 |
БИОГРАФИИ РУССКИХ УЧЁНЫХ
|
|
|
Каспар Фридрих Вольф |
|
|
|
Смотрите также:
Биогеронтология – старение и долголетие
Биология продолжительности жизни
Палеопатология – болезни древних людей
|
1734-1794
Каспар Фридрих Вольф, член Петербургской Академии наук, заслуженно считается одним из основоположников эмбриологии, науки о зародышевом развитии организмов. Неудивительно поэтому, что имя его упоминается почти в каждом учебнике эмбриологии, общей биологии и ботаники, а Ф. Энгельс назвал его в качестве первого, осуществившего «нападение на теорию постоянства видов».
И тем не менее о жизни и деятельности К. Ф. Вольфа известно крайне мало, об его трудах и взглядах можно встретить самые разноречивые мнения, а нередко столкнуться и с полным незнакомством с ними. Да это и неудивительно. Большинство трудов Вольфа опубликовано два века назад, на латинском языке. Значительное число его рукописей, так и оставшихся неопубликованными, хранится в Архиве Академии наук в Ленинграде, а работы, посвященные его жизни и деятельности, можно сосчитать буквально по пальцам. Лишь в последние годы, преимущественно трудами советских исследователей, в значительной степени разъяснены идеи К. Ф. Вольфа и причины их долгого непонимания.
К. Ф. Вольф родился и получил образование в Германии, в эпоху, когда она не представляла собой единого государства, а была раздроблена на сотни враждующих между собой мелких княжеств и герцогств. Среди них выделялась лишь Пруссия, которая объявила себя в 1701 г. королевством. Это было растущее абсолютистское государство, которое усиленно развивало свою военную мощь. Именно в XVIII в. прусские короли Фридрих Вильгельм I и его сын Фридрих II, в годы правления которых родился и жил в Германии Вольф, довели свое государство до крайних пределов деспотизма и милитаризма. Страна была во власти придворной аристократии и юнкеров-помещиков, а крестьянство и городские низы, составлявшие подавляющее большинство населения, были задавлены и бесправны. Не имела политической власти и терпела притеснения со стороны дворянства и буржуазия.
Долгие годы не была известна даже точная дата рождения Каспара Фридриха Вольфа. Вплоть до 1920 г. считалось, что он родился в 1733 г. Однако теперь разыскали запись о его рождении в церковной книге кирки св. Петра в Берлине, из которой явствует, что он родился в этом городе 18 января 1734 г. К. Ф. Вольф родился в семье портного, и неудивительно поэтому, что свидетелями при его рождении были два портных и часовой мастер.
Отец Вольфа — Иоганн Вольф — переселился в Берлин из Пренцлау, маленького городка на севере Германии, в начале XVIII в. Известно, что он получил права гражданина города Берлина в 1708 г. В то время это был уже большой город, с почти стотысячным населением, являвшийся столицей «королевства» Бранденбург-Пруссии. Берлин представлял собой тогда своеобразное сочетание космополитического торгового города со столицей феодального милитаристского государства. Среди его жителей было большое количество иммигрантов, главным образом французов, потомков гугенотов, изгнанных из своей родины. В руках иммигрантов были сосредоточены в основном торговля и мануфактуры.
Дела Иоганна Вольфа шли, по-видимому, неплохо, так как в 1727 г. он приобрел небольшой дом на одной из улиц Берлина. В этом доме родился и проживал Каспар Фридрих Вольф. О матери Вольфа нам ничего неизвестно, кроме ее имени и девичьей фамилии — Анна София, урожденная Штибелер. У К. Ф. Вольфа была сестра — Доротея Софья.
Первые шесть лет жизни К. Ф. Вольфа протекали еще при деспотическом и невежественном короле Фридрихе Вильгельме I, постоянно вмешивавшемся в жизнь берлинцев, требуя от них скромности, бережливости и послушания. Сохранилось много рассказов и анекдотов об его общениях со своими подданными, которые нередко кончались рукоприкладством, а то и избиением палкой.
В 1740 г. король Фридрих Вильгельм умер, и его сын, король Фридрих II, уже через несколько месяцев начал войну с Австрией, вторгшись без предупреждения в Силезию. Все последующие годы, вплоть до 1745 г., Пруссия участвовала в войне, в которой принимали участие многие немецкие государства и поддерживавшая их Франция против Австрии и Англии. При этом Фридрих II дважды заключал сепаратный мир с Австрией, предавая своих союзников. В то время как Пруссия вышла из этой войны значительно усилившейся, а Фридрих II приобрел славу выдающегося полководца, большая часть Германии была разорена.
Нам ничего не известно о жизни юного Вольфа в эти годы. Средства отца позволили ему получить хорошее образование.
Высшее образование К. Ф. Вольф получил сначала в Берлине в Медико-хирургической коллегии. Это было учебное заведение, созданное при Фридрихе Вильгельме I для подготовки военных хирургов. Быть может, карьера врача, и особенно военного, была тогда наиболее доступным путем для занятия более привилегированного положения выходцу из низших слоев. К. Ф. Вольф был зачислен в слушатели Медико-хирургической коллегии в ноябре 1753 г.
В Медико-хирургической коллегии в то время читались курсы по физике, химии, ботанике, анатомии, физиологии, патологии, хирургии и акушерству. Имена профессоров, преподававших эти предметы, теперь нам почти ничего не говорят, за исключением лишь двоих из них: И. Ф. Мек- келя, преподававшего анатомию и акушерство, и И. Г. Гледича, преподававшего ботанику. Анатомия человека была основным предметом, и Вольф вспоминает в 1789 г., как, будучи студентом, он препарировал труп умершего от водянки человека под руководством покойного Меккеля, «36 или 37 лет назад»: «Я должен был препарировать мышцы ног и, если не ошибаюсь, это был мой первый труп». И. Ф. Меккель, приобретший известность своими работами в области анатомии нервной и лимфатической систем, был учеником наиболее знаменитого тогда авторитета в области биологии и медицины Альбрехта Галлера, будущего противника Вольфа в вопросах эмбриологии. Однако Меккель был далек от этих вопросов. Ближе к ним стоял Гледич. Он прославился своими опытами по размножению растений. В 1749—1751 гг. он проделал свои знаменитые опыты по искусственному опылению пальмы, росшей в Берлине, пыльцой, присланной из Лейпцига. В то время еще не было окончательно установлено наличие полов у растений. Опыты Гледича блестяще подтверждали учение о поле у растений и ставили втупик учение о преформации, по которому растение находится уже в сформированном виде в семени. Вряд ли приходится сомневаться, что Гледич ознакомил своих слушателей с результатами своих экспериментов. Но, к удивлению, К. Ф. Вольф не воспринял правильно нового учения о поле у растений и придерживался и в дальнейшем неправильных взглядов на процесс оплодотворения и роль пыльцы в нем. Это немало повредило Вольфу при восприятии современниками его идей.
Вопросы размножения и развития организмов вообще относились тогда к числу загадочных и неизученных. Еще не было окончательно выяснено, что происходит при оплодотворении и зачатии у растений и животных. Если роль яйца у некоторых животных была еще понятна, то роль мужского семени была неясной и спорной. Однако и яйца могли обнаружить только у яйцекладущих животных, таких как насекомые, рыбы, птицы, земноводные и рептилии. Что же касается тех животных, у которых зачатие происходит внутриутробно, то при помощи примитивных научных приборов того времени установить у них половые зачатки не удавалось.
Многочисленные попытки ученых XVII—XVIII вв. проследить развитие животных с момента их зачатия оставались безуспешными. В течение многих дней и даже недель после зачатия ничего в половых органах самки обнаружить не удавалось. Так, знаменитый английский ученый Гарвей, изучавший самок косуль, ланей и оленей (1651 г.), обнаруживал у них зародышей лишь спустя месяц после спаривания. Голландский ученый де Грааф, прославившийся установлением того, что у млекопитающих животных яйца созревают в особых органах, яичниках (1672 г.), также мог обнаруживать оплодотворенное яйцо или зародыш у кролика лишь на десятый день после совокупления. Наконец, уже современник К. Ф. Вольфа, русский врач К. Кулеман, изучавший развитие зародыша овцы, под руководством знаменитого Галлера (1753 г.) мог найти ее зародыш лишь на девятнадцатый день после зачатия. Естественно, что во всех этих случаях зародыши оказывались уже сформировавшимися, т. е. имеющими форму, в общих чертах сходную с новорожденным животным; у них отчетливо были видны голова, туловище, конечности, хвост и другие части будущего взрослого животного.
На основании подобных наблюдений ученые того времени пришли к неожиданным выводам. Они решили, что зародыши животных во все периоды своего утробного развития в сущности вовсе не развиваются, а просто растут, увеличиваясь в размерах, благодаря чему их части, бывшие раньше невидимыми, становятся видимыми. Неизбежным следствием такого представления было допущение, что уже изначально, в неоплодотво- ренном яйце животного, заключено полностью сформированное животное, находящееся лишь в свернутом, полужидком и миниатюрном состоянии. Это ошибочное учение и называлось тогда «преформацией» (т. е. пред- образованием), или «эволюцией» (т. е. развертыванием). Благодаря ряду дополнительных наблюдений, в основном ошибочных, учение о преформа- ции было распространено и на яйцекладущих животных — насекомых, лягушек и кур, хотя у них легко наблюдать яйца в начале развития. Таким образом, это учение приобрело универсальный характер и завоевало почти всеобщее признание в науке.
После победы учения о преформации воззрение об участии в формировании зародыша двух начал,— мужского и женского, было оставлено еще в XVII в., и мнения ученых разделились лишь в одном вопросе: в каких половых зачатках заложены полностью сформированные зародыши, дающие в результате зачатия и последующего развития взрослых животных,— в женском яйце или в мужском семени? Сторонники первого мнения именовались овистами (от лат. ovo — яйцо), сторонники второго мнения — анималькулистами (от лат. animalculus — зверек, как именовали в то время сперматозоид). Каждая из этих догм считала достаточным для размножения лишь один пол и отрицала роль в оплодотворении и формировании зародыша другого пола: овисты — мужского, а анималькулисты— женского. В крайнем случае признавалось, что этот другой пол лишь обеспечивал «питательными» веществами рост сформированного зародыша.
В разные периоды и в разных странах преобладание получали либо овисты, либо анималькулисты. Так, с открытием голландским микроско- пистом Левенгуком в мужском семени сперматозоидов (1677 г.) большое распространение получил анималькулизм. Он был подкреплен рядом смелых предположений и мнимых наблюдений о наличии в сперматозоидах миниатюрных человечков. В середине XVIII в. преобладание получил овизм, подкрепленный рядом новых открытий,— обнаружением швейцарским ученым Боннэ партеногенетического размножения, т. е. без участия самцов, тлей (1745 г.), и некоторыми другими открытиями. В Германии, наоборот, больше склонялись к анималькулизму на основании «доказательств», выдвинутых известными микроскопистами Либеркюном (1751 г.) и Ледермюллером (1756—1758 гг.).
Таковы были представления о явлениях размножения и развития в то время, когда К. Ф. Вольф начинал свою ученую карьеру. Проучившись менее двух лет в Медико-хирургической коллегии, он отправляется в Галле для завершения общего медицинского образования в университете. О мотивах этого перехода нельзя теперь ничего с достоверностью утверждать. По-видимому, карьера практикующего врача уже не удовлетворяла Вольфа, и его привлекают чисто научные вопросы, далеко выходившие за пределы интересов Коллегии. К тому же для ученой карьеры необходимо было защитить диссертацию на звание доктора, что также, возможно, нельзя было осуществить в Медико-хирургической коллегии. Это тем более кажется вероятным, если предположить, что уже к тому времени у К. Ф. Вольфа наметился интерес к вопросам развития организмов.
Если принять такое предположение, то возникает вопрос: под чьим влиянием пробудился у К. Ф. Вольфа этот интерес. Ведь не можем же мы согласиться с мнением известного немецкого биолога Вальдейера, который заявил, что «у людей такого склада, как К. Ф. Вольф, нечего задаваться вопросом о влияниях; подобные люди находят свой собственный путь и ставят перед собой задачи сами!».
Учение об эпигенезе
У нас есть все основания считать, что идеи и интересы Вольфа «не упали с неба», а были подготовлены его современниками. И действительно, несмотря на господство в то время умения о преформации, как раз в 40— 50 годах XVIII в. вновь возродились в трудах нескольких выдающихся мыслителей и ученых идеи об эпигенезе — учении, утверждавшем о подлинном развитии зародыша путем новообразования частей.
Учение об эпигенезе, провозглашенное еще в древности греческим философом Аристотелем и поддержанное наблюдениями У. Гарвея (1651 г.) над развитием куриного яйца, возродилось в середине XVIII в. в результате проникновения в химию и биологию идей, связанных с учением Ньютона о всемирном тяготении.
Французские сторонники этого учения, Мопертюи (1744 г.) и Бюффон (1749 г.), провозгласив возврат к воззрению древних о двух семенных жидкостях, мужской и женской, участвующих в оплодотворении, предложили эпигенетическую теорию развития, по которой в семенных жидкостях имеются некие элементы или части будущих органов животного, формирующие зародыш под влиянием сил притяжения и отталкивания. В 1745 г. Мопертюи становится президентом Берлинской Академии наук, и его сочинения, неоднократно издававшиеся в Германии в годы учения К. Ф. Вольфа, нашли сторонников и среди немецких академиков. Так, как удалось выяснить совсем недавно, на эпигенетических позициях стояли академики Иоганн Эллер и Леонард Эйлер. Имя Эллера нам теперь ничего не говорит, но в то время это был весьма авторитетный ученый, являвшийся к тому же директором Медико- хирургической коллегии, в которой учился К. Ф. Вольф. В своих учебниках и статьях, опубликованных в 40—50-х годах, Эллер отстаивал учение об эпигенезе. В результате чтения этих книг и статей или личных бесед с Эллером и мог возникнуть у К. Ф. Вольфа интерес к изучению явлений развития растений и животных с эпигенетических позиций.
Медицинский факультет университета в Галле, куда отправился К. Ф. Вольф завершать свое образование, пользовался в то время большой славой. Этой славе факультет был обязан главным образом Ф. Гофф- ману и Г. Шталю. Это были представители двух противоположных направлений. Гоффман в своих лекциях и многочисленных трудах обосновывал теорию медицины с механистических, картезианских позиций. В противовес ему Шталь отвергает механистические объяснения жизненных явлений и выдвигает «душу» в качестве некоего нематериального начала, обеспечивающего прижизненную устойчивость веществ, из которых построены организмы, и целесообразную согласованность их частей в строении и жизнедеятельности. Несмотря на свой идеализм, теория «анимизма» Шталя отражала то разочарование в механистическом мировоззрении, которое охватило естествознание в первой половине XVIII в. В биологии, в частности, механицизм оказался в то время неспособным объяснить мышечные и нервно-психические явления и процессы развития организмов.
Когда К. Ф. Вольф пришел в университет в Галле,— он зачислился туда в мае 1755 г.— Гоффман и Шталь уже давно умерли. Но профессора, пришедшие им на смену, по-прежнему делились на две «школы» — последователей Гоффмана и последователей Шталя. Неудивительно поэтому, что в воззрениях и трудах К. Ф. Вольфа отразилась борьба между двумя этими школами. Как увидим, он не примкнул, в сущности, ни к одной из них.
Каспар Вольф учился в Галле более четырех лет и в ноябре 1759 г. защитил диссертацию. К сожалению, неизвестно, сколько лет затратил он, собственно, на учение, а сколько — на подготовку диссертации. Продолжительность обучения на медицинском факультете в то время не превышала полутора — двух лет. Таким образом, на исследования, легшие в основу диссертации, и на ее написание он потратил, вероятно, не менее двух лет. Это был замечательный труд, обессмертивший его имя. Он назвал его «Теорией зарождения». Защита диссертации для получения степени доктора была традицией, введенной еще в средние века. Уменье вести «диспуты» и отстаивать на них свои «положения» считалась в то время важнейшим признаком учености и обязательным для получения права преподавания, а для врачей — аттестацией их квалификации для ведения медицинской практики. При этом от диссертанта не только не требовалась какая-либо самостоятельность или оригинальность в разработке диссертации, а наоборот, как выбор темы, так и ее написание считалось прерогативой профессора, руководившего диссертантом. Диссертанту тогда вменялось лишь в обязанность доказать на диспуте уменье отстоять положения своей диссертации.
Защита диссертации, обставлявшаяся весьма торжественно, была очень дорогостоящим предприятием. Диссертант должен был уплатить прежде всего профессору за выбор темы и руководство, а при необходимости— и за ее написание. Затем диссертант должен был опубликовать за свой счет диссертацию. На диспуте диссертант выступал в особой одежде и должен был оплатить председательствующего и преподнести подарки докторам и прочим официальным лицам, присутствующим и участвующим в диспуте. Наконец, после успешной защиты для всех присутствующих новоиспеченный доктор обязан был устроить торжественный «докторский» обед.
У К. Ф. Вольфа не было, по-видимому, на все это достаточно средств. Он сам признается, что вынужден был сократить объем своей и так разросшейся диссертации «в целях уменьшения расходов». А что касается выбора темы и руководства ее написанием, то он в этом, вероятно, не нуждался. К тому же в университете в Галле он мог обратиться по вопросам, его интересовавшим, по-видимому, лишь к профессору анатомии и акушерства Ф. А. Бэмеру. Это был довольно известный в то время специалист и автор ряда учебных руководств и монографий. В его трудах затрагиваются и эмбриологические вопросы, излагаются эмбриологические теории и собственные наблюдения, сопровождаемые превосходными рисунками. Однако вряд ли Бэмер мог не только одобрить содержание диссертации Вольфа, но и руководить им, так как стоял на позициях ани- малькулизма. И действительно, его имя не значится на титульном листе диссертации. Впрочем, вопреки традиции, на диссертации Вольфа не значится вообще никакого имени, кроме его собственного. Вольф выступает, таким образом, в своей диссертации единолично, без покровительства профессуры, дерзко критикуя господствующие представления и пытаясь решить все основные вопросы зарождения живых существ.
В своей диссертации К. Ф. Вольф пытался найти «законы зарождения» всех органических тел, и в соответствии с этим он последовательно рассматривает в ней «зарождение растений», «зарождение животных» и, наконец, «общие законы зарождения органических тел».
Конечно, при том уровне научных знаний решить все эти вопросы сразу было непосильной задачей. К. Ф. Вольфу не могли быть еще ясны различия между ростом сформировавшегося организма и зародышевым развитием тем более, что у растений это различие вообще трудно провести. Неудивительно поэтому, что он рассматривает все эти процессы с единой точки зрения, считая, что в основе их лежит питание. Однако и о процессах питания, особенно растений, в то время не было достаточных знаний, а представлений об обмене веществ, о превращении неорганических веществ в органические вообще не существовало.
Естественно поэтому, что при изучении явлений роста и развития К. Ф. Вольф допустил ряд ошибок. Однако это не помешало ему обнаружить подлинные процессы развития у растений и животных. На растениях он изучал рост и развитие бобовых, капусты, каштана и некоторых плодовых деревьев. Изучая при слабых увеличениях микроскопическое строение растений Вольф обнаружил, конечно, клетки и сосуды. Однако детальный анализ его работ, вопреки утверждениям некоторых историков науки, показывает, что К. Ф. Вольф не смог еще прийти к представлению о всеобщности клеточного строения организмов и о клетке как основе их развития. Эти представления сложились в науке значительно позже.
К. Ф. Вольф не только допускал существование бесклеточных частей у растений, а вообще считал, что в начале всякого развития не существует ни клеток, ни сосудов. Он полагал, что клетки и сосуды образуются в процессе питания из соков, поступающих в растения. Эти соки и образуют либо пузыоьки, если они каплеобразны, либо каналы, если они протекают в длину.
Последующее испарение воды и происходящее в результате этого загустевание соков превращает пузырьки, вернее их стенки, в клетки, а стенки каналов — в сосуды. Таким образом, для К. Ф. Вольфа процесс питания растений сводится к поступлению соков и их затвердеванию. Затвердевание представляется ему не нуждающимся в дальнейшем объяснении. Что же касается поступления и передвижения соков, то раз это движение, оно должно осуществляться, по Вольфу, некоей силой, которую он не решается на первых порах отождествлять с известными ему физическими силами, например с популярной тогда силой тяготения. Поэтому он просто называет ее «существенной», т. е. достаточной, эффективной для осуществления процессов передвижения соков в организмах, далее не углубляясь в ее сущность. Таким образом, «существенная сила» (vis essentialis) вовсе не была наделена Вольфом какими-либо нематериальными свойствами, как часто утверждают современные историки науки. В дальнейшем К. Ф. Вольф еще более конкретизировал понятие существенной силы, отождествив ее с силами притяжения и отталкивания.
Важное открытие делает Каспар Вольф, изучая развитие стеблей, листьев и цветов. Он обнаруживает, что у вершины каждого растущего побега имеется особая «точка или поверхность роста». Это было принципиально важное открытие. До Вольфа процесс «развертывания» (evolutio) почки листа или цветка был классическим примером преформации. Полагали, что в почке растения все части являются уже сформировавшимися и они находятся лишь в уменьшенном и свернутом состоянии (partes involutae). Им оставалось при «развитии» лишь развернуться и увеличиться в размерах. Утверждение К. Ф. Вольфа, что внутри всякой листовой почки не находится «сколько-нибудь заметных листьев», а налицо лишь «внутренняя субстанция растения», порождающая из себя зачатки листьев, явилось исходным пунктом нового принципа развития. Наблюдая через лупу «точки роста» у капусты и каштана, К. Ф. Вольф открывает, что представляют собой эти наиболее ранние стадии развития стебля, листа и цветка. Наблюдая постепенное образование этих частей растения, К. Ф. Вольф полагает, что вначале зачаток любой из них является простой каплей вязкого бесструктурного сока, в которой по мере ее роста образуются сосуды или клетки, или же и те и другие. Растущие и развивающиеся части постепенно оплотневают и принимают окончательную форму.
Другое важное открытие делает К. Ф. Вольф, проследив развитие цветка. Он обнаружил, что вначале зачаток цветка развивается сходно с листом. Однако в дальнейшем последовательно появляющиеся части цветка все более и более отходят в своей форме от листьев. К. Ф. Вольф приходит к представлению о развитии цветка как процессе превращения листьев. Свое завершение учение о метаморфозе растения получит у К. Ф. Вольфа в его работе петербургского периода (1767 г.), в которой он заявляет: «Во всем растении, части которого на первый взгляд столь необыкновенно разнообразны, я усматриваю по зрелом рассмотрении ничего более как листья и стебель... Все части растения, за исключением стебля, являются, следовательно, лишь видоизмененными листьями». Это учение о метаморфозе растения является бесспорной исторической заслугой К. Ф. Вольфа. Правда, у него были предшественники (Цезальпин, Юнгий, Грю, Мальпиги). Однако они не обнаружили подлинной метаморфозы в развитии растения, являясь сторонниками преформации, отрицавшей вообще подлинное развитие. Их предположения покоились на простых сравнениях закончивших развитие частей растения. Точно так же и Гёте (1790 г.), сформулировавший учение о метаморфозе позже и независимо от Вольфа, исходил из абстрактных натурфилософских представлений об «образе листа» и его «метаморфозах», не интересуясь процессами реального развития. Неудивительно поэтому, что современные идеалистические морфологи считают своим идейным предшественником Гёте, а прогрессивные морфологи, например К. Гёбель, подчеркивают свое идейное родство с Вольфом.
Свою «теорию зарождения», установленную на растениях, К. Ф. Вольф пытался распространить на животных. Как будет видно ниже, это имело отрицательные последствия. Свои наблюдения по развитию животных он осуществил на курином яйце, изучавшемся еще с древности. У всех предшественников К. Ф. Вольфа основное внимание привлекал вопрос, какой орган становится видимым раньше всего. В курином зародыше прежде всего бросалось в глаза наблюдателю красное «бьющееся пятно», т. е. сердце, наполненное движущейся кровью. Однако это еще не считалось достаточным для доказательства, что сердце действительно развивается первым. С точки зрения преформационистов, оно вообще не развивается, а становится лишь видимым раньше других органов. А знаменитый предшественник Вольфа по изучению куриного яйца Мальпиги (1673 г.) «доказал», что все органы налицо одновременно в ненасиженном яйце. Это утверждение было основано на одном ошибочном наблюдении. К. Ф. Вольфу необходимо было поэтому доказать, что в ненасиженном яйце нет никаких органов. Это и удалось показать ему. Вот как он описывает увиденную им картину: «В массе..., состоящей из многочисленных мелких шариков, едва-едва сцепленных и просто сбившихся в кучу,— в массе прозрачной, подвижной, близкой к жидкости,— нельзя усмотреть ни сердца, ни сосудов, ни каких бы то ни было признаков красной крови». К. Ф. Вольф категорически отвергает предположение, что эти органы просто еще «не видны». Почему же видны, заявляет он, «составные части» этих органов — шарики, «доступные микроскопу даже средней увеличительной силы?» «Итак,— восклицает Вольф,— басни — все эти скрытые за своей бесконечной малостью и затем постепенно открывающиеся взору части!».
В результате дальнейших наблюдений за развитием насиживаемого куриного яйца К. Ф. Вольфу удается обнаружить образование «кровяных островков», которые затем превращаются в кровь и кровеносные сосуды. Наблюдая развитие основных частей зародыша, он описывает образование конечностей, первичных почек и ряда других органов.
Таковы вкратце наблюдения К. Ф. Вольфа, позволившие ему отвергнуть теорию преформации и выдвинуть идею о подлинном развитии растений и животных. Конечно, он еще не мог, в силу недостаточности знаний его эпохи, полностью раскрыть и описать картину всех превращений, которые претерпевает зародыш в процессе своего развития, а тем более выяснить законы, определяющие это развитие, во многом неясные еще и теперь.
После защиты диссертации К. Ф. Вольф возвратился в Берлин, где пытался устроиться. Единственным местом в Берлине, где он мог приложить свои знания и продолжать разработку интересовавших его вопросов, была Медико-хирургическая коллегия. Однако шансов получить место профессора там почти не было. Право принятия новых профессоров являлось цеховой прерогативой профессоров высшего учебного заведения. Места занимались ими пожизненно и замещались после их смерти преимущественно сыновьями и родственниками. Как раз в 1759 г., когда К. Ф. Вольф находился еще в Галле, была замещена вакансия по кафедре анатомии. В надежде получить другое место К. Ф. Вольфу оставалось обратиться в Берлинскую Академию наук, которой подчинялась Медико-хирургическая коллегия.
Однако к тому времени в Академии из сторонников эпигенеза остался один Леонард Эйлер (Мопертюи умер в 1759 г., а Эллер — в 1760 г.), фактически исполнявший обязанности президента. Естественно, что К. Ф. Вольф обратился к нему, о чем имеются документальные данные. Однако и Эйлер, который сразу оценил выдающиеся способности Вольфа и.значение его диссертации, ничего не мог ему предложить, кроме содействия в устройстве на место... академика в Петербургской Академии наук. Дело в том, что Эйлер в начале своей научной деятельности работал в Петербурге и по переезде в Германию остался почетным членом Петербургской Академии и активным ее деятелем. Эйлер находился в постоянной переписке с ее непременным секретарем Г. Ф. Миллером. Как теперь выяснилось, Эйлер уже в 1760 г. обратился к Миллеру, горячо рекомендуя Вольфа для приглашения в Петербург, о диссертации которого он пишет, что она «построена на совершенно новых основаниях и опытах и вызвала восхищение всех знатоков». К сожалению, несмотря на настойчивые напоминания Эйлера и уверения, что Вольф «мечтает о месте в Императорской Академии», приглашение его в Петербург тогда не состоялось. Правда, как раз в то время Пруссия находилась в состоянии войны с Россией. Однако это не мешало не только переписке между академиями враждующих стран, но и переезду на работу в Россию других приглашенных из Германии лиц. Тогда войны велись при помощи наемных войск и населению предписывалось сохранять «нейтралитет».
Оставшись «не у дел», К. Ф. Вольф вербуется в 1761 г. в качестве врача в прусскую армию и отправляется в военный лазарет в Бреслав- ле. Однако ему недолго пришлось исполнять обязанности полевого хирурга. Стоявший во главе военно-медицинского ведомства прусской армии генерал X. А. Котениус хорошо знал выдающиеся познания и способности К. Ф. Вольфа, так как был одновременно директором Медико-хирургической коллегии. По его распоряжению К. Ф. Вольфу поручается чтение лекций по анатомии полевым хирургам. Это позволяет К. Ф. Вольфу не только углубиться в научную литературу, но и вести исследования на трупах: по его собственному позднейшему признанию он изучал тогда клетчатку человека, о чем опубликовал позже, уже в Петербурге, обстоятельную работу.
В 1762 г. К. Ф. Вольф пытается использовать влияние Котениуса для получения права чтения лекций по физиологии в Медико-хирургической коллегии. Однако, несмотря на поддержку Котениуса, профессора Коллегии отклоняют его кандидатуру. Столь же безуспешными были попытки Вольфа устроиться в каком-либо провинциальном немецком университете.
Между тем в феврале 1763 г. воина закончилась и лазареты были расформированы. К. ©. Вольф возвращается в Берлин и решается на свой риск и страх начать чтение «приватных» лекций всем желающим. Эти лекции дали ему возможность развивать свои взгляды как по общим вопросам медицины, в которых он выступал безоговорочным противником «механической медицины», так и по вопросам эмбриологии.
Запросы его слушателей, а также непонимание и непризнание идей, выраженных в его диссертации, заставляют К. Ф. Вольфа написать новый трактат, в котором он разъяснял свои взгляды и давал развернутую критику взглядов его противников, сторонников преформационного учения. Он публикует его в 1764 г., на сей раз на немецком языке, и, в отличие от диссертации, всю первую половину его посвящает полемике.
Дело в том, что диссертация К. Ф. Вольфа, хотя и не вызвала в печати и научных кругах того внимания, которого она заслуживала, но и не осталась совершенно незамеченной, как иногда заявляют историки науки. Свидетельство тому мы уже имели в письме Эйлера. Кроме того, отзывы некоторых берлинских профессоров о его диссертации известны по обнаруженным мною записям К. Ф. Вольфа. Наконец, в 1761 г. появилась печатная рецензия о ней знаменитого идеолога преформации Альбрехта Галлера. Не соглашаясь с эпигенетическими позициями Вольфа и оспаривая доказательность его наблюдений, Галлер тем не менее оценивает его диссертацию очень высоко.
В 1762 г. другой идеолог и пропагандист преформации Шарль Боннэ публикует свой труд «Соображения об органических телах», где дает развернутую критику теории эпигенеза. К. Ф. Вольфу даже казалось, что, несмотря на неупоминание в ней его имени, книга Боннэ прямо направлена против его теории.
Вот почему в своем немецком сочинении «Теория зарождения, освещенная и доказанная в двух трактатах» Каспар Вольф дает развернутую критику учения о преформации, резко и остроумно полемизируя против нее, и дает далее «доказательство эпигенеза», отвечая на критику Галлера и Боннэ.
Своим немецким памфлетом К. Ф. Вольф окончательно восстановил против себя официальную науку. Он получает разгневанные письма могущественного Галлера, который не только обещает опровергнуть все его доводы в готовящихся им трудах, но и недвусмысленно намекает ему, что защищаемое PIM учение об эпигенезе противоречит церковной догме о бытии божьем и его всемогуществе.
Хотя К. Ф. Вольф смело отвечает Галлеру на эти его полемические доводы и даже позволяет себе иронизировать над ними, однако он вынужден был, в конце концов, заявить: «Сознаюсь теперь, что твои аргументы, которые ты мог привести для укрепления гипотезы эволюции, имеют величайшее значение и ценятся мною настолько, что я почти не знаю, что мне делать в дальнейшем в отношении разработки теории зарождения». Итак, для К. Ф. Вольфа стало очевидным, что на пути к признанию его теории, а следовательно, и в его дальнейшей карьере возникло еще одно грозное препятствие: противоречие с официальной религиозной догмой. Между тем как раз тогда он усиленно работал над новым и детальным доказательством своей теории на примере развития кишечника у цыпленка. В результате напряженной работы у него возникло даже воспаление глаз.
К. Ф. Вольф был близок к полному отчаянию. Пути к получению кафедры были закрыты. Отстаивать свою теорию становилось все рискованней и рискованней. Во всяком случае полемизировать против пре- формации, против ее крупнейшего представителя. Галлера, он более не решался, о чем признается позже: «Я решил тогда более не прекословить этому великому и достойному уважения человеку».
Кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба К. Ф. Вольфа, если бы не неожиданное предложение, пришедшее из далекой России от Петербургской Академии наук. Это оказалось возможным благодаря содействию Эйлера, хлопотавшего за него еще в 1760—1761 гг.
В то время Петербургская Академия наук вступила в новую полосу своей деятельности. Огромной утратой, постигшей ее в 1765 г., была смерть М. В. Ломоносова. Ломоносов умер, так и не дожив до победы в своей борьбе с академической канцелярией. Эта бюрократическая канцелярия была упразднена в 1766 г., и на место ее была поставлена Комиссия, в результате чего сами академики стали принимать активное участие в управлении. В Академию вернулся после 24-летнего отсутствия Леонард Эйлер. Возвратившись в июле 1766 г. в Петербург, он стал играть выдающуюся роль в дальнейшей деятельности Академии. Он предлагает «План реорганизации Академии наук», в котором намечает ряд кандидатур для замещения вакантных мест академиков. Вполне естественно, что среди этих кандидатур фигурирует по кафедре анатомии К. Ф. Вольф, «который,— как пишет Эйлер,— приобрел уже хорошую репутацию в этой науке». Таким образом, К. Ф. Вольф приглашен был в Россию не по непонятной прозорливости Екатерины II, как обычно утверждается в исторической литературе, а благодаря настойчивости его единомышленника и покровителя, пытавшегося ему помочь еще в Германии.
К. Ф. Вольф с радостью принял приглашение, и лишь некоторые личные обстоятельства — женитьба, а в дальнейшем болезнь глаз — задержали его приезд в Россию. Наконец, в апреле 1767 г. он выезжает с женой морем в Петербург, навсегда покидая свою родину. Все остальные годы своей жизни К. Ф. Вольф провел в России. То были 27 лет кипучей деятельности.
Сразу же по прибытии в Россию К. Ф. Вольф получает неограниченные возможности по реализации своих творческих планов. Уже в сентябре того же 1767 г. он начинает представлять к печати свой новый выдающийся труд «Об образовании кишечника у цыпленка». Как принято было тогда, он его зачитывает на заседаниях конференции академиков, происходивших два раза в неделю. Работу принимают к печати, и она публикуется в ближайших томах «Новых комментариев Петербургской Академии наук», вышедших в свет в 1769—1770 гг.
То был наиболее зрелый труд К. Ф. Вольфа. В нем он освободился от балласта многих схоластических идей, которыми еще грешила его диссертация. Это — строго научный трактат, в котором он воздерживается от поспешных натурфилософских обобщений. Так, он не упоминает в нем ни «существенной силы», ни «способности к затвердеванию». Не переносит на сей раз он механически на животных теорию зарождения растений. Правда, при описании процессов формирования конечностей и органов у животных К. Ф. Вольф прибегает все же к аналогии их с листом или стеблем растения. Отсюда и его излюбленное обозначение эмбриональных зачатков как листков или пластинок. Эти термины Вольфа сохранились в современной эмбриологии в учении о зародышевых листках, развитом после него Пандером и Бэром.
Проследив во всех деталях образование кишечника у цыпленка, К. Ф. Вольф следующим образом формулирует общий принцип развития органов: «Часть, которая в завершенном виде имеет внутреннюю полость или же представляет трубку или резервуар, в своем первоначальном состоянии была открытой и растянутой в виде известного рода простой пластинки, края которой были понуждены к складыванию друг с другом для образования цельного канала».
Так подымается К. Ф, Вольф на новую ступень в познании процессов эмбрионального развития животных. На основании этой «в высшей степени поразительной аналогии частей» образуются, по Вольфу, последовательно различные «системы» органов животного. «Системой, образующейся первой и принимающей первой определенную и своеобразную форму, является нервная система. Когда она завершается, образуется масса тела, которая, собственно, и составляет зародыш... Затем появляется третья, сосудистая система. ...За нею следует четвертая, кишечный канал, который снова образуется по тому же типу и возникает подобно тем первым системам, как совершенное, законченное целое».
Каспар Вольф неустанно повторяет, что обнаруженные им закономерности являются «основным доказательством эпигенеза». Вот как формулирует он на сей раз позиции эпигенеза: «Образование органических тел вообще предоставлено одним природным силам, обитающим в животной и растительной материи». Но, вспомнив, вероятно, серьезное предупреждение Галлера, а может быть, под давлением академической обстановки он спешит добавить: «Однако материя такого рода, снабженная подобной силой, была сотворена из ничего непосредственно богом». Это единственный случай, когда он в своих сочинениях допускает акт творения. И делает это К. Ф. Вольф несомненно вынужденно, из страха за свое только что упрочившееся положение.
После работы о развитии кишечника К. Ф. Вольф больше не публиковал чисто эмбриологических работ. Основное внимание он сосредоточил на изучении уродств. Для него случаи отклонения в нормальном развитии служили неотразимым доказательством учения об эпигенезе, так как только оно могло объяснить возникновение всевозможных новообразований в зародыше под влиянием внутренних и внешних причин. А для изучения уродов в распоряжении К. Ф. Вольфа в Петербурге был предоставлен богатейший материал. По договору, заключенному Академией с К. Ф. Вольфом, ему было поручено наблюдать за анатомическими коллекциями, хранившимися в Кунсткамере, созданной еще в 1727 г. по инициативе Петра I. Как известно, Петр I обязал многочисленными указами (1704, 1705, 1718 гг.) доставлять в Кунсткамеру за вознаграждение всех мертворожденных и живых уродов человека и животных. К моменту прибытия Вольфа в Петербург в Кунсткамере накопилась лучшая в мире коллекция уродов.
К. Ф. Вольф целиком погрузился в изучение этой коллекции. Он подвергал детальному анатомированию особо интересных с его точки зрения уродов и составил подробнейшее их описание, занимающее не менее 1000 страниц до сих пор неопубликованных рукописей. Он готовил огромный труд, посвященный теории возникновения уродов. Однако помимо уродов К. Ф. Вольф занимался анатомированием любых животных, трупы которых ему удавалось получить. Ему доставляли трупы зверей, павших в зверинце,— льва, тигра и др., а также из полиции трупы людей, которые он подвергал кропотливейшему изучению. На основе этих исследований он написал многочисленные анатомические работы, публиковавшиеся в течение двадцати пяти лет ежегодно в трудах Петербургской Академии наук.
Однако и этим не исчерпывалась деятельность К. Ф. Вольфа в Петербурге. Он принимал активное участие в разнообразных мероприятиях Академии наук. Вольф редактировал для печати труды биологов, поступавшие от находившихся в экспедициях академиков и от иностранных корреспондентов. Одно время он заведовал Ботаническим садом Академии и, наконец, преподавал (1770—1773 гг.) химию, ботанику и анатомию в академической гимназии, созданной для подготовки к научной деятельности русской молодежи.
Нередко высказывается мнение, что научная деятельность Вольфа в «далекой» России осталась совершенно неизвестной за рубежом, а его имя оказалось позабытым. Однако новейшие данные опровергают эти предположения. Работы К. Ф. Вольфа широко цитировались как его противниками, так и его прижизненными сторонниками. То что интерес к его работам неизменно сохранялся, показывает факт переиздания его латинской диссертации, дополненной без участия Вольфа текстом из немецкого памфлета (1774 г.). Авторитетный противник Вольфа Альбрехт Галлер продолжал полемизировать с ним в своих трудах, например в «Основах физиологии» (1766 г.) и в латинском переиздании «Ме- муара о развитии сердца у цыпленка» (1767 г.). Он тщательно следил за петербургскими публикациями Вольфа, дав в своем библиографическом труде «Анатомическая библиотека» (1777 г.) их перечень с аннотациями.
Даже Ш. Боннэ вынужден был нарушить молчание и в новом издании своих сочинений (1779—1783 гг.) упомянул о трудах Вольфа, полемизируя с ними. Он должен был сделать это хотя бы потому, что к нему обратился со специальным критическим письмом Л. Эйлер (1770 г.), в котором между прочим писал: «Наш искусный анатом, г. профессор Вольф, также с большим успехом работал по анатомии яиц, и при помощи наилучших микроскопов он сделал весьма важные открытия, которые Вы найдете в XII и XIII томах наших „Комментариев"». Боннэ также признает теперь, что «из всех авторов, выступавших в последнее время в пользу эпигенеза, лучше всех его отстаивал г. Вольф, профессор анатомии в Петербурге».
Наконец заговорили и сторонники эпигенеза. С блестящим памфлетом, имевшим большой успех, выступил ученик Галлера, геттинген- ский проф. И. Ф. Блюменбах (1780—1791 г.). Почти одновременно с ним за Вольфа высказывается выдающийся чешский физиолог Иржи Прохазка (1781 г.) и ряд других ученых. Вольфа цитирует известный натурфилософ И. Г. Гердер (1784—1785 гг.), на сторону эпигенеза становится И. Кант (1790 г.).
В России эпигенетические взгляды получили довольно широкое распространение еще при жизни Каспара Вольфа. Так, профессор Московского университета С. Г. Зыбелин уже в 1768 г. в речи «Слово о причине внутреннего союза частей между собою и о происходящей от того крепости в теле человеческом» и в своих последующих выступлениях определенно высказывался в духе эпигенетической концепции. Сторонниками ее были также современники Вольфа А.Т.Болотов и Н. М. Мак- симович-Амбодик. Последний в книге «Физиология или естественная история о человеке», вышедшей в 1787 г., дал замечательные для того времени по точности описания оплодотворения и начальных стадий развития. В том же году другой русский проф. М. X. Пекен включил изложение воззрений Вольфа в свою книгу «Начальные основания физиологии или науки о естестве человека», хотя в учебниках, как правило, излагались лишь общепринятые взгляды.
К. Ф. Вольф мог быть удовлетворенным тем положением и известностью, которые он приобрел вопреки критике корифеев преформацио- низма. Однако, он продолжал страстно добиваться прямого признания своей теории. Для этих целей он проводит от имени Петербургской Академии наук ряд международных конкурсов («задач») по вопросам, непосредственно связанным с его теорией развития (1775, 1781 —1788 гг.). Итоги этим конкурсам подвел К. Ф. Вольф сам, выступив в 1789 г. с обобщающим трактатом «О своеобразной и существенной силе растительной и животной субстанции».
В этом трактате он решительно аналогизирует силу, предложенную им для объяснения явлений роста и развития, с силами притяжения и отталкивания, наблюдаемыми, по его мнению, «и при всяких иных из бесчисленных явлений в природе». Он окончательно отмежевывается от анимизма Шталя, заявляя, что эта сила ничего общего не имеет с «душой».
Конечно, попытки Каспара Вольфа объяснить явления не только роста и развития, но и раздражимости и чувствительности и, наконец, сознания, на основе процессов притяжения и отталкивания, представляются нам теперь наивными. Однако они показывают, что в своем настойчивом стремлении найти объяснения явлениям жизни К. Ф. Вольф стоял на материалистическом пути, используя все возможности современного ему механистического естествознания. Поэтому ошибочной является распространенная в литературе, особенно зарубежной, традиция считать К. Ф. Вольфа виталистом.
Напряженная умственная деятельность К. Ф. Вольфа привела его к преждевременному концу. Он умер от кровоизлияния в мозг 22 февраля 1794 г. на шестьдесят первом году жизни.
После смерти Вольфа распространение его идей и постепенное преодоление учения о преформации неизменно продолжались.
Одно из первых развернутых изложений взглядов К. Ф. Вольфа, сопровождавшееся высокой оценкой его трудов, было дано в книге И. Безеке, вышедшей в 1797 г. в Митаве (ныне г. Елгава Латвийской ССР). Решительным сторонником эпигенетических воззрений и критиком метафизической теории преформации на рубеже XVIII и XIX вв. выступил выдающийся русский мыслитель А. Н. Радищев, проводивший в своей книге «О человеке, о его смертности и бессмертии» идею развития природы.
В Германии известную роль в распространении взглядов К. Ф. Вольфа сыграли представители немецкой натурфилософии конца XVIII—начала XIX вв., хотя они и оказались не в состоянии их правильно и полностью понять. Особенный интерес вызвала классическая работа Вольфа об образовании кишечника у цыпленка после того, как она была издана в немецком переводе (1812 г.).
Однако достигнуть полного понимания заслуг и открытий К. Ф. Вольфа оказалось возможным лишь тогда, когда исследователи заново повторили под влиянием его трудов наблюдения над развитием цыпленка. Заслуга таких наблюдений принадлежит воспитаннику русского флота Тредерну (1808 г.) и будущим петербургским академикам Пандеру (1817 г.) и Бэру (1828 г.). Так возникла новая, систематически разрабатываемая наука, эмбриология, основоположником которой заслуженно признается К. Ф. Вольф.
Главнейшие труды Каспара Вольфа:Theoria generationis. Halae ad Salam., 1759; Theorie von der Generation, Berlin, 1764; De formatione intestinorum, Novi Comm. Acad. Petropolitanae, тт. XII—XIII, 1768—1769; Von der eigenthiimli'chen und wesentlichen Kraft..., СПб., 1789; Теория зарождения, серия «Классики науки», М., 1950 (полный список работ К. Ф. Вольфа приведен в этом издании, а также в нижеприведенной монографии А. Е. Гайсиновича).
О К. Ф. Вольфе: Kirchhoff A., Caspar Friedrich Wolff. Sein Leben und seine Bedeutung fur die Lehre von der organischen Entwicklung «Jen. Zeitschr. Med. Naturwiss.», т. IV, 1868; Гайсинович A. E., К. Ф. Вольф и учение о развитии (в кн.: К. Ф. Вольф, Теория зарождения, М., 1950); Райков Б. Е., Русские биологи- эволюционисты до Дарвина, т. I, Л., 1952; Uschmann G., Caspar Friedrich Wolff. Ein Pionier der modernen Embryologie, Jena, 1955; Бляхер Л. Я., История эмбриологии в России (с середины XVIII до середины XIX века), М., 1955; Г а й с и н о- в и ч А. Е., К. Ф Вольф и учение о развитии организмов (в связи с общей эволюцией научного мировоззрения), М., 1961.
|
|
|
|
К содержанию книги: ЛЮДИ РУССКОЙ НАУКИ: биологи, зоологи, медики, ботаники, биохимики
|
Последние добавления:
Внешняя политика Ивана 4 Грозного Гоголь - Мёртвые души Книги по русской истории Император Пётр Первый