется та

же грубейшая ошибка.

Структура почвы, комковатая или раздельночастичная,

очевидно, не может не отразиться на состоянии элементов

пищи растений, и это вскрывается в яркой картине 

критического разбора взаимоотношений структурности к состоянию

усвояемости элементов пищи растений.

 

Во время притока к поверхности бесструктурной почвы

дождевой или оросительной воды в ней устанавливается 

нисходящий волосной ток воды, заполняющий все промежутки

между твердыми частичками почвы. Как только прекращается

приток атмосферной или оросительной воды или стечет 

снеговая вода, так тотчас же, без перерыва возникает восходящий

волосной ток воды, заполняющий все промежутки между теми

же частичками почвы. Очевидно, что в этот промежуток времени

почва будет изолирована от доступа атмосферного воздуха,

и в ней установятся условия абсолютного анаэробиозиса,

пока, по закину Адольфа Майера, испарение не освободит

наиболее крупные волосные промежутки и через них не

возобновится доступ воздуха в массу почвы, или, иначе,

условия аэробиозиса.

 

Бывший в почве запас кислорода будет мгновенно усвоен

мириадами аэробной микрофлоры и микрофауной с ее усвоя-

ющей поверхностью, измеряемой десятками гектаров на гектар

поверхности почвы.

Для того чтобы составить ясное понятие о процессах, 

возникающих в почве в условиях абсолютного анаэробиозиса,

необходимо проанализировать вопрос, зачем нужен кислород

аэробному населению почвы и ее анаэробной микрофлоре.

 

Аэробному микронаселению кислород необходим для 

дыхания и как пища, Дыхание микронаселения есть процесс 

освобождения энергии актом разрушения органического вещества,

перевода потенциальной формы движения материи в ее 

кинетическую форму путем окисления. Для процесса окисления

необходим свободный — молекулярный кислород. Это и будет

идыхательный» кислород. Кислород в качестве пищи, т. е.

входящий как конституционная часть в состав живого 

вещества организма, может быть усвоен организмом только из

кислородных соединений, способных отщепить весь кислород,

входящий в их состав, или часть его, т. е. способных к 

восстановлению. И совершенно ясно, что, насколько невозможно питаться

воздухом, настолько же невозможно дышать хлебом, мясом, 

картофелем или другими органическими веществами. Это очевидно.

 

Анаэробная микрофлора — бактерии не нуждаются в  дыхательном кислороде.

Они освобождают из органических 

соединений энергию химического сродства, связывающую простые

минеральные соединения молекул в ярко сложный комплекс

органического вещества, и преобразовывают это химическое

сродство в кинетическую форму движения материи — свою

жизнедеятельность путем воздействия вырабатываемых ими

экзоэнзим.

 

Но пищевой кислород им необходим для построения своего

тела и для размножения. Этот кислород они отнимают от всех

элементов окружающей среды, способных отщепить весь 

входящий в их состав кислород или часть его. Поэтому анаэробный

процесс всегда сопровождается восстановлением среды, и эти

два процесса настолько неизбежно соединены, что их названия

служат синонимами.

 

Вследствие огромной поглощающей поверхности бактерий

и быстроты их размножения процесс восстановления ими 

окружающей среды хотя и протекает в некоторой очередности, но

в общей совокупности совершается быстро. Особенно быстро,

почти мгновенно протекают фазы первой очередности. Очеред-

ность фаз, как и в чисто минеральных реакциях, определяется

возрастом, в смысле времени обособления соединения.

В рассматриваемом случае самые «молодые» — свежеобразо-

вавшиеся соединения — результат только что прерванного

аэробного разложения органических остатков, в том числе и

окисленные элементы пищи растений. Затем последуют более

ранние продукты почвообразовательного процесса. Наконец,

последуют еще более ранние продукты выветривания массивных

горных пород и образования рухляковой почвообразующей

породы.

 

В результате очередности процесса все элементы пищи

растений — азот, фосфор и сера почти мгновенно 

восстанавливаются из солей азотной и соли азотистой кислоты и дальше,

до молекулярного азота, из солей фосфорной кислоты в 

фосфористый водород и из солей серной кислоты в сернистый 

водород, который немедленно связывается окисью железа рухляка

в двусернистое железо. Если в почве и в более глубоких 

горизонтах присутствует апокренат окиси железа, он 

восстанавливается в воднорастворимый апокренат закиси железа и 

восходящим волосным током выносится в почвенный горизонт.

Здесь он может соединиться путем обменной реакции с 

растворенными солями фосфорной кислоты и образовать неусвояемый

фосфат закиси железа белого цвета, синеющий на воздухе.

В случае, если соли фосфорной кислоты уже восстановлены в

фосфористый водород, растворенный апокренат закиси железа

поднимется до поверхности почвы и, как всякая растворимая

соль закиси железа, отравит почвенный горизонт для зеленых

растений.

 

В областях черноземных почв, богатых перегноем, 

бесструктурность почвенного горизонта и обусловленный ею

после каждого смачивания поверхности восходящий волосной

ток воды выносит к поверхностным горизонтам почвы 

карбонаты и бикарбонаты окисей щелочных металлов — натрия и

калия. Эти воднорастворимые соли нормально обособляются

во всякой почве как результат поглощения растениями 

элементов своей пищи. Элементы пищи растений — азот, фосфор

и сера — представлены в почве в форме растворимых в воде

калийных, натронных, кальциевых и известковых солей. При

поглощении растениями анионов своей пищи катионы этих 

солей освобождаются и путем обменной реакции образуют новые

соли. Обменная реакция совершается с карбонатом и раствором

бикарбоната извести. В свою очередь, присутствие в 

обыкновенных черноземах и тучных черноземах карбоната и 

бикарбоната извести представляет также результат бесструктурности

и вынуждаемого ею весеннего и особенно позднего осеннего

восходящего тока/волосной воды, когда температура верхних

слоев почвы ниже температуры нижних слоев, что и 

определяет возможности выноса бикарбоната извести в верхний слой.

После высыхания раствора бикарбоната извести он обращается

в ее карбонат.

В результате обменных реакций получаются новые соли,

карбонаты и бикарбонаты натрия и калия. Непоглощенный 

растениями фосфор путем обменной реакции его солей с раствором

бикарбоната извести переходит в однозамещенный, двухза-

мещенный и трехзамещенный фосфат. Последний при основной

реакции среды совершенно неусвояем растениями.

На почвах орошаемых областей периодически восходящим

волосным током выносятся в верхние горизонты растворимые

соли, которыми изобилуют эти почвы и которые при пребывании

их в условиях целины или длительного перелога были 

сосредоточены в более глубоких слоях. Это происходит оттого, что

под покровом растительности целины испарение воды 

поверхностью почвы заменяется испарением ее растениями через

транспирационную систему растений из всего корнеобитаемого

слоя.

 

Таковы сложные реакции, которые вызывает всякий приток

воды к поверхности бесструктурной почвы. При этом 

необходимо помнить, что они повторяются ежегодно и на всех почвах.

Очевидно, что реакции, возникающие во всякой 

бесструктурной почве после притока дождевой воды, т. е. в то время,

когда почва содержит максимальное природное количество воды,

совпадают с моментом, когда в почве все три элемента пищи

перейдут в совершенно неусвояемое состояние, т. е. когда 

растения голодают в отношении пищи корневого питания, т. е.

когда пища находится в состоянии минимума.

Не менее очевидно, что в это время не может быть и речи

о процессах ассимиляции, о приросте органического вещества.

Протекает только процесс транспирации — испарения воды

листовой поверхностью и механическое пополнение ее 

поступлением воды из почвы в корневую систему. Этот процесс с точки

зрения производственной не только бесполезен, как не 

сопровождающийся накоплением органического вещества, но и 

вреден. Вместе с водой поступают в корни и в растение 

восстановленные соединения, в большей или меньшей степени ядовитые

для растений, и последние болеют.

Весьма понятно, что процесс абсолютного голодания 

растений не может продолжаться долго, и если условия анаэробиозиса

длительно затягиваются, растения погибают. 

 

Продолжительность же состояния анаэробиозиса, как это видно из 

предыдущего, зависит только от частоты выпадения весенних дождей.

Не от продолжительности каждого отдельного дождя, не от

силы отдельного дождя, а только от частоты повторяемости

дождей. Процесс гибели всходов и вообще посевов в результате

частоты дождей хорошо известен в производстве под названием

вымокания или выпревания посевов. На самом деле растения

гибнут от голодания, от полного отсутствия азотной, 

фосфорной и серной пищи, хотя причина этого голодания лежит в 

слишком большой частоте дождей.

 

Тот же процесс часто повторяется и осенью, в период

осенней вегетации озимых хлебов, с той очевидной разницей,

что причина лежит в избыточной частоте осенних дождей.

«Минеральная» агрохимия не в состоянии вскрыть этот

важнейший момент вследствие того, что пользуется крайне

грубыми аналитическими методами, при которых определяется

или только валовое содержание элементов пищи, или навеска

подвергается высушиванию или не защищена от 

проникновения кислорода. В том и другом случаях элементы пищи быстро

возвращаются в окисленные формы, и аналитически все обстоит

благополучно.

 

Часто практика приходит к правильному выводу о 

непосредственной причине страдания растений по морфологическим

признакам — внешнему виду растений, пожелтению всходов,

заострению побегов, отмиранию верхушек листьев, 

покраснению основания стеблей. Но для того, чтобы устранить причину

азотного и минерального голода, «минеральная» агрохимия 

рекомендует удобрения, которые в бесструктурной почве 

немедленно переходят в неусвояемые формы.

Противоположное состояние — чтобы все элементы пищи

находились в усвояемой форме в бесструктурной почве — может

наступить только в том случае, когда все промежутки между

ее частичками заполнены воздухом. Тогда наступает второе

крайнее состояние: элементы пищи — азот, фосфор и сера 

находятся в природном максимально усвояемом количестве. Но

раз все промежутки бесструктурной почвы заполнены воздухом,

то очевидно, что воды в ней нет или что вода находится в 

состоянии минимума. Растения выгорают.

 

Этим и объясняется, почему урожайность на бесструктурной

почве, как при нахождении воды в минимуме, так и при 

нахождении ее в максимуме, равна нулю. В бесструктурной почве

вода и усвояемая пища — антагонисты.

В результате этого антагонизма в бесструктурной почве

неизбежна борьба двух противоположных микробиологических

тенденций — аэробиозиса и анаэробиозиса, таких же 

антагонистов, как и пища.

 

Поэтому на бесструктурной почве максимальный урожай

достижим только на полпути между двумя неизбежными анта-

гонисгическими тенденциями, или, другими словами, между их

причинами — водой и пищей. А это значит, что как вода, так

и пища могут выявить, как максимум, только половину — 50%

.своей потенциальной эффективности в лучшем случае. А 

вероятность наступления этого лучшего случая измеряется 50%, т. е.

либо будет, либо нет. И оно станет до очевидности ясным,

если вспомнить, что этот лучший случай — частота выпадения

дождей, пока не поддающаяся нашей регуляции.

Исследование многолетних кривых колебаний ежегодных

урожаев на бесструктурной почве показывает огромные 

ежегодные размахи от 16 л; на 1 га до 2—0 ц на 1 га, при полном

беспорядке распределения этих величин. Средняя величина

урожайности бесструктурных почв за 70 лет равна 7 ц на 1 га

при тенденции понижения по пятилеткам.

 

Возникает вопрос: совместимо ли социалистическое 

плановое хозяйство с неожиданными и непредвидимыми колебаниями

стихийной кривой урожаев бесструктурной почвы? Более

ясного отрицательного ответа быть не может. Таков же ответ

и на второй вопрос. Возможно ли обеспечить зажиточную жизнь

колхозника при средней урожайности в 7 ц на 1 га? И, наконец,

последний вопрос. Совместимы ли понятия о социализме и о

бесструктурной почве? Только «минеральный» агрохимик 

может считать их совместимыми.

 

Разобранный процесс представляет как бы оборотный 

капитал проклятого прошлого, ежегодно повторяющий свое 

отрицательное действие. Отрицательное и притом чрезвычайной

эффективности. Нужно твердо помнить, что в настоящее время

наш ежегодный урожай на бесструктурной почве, независимо

от его величины, в лучшем случае равен только 50% — половине

урожая потенциального, т. е. при тех же затратах труда и

средств производства на структурной почве. При этом под 

словом «урожай» следует понимать всю валовую продукцию всего

производства в целом: зерно, продукты животноводства, живой

скот, волокно, сахар, масло и пр. Это снижение производитель·

ности труда на 50% происходит только при максимальном

урожае на бесструктурной почве, измеряемом продукцией 

приблизительно в 16 ц пшеницы на 1 га. Если же взять среднюю

многолетнюю урожайность в 7 ц на 1 га, то средняя 

продуктивность труда будет меньше четвертой части потенциальной.

 

А если вспомнить, что число урожаев на бесструктурной почве,

меньших средней многолетней, равно приблизительно половине

всех урожаев, то приходится притти к заключению, что 

колхозник на бесструктурной почве половину годов работает с 

производительностью труда около 10—12%. Это же касается и 

производительности всех средств производства. И говорить о 

«выгодности» применения удобрений на бесструктурной почве при

их эффективности, равной 10—12% потенциальной могут

только безответственные «минеральные» агрохимики и прочие

«антиструктурники».

 

Если рассматривать вред, ежегодно наносимый 

антагонизмом воды и пищи в бесструктурной почве, как оборотный 

капитал, то этот ежегодный вред, слагаясь во времени, 

переходит в отрицательный основной капитал, ложащийся тяжелым

бременем на народное хозяйство.

Огромные все разрастающиеся площади плодороднейших

черноземов и лёссовых почв выводятся из производственного

строя и обращаются в солонцы, в солончаковые пространства,

песчаные пустыни, овраги и сухие русла.

 

Карбонаты окисей одновалентных металлов — натрия и

йалия и их бикарбонаты, ежегодно проникая в поверхностный

горизонт черноземов с преобладающим волосным током воды,

трудно из него вымываются. Дожди промачивают обесструк-

туренные черноземы очень неглубоко. Зимняя перегонка 

водяного пара снизу вверх не может помочь вымыванию. Напротив,

после схода снеговой воды, сгустившаяся за зиму вода, испа

ряясь, помогает накоплению карбонатов и бикарбонатов 

окисей одновалентных металлов. И в продолжение всего 

вегетационного периода преобладает восходящий ток воды.

 

Кроме этих условий, и карбонаты и бикарбонаты окисей

щелочных металлов трудно поддаются вымыванию из 

черноземных почв. Перегной в присутствии этих солей переходит в

коллоидальный, или «ложный» раствор, отличающийся очень

большой вязкостью и поэтому крайне трудно отмывающийся.

Накопляющиеся из года в год количества карбонатов и 

бикарбонатов натрия и калия обращают все большее количество

перегноя в коллоидальный раствор, и обыкновенные и тучные

черноземы постепенно переходят в южные черноземы, 

подстилаемые «липуном», затем в солонцеватые почвы, в солонцовые

почвы и, наконец, в различные разности «структурных» 

солонцов, вплоть до глыбистых солонцов.

 

Различные степени «осолонцевания» характеризуются 

образованием на различной глубине пахотного горизонта почвы

плотного, вязкого, прилипающего к орудиям обработки

слоя. Слой этот залегает на различных глубинах и достигает

различной толщины и различной плотности на одном и том

же участке в завдсимости от микро- и мезорельефа участка.

Подобное распределение и создает впечатление так называемого

«комплексного почвенного покрова». Иногда отдельными 

пятнами солонцовый слой отсутствует, пятна покрыты нормальной

почвой. Иногда, наоборот, на фоне нормальной почвы более

или менее густо расположены пятна солонца. Последние 

случаи наиболее неприятны в производственном отношении, так

как, когда плуг наталкивается при работе на такой «солонец»,

сопротивление почвы сразу так возрастает, что авария 

неизбежна, если только плуг не снабжен предохранительной

серьгой.

 

В солонцовых и солонцеватых почвах раздельночастичный

горизонт прикрыт с поверхности более или менее мощным

слоем бесструктурной почвы. В отличие от них «солонцы»,

располагающиеся в наиболее пониженных элементах рельефа,

до самой поверхности лишены всякого намека .на структуру.

Они раздельночастичны в самом полном смысле слова. Масса

почвы солонца, вследствие значительного содержания 

бесструктурного перегноя, способна очень сильно изменять объем при

изменении влажности — «набухать». Поэтому весной, после

оттаивания, поверхность солонца до глубины 20—30 см 

обращается в липкую, вязкую массу сплошной бесструктурной, 

непролазной и непроезжей грязи. По мере высыхания сплошная

масса грязи разрывается зияющими трещинами на многогран-·

ники, образуя так называемые «трещинники».

 

Возвращение этих «бросовых земель» в разряд культурных

почв сопряжено с затратой большого количества труда, средств

производства и времени, и необходимо твердо усвоить, что

современное состояние солонцеватости нашего черноземного

почвенного покрова и наличность солонцов представляют 

результат хищнической эксплоатации черноземных почв в 

недалеком прошлом. И, главное, что вся наша черноземная зона

стоит перед неизбежной перспективой той же участи, если 

немедленно не будет принята система мероприятий, 

предупреждающих утрату черноземом структуры. Нам известна только

одна такая система мероприятий — введение двух 

согласованных правильных травопольных севооборотов.

 

Почвы нечерноземной «зоны», не отличающиеся 

содержанием перегноя подобно черноземам, не реагируют так резко,

как черноземы, на утрату структуры. Она в них выражается

в форме образования так называемой «плужной подошвы».

Так обозначают на практике образование совершенно раздель-

ночастичной прослойки на гратаще пахотного горизонта. Его

образование обыкновенно приписывают продолжительной 

неизменной глубине плужной обработки.

 

Еще более важен вопрос о систематическом выведении

из строя почв орошаемой зоны. Тем более этот вопрос важен,

что систематической порче подвергаются почвы, на прийеде-

цие которых в состояние, пригодное для производственного

использования, затрачиваются огромные количества труда,

средств производства и денег. Важность вопроса возрастает

еще больше вследствие возможности культуры на этих почвах

хлопкового волокна — предмета всеобщего потребления, 

который раньше составлял товар заграничного импорта.

 

Казалось бы, что с почвами такой народнохозяйственной

ценности и значимости надлежит обходиться с особой, 

ответственной обдуманностью. Но, вместо того, эти почвы 

подвергались самому дикому, варварскому, капиталистическому 

ограблению. И в основу этого хищничества были положены как раз

те положения, которые изложены в предыдущем абзаце. Это

было простое продолжение дореволюционного 

капиталистического грабежа, которому подвергались эти почвы и их 

население акулами, следовавшими по кровавым следам 

«победоносного белого генерала» и продолжавшими «мирное освоение 

завоеванного золотого дна». Еще до Октября был провозглашен

в качестве «последнего слова науки» боевой клич «вольной

культуры на основе рыночной конъюнктуры». И началась 

«восточная сказка». Животноводство, как пережиток 

«младенчества народов», «пастушеская идиллия», было изгнано из 

долин в горы, на растерзание «джута». Путь, нащупывавшийся

многотысячелетней культурой, был заброшен. Люцерна, как не

дающая непосредственно урожая хлопка, была изгнана на 

запольные участки. Еще раньше «потребители азота», золото

Ферганы, пшеницы сары-бугда и чуль-бугда были изгнаны на

богару, за ним последовали джугара и бахча, также 

«потребители золота» и «баловство». Лишь за дувалами сохранились

виноградники, урюк, персик и тута. Все было принесено в

жертву ненасытного молоха — монокультуры хлопчатника.

 

Но непрошенный и нежданный на тот же престол молоха

монокультуры сел и его двойник, его синоним — «вторичное

засоление», Ариман восточной легенды. Сначала незамеченный»

невидимый, стал расти не по дням, а по часам, и завядать и 

чахнуть стал Ормузд. Все жертвы, приносимые на престол Ор-

музда, пожирал его синоним Ариман. И возник ряд восточных

загадок. Стали искать источник солей. Сначала думали

найти их в оросительной воде. Она оказалась пресной, и эта

пресная вода, спускаемая в форме «сбросовой» воды в низину

Сары-Су, после высыхания оставляла корку солей в 5 см 

толщиной. Тогда решили, что источник солей — геологическое

наследство третичного моря, соединявшегося с Ледовитым 

океаном широким рукавом, через который и проникли в Арало-Кас-

пий вместе с полярным тюленем и морские соли. Но грунтовые

воды оказались преснее невской воды, а соли, все больше

скоплявшиеся в орошаемых почвах,— совсем иного свойства,

чем морские соли. Да и в осадках «третичного моря» стали 

находить бивни и целые черепа слонов, черепа носорога, 

овцебыка, пещерного медведя и ни одного морского животного, 

кроме моллюсков, которые и посейчас обитают в Волге. Бросились

на анализы лёссовой породы, но и процентное содержание 

солей в почвообразующей породе не давало повода к тревоге.

Старались объяснить нанос солей ветрами из окружающих

пустынь. Но и этот процесс «импульверизации» не в состоянии

объяснить, почему ему не подвергаются целинные земли, а

только орошаемые, и почему на разных участках наносятся

разные соли.

 

А между тем, процесс «вторичного засоления» орошаемых

земель при существующих условиях их эксплоатации так

прост, так элементарно прост. Целинная почва всегда пресна.

Ее поверхность — поверхность почвы никогда не испаряет

воды. Она легко проницаема для атмосферйой воды. Ее 

поверхностные слои, в среднем до глубины 70—75 см, сплошь изрыты,

пронизаны ходами, камерами, логовами.

 

Но как только целина вспахана и бессистемной обработкой

лишена структуры, так прекращается сквозное глубокое ее

промывание. Соли, ежегодно освобождающиеся из 

разлагающихся корней, остаются в почве, и после сбега снеговой воды

поверхность почвы, лишенная природной растительности,

беспрерывно испаряет воду и концентрирует соли в 

поверхностном слое. Посев производится в среднем через месяц после

-схода снега, и посев хлопчатника никогда не достигает степени

сплошного покрова, всегда не покрыты междурядья, и 

поверхность почвы продолжает испарять воду. И ежегодно протекает

этот процесс накопления — «аккумуляции» воднорастворимых

солей. И с каждым годом все возрастает концентрация 

растворимых солей и все ухудшаются условия произрастания и 

развития хлопка. И это неизбежно на бесструктурной почве, а

бесструктурная почва неизбежна при монокультуре 

хлопчатника и при культуре его в паропропашных севооборотах.

Только на фоне правильного травопольного севооборота,

построенного без всяких компромиссов с «традициями» и 

«непривычкой», возможна производительная культура хлопчатника.

Процессы эрозии — смывания, размыва, развевания и т. д.—

настолько просты и понятны, что теоретическое их 

обоснование не представляется необходимым.

Мы твердо усвоили зависимость от степени развития 

тяжелой индустрии самого сложного производства 

человеческого общества, производства, в котором принимает 

непосредственное участие своим трудом не меньше трех четвертей всего

населения земного шара, производства, в котором ярче, чем

в других, стирается грань между физическим и умственным

трудом, ибо всякий продукт этого производства представляет

результат умелой увязки нескольких типов проявления 

жизненных процессов. И продукт этот сам лежит в основе выработки

человеческим организмом двух форм потенциальной энергии —

термической и динамической. Термической, которая 

преобразовывается дальше в кинетическую работу применением 

системы рычагов мускульного аппарата. Динамической, которая

может быть преобразована дальше непосредственно в 

кинетическую работу без применения каких бы то ни было 

посредников или аппаратов — мысль, воображение, пищеварение,

дыхание и т. д.

Эта значимость сельскохозяйственного производства для

всего человеческого общества делает совершенно очевидной

исключительную важность степени количественного развития

и процветания тяжелой промышленности, без участия которой

сельское хозяйство совершенно беспомощно в своем развитии.

Не менее ясно освещена эта значимость и зависимость успехов

сельского хозяйства от развития, почвоведения, 

биологической химии и дарвинизма, не говоря о категории экономическо-

долитических наук.

Но настоящая социалистическая наука должна изучать не

только процессы зависимости, но главным образом процессы

взаимозависимости и взаимосвязи — переход следствия в

причину, И как раз в этом и заключается недостаток развития

агрономических наук в СССР. Особенно это касается категории

экономических наук.

При хозяйстве на бесструктурной почве урожай, в лучшем

случае, может достигнуть половины своей потенциальной 

эффективности — урожая на структурной почве. Это значит, что

вода, пища, сортовые семена, меры защиты растений тоже могут

достигнуть только половины своей потенциальной 

эффективности. Машины уборки и ухода несколько, но не 

значительно, больше.

А ведь это значит, что обработка почвы ради 

обеспечения урожая водой, защиты его от сорняков и для

ухода также может выявить лишь половину своей 

потенциальной эффективности. Это значит, что искусственные и

«природные» удобрения и яды, применяемые в производстве,

также проявляют лишь половину своей возможной 

эффективности.

А это означает, что промышленность, изготовляющая 

тракторы, двигатели и автотранспорт для сельского хозяйства,

что все сельскохозяйственное машиностроение выявляет лишь

половину своей мощности.

Ведь это также значит, что промышленность, добывающая

нефть, керосин, бензин, смазочные масла и уголь, работает

в части, снабжающей сельское хозяйство, при половинной

эффективности и что сельскохозяйственное производство 

сжигает горючего вдвое больше, чем могло бы.

Ведь той же участи подвергается и химическая 

промышленность.

Это значит, что производства, обслуживаемые сельским

хозяйством, получают его сырье по двойной цене против 

возможной. А эти промышленности — животноводство, пищевая,

текстильная, мукомольная, макаронная, консервная, 

хлебопекарная, кондитерская, кожевенная, салотопенная, спирто-

куренная и т. п.

В свою очередь это значит, что все граждане Союза получат

предметы первейшей необходимости по цене двойной против-

возможной.

Все эти моменты еще не затронуты изучением. А какие 

перспективы может вскрыть это изучение!

 

 

 

К содержанию книги: Василий Робертович Вильямс. Земледелие

 

 

Последние добавления:

 

История русского почвоведения

 

Качинский - Жизнь и свойства почвы

 

Вернадский - ЖИВОЕ ВЕЩЕСТВО

 

Вернадский - химическое строение биосферы

 

Тайны ледниковых эпох

 

ЭВОЛЮЦИЯ ПОЧВ В ГОЛОЦЕНЕ