|
|
В убежищах соболь отдыхает или
спасается от врагов. Выводковые гнезда рассматривались нами самостоятельно в
разделе о размножении соболей.
Довольно подробную классификацию убежищ уральского соболя
дал В. В. Раевский. Он делит убежища на три типа по степени их использования:
постоянные, которыми соболь пользуется в течение длительного времени,
временные и случайные.
Характер и устройство убежища зависят от условий
местности. Нам не приходилось видеть, чтобы убежища были сделаны самими
соболями. Он использует естественные укрытия, которые и приспосабливает к
жилью. Лишь в отдельных случаях можно предполагать, что соболь расширил вход
в земле или выгреб и убрал из дупла мешавшие ему гнилушки. Нередко
встречаются длинные подснежные ходы, которые ведут к убежищу.
Судя по описаниям В. В. Раевского, уральский соболь
устраивает убежища под корнями деревьев, в дуплистых колодинах, а иногда и в
дуплах стоящих деревьев
Такие же места для своих убежищ выбирает соболь и на
Дальнем Востоке в Приморской тайге.
На Алтае, в Кузнецком Алатау, Саянах, Витимском нагорье,
т. е. в горных районах, где много каменистых россыпей, скал, соболь
предпочитает убежище в щелях между камнями.
В районах, где наряду с россыпями имеется большое
количество Дуплистых деревьев и колодин, соболь пользуется и теми, и другими.
Наиболее защищены от мороза постоянные убежища, которых у
каждого соболя несколько. Обычно, их столько, сколько у зверька охотничьих
участков^ Иногда постоянных убежищ можно встретить два на участке. Эти
убежища имеют гнездовую камеру, размер которой зависит главным образом от
объема естественного укрытия, но никогда не бывает особенно просторным.
Диаметр гнезда колеблется от 30 до 40, реже до 50 см. Дно устлано подстилкой — трухой того же дерева, притащенным гнездом полевки или запасом сена
пищухи. Невдалеке от гнездовой камеры имеется «уборная». Иногда она
находится; почтй рядом с гнездом, иногда же удалена от него на 2—3 м. В
£тих случаях к ней идет либо ход, проложенный под камнями, либо
подснежная траншея. Количество скопившегося в «уборной» кала характеризует
длительность использования соболем этого убежища. В нескольких убежищах нам
приходилось обнаруживать запасы пищи, которые лежали в непосредственной
близости к гнездовой камере или в ней самой.
В. В. Раевский, обследовавший гнездовые камеры соболя,
обнаружил в подстилке большое количество паразитов, свойственных обычно тому
виду грызунов, чье гнездо служит подстилкой.
Как исключение соболь устраивает убежище в самых
неожиданных местах. В. В. Раевский в 1943/44 г. в Кондо-Сосвинском
заповеднике нашел гнездо соболя, зимовавшего под нарами старой, пустой,
заброшенной охотничьей избушки. Мы встретили в Шиткин- ском районе Иркутской
области убежище, сделанное под старым, опрокинутым и уже вросшим в землю
корытом (для кормежки -собак), которое сохранилось у брошенного и сгнившего
охотничьего* балагана.
В Киренском районе Иркутской области соболь выбрал место
для убежища в размытых корнях крутого берега таежной речки.
В Бодайбинском районе соболь зимовал под зданием закрытого
на зиму дома отдыха, находящегося в нескольких километрах от поселка Мама.
Подход к убежищу соболь почти не маскирует. Обычно одна
или две, реже большее количество тропок ведут к входному отверстию. Если
убежище расположено на земле, то выходу на поверхность предшествует нора в
снегу или же ход под упавшей коло- диной. В каменистых россыпях найти убежище
очень трудно, так как, перед тем как выйти на поверхность, соболь часто идет
по пустотам среди камней. Иногда соболь спускается к убежищу по наклонному
дереву.
Тропки, идущие к убежищу, можно проследить на 5—10 м,
иногда и короче, после чего следы расходятся. Лишь однажды, в зиму 1948/49
г., на Южно-Муйском хребте нам пришлось видеть набитые соболями тропы,
которые тянулись иногда на несколько сот метров. При этом они были так плотно
утоптаны, что местами выдерживали тяжесть оленя. Это объяснялось тем, что в
этом году соболь питался почти исключительно брусникой. Убежища были
расположены в верхней части хребта среди камней, а ягодники внизу. Соболь всю
зиму кормился ягодами в одних и тех же местах, набив туда от убежищ тропы.
Постоянными убежищами соболь пользуется в течение
нескольких лет подряд. Охотовед К. Д. Янковский на своем контрольном участке
(на речке Ванчина в Шиткинском районе Иркутской области), наблюдая соболей в
течение четырех зим (1946—1949 гг.), установил, что в трех случаях одно и то
же убежище использовалось соболями в течение двух лет, причем два года подряд
убежище занимала самка, а в другом случае самец. Третье убежище в первый год
занимала самка, а на следующий самец. Три года подряд в одном и том же
убежище обитала самка. Другое убежище самец занимал как основное в течение
двух лет, а на третий год пользовался им как временным.
Некоторые убежища переходили от соболя к соболю, но в
течение всех четырех лет оставались занятыми.
Имел место случай, когда одна самочка перенесла среди зимы
место своего отдыха в другое убежище, расположенное недалеко от старого.
Провести четкое разграничение между постоянными и
временными убежищами трудно, так как разница между ними состоит лишь в том,
насколько долго зверек пользуется тем или иным местом отдыха. Характер
устройства временных убежищ не отличается от постоянных. Выбор же места
зависит, повидимому, от других более случайных причин. Так, к временным
убежищам могут быть отнесены те, которые устраиваются вблизи от найденной или
пойманной зверьком крупной добычи. В этих случаях соболь пользуется убежищем
только до тех пор, пока он питается этим зверем.
Случайными убежищами соболь пользуется в тех случаях,
когда °н спасается от преследования или, наевшись, не возвращается в свое
основное место отдыха. Судя по неоднократно проведенным личным наблюдениям и
по рассказам охотников, соболь хорошо помнит расположение убежищ, в которых
он может спастись от преследования, но которыми в течение зимы не
пользовался. Для иллюстрации приведем случай, имевший место во время нашей
охоты с обметом на водоразделе рек Большая Чуя и Мама (в Бодайбинском районе
Иркутской области в первом квартале 1942 г.). Утром мы начали преследование соболя по его ночному следу. Пройдя километров 5, мы обнаружили, что спугнули
зверька, отдыхавшего в дуплистой колодине, откуда большими скачками он пошел
в гору. Как мы ни торопились, догнать его не могли. Лишь после того как он перевалил
невысокий хребет, разделявший два ручья, и пошел вниз, мы стали его догонять.
Следы были видны на значительном расстоянии среди редкого лиственничного
леса. Пологий склон и отсутств ie кустарников и колодника позволили нам
спускаться на лыжах с большой быстротой. Вдруг следы круто свернули в
сторону, и соболь, пройдя около полукилометра по прямой, «запустился»
(закопался) в снег. Сделав круг, мы убедились, что зверек никуда не ушел. На
поверхности снега мы не нашли подходящих мест для убежища. Лишь тщательно
проверив подснежный ход, который протянулся всего на 10—15 м, мы обнаружили
небольшую каменистую россыпь, занесенную толстым слоем снега. Быстро
расставив обмет, нам удалось без особых хлопот добыть зверька.
Охотники, промышляющие соболей с обметом, не раз
рассказывали нам о зверьках, которые, почуяв за собой погоню, изменяют
первоначальное направление и идут прямым ходом к ближайшим каменистым
россыпям.
Глубина убежища в камнях зависит от структуры россыпи. Нам
приходилось разбирать такие россыпи и иногда не удавалось докопаться до
гнезда и на глубине свыше 9 м.
|