Сказания. Легенды. Притчи
Александр Николаевич Афанасьев

Варианты из собрания В. И. Даля

А. Не в чуждом царстве, а в нашем государстве было, родимый, времечко — ох-ох-ох! В то время было у нас много царей, много князей, и Бог весть кого слушаться; ссорились они промеж себя, дрались и кровь христианскую даром проливали. А тут набежал злой татарин, заполонил всю землю мещерскую, выстроил себе город Касимов, и начал он брать вьюниц (молодых женщин — Оп. обл. великор. слов.) и красных девиц себе в прислугу, обращал их в свою веру поганую, и заставлял их есть пищу нечистую, маханину (лошадиное мясо — ibidem). Горе, да и только; слез-то, слез-то, что было пролито! Все православные по лесам разбежались, поделали там себе землянки и жили с волками; храмы Божьи все были разорены, негде было и Богу помолиться.

И вот жил да был в нашей мещерской стороне добрый мужичок Антип, жена его Марья была такая красавица, что ни пером написать, только в сказке сказать. Были Антип с Марьею люди благочестивые, часто молились Богу, и дал им Господь сына красоты невиданной. Назвали они сына Егорием; рос он не по дням, а по часам; разум-то у Егорья был не младенческой: бывало услышит какую молитву — и пропоет ее, да таким голосом, что ангелы на небесах радуются. Вот услыхал схимник Ермоген об уме-разуме младенца Егория, выпросил его у родителей учить слову Божьему. Поплакали, погоревали отец с матерью, помолились и отпустили Егорья в науку.

А был в то время в Касимове хан какой-то Брагам, и прозвал его народ Змием-Шрюнычем: так он был зол и хитер! Просто православным житья от него не было. Бывало, выедет на охоту — дикого зверя травить, никто не попадайся, сейчас заколет; а молодиц да красных девиц тащит в свой город Касимов. Встретил раз он Антипа да Марью, и больно полюбилась она ему; сейчас велел ее схватить и Тащить в город Касимов, а Антипа тут же предал злой смерти. Как узнал Егорий о несчастной доле родителей, горько заплакал и стал усердно Богу молиться за мать за родную — и Господь услышал его молитву. Вот как подрос Егорий, вздумал он пойти в Касимов-град, чтоб избавить мать свою от злой неволи; взял благословенье от схимника и пустился в путь-дорожку. Долго ли, коротко ли шел он, только приходит в палаты Брагимовы и видит: стоят злые нехристи и нещадно бьют мать его бедную. Повалился Егорий самому хану в ноги и стал просить за мать за родную; Брагам грозный хан закипел на него гневом, велел схватить и предать различным мучениям.

Егорий не устрашился и стал воссылать мольбы свои к Богу. Вот повелел хан пилить его пилами, рубить топорами; у пил зубья посшибались, у топоров лезвия выбивались. Повелел хан варить его в смоле кипучей, а святой Егорий поверх смолы плавает. Повелел хан посадить его в глубокий погреб; тридцать лет сидел там Егорий все Богу молился; и вот поднялась буря страшная, разнесли ветры все доски дубовые, все пески желтые, и вышел святой Егорий на вольный свет. Увидал — в поле стоит оседланный конь, а возле лежит меч-кладенец, копье острое. Вскочил Егорий на коня, приуправился и поехал в лес; повстречал здесь много волков и напустил их на Брагима-хана грозного. Волки с ним не сладили, и наскочил на него сам Егорий и заколол его острым копьем, а мать свою от злой неволи освободил.

А после того выстроил святой Егорий соборную церковь, завел монастырь, и сам захотел потрудиться Богу. И много пошло в тот монастырь православных, и создались вокруг него келий и посад, который и поныне слывет Егорьевским.

В. Егорий святой Богу молился

За мать за родную!

Великую он скорбь перенес

За мать за родную:

Его во пилы пилили,

В топоры рубили;

У пил зубья посшибались,

У топоров лезья (лезвия) до обух выбивались,

И Егорью ничего не деялось!

Его во смоле варили,

В воде студеной топили.

Егорий в воде не утопает,

Поверх смолы плавает!

Вырыли погреб глубокой,

Сажали в него Егория;

Досками дубовыми закрывали,

Гвоздями полужоными забивали,

Желтыми песками засыпали

За мать за родную!

Сидел тут Егорий

Тридцать два года;

Поднималась бурна погода —

Разнесли ветры желтые пески,

Разнесли ветры до единой доски!

И собрал Егорий дружину отборну,

И ехал Егорий в церковь соборну;

Тут мать его Богу молилась,

Слеза горюча потоком катилась.

«Поди, поди, Егорий! Сядь на коня, приуправься!

Лютого змия копьем порази,

Материнскую кровь отомсти».

«Стоит ли, мать, мое рождение

Всего моего похождения?»

«Вдвое стоит твое рождение

За меня претерпенна мучения!»

Сел Егорий на борза коня, приуправился!

И наехал Егорий на леса валющи:

«Леса, леса, вы привстаньте!

Срублю я из вас церковь соборну,

Поставлю я в ней икону святую

За мать за родную».

Въехал Егорий могучий

В великой город толкучий,

И наехал на девок мудрены

Девицы, девицы, к вам речь я веду —

Идите на Ердан на реку,

Воспримитесь, перекреститесь!»

Въехал Егорий в леса дремучи,

Встрелись Егорью волки прискучи,

Где волк, где два:

«Соберитесь вы, волки!

Будьте вы мои собаки,

Готовьтесь для страшныя драки».

Наехал Егорий на стадо птиц:

«Птицы, синицы!

Летите вы на море,

На пир на кровавой».

Наехал Егорий на змия-горюна...

Но Егорий не ужахался,

Егорий не устрахался,

Острым копьем змия заколол;

Стаи птиц прилетали,

Змия-горюна клевали;

Сине море волной натекло,

Змия-горюна с собой унесло.

(Оба варианта записаны в Егорьевском уезде Рязанской губернии.)

Народное предание о битве Георгия Храброго с драконом распространено во множестве сказаний почти у всех европейских народов; подвиг этот приписывается Георгию наравне со многими другими сказочными героями и нередко с одинаковою обстановкою и с совершенно тождественными подробностями.

Следующие затем стихи в рукописи совершенно искажены. Смысл тот: змий грызет мать Егория, и кровь потоком бежит из ран, Егорий напускает на змия волков прискучих, волки погибают.