Последний год. Смерть Деникина

  

Вся библиотека >>>

Содержание книги >>>

     


БЕЛЫЕ ПРОТИВ КРАСНЫХ

Генерал Деникин


Д. Лехович

 

38. Последний год

 

Деникин с волнением следил за ростом коммунистического влияния на всем огромном пространстве Европы и Азии. Он опасался, что американская демобилизация и разоружение создадут условия, при которых правительство Сталина поставит Соединенные Штаты и Англию перед необходимостью вместо дипломатических протестов начать вооруженную борьбу.

Подобное столкновение грозило бы русскому народу неисчислимыми бедствиями. Предотвратить столкновение казалось ему почти невозможным. И потому он решил высказать власть имущим в демократических странах те меры, которые в случае войны оградили бы страну его — Россию —о т раздела и чужеземного ига. И он решился на посылку записки-меморандума правительствам Англии и Соединенных Штатов.

В этом решении было что-то патетически нереальное. Казалось бы, чего мог добиться человек, имя которого в Соединенных Штатах (если и не окончательно позабытое) ошибочно связывалось в глазах американской читающей публики с понятием злостной реакции и обскурантизма?

И в то же время в решении Деникина было желание «служить России, бороться все за ту же «великую, единую, неделимую...». Он считал нужным довести до сведения Вашингтона и Лондона мнение тех, кто, с его точки зрения, представлял интересы не СССР, а подлинной России.

Записка генерала Деникина, озаглавленная «Русский вопрос», была отправлена 11 июня 1946 года. Разбирая в ней внутреннее положение Советского Союза, Антон Иванович говорил, что в данное время третья мировая война Советскому правительству не желательна, но что мировая революция остается конечной целью коммунизма, а потому правительство Сталина будет стремиться «взорвать мир изнутри»или по крайней мере ослабить его в такой степени, чтобы он стал легкой добычей. Деникин указывал, что Франция и Италия после морального потрясения последних лет и Испания, только что пережившая гражданскую войну, могут легко поддаться соблазну коммунизма.

И тут Антон Иванович сосредоточился на главной теме своего меморандума.

«Если западные демократии, — писал он, — спровоцированные большевизмом, вынуждены были бы дать ему отпор, недопустимо, чтобы противоболыпевистская коалиция повторила капитальнейшую ошибку Гитлера, повлекшую разгром Германии. Война должна вестись не против России, а исключительно для свержения большевизма. Нельзя смешивать СССР с Россией, советскую власть с русским народом, палача с жертвой. Если война начнется против России, для ее раздела и балканизации (Украина, Кавказ) или для отторжения русских земель, то русский народ воспримет такую войну опять как войну Отечественную.

Если война будет вестись не против России и ее суверенности, если будет признана неприкосновенность исторических рубежей России и прав ее, обеспечивающих жизненные интересы империи, то вполне возможно падение большевизма при помощи народного восстания или внутреннего переворота».

Личная жизнь Антона Ивановича постепенно входила в привычные рамки. Людей, которых он знал по своей прошлой деятельности, в Нью-Йорке было мало, всего человек пять-шесть. Из них самым близким человеком была графиня Софья Владимировна Панина, одна из выдающихся русских женщин. Она была известна на всю Россию своей культурно-общественной деятельностью и созданием Народного дома в Петербурге.

В 1901 году, когда Лев Николаевич Толстой перенес тяжелую болезнь, графиня Панина предоставила ему в полное распоряжение свое имение на Южном берегу Крыма около Гаспры. «Живу я здесь в роскошном палаццо, — писал Толстой в своем дневнике, — в каких никогда не жил: фонтаны, разные поливаемые газоны в парке, мраморные лестницы и т. д. И кроме того, удивительная красота моря и гор».

Графиня Панина смотрела на свое очень большое состояние, как на средство удовлетворять духовные потребности тех, чьи материальные возможности этого не позволяли. Щедро, умно, тактично и с невероятной личной скромностью шла она навстречу культурным начинаниям своей страны.

Панина была выбрана Антоном Ивановичем одним из двух «душеприказчиков»в его завещании. Другим был полковник А. А. Колчинский, близкий родственник генерала Корнилова. Завещание это от 29 сентября 1942 года было составлено генералом во время немецкой оккупации «на случай ареста и гибели»его и жены.

Через графиню Панину и других своих старых друзей Антон Иванович быстро расширил круг знакомств с американцами русского происхождения. Их привлекали в Деникине окружавший его ореол первых легендарных походов, твердость, честность и гражданское мужество. Новым знакомым генерала запомнились глаза из-под густо нависших бровей, глаза большие, умные, с твердым, пронизывающим взглядом и в то же время с оттенком глубокой печали. Глаза человека, много пережившего.

Новые знакомые Антона Ивановича старались так или иначе помочь и наладить материальное положение генерала. Скупой на разговоры о себе, он только итожил: «У меня нет здесь экономической базы». В переводе на простой язык это означало, что у него не было ни копейки за душой.

Расширить «экономическую базу»мог его литературный труд; и с этой целью привлечен был Николай Романович Вреден, занимавший ответственную должность в одном из больших книгоиздательских предприятий в Нью-Йорке. В юности Вреден тоже участвовал в белом движении. Он относился с большим уважением к генералу и ценил его писательский талант. Вреден сразу же заинтересовался книгой, над которой работал тогда Деникин (автобиография), и предложил Антону Ивановичу содействие в его литературных трудах и в переводе их на английский язык.

«Понемногу начинаем приспособляться к американской жизни,—писал Антон Иванович в августе 1946 года одному из своих бывших офицеров в Польше. —Обзавелись добрыми знакомыми, среди них много сохранивших традиции добровольцев, несколько первопроходников. «Бойцы вспоминают минувшие дни»... Сейчас мы в деревне, на даче, но к сентябрю, невзирая на сильнейший квартирный кризис, нам удалось найти маленькую квартирку в окрестностях Нью-Йорка. Таким образом, приобрели некоторую оседлость.

По предложению солидного издательства пишу книгу. Вернее, работаю одновременно над двумя книгами —о прошлом и о настоящем.

И я и жена похварываем. У меня —расширение аорты, начавшееся в приснопамятные парижские дни — огорчений и разочарований».

С началом весны 1946 года Деникин целые дни проводил в нью-йоркской публичной библиотеке на 42-й улице. Углубившись в чтение, с карандашом и бумагой, чтобы делать нужные пометки, сидел он за одним из больших столов в славянском отделе на втором этаже. Скромный сандвич в маленьком пакете, приготовленном дома, был единственным получасовым перерывом в усидчивой и кропотливой работе по сбору и проверке материала, касающегося военных действий на русском фронте в первую мировую войну. Это требовалось для книги, которая после смерти его вышла незаконченной под заглавием «Путь русского офицера».

Собирал он также материал для другой книги — «Вторая мировая война, Россия и зарубежье», над которой работал одновременно со своей автобиографией и которая тоже осталась незаконченной и необработанной. Материал этот, частью использованный в данной книге, никогда не был напечатан и хранится в виде рукописи в Русском архиве Колумбийского университета.

В 1953 году, через шесть лет после смерти А. И. Деникина, его незаконченная автобиография была издана на русском языке издательством имени Чехова в Нью-Йорке, Созданное на средства «Форд Фаундэшон», это издательство за краткий срок своего существования обогатило русскую мемуарную литературу многими ценными произведениями.

Свободное время Антон Иванович посвятил пересмотру и редактированию дневников своей жены, с мыслью (когда представится возможность) частично их опубликовать.

Закончил он в Америке свой ответ на труд генерала Н. Н. Головина «Российская контрреволюция» и озаглавил его «Навет на белое движение». Эта неопубликованная рукопись представляет большой интерес для всех, занимающихся изучением гражданской войны на Юге России. Она дает ответы бывшего Главнокомандующего на критику его политических и стратегических решений.

Вообще трудоспособность, энергия и творческая деятельность не покидали А. И. Деникина до самой его смерти.

Время от времени, а под конец все чаще и чаще, давала знать-болезнь сердца.

По настоянию знакомых Антон Иванович обратился в начале 1947 года за медицинским советом кроме своего русского врача в Нью-Йорке к одному доктору «из немцев».

Жизнь подходила к концу. Медленной поступью приближался он к горизонту, за которым лежала великая и неразгаданная тайна. Как верующий христианин, Антон Иванович не боялся смерти. На. последнем суде он готов был с чистой совестью дать отчет во всех своих поступках, в прегрешениях вольных и невольных. Одного боялся Деникин, что не доживет до «воскресения»России, не увидит разрушения того зла, борьбе с которым он посвятил все свои силы.

К середине 1947 года грудная жаба стала для Антона Ивановича почти невыносимым мучением, и «беспричинные» схватки не давали ему покоя.

Тем не менее, чтобы избежать летней жары в Нью-Йорке, Деникины решили воспользоваться приглашением одного из своих знакомых провести у него на ферме летние месяцы в штате Мичиган.

Там 20 июля случился с Антоном Ивановичем сильнейший сердечный припадок. Его сразу перевезли в ближайший город Анарбор и поместили в больницу при Мичиганском университете. Через два-три дня он почувствовал себя немного лучше и попросил жену принести ему рукопись, чтобы продолжать работу над автобиографией. Попутно, для собственного развлечения, составлял он крестословицы.

Но дни были сочтены. Вскоре повторный сердечный приступ оборвал эту жизнь, полную борьбы и веры. И несмотря на все удары судьбы, на всю, казалось бы, безнадежность политической обстановки, генерал Деникин, как это ни странно, до последней почти минуты верил в какое-то чудо, ибо последние его слова жене были: «Вот не увижу, как Россия спасется!»

Скончался Антон Иванович 7 августа 1947 года на семьдесят пятом году жизни и после отпевания в Успенской церкви города Детройта временно был погребен с воинскими почестями американской армии на кладбище в Детройте. Воинские почести были оказаны ему, как бывшему Главнокомандующему одной из союзных армий первой мировой войны.

Прах его сейчас покоится на русском кладбище Святого Владимира в местечке Джаксон штата Нью-Джерси. Но последним его желанием было, чтобы гроб с его останками со временем, когда обстановка в России изменится, был перевезен на родину.

 

 

Содержание книги          Следующая страница >>>