Лев Семенович Ценковский

Смотрите также:

1822 - 1887

Лев Семенович Ценковский вошел в историю науки как один из крупнейших ботаников второй половины XIX в., один из основоположников протистологии и бактериологии. В истории русской науки он сыграл особенно большую роль как основатель русской школы микробиологов. Еще при жизни Л. С. Ценковского многие его труды получили мировую известность и признание.

Лев Семенович Ценковский родился 13 октября 1822 г. в Варшаве в бедной польской семье. Его мать, несмотря на большие трудности, постаралась дать сыну образование. Слабый здоровьем, но одаренный мальчик по окончании гимназии получил стипендию для учения в Петербургском университете, куда и отправился в 1839 г.

Сначала он поступил на отделение математических наук, но попав однажды на лекцию по зоологии, читавшуюся блестящим лектором — проф. С. С. Куторга (1805—1861 гг.), Л. С. Ценковский так был очарован возможностями «постигнуть все тайны природы», как вспоминал он впоследствии, что тотчас побежал в правление университета и попросил перевести его на естественное отделение. «С этой поры,— писал он,— я служил верой и правдой естественным наукам почти половину столетия». Л. С. Ценковский отличался глубокой жаждой знаний, силой увлечения и способностью полностью посвятить себя избранной области науки.

По окончании в 1844 г. Петербургского университета Льву Ценковскому в возмещение получавшейся им стипендии предстояло вернуться на родину для службы в качестве преподавателя среднего учебного заведения. Но мечтавший о научно-исследовательской работе талантливый и увлекавшийся естествознанием юноша уже не мог отрешиться от занятий в лабораториях, музеях и библиотеках, не мог уйти из той научной атмосферы, в которую он уже успел погрузиться.

В Петербурге в это время жил и работал знаменитый русский академик, основоположник научной эмбриологии, географ-путешественник и антрополог К. М. Бэр. Каждую пятницу у Бэра собирались его друзья — выдающиеся петербургские ученые. Эти «пятницы» были известны в академических кругах, а попасть на них считалось большой честью. На Л. С. Ценковского, тогда только начинавшего свою ученую деятельность, эти вечера, проведенные у Бэра среди его гостей, произвели исключительное впечатление.

«...академик Бэр узнал, что я с любовью занимаюсь ботаникой,— писал он,— и этого было достаточно, чтобы ввести меня в тесный круг первоклассных ученых, сгруппировавшихся около него... Атмосфера в кружке была жгучая, восторженная. Все говорили о путешествиях, открытиях, обсерваториях, улучшенных приборах. Кружок переживал в это время волнение, вызванное учением Шванна о клетке,— почтенные старцы бредили микроскопом, наслаждались удачными препаратами, что им не всегда удавалось. Что тогдашний академический кружок действовал на молодых ученых разжигающим образом — это само собой разумеется. В этом кружке в первый раз я увидел алтарь, воздвигнутый чистой науке: много тепла и света исходило от него, многие молодые ученые молились у него, запасались любовью к науке на всю жизнь... Таким образом, я получил первую искру в Петербургском университете, а в Академии был настроен на высокий лад, который не оставлял меня всю жизнь...»

Посвятив себя служению науке, Л. С. Ценковский принялся хлопотать об оставлении его для усовершенствования при университете, обрекая себя на полуголодное существование и на жизнь в климатических условиях, крайне неблагоприятных для его слабого здоровья. После длительных хлопот ему удалось остаться при кафедре ботаники, но для материального обеспечения пришлось взяться за скудно оплачиваемую работу по приведению в порядок ботанических коллекций.

В 1846 г. молодой ученый успешно защитил магистерскую диссертацию «Несколько фактов из истории развития хвойных растений». Проводя это исследование, он столкнулся с необходимостью постоянно применять в своей работе микроскоп. Однако среди ботаников и зоологов в то время все еще процветало систематико-коллекторское направление. Л. С. Ценковскому пришлось самостоятельно вникать в тонкости техники микроскопических исследований, хотя и довольно примитивной в то время.

Диссертация Л. С. Ценковского была подготовлена под влиянием господствовавшего в то время среди ботаников увлечения эмбриологией хвойных растений. В дальнейшей своей деятельности он занимался исследованием только низших организмов,— мира простейших существ, стоящих на грани между растительными и животными формами, мира в ту эпоху еще почти неведомого, крайне разнообразного по своим формам, строению и жизненным проявлениям, а по своему происхождению и по значению в природе даже загадочного.

Только с 30-х годов прошлого века некоторые из биологов принялись изучать этот мир микроскопических существ. Но лишь с 50-х годов, когда на арену научной деятельности выступил Луи Пастер (1822— 1895 гг.), возникла и стала развиваться еще невиданными до того темпами новая наука — микробиология.

Л. С. Ценковский был хорошо знаком с современной ему литературой в интересовавшей его области знаний. У него уже имелись и собственные, основанные на личных исследованиях, взгляды на природу микроорганизмов. Поэтому, защитив диссертацию и намереваясь занять должность доцента при кафедре ботаники, он избрал темой своей пробной лекции строение и развитие инфузорий. Однако вскоре оказалось, что он не мог получить доцентуру в Петербургском университете; рушились планы научной работы.

Условия жизни молодого ученого ухудшались с каждым днем. С большой готовностью и с живейшим интересом принял он поэтому предложение отправиться вместе с горным инженером Е. П. Ковалевским в путешествие на правах исследователя-ботаника к истокам Белого Нила в северо-восточной части Судана. Последовавшая затем двухлетняя работа в Африке дала ему возможность изучить южную флору и фауну, но жизнь впроголодь, недостаток питьевой воды, беспрестанные переезды с места на место и заболевание малярией тяжело отражались на его слабом здоровье. Вдобавок и деньги, полученные в качестве субсидии от Академии наук, Географического общества и Ботанического сада в Петербурге, пришли к концу. Научную экспедицию пришлось прервать. Собрав богатые коллекции ботанических и зоологических материалов, Л. С. Ценковский вернулся осенью 1849 г. в Петербург.

Поиски работы в университете и в иных учебных и научных учреждениях столицы оказались напрасными. Снова потянулось полуголодное существование, терялось дорогое время. «Локти просвечивают, подошвы отваливаются, нездоровится, нет хлеба...»,— писал Л. С. Ценковский одному из друзей.

В беспросветное для науки и просвещения николаевское время это была обычная участь молодых и малоизвестных ученых.

В начале 1850 г. Ценковский был назначен на кафедру естественной истории Демидовского лицея в Ярославле — маленького и плохо обставленного в научном отношении высшего учебного заведения. Это назначение открыло Л. С. Ценковскому возможность сосредоточиться на исследованиях в избранной им области.

В 1850 г. он переехал из Петербурга в Ярославль, где проработал около пяти лет. Несмотря на малоблагоприятные условия провинциального высшего учебного заведения, отсутствие некоторых необходимых для его исследований приборов и инструментов, новейшей литературы, особенно иностранной, наконец, отсутствие коллег, которым была бы близка и понятна его работа и с которыми он мог бы обсуждать свои идеи и результаты своих наблюдений, Л. С. Ценковский сумел подготовить докторскую диссертацию «О низших водорослях и инфузориях», явившуюся новым словом в науке и принесшую автору мировую известность. Эта работа была завершена Л. С. Ценковским и подготовлена им к печати через три месяца после его переезда в январе 1855 г. в Петербург, где он к тому времени получил кафедру ботаники в университете.

С началом работы в Петербургском университете начался блестящий период преподавательской и научной деятельности Л. С. Ценков- ского, нашедшей свое отражение в ряде воспоминаний, в частности, в замечательном очерке К. А. Тимирязева «Развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов», и оставившей глубокий след в истории русской высшей школы.

Заботы по приведению кафедры в соответствии с наукой того времени, необходимость основательного изменения всего преподавания ботаники требовали от Л. С. Ценковского исключительно много усилий. Он ввел не только демонстрации на лекциях микроскопических препаратов, но и регулярные практические занятия студентов с микроскопом.

Аудитория А. С. Ценковского постоянно была полна слушателями, а лабораторные занятия студентов под его руководством не укладывались в отведенное для этого время. Вот как изображает эту полосу жизни Л. С. Ценковского один из его биографов (Бучинский): «...педагог в душе, Ценковский хорошо понимал, что лекции без соответствующих демонстраций теряют много, а потому всячески старался о том, чтобы все сказанное на лекции было подтверждено соответствующими микроскопическими препаратами,— ничего не допускалось на веру. Исполнить эту задачу в то сравнительно далекое время было очень трудно — приходилось не только собирать самостоятельно материал, но также и приготовлять к лекциям необходимые препараты. Тем не менее он сумел выйги из этого положения полным победителем. Лекции его сразу преобразили ботанику из непонятного и малодоступного предмета, каким она была до него, превратили ее в понятный курс, интересующий всех слушателей. Этими приемами он сразу расположил в свою пользу всех студентов. Если же к этому прибавить красноречивое, сжатое и ясное изложение, с одной стороны, постоянное внимание к студенческим нуждам и простоту в обращении — с другой, то понятен будет тот общий восторг, предметом которого был Лев Семенович в течение всего своего пребывания в Петербургском университете...»

Однако причина быстро распространившейся популярности Л. С. Ценковского среди студенчества заключалась не только в этом. Секрет его популярности среди студентов заключался в том, что он был первым ботаником в Петербургском университете, который не просто блестяще знал свой предмет и блестяще его преподавал, но и вел самостоятельные исследования, значительно расширявшие горизонты биологической науки, открывавшие неизвестные прежде явления в природе и указывавшие пути еще больших и еще более важных открытий. Исключительно привлекательными и волнующими были его смелые теоретические обобщения.

Вооруженный многочисленными, добытыми им самим фактами, он доказывал морфологическую и физиологическую близость растительного и животного мира в их пограничных областях. Надо принять во внимание ту атмосферу пробуждавшегося в русском обществе 50-х годов увлечения естествознанием, о которой так ярко писал Тимирязев, чтобы понять горячий интерес к лекциям Л. С. Ценковского, который развивал ясно выраженные эволюционные взгляды еще до появления классического труда Дарвина. Это обстоятельство с несомненностью подтверждено недавно обнаруженными записями одного из слушателей его лекций, из которых ясно видно, что Л. С. Ценковский проявлял себя при этом мужественным человеком, смело выступавшим с новыми взглядами, противоречащими официальным воззрениям.

Лев Семенович Ценковский охотно выступал и с публичными лекциями в залах петербургского Пассажа, где, по словам Тимирязева, «посвящал свою аудиторию, очень возможно, первую публичную аудиторию в Европе, во вновь открытые тайны жизни микроскопических организмов растений и животных». Как настоящий ученый, считающий своим долгом делиться знаниями, Л. С. Ценковский не замыкался в стенах своего ботанического кабинета. Лекции его, глубокие по содержанию, блестящие по форме и доступные пониманию самых широких кругов слушателей, неизменно пользовались громадным успехом.

Научно-исследовательская деятельность Л. С. Ценковского в петербургский период его жизни свидетельствовала об исключительной энергии молодого ученого, о глубоком увлечении его новыми для науки проблемами морфологии и физиологии низших организмов, о страсти прирожденного натуралиста к исследованиям, о его стремлении идти в науке неизведанными путями.

В 1856 г. он с большим успехом защитил докторскую диссертацию «О низших водорослях и инфузориях», которая доставила ему славу исследователя-новатора. Замечательный труд Л. С. Ценковского не только установил родственные отношения между отдельными группами низших организмов, но и дал обоснованное заключение об отсутствии резких границ между растительным и животным миром. Вряд ли Л. С. Ценковский мог прийти к заключению о морфологической и физиологической близости растительных и животных форм в их смежной области, если бы к тому времени у него не сложились эволюционные взгляды.

Диссертация Л. С. Ценковского содержала огромный материал, далеко превосходивший все ранее известное в мировой биологической науке о низших организмах. В ней были заложены основы онтогенетического направления в изучении низших форм органического мира. В 1857 г. Петербургская Академия наук присудила Л. С. Ценков- скому за его работу одну из высших научных наград — Демидовскую премию.

В петербургский период Л. С. Ценковский продолжал уделять особенно много внимания изучению различных микроскопических водорослей, меньше — грибов, инфузорий, жгутиконосцев и других низших организмов. Он описывал новые формы, изучал историю их развития, выяснял генетические отношения между ними.

О чрезвычайной добросовестности исследователя свидетельствует следующий факт.

Изучая так называемые монады, как именовались тогда наиболее примитивные одноклеточные существа, А. С. Ценковский наблюдал, как ему показалось, превращение крахмального зернышка в монаду. Любопытно, что пользовавшийся в то время широкой известностью немецкий ботаник-микроскопист Негели (1817—1891 гг.), проверив наблюдение Л. С. Ценковского, полностью подтвердил его выводы и заявил: «Отрицать самопроизвольное зарождение — значит признавать чудо». Однако, продолжая свои опыты, Л. С. Ценковский скоро пришел к убеждению с своей ошибке и тотчас же со свойственной ему добросовестностью и щепетильностью истинного исследователя поспешил заявить в печати о ложности своих наблюдений. Вместе с тем, выступая с торжественной речью на годичном акте университета в 1859 г., он не побоялся, вопреки мнению многих авторитетных естествоиспытателей, поддерживавшемуся религией, во всеуслышание заявить, что «...A priori гипотеза добровольного зарождения (т. е. самопроизвольного зарождения.— Авт.) не представляет ничего несообразного: периодическое появление существ на Земле в различные геологические эпохи дает ей высокую степень вероятности... Господствующее теперь направление — объяснять жизнь действием неорганических сил — прямо ведет к этой гипотезе; отчего же вопрос этот отнесен многими к числу нелепостей? Из того, что живые существа в большей части случаев происходят от себе подобных, следует ли заключать, что это есть выражение абсолютного закона для всего живого? Конечно, нет. Но поле возможностей обширно, а естествоиспытатель должен подчиняться безусловно фактам. Поэтому, не отвергая крайней вероятности рассматриваемой здесь гипотезы, следует обратиться к фактам и от них ожидать положительного ответа...».

Напряженная преподавательская и научно-исследовательская деятельность подточили и без того слабое здоровье Л. С. Ценковского, страдавшего туберкулезом легких. Два раза ему пришлось брать отпуск для лечения за границей, но обе поездки он использовал главным образом для работы в зарубежных лабораториях. С чувством разочарования он писал оттуда своим друзьям, что у немецких и французских ученых ему нечего заимствовать. Один из виднейших германских микробиологов и микологов О. Брефельд писал впоследствии Л. С. Ценковскому: «Я еще живо припоминаю, с какой радостью и воодушевлением в то время, когда только начал работать, читал Ваши исследования над слизистыми грибами и какое я испытывал пламенное желание достичь когда-нибудь подобных же результатов. Именно с той поры сохранилась и до сих пор в моей лаборатории поговорка: „Это настолько же достоверно, как наблюдения Ценковского"».

Вторая заграничная поездка, длившаяся весь 1859 г., не дала существенного улучшения здоровью, и А. С. Ценковский, опасаясь вредного влияния петербургского климата, был вынужден подать в отставку, как ни тяжело было ему расставаться с Петербургским университетом, где у него уже выросли такие талантливые ученики, как М. С. Воронин (1838—1903 гг.) и А. С. Фаминцын (1835—1918 гг.), вскоре стяжавшие, как и их учитель, мировую известность.

Находясь за границей, Л. С. Ценковский продолжал деятельно работать в области исследования низших организмов. Этот период его жизни был посвящен обстоятельному изучению слизистых микроскопических грибов (миксомицеты) и простейших амебообразных существ — монад. В результате этих исследований была установлена связь между теми и другими, выяснены их биологические особенности и впервые обнаружен процесс слияния нескольких амебовидных организмов в один общий (плазмодий). Л. С. Ценковский раньше других исследователей пришел к убеждению, что в мире микроскопических существ изучение истории развития отдельных форм является важнейшим средством их глубокого познания.

Пребывание за границей с редкими приездами в Варшаву сильно тяготило Л. С. Ценковского, сделавшегося к этому времени общепризнанным специалистом в области протистологии. С душевной болью переживал он пятилетний отрыв от родины и от любимой им преподавательской деятельности. «Не легко дается мне это,— сообщал он в одном из писем,— столько стараний и усилий, несколько поколений снисходительных и любящих учеников и много еще других данных связали узел, который рассечь и трудно и больно...»

С большой охотой откликнулся он поэтому на предложение в 1865 г. занять место профессора ботаники в только что открывшемся университете в Одессе и тотчас же переехал туда. Снова хлопоты по организации кафедры, начиная с подбора подходящего помещения и кончая поисками мельчайших предметов оборудования. Сразу же начались неполадки с администрацией из-за недостаточности отпускаемых на организацию кафедры средств. На новой кафедре еще отсутствовало много необходимого, но она сразу заполнилась желавшими учиться у талантливого профессора. Его лекции привлекали к себе студентов не только естественного, но и других факультетов.

Л. С. Ценковский уделял особое внимание занятиям студентов с микроскопом и стремился привлечь студентов к самостоятельной исследовательской работе. Он настойчиво рекомендовал своим ученикам приобретать микроскопы в постоянное пользование и благодаря своим связям с заграницей облегчал желающим их покупку. История применения микроскопических исследований в России должна отметить этот факт «насаждения» микроскопа среди нашей учащейся молодежи 60-х годов. Кафедра его была наполнена работающими с раннего утра и до позднего вечера. Общность научных интересов, искренняя отзывчивость на нужды молодежи навсегда связывали учителя и его учеников самыми тесными узами уважения, дружбы и любви.

Вспоминая это время, один из учеников Л. С. Ценковского говорил на его юбилее: «...мы, как дети, наперерыв спешили показать или рассказать Вам все, подмеченное нами под микроскопом. Вы же, спокойно выслушав каждого, направляли нас на точный путь исследования. Для нас было большим наслаждением, когда Вы, бывало, пригласите всех нас к своему микроскопу посмотреть новый организм, Вами исследуемый, и в свою очередь каждый из нас с особенным приятным чувством нес свой микроскоп в Ваш кабинет, дабы показать и Вам что-либо интересное из своих наблюдений. Благодаря такому общению, мы знали все выдающееся в Ваших текущих исследованиях, а Вы всегда знали, чем занимаются Ваши 35 студентов разных курсов... Среди своих усиленных занятий за рабочим столом Вы с особенной готовностью посвящали всякого приходящего к Вам в последние Ваши открытия из области микроорганизмов. Вы никогда не делали из Ваших открытий лабораторной тайны...».

В Одессе Л. С. Ценковский встретил другого выдающегося русского микробиолога, тогда еще юношу — И. И. Мечникова. Они познакомились и быстро подружились. Л. С. Ценковский потратил много усилий на то, чтобы его молодому другу была предоставлена в Одессе кафедра зоологии и сравнительной анатомии, а Мечников в свою очередь оказывал горячую поддержку своему старшему товарищу, о котором с большой теплотой впоследствии писал в своих воспоминаниях. Исключительно хорошее впечатление произвел Л. С. Ценковский и на И. М. Сеченова при их встрече в Одессе, когда последний переехал туда из Петербурга, чтобы возглавить кафедру физиологии.

Много и плодотворно занимался Л. С. Ценковский в этот период научными исследованиями, в частности изучением микроскопических существ моря. Он выезжал на берега Средиземного моря, микрофауна которого оказалась более разнообразной, чем у Черного моря. Здесь он описал ряд впервые обнаруженных им микроорганизмов, подверг их точному морфологическому и биологическому изучению, выявил историю их развития, установил их систематическое положение. Все это было сделано с той полнотой и тщательностью, с какой были выполнены все его исследования. Особенно подробно и точно Л. С. Ценковский изучил простейших, вызывающих свечение морской воды — «ночесветок». Он выяснил ряд интереснейших фактов в их жизни. Наблюдая, что некоторые жгутиконосцы покрываются временно слоем слизи, он высказал предположение, разделяемое и современной наукой, о родственной связи между этими микроорганизмами и низшими студенистыми водорослями. Необходимость изучения истории развития микроорганизмов для определения их действительного происхождения и систематического положения была им блестяще доказана и на многих иных объектах микромира (миксомицеты, корненожки, жгутиконосцы и т. п.).

Много времени и сил Л. С. Ценковский отдавал общественной деятельности. Немало энергии потратил он, ведя большую переписку, убеждая, изыскивая средства на организацию в Одессе общества естествоиспытателей, председателем которого он был избран. Благодаря неустанным стараниям Л. С. Ценковского в 1870 г. была открыта Севастопольская биологическая станция. Л. С. Ценковский проявил себя убежденным поборником женского образования, энергично организуя лекции и пытаясь добиться открытия женских курсов.

Работа в Одесском университете увлекала А. С. Ценковского, и тем не менее он ушел из университета и покинул Одессу, обширный круг друзей и учеников, как только столкнулся с явной беспринципностью части профессуры, которая, стремясь угодить начальству, провалила при обсуждении на совете университета кандидатуру доцента, выдвигавшегося на должность профессора химии, по соображениям, ничего общего с наукой не имеющим. Позже по тем же причинам Новороссийский (Одесский) университет покинули И. И. Мечников и А. О. Ковалевский.

В сентябре 1871 г. Л. С. Ценковский уехал в Петербург, где провел несколько месяцев, оставаясь без службы. Только помощь друзей спасла известного, находившегося на пороге старости ученого от тяжелого положения. С большой радостью Л. С. Ценковский принял предложение занять место профессора ботаники в Харьковском университете. В тихом, по сравнению с шумной Одессой, городе, в атмосфере искреннего и общего уважения Л. С. Ценковский продолжал работать с особенно большой энергией.

Этот последний период жизни Л. С. Ценковского, связанный с деятельностью в Харьковском университете (1872—1887 гг.), оставил наиболее важный след в истории отечественной микробиологии. Именно здесь Л. С. Ценковский выполнил те работы, благодаря которым его имя навсегда связано с возникновением первой русской школы бактериологов и с первым практическим применением науки о жизни невидимых существ, по выражению Пастера, бесконечно малых в своей величине, но бесконечно великих в их жизненных проявлениях.

С переездом в Харьков окончилась наконец и кочевая жизнь ученого. Л. С. Ценковский прожил в Харькове 15 лет и выезжал лишь на короткое время в Одессу и Варшаву, а также и за границу с научными целями и для лечения. Работы, опубликованные Л. С. Ценковским в эти годы, ярко свидетельствуют о большой широте его научных интересов и его стремлении связать достижения науки с запросами жизни.

Продолжая свои многолетние исследования одноклеточных и нитчатых зеленых водорослей, Л. С. Ценковский доказал, что многим из них свойственно особое состояние, которое выражается в том, что каждая клетка водоросли принимает форму шара, оболочка ее утолщается и разрыхляется, клетка делается студневидной и затем делится, после чего вновь образовавшиеся клетки также покрываются студенистым слоем. В дальнейшем А. С. Ценковский установил, что это характерное состояние (пальмеллевидное состояние), свойственно также и бактериям.

Интерес Льва Ценковского к бактериям был не случайным. В то время началось быстрое развитие бактериологических исследований, которые привлекали к себе внимание не только своей поразительной новизной, но и колоссальным непосредственным практическим значением для человечества. Однако, хотя бактериология уже в самом начальном периоде своего становления как науки потрясла мир своими открытиями, место, занимаемое бактериями в мире растительных организмов, долго еще оставалось неясным. Одни ботаники считали их, как и Л. С. Ценковский, в близком родстве с низшими водорослями, другие склонны были относить их в группу «расщепляющихся грибков». Среди ученых шли споры и о том, существуют ли у бактерий, как и у других представителей органического мира, определенные роды и виды, насколько они постоянны, как глубоко простирается их изменчивость, достаточно ли для систематики микроскопических существ ограничиваться морфологическими признаками и т. п. Все эти чрезвычайно важные вопросы, волнующие ученых и до настоящего времени, не могли быть достаточно полно решены на том уровне науки и лабораторной техники того времени.

В работе «К морфологии бактерий» (1877 г.) Л. С. Ценковский обращал внимание на тот факт, что у бактерий, как и у водорослей, наблюдается пальмеллевидное состояние, и высказал предположение о возможности на этом основании говорить о близости этих форм.

В работах Л. С. Ценковского в области бактериологии особенно ярко проявилось его стремление поставить достижения науки на службу человеку. В этих целях он блестяще использовал свой опыт изучения студневидных организмов для выяснения причин образования так называемого «клёка» при сахароварении. В 70-е годы, когда сахароварение стало широко распространяться в России, сахарные заводы нередко сталкивались с настоящим бедствием вследствие неожиданного превращения сладкого свекольного сока в безвкусную студенистую массу, из которой невозможно было получить сахар. Л. С. Ценковский в результате своих исследований доказал, что причиной образования «клёка» являются особые, открытые им микроорганизмы (1879 г.). Это помогло развитию одной из важнейших областей русской промышленности.

Существенную помощь Л. С. Ценковский своими исследованиями оказал попыткам И. И. Мечникова найти плодотворный метод борьбы с хлебным жуком-кузькой, во множестве появившемся в 70-х годах на полях южной части России. С этой целью Мечников намеревался применить искусственное заражение названного вредителя губительным для него грибком. А. С. Ценковский помогал Мечникову в постановке его опытов и в 1880—1882 гг. неоднократно выступал с докладами на различных совещаниях в поддержку нового биологического способа борьбы с полевыми вредителями.

С живейшим интересом отнесся Л. С. Ценковский и к намерению харьковской медицинской общественности организовать пастеровскую станцию для прививок против бешенства и при ней лабораторию для бактериологических исследований. Он помогал в этом деле своими советами, читал лекции для врачей, выступал с докладами в комиссиях и на собраниях, посвященных выяснению мер борьбы с эпидемиями.

Большое участие принимал он и в деятельности харьковского общества испытателей природы, председателем которого он был много лет. Л. С. Ценковский активно участвовал также в первых съездах русских естествоиспытателей и врачей, сыгравших крупную роль в развитии науки в России. В 1882 г. он совершил поездку на Белое море для изучения микрофлоры и микрофауны. Он неоднократно бывал в Одессе, где, отдыхая среди друзей и бывших учеников, продолжал свои исследования морских микроскопических существ.

Ценнейшим вкладом А. С. Ценковского в сокровищницу отечественной науки и в дело практических ее применений является введение им в России предохранительных прививок против сибирской язвы с помощью полученных им вакцин.

Сибирская язва издавна признавалась одним из наиболее губительных инфекционных заболеваний людей и домашних животных, особенно овец. Десятками и сотнями тысяч гибли ежегодно животные от этой болезни, принося неисчислимые убытки животноводству и вызывая нередко большую смертность среди людей.

Понятно поэтому то внимание во всем мире, которое привлекло к себе сообщение из Парижа, что Пастер в 1881 г. открыл способ вакцинации овец против этой инфекции. Но выписанные из Франции сибиреязвенные вакцины оказались для русских овец совершенно бесполезными. Тогда в Париж были посланы шесть русских ученых, а среди них и Л. С. Ценковский, с целью изучения методики изготовления вакцин. Но Пастер отказал в этом нашим соотечественникам, так как он уже продал свою методику акционерному обществу для реализации вакцин. После бесплодных попыток получить необходимые сведения русские ученые вернулись на родину, и только Л. С. Ценковский, устроившись с трудом в одной из парижских лабораторий, принялся с присущей ему энергией за дело. Вернувшись через несколько месяцев в Харьков, он деятельно продолжал свои опыты при ботанической кафедре университета, а также в местном ветеринарном институте.

Нет возможности описать в кратком очерке все чрезвычайные, на каждом шагу встречавшиеся трудности, пока, наконец, Л. С. Ценковским были получены вакцины, давшие исключительно хорошие результаты в борьбе с сибирской язвой. Этот последний период в жизни знаменитого деятеля русской науки (1882—1887 гг.) оставил особенно яркий след в истории отечественной микробиологии, ветеринарии и медицины. Сибирская язва перестала быть грозным бичом животноводства, уменьшилось в значительной степени распространение ее и среди людей. Вместе с тем опыты с вакцинацией дали возможность создать первую в России школу практических бактериологов в лице тех ветеринарных врачей, которые деятельно помогали Л. С. Ценковскому в его работе.

Работы с вакцинами были последними научными исследованиями Л. С. Ценковского. В середине 1887 г., выехав за границу для лечения, Лев Семенович Ценковский умер в Лейпциге 7 октября от рака печени. Там он и похоронен, а желание его многочисленных учеников и почитателей перевести прах на родину так и осталось не осуществленным.

Имя Ценковского будет произноситься, как сказал один из его учеников, с уважением и признательностью, пока жив будет в России хоть один натуралист. По словам К. А. Тимирязева, «...Лобачевские, Зинины, Ценковские, Бутлеровы, Пироговы, Боткины, Менделеевы, Сеченовы, Столетовы, Ковалевские, Мечниковы — вот те русские люди..., которые в области мысли стяжали русскому имени прочную славу и за пределами отечества...».

Главнейшие книги Льва Ценковского: Несколько фактов из истории развития хвойных растений, СПб., 1846; Отчет о путешествии в северо-восточный Судан, «Вестник географического общества», ч. 4, 1850; О самозарождении, СПб., 1855; О низших водорослях и инфузориях, СПб., 1856, 12 таблиц, также в «Журнале Министерства народного просвещения», ч. 90 и 91, 1856; zur Entwicklungsgeschichte der Myxomiceten, «Jahrb. d. wiss Botanik», т. 3, 1862; Das Plasmodium, там же, 1863; Zur Morphologie der Bakterien, «Mem. de Г Acad. Imp. des Sci. St.-Petersb.», серия VII, т. 25, № 2, 1877; О студенистых образованиях свеклосахарных растворов, «Труды Общ. испытателей природы при Харьковском университете», т. 12, 1879; О пастеровских прививках, «Труды Вольного экономического общества», СПб., 1883; Отчет о прививках антракса в больших размерах, «Сборник Херсонского земства», т. 19, вып. 6, 1886.

О Л. С. Ценковском: Юбилейные речи и воспоминания Ценковского, газета «Южный край», № 1770 и 1772, Харьков, 1886; Бучинский П., Лев Семенович Ценковский, «Записки Новороссийского общ. естествоиспытателей», т. 13, вып. 1, 1888; Вжесниовский А., Лев Ценковский, Варшава, 1888; Клейн Б. И., Ценковский в истории русской микробиологии, «Врачебное дело», № 7, 1949; Райков Б. Е., Лев Семенович Ценковский — основатель микробиологии в России, «Микробиология», т. 18, вып. 6, 1949; Он же, Лев Ценковский как трансформист, «Труды Ин-та истории естествознания АН СССР», т. 3, М.—Л., 1949; Метел- к и н А. И., Л. С. Ценковский — основоположник отечественной школы микробиологов, М., 1950 (имеется подробная библиография трудов Л. С. Ценковского и литературы о нем); Иванов А. Н., Л. С. Ценковский в Ярославле (1850—1854), «Краеведческие записки», вып. 4, Ярославль, 1960; История естествознания в России, т. 3, М., 1962.

К содержанию книги: ЛЮДИ РУССКОЙ НАУКИ: биологи, зоологи, медики, ботаники, биохимики

Последние добавления:

Внешняя политика Ивана 4 Грозного Гоголь - Мёртвые души Книги по русской истории Император Пётр Первый

БИОГРАФИИ РУССКИХ УЧЁНЫХ

Лев Семенович Ценковский