ПРИЛОЖЕНИЯ

О СВЯТООТЕЧЕСКОМ БОГОСЛОВИИ

          «“Святые  отцы в большинстве случаев не оставили нам системы своего богословствования. Наша методология была им не известна, и склад их мышления был иной… Изучение святых отцов в значительной степени сводится к изложению их мыслей в рамках привычной для нас школьной системы. Этого требует педагогическая мудрость. Но нельзя при этом «стилизовать» отцов под наши понятия. Нельзя, ища привычных методологических приемов навязывать отцам наши выводы и ограничивать их нашими предпосылками. Отцы, если и не знали многого, что стало известно нам, все же были глубже в своих прозрениях. Мы можем и должны, излагая отцов, говорить привычным для нас ученым языком, но до конца понять глубину отцов мы сможем, только если приобщится к их духовному опыту и будем духовно подвизаться в том же, в чем подвизались и они, а не только схоластически, теоретически их изучать” (архимандрит Киприан (Керн)» (цит. по 72: 4).

          *           *          *

          «Итак, под познанием Истины христианские мудрецы разумели не теоретическое познание, добываемое и усвояемое силами формального мышления, а некоторое особое проникновение, вхождение в потустороннюю область вечной Истины, выражающее в подаваемом свыше “благодатном ощущении” ее, в осиянии и озарении души чрез “прикосновении”  к ней Само-Истины. Здесь не — чувственный опыт науки, не интеллектуальное умозрение философии, а мистическое восприятие и конкретное созерцание мира потустороннего…

          Надлежит нам, — говорит преподобный (Симеон Новый Богослов — П. Д.), — со всем усердием, тщанием и вниманием, со всею бдительностью и многими молитвами, блюстись, чтобы не напасть на какого-либо прелестника, или обманщика, или лжеапостола, или лжехриста, но обрести руководителя истинного и боголюбивого, который имел бы внутрь себя Христа и точно знал учение, правила и постановления св. Апостолов и догматы св. отцов, или, лучше сказать, который бы знал волю и тайны Самого Влыдыки и Учителя Апостолов — Христа. Такого учителя надлежит нам взыскать и обрести, который сначала слышал бы все это в слове и научился тому со слов, а потом научен был всему таинственно воистене Самим Утешителем-Духом чрез деяние и опыт; так, чтобы и он сподобился  услышать от Самого Христа Господа, научившего Апостолов: “Вам дано знать тайны Царствия Небесного” (Мф. 13: 11)» (М. А. Новоселов) (73: 20, 21).

*           *          *

          «Познание истины в Православии возможно, как писал, цитируя В. Ф. Эрна, А. Ф. Лосев, лишь “как осознание своего бытия в Истине. Всякое усвоение истины не теоретично, а практично, не интеллектуалистично, а волюнтаристично. Степень познания соответсвует степени напряженности воли, усвояющей Истину. А на вершине познания находятся не ученые и философы, а святые. И путь восхождения один: это лестница христианского подвига”» (77: 475 со ссылкой на: «Русская философия. — Лосев. А. Ф. Страсть к диалектике. М., 1990. С. 76-77. (Источник цитаты: В. Ф. Эрн. Г. С. Сковорода. М., 1912. С. 20-21).

*           *          *

          «… Личная святость далеко не всегда обеспечивает богословскую безупречность суждений того или иного автора. История Церкви знает немало случаев, когда авторы богословских сочинений, причисленных к лику святых, высказывали сомнительные или даже ошибочные мнения. В связи с канонизацией сонма новомучеников и исповедников Российских Архиерейский Собор 2000 года даже сделал специальное разъяснение по данному вопросу, подчеркнув. что сам факт канонизации того или иного новомученика не означает непременного возведения всего им написанного  и сказанного в ранг святоотеческого богословия.

          Что касается правильности учения, то здесь, опять же, необходимы уточнения. Отцы Церкви были выразителями церковного Предания, и в этом смысле их писания являются своего рода эталоном, “точным изложением православной веры”: на их учение мы ориентируемся, с ним сверяем свои взгляды и суждения. Однако в святоотеческих писаниях следует отличать то, что говорилось их авторами от лица Церкви и что выражает общецерковное учение, от частных богословских мнений (так называемых теологуменов). Частные мнения не должны отсекаться для создания некоей упрощенной “суммы богословия”, для выделения некоего “общего знаменателя” православного догматического учения. В то же время частное мнение, авторитет которого основывается на имени человека, признанного Церковью в качестве Отца и учителя, не освящено соборной рецепцией церковного разума, а потому не может быть поставлено на один уровень с мнениями, такую рецепцию прошедшими. Частное мнение, коль скоро оно выражено Отцом Церкви и не осуждено соборно, входит в границы допустимого и возможного, но не может считаться общеобязательным для православных верующих…

          Поражает также смелость святых Отцов, их дерзновение: они не боялись ставить самые трудные вопросы и искать на них ответы. Отцы Церкви всегда опирались на своих предшественников, но никогда не ограничивались бездумным повторением того, что унаследовали от прошлых веков. Даже если на обсуждение выносился вопрос, уже неоднократно обсуждавшейся в прошлом, вопрос, по которому было вынесено соборное суждение Церкви, Отцы были готовы в каждую эпоху рассматривать его по-новому, под другим углом зрения, и подчас давали на него новый ответ. Мнения одних Отцов уточнялись другими Отцами: это был непрерывный творческий процесс, неотъемлемой частью которого являлось богословское дерзновение» (епископ Илларион (Алфеев) (26: 13-15. См. «Богословие митрополита Сурожского Антония в свете святоотеческого Предания»).