История русского масонства

Борис Башилов

VI. ОБЩЕСТВО АЛЕКСАНДРОВСКОЙ ЭПОХИ

        Александр I, - как верно отмечает С. Платонов в "Лекциях по русской

истории", - в сущности "мало ценил то общество, которым управлял, только во

время Отечественной войны, патриотизм всех слоев населения вызвал у него

временное уважение к русским".

       И надо сказать, что у Александра I было мало оснований уважать

высшие слои денационализированного русского общества, на которое ему

приходилось опираться при управлении обширным государством. Он рано, еще

юношей хорошо узнал нравственную нечистоплотность русских "вольтерьянцев" и

масонов, составлявших двор Екатерины II.

       Вспомним его характеристику "Екатерининских орлов", в письме,

написанном своему другу Кочубею 21 февраля 1796 года. "Нет ни одного

честного человека среди них", - писал он. - "Я всякий раз страдаю, когда

должен явиться на придворную сцену. Кровь портится во мне, при виде погони

на каждом шагу за получением высших отличий, нестоящих в моих глазах

медного гроша. Я чувствую себя несчастным в обществе таких людей, которых

не желал бы иметь у себя и лакеями, между тем, они занимают высшие места.

Как, например, Зубовы, Пассек, князья Барятинские, оба Салтыкова, Мятлевы и

множество других, которых не стоит даже называть и которые, будучи надменны

с низшими, пресмыкаются перед теми, кого они боятся".

       Еще меньше стал уважать Александр I это "высшее" общество после

того, как представители его вовлекли Александра I, с помощью ряда

провокаций, против его желания, в заговор против отца, клятвенно уверяли,

что к отцу не будет применено никаких насилий, а затем зверски убили его.

       Можно ли было уважать таких людей и верить им?

       Во все царствование Александра I политическая обстановка была очень

напряженной. В начале царствования Александр был орудием в руках двух

крупных сил - русского масонства и европеизированной аристократии,

зараженной масонскими идеями и идеями французской революции, проистекавшими

из масонства. Ведущей политической силой было, конечно, русское масонство и

политические течения, возникшие под его влиянием в аристократическом

обществе и среди офицеров гвардии.

       Общество Александровской эпохи напоминало телегу, которую тащат в

разные стороны лебедь, рак и щука. Яркую характеристику духовной смуты,

царившей в душах дворянства и русского образованного общества в эпоху

Александра I дал проф. И. Ильин в речи, произнесенной в 1937 году в Риге по

случаю 100-летней годовщины со дня смерти Пушкина:

       "Россия заканчивает собирание своих территориальных и

многонациональных сил, но еще не расцвела духовно: еще не освободила себя

социально и хозяйственно, еще не развернула целиком своего

культурно-творческого акта, еще не раскрыла красоты и мощи своего языка,

еще не увидела ни своего национального лика, ни своего

безгранично-свободного духовного горизонта. Русская интеллигенция еще не

родилась на свет, а уже литературно западничает и учится у французов

революционным заговорам. Русское дворянство еще не успело приступить к

своей самостоятельной, культурно-государственной миссии; оно еще не имеет

ни зрелой идеи, ни опыта, а от 18 века оно уже унаследовало преступную

привычку терроризировать своих государей дворцовыми переворотами. Оно еще

не образовало своего разума, а уже начинает утрачивать свою веру и с

радостью готово брать "уроки чистого атеизма" у доморощенных или заезжих

вольтерьянцев..."

       "...Русское либерально-революционное дворянство того времени

принимало себя за "соль земли" и потому мечтало об ограничении прав

монарха... Оно не понимало, что России необходимо мудрое, государственное

строительство и подготовка к нему, а не сеяние революционного ветра, не

разложение основ национального бытия; оно не разумело, что воспитание

народа требует доверчивого изучения его духовных сил, а не сословных

заговоров против государя..."

       "Пользуясь замешательством и всеобщей растерянностью правительства в

первые дни после катастрофы, - пишет друг детства Александра I, князь Адам

Чарторыйский, - генерал-от-кавалерии граф Пален возымел мысль захватить в

свои руки ослабленные бразды правления".

       Пален решил принять на себя роль опекуна юного Государя,

возведенного на престол его вероломством и предательством.

       Убив Павла I, русское масонство, единственная организованная в то

время политическая сила, крепко держало в своих руках его сына. После

убийства Павла I масоны пытались снова ограничить власть царя. Известно,

что Пален и Зубовы напомнили Александру о его обещании ввести конституцию.

Декабрист Лунин сообщил следственной комиссии, что Н. П. Панин и Пален

хотели ввести конституцию. Это намерение заговорщиков не удалось только

благодаря противодействию командира Преображенского полка генерал-майора

Талызина, генерала Уварова и полковника князя П. Волконского.

       Но все заговорщики масоны-дворяне и  дворяне, не бывшие масонами,

были единодушны в своем желании восстановить уничтоженные Павлом I

сословные привилегии дворянства. И Александру I пришлось удовлетворить их

желание, хотя сам он был против этой меры.

       2 апреля 1801 года, через месяц после убийства отца, Александр I

восстановил Жалованную грамоту дворянства, хотя известны его слова, что он

"восстановил дворянскую грамоту, уничтоженную Павлом, против своей воли, и

эта исключительность дарованных ею прав, всегда ему была противна".

       Как указывает известный исследователь эпохи Александра I, Великий

Князь Николай Михайлович, - "дворянство было всегда ненавистно Александру,

и корень ненависти к нему связывался не с крепостным правом, а с ролью

дворянства в событии 11 марта, не забытым в течении всей его жизни".

       Александр I относился к участникам заговора против его отца со

смешанным чувством антипатии и боязни. Он ненавидел их и в то же время

опасался, что они могут организовать заговор и против него, убить и его.

       Масонам и якобинцам дворянам не удалось добиться введения

конституции. И формально Александр I был полновластным властителем, но

фактически он не был таковым. Всю жизнь ему приходилось считаться с

желаниями тех, которые с помощью подлых интриг и провокаций вовлекли его в

заговор против отца. Проживи он немного больше и ему пришлось бы подавлять

масонско-дворянский заговор декабристов, созревший еще при его жизни.

       В дневнике за 1834 год Пушкин записывает: "...Третьего дня обед у

Австрийского посланника... Сидя втроем с посланником и его женой,

разговорился я об 11 марта. Недавно на бале у него был цареубийца Скарятин;

Финкельман не знал за ним этого греха. Он удивляется странностям нашего

общества. Но покойный Государь был окружен убийцами его отца...

       ...Государь, ныне царствующий, первый у нас имел право казнить

цареубийц или помышления о цареубийстве; его предшественники принуждены

были терпеть или прощать".

       Правильность взгляда Пушкина, что Александр I до конца жизни не мог

наказать убийц своего отца и принужден был терпеть их, подтверждает и

заместитель французского посла граф Буальконт в августе 1822 года:

       "...Где можно видеть людей прекрасно воспитанных и принадлежащих к

сливкам общества, но восхваляющих убийц Павла I, и где лучшим тоном людей

высшего света были их намеки на то, что и они имели отношение к ужасному

преступлению".

       Это было написано всего за 28 месяцев до смерти Александра I. Как

мог Александр I уважать подобное общество, которым ему пришлось управлять,

но которое упрямо стремилось управлять им.