Мифы. Легенды. Предания

Россия

Мифы и легенды народов России

Раздел: Русская история и культура

МАКРАЗЬ

Это было очень давно.  Вскоре после того,  как Вере-паз землю создал, небо, светила на небе развесил, сотворил людей и всякую живность. Одному Вере пазу трудно стало управлять огромным миром, он породил себе помощников сыновей: Нишке паза, которому поручил все земное владение, а потом Пурьгине-паза — ему отдал он небо. Два родных брата и лицом и нравом не были похожи друг на друга — они отличались, как небо от земли. Нишке был сильным, по-мужицки красивым и добрым; Пурьгине же родился раздражительным, завистливым, может, оттого, что росточком не удался, да от рождения у него правая нога была немного короче левой. Он всегда вставал с левой ноги и целый день хмурился, гремел, метал огни и молнии. Отец Вере паз, зная о хромоте сына, подарил ему золотую колесницу и тройку быстрых коней.

— Катайся, Пурьгине, по небу, поливай землю благодатными дождями, громами пугай ослушников, великих грешников поражай огненными стрелами.

Сначала Пурьгине делал то, что было ему велено, но потом возгордился, по своему усмотрению и судил и наказывал и неправых и правых. Метал свои огненные стрелы не только в грешных, а и для острастки, для ублажения своих прихотей. Он смотрел с высоты, как, заслышав его громовой голос, поджав хвосты, прячутся в укрытия собаки, крестятся и дрожат люди, перестают петь беззаботные птицы,

Взмолились люди, попросили они своего заступника Нишке паза: уйми, мол, своего брата, безобразничает, спасу нет. Нишке по-братски уговаривал буйного Пурьгине паза. Прямо сказал ему:

—        Я, брат, живу на земле среди людей, слышу, как плохо они о тебе говорят, шепотом осуждают твои деяния... Не любят тебя люди.

—        Пусть не любят, лишь бы боялись.

Так говорила в Пурьгине его гордость. Но в глубине души горько ему было оттого, что никто его не любит.

Катаясь по небу, Пурьгине не раз видел, как с наступлением сумерек выходит из Суры молодая красавица Ве-дява, садится на белый камень и золотым гребнем расчесывает свои шелковые волосы. Захотел Пурьгиие паз, чтобы она стала его женой. И уговаривал и угрожал Ве-дяве, но она и слушать не хотела. Только завидит Пурьгине, сразу же прячется в омут.

Понял Пурьгине, что добром не пойдет за него Ведя-ва. Стал кружить над Сурой. Бешено понеслись небесные кони, завертелось небо, поднялся сильный ветер. Крутясь волчком, он опустился в омут, где жила Ведява, и закружил ее вместе с водой, рыбами, раками и травой придонной, поднял в небо к Пурьгине пазу.

После того, говорят, был чудной дождь. С небес падали на землю живые лягушки, раки, рыба всякая: мелочь там, и сомы, и стерлядь сурская. Люди ходим! под струями ливня и мешками собирали живую рыбу и раков. Потом все лето Пурьгине в небе и не показывался, прятался в густых тучах.

А на земле настала великая засуха. Не было дождей, обмелели реки и озера, высохли ручьи и колодцы. Увяли травы и цветы, сгорели хлеба. Плакали-плакали люди, пожаловались Нишке пазу:

—        Что это ты, наш великий покровитель, разгневался на нас, лишил воды?

—        Как? — удивился Нишке.— Почему нет воды? Где Ведява?

—        Нет ее на земле, Пурьгине утащил в небо.

Оставил на время Нишке землю, взвился в небо к Ве

ре пазу и сказал ему:

—        На земле засуха, голод, умирают люди, дохнет скот,

травы и цветы сгорели, на земле не стало воды! А все

потому, что Пурьгине Ведяву на небо утащил.

Вере паз ничего не знал о делах земных, полностью доверился Пурьгине и царствовал, лежа на боку. Тотчас же повелел он непослушному сыну вернуть Ведяву на землю и все хорошенько полить дождем.

Не хотелось Пурьгине расставаться с красивой Ведя-вой, но перечить отцу он не посмел: чего доброго — золотую колесницу отнимет. Разразился он ливнями и возвратил с ними на землю Ведяву.

Прошло время, и у Ведявы родилась дочь, которую она назвала Макразь.

Шли дни, годы, Макразь росла, расцветала, стала красавицей несказанной, умницей, все понимала, только одно было горе; говорила слишком тихо — как рыба, рот разевает, а не слышно, о чем говорит,— чтобы услышать ее, нужен был тонкий слух,

Пришла золотая пора и для Макрази, весна ее — молодость. Она стала стройной девушкой и с тоской посматривала в сторону села, где с утра до вечера работают люди, бегают девушки и парни. По ночам она стала выходить из воды. Как мать, садилась на белый камень, распускала свои косы и расчесывала волосы золотым гребнем. Иногда уходила в глухой лес и слушала песни деревьев.

Однажды вечером сельские парни и девушки пришли водить хороводы к реке, Макразь бесшумно вышла из воды, спряталась за березами и смотрела на праздник молодых. И тут от хоровода отделился высокий кудрявый парень и подошел к ней. У Макрази голова закружилась: таким красивым показался он ей.

Юноша склонился к земле, сорвал красный цветок и протянул его Макрази.

—        Здравствуй, девица-красавица. Что стоишь в одино

честве? Идем с нами хороводы водить.

Макразь улыбнулась ему, смутилась, убежала в прибрежные кусты и бесшумно исчезла в реке. Юноша ходил по берегу, искал ее, думал: «Вот чудо! Как в воду канула»,

—        Может,  привиделось?  А?  Такая красавица,  будто

сам Нишке паз создал ее, как цветок счастья.

После этой встречи Макразь вовсе лишилась покоя. Все ночи проводила на берегу, ходила по лесу, все надеялась, что парень придет и опять подарит ей красный цветок.

Парень тоже думал о ней и вот снова пришел к омуту.

Тут они и встретились во второй раз.

—        Здравствуй,    душа-девица,    красота   ненаглядная.

Пойдем на луг зеленый, там цветов много, там мятой и

цяпором пахнет.

Он протянул руку девушке, и она послушно пошла с ним. До самой зари гуляли они по лесным тропинкам, по бархатным лугам. Парень рассказал ей, что он единственный сын старейшины села Вечкузы. А село это за Да-вол-горой, на берегу тихой речки. Зовут его Дуваром.

Макразь кивала, подтверждая, что она все понимает, иногда произносила слово, как умела: тихо, почти шепотом. Парень плохо понимал ее, зато он хорошо видел красоту Макрази.

На следующий вечер Дувар опять пришел к омуту. Макразь ждала его, и они, взявшись за руки, опять ушли в лес. Так продолжалось недолго. Дувару хотелось, чтобы дезушка разговаривала с ним и пела ему песни. И тогда Дувар сказал:

—        Макразь, я не могу целыми ночами говорить с то

бою и в ответ слышать шепот. Мне нужно, чтобы ты го

ворила, чтобы пела мне песни о великой любви. Я приду

снова, когда услышу твою песню.

—        Песни   любви   не   слушают,—   прошептала   Ма

кразь,— ее сердцем чувствуют.

Не расслышал ее слов Дувар. Не простившись, быстро зашагал к Давол-горе,

Макразь прыгнула в омут, темные круги побежали по воде. Взволновалась Сура, подули озерные ветры.

Целый день про плакала Макразь в своей светелке. Мать ее, Ведязза, обо всгы зиала, но не докучала ей. Только наставляла, мол, не надо давать сердцу воли, можно любить, но не сгорать в огне. По-своему она была права, ведь она была владычицей холодной воды, и сердце у нее было холодное.

Вечером Макразь опять вышла на берег ждать Дувара. Она не верила, что он не придет. Но проходил час за часом, уже меркли и гасли звезды на синем небе, а Дувара все не было,

Когда румяная зорька повесила на краешке неба свою красную фату, услышала Макразь песню. Песня звучала издали, плыла над Сурой, над прибрежными лесами, песня завораживала. Застыла Макразь на месте. А песня все звенела и приближалась к ней.

Подошли к омуту парень с девушкой, Парень высокий, красивый, а девушка и росточком мала, и лицом неказиста. Они встали у дерева, и Макразь слышала, как парень сыпал упреки девушке:

—        Поешь ты, Дана, что соловушка. Приятно с тобою

быть,   сладко  тебя  слушать,   но  ходить  с  тобой  можно

только темной ночью, чтобы не видеть лица. Мне хочет

ся выйти с тобою в люди, да боюсь осмеют меня.

—        Где же взять красоту, если бог не дал?

—        А мне по моей красоте нужна красивая девушка. Я больше не приду. Вот и весь мой сказ.

Парень резко повернулся и побежал, будто боялся, что девушка побежит за ним. Но девушка стояла как окаменевшая, только слезинки одна за другой скатывались по лицу, падали на омытую росой траву.

—        Боже мой! — с ужасом простонала Дана.— Зачем

создал Ты меня несчастной, некрасивой? Зачем мне мой

прекрасный голос, нежная душа, если он меня не любит?

Где мне взять красоту? Чем так жить, лучше в омут!

Девушка уже готова была броситься в омут, Но чья-то рука легла ей на плечо, и едва слышный голос сказал:

—        Не надо в омут. Там вечно темно и холодно. Я сделаю тебя красивой, твой парень полюбит тебя. Но ты за это должна отдать мне свой чудесный голос.

—        Значит,— сказала Дана,— ты мне свою красоту, а я тебе свой голос.

—        Да, да,— закивала Макразь.

—        Пусть будет так. Я согласна!

Макразь взяла Дану за руку, подвела к берегу реки. Она стала шептать заклинания. Вздрогнуло, загрохотало небо, огромной волной выплеснулась вода из Суры, окатила девушек и обратно сползла в реку. Успокоилась зыбь, вода стала зеркально чистой.

—        Посмотри на себя,  красавица Дана!  — крикнула

Макразь.— Теперь ты будешь счастливой.

Дана увидела свое отражение в Суре, ахнула, но и сама не услышала своего вздоха: с зеркала воды смотрела на нее девушка красоты небесной. Девушки поцеловались и разошлись довольные.

Макразь так же после ухода Даны долго смотрела в зеркало реки, но не жалела о своей былой красоте. Она кричала, она пела, она восторгалась своим серебряным голосом и думала: «Вот теперь-то Дувар вернется. Надо только сложить песню о любви».

Песня была в ее душе и теперь рвалась в широкий мир. Макразь спела ее сама себе. Потом спела рыбам, вышла на берег, запела громко, нежно, призывно. Умолкли птицы, тесным кольцом окружили ее деревья, наклонились вершинами, чтобы не пропустить ни единого звука.; травы встали на цыпочки, тянули вверх свои головки, чтобы лучше расслышать песню о великой любви.

Чудесной, воистину самой лучшей песней была эта песня,   Рассказывают,  что древние  певцы  не  знали  ее слова и музыку, а теперь никто из людей не знает этой песни, а деревья, цветы и травы поют, но поют на своем языке. Говорят, влюбленные слышат ее.

Буйные ветры подхватили песню Макрази и принесли в село Вечкузы. Дувар услышал в ней свое имя, встала перед ним во всем величии своей красоты Макразь. Он не мог не пойти к ней.

Он запел песню и пошел к омуту. Быстро сгущались сумерки, небо покрылось тучами, ночь черным пологом накрыла землю. Темным-темно в лесу. Дувар шел по знакомой тропе, песня Макрази звала и указывала ему путь. Они встретились,.. И долго, долго, до самой осени, слышалась над Сурой эта великая песня любви. Но в это же нремя не было ни одной лунной ночи, висели тучи в темном небе, нигде и малая звезда не блеснула.

Холодно стало в осеннем лесу, деревья сбросили свои нарядные платья, птицы покинули свои гнезда, улеглись на землю травы — все готовилось к долгой зиме.

—        Мерзну я,— прижимаясь к Дувару, говорила Ма

кразь.— Пойдем ко мне. У моей матери в хрустальном

дворце тепло. Проведем там холодную зиму и вернемся

сюда летом. Я буду тебе женой, я рожу тебе сына.

Призадумался Дувар и, помедлив, сказал:

—        Пойдем!

Макразь взяла его за руку.

—        Ты иди за мной, только я знаю дорогу в этот под

водный дворец. Мы очень скоро будем там. Там очень,

очень тепло!

Идет Дувар за Макразью, они вошли в воду, шаг... второй, уже по колено в воде парень. Будто острым ножом колола холодная вода. Он остановился:

—        Подожди, Макразь. Дай дух переведу, Я... Я, пожалуй, не пойду в твой хрустальный дворец. Перед матерью твоей я должен появиться настоящим женихом, нарядным. Рубаха на мне не новая, лапти поношенные. Пойду наряжусь, да и родительское благословение для жизни нам нужно. Матери надо сказать, она умрет от горя, если я вдруг уйду из мира.

—        Смотри, Дувар, воля твоя, речи твои умные, родительское благословение нам нужно, без него счастья не будет. Иди и возвращайся вечером. Вернешься?

—        Как же, Макразь. Я вернусь. Порази меня гром, если я не сдержу своего слова.

Макразъ вывела его из воды. Они простились

Но не пошел Дувар вечером, и на следующий день не пришел, сколько ни звала его Макразь песней о любви. Она ходила по берегу, вокруг нее резвился ветер, теребил косы, шелестел ее платьем. Она крикнула ветру:

—        Не вертись подле меня!   Слетай на Давол-гору в

Вечкуз веле, донеси мою песню Дувару.

Ветер распростер свои невидимые крылья и улетел, Он очень скоро вернулся и прошумел над Макразыо:

—        Не пой, Макразь, песню о любви, нет ее, любви, у

 людей. Дувар твой сейчас сидит за столом с невестой, он

 обманул тебя. Он больше никогда не придет к омуту.

 — О! Великий Вере паз, и отец мой заступник Пурь-гине! Помогите мне в моем горе. Верните мне мою любовь! — воскликнула Макразь.

Вздрогнуло небо. Над Сурой пронеслись черные тучи, гремел гром. Тучи обогнули Давол-гору, закружились над Бечкузом. И тут, привстав на край черной тучи, хромоногий Пурьпгае метнул на землю огненную стрелу...

Стрела угодила в дом старейшины, где гремела-шумела свадьба Дувара. Одни черные головешки остались.

Туча, повернула обратно, поплыла над Сурой и остановилась над омутом, сверху донесся громовой голос Пурьгине:

— Я исполнил веление Вере паза, я поразил стрелой неверного, он сам избрал себе судьбу, поклявшись тебе,

Улетела туча. С воплями отчаянья нырнула Макразь в омут и больше никогда не показывалась людям. А люди помнили ее песню о великой любви. Девушки бросали в омут венки живых цветов. Молились ей, просили у нее красоты и счастья. Вес мордовские племена чтили ее, и потом, когда в наши края пришли славяне, они тоже поклонялись Макрази, только имя немного по-своему переделали, Мокрошыо называли.