Вторая Чеченская

Анна Степановна Политковская

Обозреватель «Новой газеты».

Убита 7 октября 2006 года, в подъезде своего дома

ВЫЖЖЕННЫЙ КРЕСТ ЦОЦАН-ЮРТА

Власти, использовав для этого общедоступное лицо помощника президента РФ Сергея Ястржембского, ответственного за «формирование правильного образа войны», объявили о «несомненном успехе спецопераций», проведенных в декабре—январе 2002 года в Чечне. «Лицо» заверило наш многомиллионный народ, что там применялась тактика «многомесячного» выдавливания боевиков с гор и из нескольких населенных пунктов в селение Цоцан-Юрт, где в Новый Год последние были блокированы в количестве не менее ста человек, шли сильные бои с «плотным огнем из домов, превращенных в крепости», в результате которых большое количество боевиков поймано и уничтожено...

С новым горем!

В Цоцан-Юрте все началось 30 декабря — в тот день, когда уже почти весь мир за праздничным столом.

— «С Новым годом!» — так я сказала солдату, который первым вошел в мой двор, — говорит дряхлая старушка совсем преклонных лет, пришепетывая и присвистывая двумя оставшимися во рту зубами. — И солдат ответил мне: «С новым горем, бабушка!»

Камера начинает нервно плутать по ее дому. Бабушка что-то сбивчиво и невнятно объясняет — опять с очень плохим произношением. Но, собственно, слова уже не требуются. Шифоньер перевернут и внутри все выломано.

— А вещи где?

— Унесли. Они пришли и сказали, что у меня бандиты скрываются. И тут же стали грабить. Недавно мне подарили старые калоши — так они их забрали. Я спросила:

«Часы не можете оставить? У меня больше нет часов». Солдаты ответили: «Бандитов подкармливаете — часов оставить не можем».

Посуда? Разбита, расколота и сброшена на пол.

Подушки и матрацы? Вспороты.

Мешки с мукой? Тоже — ножами, крест-накрест. Муку — на пол, чтобы из нее уже никто, никогда и ничего не приготовил.

— У меня в сарае было 200 тюков с сеном, — рассказывает соседка старушки «С новым горем». — Военные притащили в мой сарай парня с другого конца села, положили между тюков и все сожгли.

Длиннобородый старик в белой папахе — он буквально «повис» на своей палке — еле стоит на ногах. И от старости, и от горя:

— Они вошли и говорят: «Где паспорт на магнитофон?» А магнитофону — 30 лет. Какой у него «паспорт»? Если нет «паспорта» — уносят. Или деньги плати, чтобы оставили. Картошку у меня всю забрали. Весь зимний запас. Если мешок с мукой им был не нужен — рвали его и муку высыпали. Кукурузу — корм для скота — всю сожгли. У меня было три пары штанов — все три забрали, и все носки, которые были. А кто давал выкуп — 5-6 тысяч рублей с двора — не трогали. За человека выкуп меньше, чтобы не забирали, — 500 рублей. А те, кто в селе боевики, — тех не трогали... Потом автобус подогнали, людей туда погрузили, и детей — тоже. Детям в руки лимонки давали и родителям кричали, что если не принесут денег, то детей подорвут. В доме Солталатовых федералы держали молодую женщину с годовалым ребенком на руках на улице до тех пор, пока ее мать не смогла обежать соседей и собрать сумму, которую они потребовали. Уносили из домов даже одежду для новорожденных. Мою сноху, под угрозой оружия, заставили написать заявление, что она благодарит их за содеянное и дарит им двух баранов на Новый год. Пообещали вернуться и сжечь дом, если потом она напишет другое заявление... Три дня и три ночи так издевались над нами: придут — уйдут. Разве порядок таким образом наводят?

Мечеть, конечно, самое лучшее здание в селе. Отремонтированные стены, красивая свежевыкрашенная ограда. Солдаты пошли в мечеть, а может, это были и офицеры. И там, в мечети, взяли да нагадили. Стащили в кучу ковры, утварь, книги, Коран, конечно, — и свои «кучи» сверху наложили.

— Это что, они, называется, — культурные люди? А мы — средневековье, по-вашему? Русские матери! Ваши сыновья вели себя у нас как свиньи! И остановить их на этом свете некому! — кричат женщины в платках, съехавших набок, — те женщины, которые потом, через шесть дней после цоцан-юртовского погрома, отскребали в мечети это человеческое говно. И еще кричат:

— Будь прокляты вы, русские! Не забудем мы вам это! Кто те матери, которые родили этих извергов?

Мальчишки рядом толкутся, прислушиваются. И молчат. Один не выдерживает, резко разворачивается и уходит прочь — его увозили вместе со взрослыми мужчинами «на поле», во временный фильтропункт, допрашивали, били. Другому, лет девяти, взрослые велят рассказать, что он видел.

— Я залез в какой-то подвал от страха. Солдаты всех били. Гонялись за всеми. Я и полез. А там мужчина убитый, я испугался и вылетел...

— Я, видишь, бабушка уже, — это еще одна бабушка говорит, совсем не дряхлая, с крепким голосом, с осанкой, боевая. Но все равно ведь бабушка. — А они мне: «Сука! Блядь!»

— И нам так же, — скорбно кивают другие бабушки. С палочками, на кривых, вдрызг разбитых подагрой ногах вечных тружениц.

— Я — «сука»? — плачет та, что все время молчала. — Я сорок лет дояркой отработала, надоев рекордных добивалась. А мне солдат кричал: «Мы вас доведем до того, что вы сами в Сибирь будете проситься». Но я там уже была, в Сибири было лучше...

— А я — им: «Как же вам не стыдно, ребята!» — продолжает самая первая старушка. — «А если бы твою бабушку сукой обозвали? Что бы ты делал?» А солдат мне в ответ: «Мою бы не обозвали, потому что она — русская».

До 3 января в Цоцан-Юрте шла обычная карательная операция. Погромы, поджоги, мародерство, аресты, убийства.

Крест на снегу

Крест, выжженный на снегу, — до самой земли. Темный почвенный крест на белом снегу. Это место, где федералы сожгли молодого цоцан-юртовца по имени Бувайсар, предварительно расстрелянного. Старик в белой папахе говорит:

— Военные нам даже не дали молитву над ним прочитать, когда расстреляли, — сразу стали жечь.

От Бувайсара ничего не осталось, кроме креста.

По информации правозащитного центра «Мемориал», в ходе «зачистки» селения Цоцан-Юрт (30 декабря 2001 г. — 3 января 2002 г.) представителями федеральных сил были жестоко, с пытками, убиты Идрис Закриев, 1965 г.р. (увезен на БТРе № А-611 из собственного дома по ул. Степной 30 декабря в 7.45 утра) и Муса Исмаилов, 1964 г.р. (отец пятерых детей, старшему из которых 14 лет, также увезен федералами из собственного дома). Еще, по окончании «зачистки» и после снятия блокады, 7 января цоцан-юртовцы обнаружили на окраине села останки минимум трех мужчин — тела были взорваны. Среди них удалось опознать останки Алхазура Саидселимова, 1978 г.р. А как же сожженный Бувайсар? Увы, не осталось даже костей, поэтому он не может быть «подтвержден».

— Действительно, список неполный, — утверждают «мемориальцы». — Это только те, которые перепроверены.

— Военные увозили людей десятками. Это те, семьи которых не смогли откупиться, — свидетельствуют цоцан-юртовцы. — Но мы будем молчать, пока есть шанс их вернуть. Если назовем фамилии, их точно убьют и где-нибудь тайно закопают.

Старик в очках с толстыми дальнозоркими стеклами, делающими его глаза огромными и беззащитными, спрашивает, разводя руками:

— Куда нам жаловаться? Где власть? Где этот Кадыров?

И другой старик, в серой папахе, сухой, как палка в его руке, отвечает:

— Кадыров — хуже, чем русские. Все знает — ничего не делает.

Власть

В «спецоперации», согласно официальной информации, принимали участие:

— бойцы внутренних войск МВД РФ и ФСБ (постоянно дислоцированные в Ханкале, на главной военной базе в Чечне);

— сотрудники спецназа ГРУ МО РФ (так называемые «летучие отряды» или «эскадроны смерти»);

— представители Курчалоевской районной военной комендатуры и временных же районных отделов внутренних дел;

— лично генерал-лейтенант Молтенской, командующий Объединенной группировкой войск и сил.

Интересно, что официально зафиксировано присутствие в Цоцан-Юрте и сотрудников прокуратуры — как положено, в соответствии с приказом Генпрокурора России. Но на сей раз, как военные священники, прокуроры лишь благословляли кровавое военное безумство и погромы, и не воспротивились ничему.

Но есть и вторая часть «власти». И это о ней говорили цоцан-юртовские старики. Так где же был «этот Кадыров», глава администрации Чеченской республики? Куда делся Тарамов, глава администрации Курчалоевского района?

В течение всех новогодних праздников все те, кто является гражданской властью в Чечне, уехали из Чечни на каникулы — отдыхать. Гражданские власти оставили свой народ на съедение военной власти. Бросили свой народ. Я не верю, что они не знали о готовящихся «новогодних спецмероприятиях». Или хотя бы не узнали о них уже 30 декабря. Но, узнав, не вернулись, чтобы защитить тех, кого бросили. Еще чуть позже, когда праздники миновали, Кадыров был явлен своему народу лишь по телевизору — видом из Кремля, как он сердечно жмет ручку президенту.

Под занавес — пара штрихов.

Первый — о выплаченных накануне новогодних праздников зарплате и пенсиях. Во время цоцан-юртовской «зачистки» федералы уничтожили по домам все зерно, которое сотрудники совхоза получили в качестве зарплаты за летние труды. А также «зачистили» все пенсии у стариков, включая инвалидные пособия, выданные накануне. А также уничтожили всё оборудование мебельной мастерской, начавшей работать в селе.

И — второй штрих. Он демонстрирует не случайность цоцан-юртовских событий, а их системность, и специальный идеологический подход военной власти. «Практика», подобная цоцан-юртовской, продолжилась и в Аргуне, куда, как известно, перебрались «зачищающие» из-под Цоцан-Юрта и где «спецоперация» имела место быть уже с 3-го по 9 января. Там военные, к примеру, разгромили сахарный завод, тоже уже заработавший. Теперь, конечно, завод прекратил свою деятельность — военные увезли станки. А мешки с сахаром — готовую продукцию, тоже «зачищенную», — позже продавали в соседних селах по 180 рублей за мешок, при рыночной цене на сахар в Чечне раза в три выше... И те, кто это увидел, не смогли дозваться прокуроров для ареста «продавцов» с поличным.

В этом материале нет ни одной фамилии тех цоцан-юртовцев, которые согласились свидетельствовать о том, что случилось в их селе. Слишком часто федералы уничтожают тех, кто «открывает рот».