Биологические различия в смертности человеческих популяций. Половые и региональные различия в уровнях биологической смертности

Достоверность обнаруженных региональных различий

Хотя приведенное ранее обсуждение картограмм носило фрагментарный и отчасти спекулятивный характер, ясно видно, что подобный эпидемиологический подход в принципе позволяет исследовать биологические основы продолжительности жизни человека. Поскольку научное и практическое значение таких исследований трудно переоценить, еще раз вернемся к вопросу о достоверности обнаруженных региональных различий.

Под достоверностью в данном случае мы понимаем не статистическую значимость региональных различий, в которой легко убедиться, обратившись, например, к табл. 6, а правильность конечных результатов, основанных хоть и на проверенных, но не абсолютно строгих допущениях (справедливость формулы Гомперца- Мейкема, историческая стабильность возрастной компоненты интенсивности смертности). Иначе говоря, перед тем как углубляться в изучение природы обнаруженных различий, полезно еще раз независимым способом проверить, действительно ли существуют эти различия, или они являются артефактом использованного метода обработки данных.

Необходимо также отметить, что сам факт существования биологических различий в смертности человеческих популяций является неочевидным. Например, некоторые демографы полагают, что все люди исходно равны в отношении своей возможной продолжительности жизни, а существующие региональные различия в смертности связаны исключительно с влиянием социальных факторов. Поскольку полученные результаты противоречат этому весьма распространенному мнению, то следует с особой тщательностью проверить их достоверность.

Для проверки реальности существования обсуждаемых различий посмотрим, можно ли на их основании делать правильные и нетривиальные предсказания. Ниже приведено несколько примеров таких наиболее парадоксальных прогнозов смертности и их проверки.

Первый пример относится к сопоставлению смертности женщин Дании и Норвегии. В начале XX в. смертность женщин в Норвегии была существенно выше, чем в Дании (рис. 15) без каких-либо признаков того, что эта ситуация должна измениться. Однако из тех же таблиц дожития, относящихся к началу века, было рассчитано, что биологическая (возрастная) компонента смертности в Норвегии не больше, а. наоборот, существенно меньше, чем в Дании (рис. 15). Поэтому следовало ожидать, что по мере улучшения условий жизни и уменьшения социальной (фоновой) компоненты смертности должна произойти историческая инверсия смертности — Норвегия и Дания должны поменяться местами по уровню смертности женщин. Как видно из рисунка, это предсказание полностью подтвердилось.

Третий пример состоит в сравнении смертности людей разных полов в разных странах. В начале века смертность женщин Финляндии намного превышала смертность мужчин Дании (рис. 17), и задача прогнозирования таких различий между столь разными группами населения на первый взгляд казалась безнадежной. Тем не менее расчет биологической (возрастной) компоненты смертности позволяет уверенно прогнозировать историческую инверсию смертности, поскольку возрастная компонента у женщин Финляндии намного меньше, чем у мужчин Дании. Современные данные полностью подтверждают правильность сделанного прогноза.

Таким образом, проверяемая концепция позволяет правильно прогнозировать уровни исторической стабилизации смертности и величину различий между этими уровнями для разных популяций. Следует особа отметить, что для такого прогнозирования не требуется никакой информации о причинах смерти и временных тенденциях смертности, а достаточно располагать лишь данными об общей смертности в виде традиционных таблиц дожития почти столетней давности. Насколько нам известно, в современной демографии и биологии человека нет других методов, позволяющих решать подобную задачу. Все это дает основания считать результаты проведенных расчетов не бессмысленным вычислительным упражнением, а объективной оценкой реально существующих явлений, к тому же полезной для практических целей (новые возможности прогнозирования смертности).

Развиваемый подход позволяет также объяснить и количественно прогнозировать увеличение различий в продолжительности жизни мужчин и женщин. Как известно, разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин в начале века составлял всего один-два года. Теперь же эти различия достигают восьми-десяти лет [Lopez, 1983]. Распространено мнение, что поскольку различия выросли сравнительно недавно, то их причину нужно искать в сегодняшнем дне, т.е. в особенностях современного образа жизни [Lopez, 1983]. Однако полученные нами результаты дают основание сделать прямо противоположный вывод. На рис. 18 приведена историческая динамика смертности мужчин и женщин Дании. Видно, что в начале века смертность женщин была близка к смертности мужчин и даже немного ее превышала. Однако на основании этих же таблиц можно рассчитать, что биологическая компонента смертности у женщин несколько меньше. Эти различия в начале века были просто замаскированы высоким уровнем фоновой смертности. Затем в ходе социального прогресса фоновая компонента смертности приблизилась к нулевому значению, и ранее скрытые биологические различия смогли проявиться в полной мере.

Еще более наглядно эта закономерность прослеживается на примере Италии (рис. 19). В начале века смертность мужчин и женщин в этой стране была практически одинаковой. Однако расчет биологической компоненты смертности выявляет большие различия по этой величине. Поэтому можно предсказать, что с течением времени должна произойти историческая дивергенция смертности мужчин и женщин Италии, причем половые различия в смертности должны превысить аналогичные различия, наблюдаемые в Дании. Чтобы убедиться в справедливости этого прогноза, достаточно сопоставить рис. 18 и 19.

Таким образом, в рамках развиваемого подхода можно не только объяснить рост различий в продолжительности жизни мужчин и женщин, но и количественно прогнозировать величину этих различий в каждой конкретной стране. Следует еще раз подчеркнуть, что для этого достаточно иметь лишь традиционные демографические таблицы продолжительности жизни, относящиеся к началу нашего века. Никакой дополнительной информации о структуре причин смерти или о временных тенденциях смертности для этих прогнозов не требуется.

Приведенные примеры доказывают, что обнаруженные половые и региональные различия в уровнях биологической смертности являются объективной реальностью и могут быть использованы для прогнозирования смертности населения. В частности, оценка биологической компоненты смертности позволяет надежно прогнозировать явления исторической конвергенции, дивергенции и инверсии смертности в сравниваемых человеческих популяциях. И хотя некоторым демографам может показаться спорным вывод о том, что даже при сходных социальных условиях разные человеческие популяции могут иметь разную продолжительность жизни, этот вывод является вполне естественным с точки зрения популяционной генетики и современной эпидемиологии.

К содержанию книги: Биология продолжительности жизни