Современный русский язык. Лексика. Фразеология. Морфология

Омонимия, как и полисемия, является ресурсом для повышения выразительно-изобразительных качеств речи.

1. Поскольку в случае омонимии мы имеем дело со смысловой стороной слова, постольку экспрессивные возможности слов-омонимов касаются прежде всего именно смысловой, содержательной стороны высказывания, а иногда даже целого текста.

Так, неразличение омонимов и омонимичных созвучий может привести к возникновению неожиданных ситуаций неугадывания, "нераспознавания" подлинного смысла. Подобная парадоксальная ситуация положена в основу повести Юрия Тынянова "Подпоручик Киже". Молодой, неопытный писарь, переписывая приказ, допускает ошибку: вместо слов "подпоручики же Стивен, Рыбин и Азначеев назначаются" он, прерванный офицером, сбившись, пишет: "подпоручик Киже". Обстоятельства вынуждают придворного адъютанта объявить подпоручика Киже реально существующим. Так случайно созданное омонимическое созвучие дает жизнь невероятному герою, который, будучи объявленным особой "секретной" и "фигуры не имеющей", оказывается сосланным в Сибирь, возвращенным из нее волей императора, женится на фрейлине, делает военную карьеру и наконец "умирает" в чине генерала.

В незаконченной фантастической повести М.Ю. Лермонтова "Штосс" неожиданное совпадение слов-омонимов усиливает элемент таинственности, мистификации, которым отличается это произведение: Штосс – это фамилия владельца странной квартиры, куда переезжает герой повести Лугин, штосс – карточная игра, в которую каждую ночь он садится играть с непонятным и странным гостем, и что-c? – вопрос, с которым тот обращается к Лугину. Здесь столкновение одинаково звучащих слов помогает показать, что рок – предопределенность судьбы – проявляется во всем, что сопутствует существованию человека, в том числе и в словах.

А вот современный пример, из текста совершенно иного рода – реклама, которая ежедневно звучит на волнах Радио России: "Вы знаете, к чему мы стремимся, потому что к этому стремитесь и вы. Все мы хотим счастья, достатка, уверенности в завтрашнем дне. Есть верный путь. Пройдем этот путь вместе! Миф? Нет! – Московский инвестиционный фонд". Слушатель первоначально воспринимает слово миф только в его традиционном, давно уже известном языку значении (сказание, легенда). Благодаря последующей расшифровке аббревиатуры слова-омонимы противопоставляются. Так реализуется прием, который в стилистике называется "эффектом обманутого ожидания". И это придает рекламе яркость и оригинальность, делает ее запоминающейся и действенной.

2. Омонимы, а также омонимичные созвучия, наряду с многозначностью, – основной материал для создания каламбура*. Каламбуры часто используются в сатирической литературе, юморесках, анекдотах, сатирических и шуточных стихотворениях. Вот, например, сатирическое четверостишие известного русского поэта конца XIX – начала XX века Константина Михайловича Фофанова, где он прибегает к так называемой "каламбурной рифме":

Чуть пробуждается народ,

Сейчас дают ему уставы,

Кричат: "Закройте-ка уста вы!"

И вмиг кладут печать на рот!

Любил каламбурные рифмы поэт-сатирик XIX века Дмитрий Дмитриевич Минаев и с иронией признавался в одном из стихотворений:

Область рифм – моя стихия,

И легко пишу стихи я,

Без раздумья, без отсрочки

Я бегу к строке от строчки.

Даже к финским скалам бурым

Обращаюсь с каламбуром.

Рождаются каламбуры и в устно-разговорной речи. Так, например, в непринужденной речи научных работников можно услышать выражение "Он остепенился" (т.е. получил ученую степень кандидата наук), в котором значение глагола соотносится с омонимичным и известным общенародному языку значением: остепениться – стать степенным, сдержанным, рассудительным. В разговоре общественных работников одно время было "модным" слово озадачить ("Ну, вот, я вас озадачил") в значении 'дать задание, поручение, поставить перед кем-либо какую-либо задачу', омонимичное глаголу озадачить ('привести в недоумение, затруднить, смутить').

3. Наконец, слова-омонимы широко употребляются в поэзии, являясь средством создания рифмы. Очень интересен такой отрывок из стихотворения В. Брюсова:

Ты белых лебедей кормила,

Откинув тяжесть черных кос...

Я рядом плыл, сошлись кормила*,

Закатный луч был странно кос.

Вдруг лебедей метнулась пара...

Не знаю, чья была вина...

Закат замлел за дымкой пара,

Алея, как поток вина.

Здесь при перекрестной системе рифмовки с использованием мужской и женской рифмы в качестве рифмующихся используются слова-омонимы.

Вот еще несколько примеров:

И не заботился о том

Какой у дочки тайный том

Дремал до утра под подушкой.

(А.С. Пушкин)

Вы, щенки! За мной ступайте!

Будет вам по калачу,

Да смотрите ж, не болтайте,

А не то поколочу.

(А.С. Пушкин)

Приведенные примеры, как и процитированные выше стихи с каламбурной рифмой, позволяют сделать один любопытный вывод. Как правило, используя в качестве рифмующихся слов омонимы, поэты прибегают к омофонам, омоформам либо омонимичным звукосочетаниям*. Собственно омонимы, или омонимы лексические, встречаются очень редко. Это объясняется, по-видимому, тем, что лексические омонимы, т.е. слова, абсолютно во всем, кроме значения, совпадающие, дублирующие друг друга, рядоположенные в системе языка, делают рифму бедной. Ведь рифма ценна именно своей неожиданностью, непредсказуемостью звучания, которая приводит к акцентации значения рифмующихся слов. А при использовании лексической омонимии происходит не акцентация, а, наоборот, взаимоугасание смысла. Омофоны же и омоформы, а также омонимические созвучия, будучи единицами, удаленными друг от друга в системе языка, при столкновении их в стихотворном контексте делают рифму неожиданной, интересной, придают стихотворной строке прочность и упругость.