Князь Олег и договоры варягами, венграми, болгарами

  

Вся библиотека >>>

Содержание книги >>>

 

Русская история и культура

«МЫ ОТ РОДА РУССКОГО...»

Рождение русской дипломатии


Андрей Николаевич Сахаров

 

5. Князь Олег и договоры варягами, венграми, болгарами

 

Закончилась эпопея 860 года, закончилась блистательным успехом молодой Руси, а далее сведения о развивающемся Древнерусском государстве, и так не очень пространные и ясные, становятся сбивчивыми и противоречивыми.

Согласно летописи, после изгнания варягов за море руссы начали «володети» собой сами, перессорились и «въста родъ на родъ», возникла междоусобица. Вот тут-то русские племена и решили пригласить князя со стороны, который должен был обеспечить на Руси «наряд», т. е. систему управления, по типу властительства позднейших новгородских князей, которых Новгород приглашал к себе княжить на определенных условиях: так Рюрик появился в Новгороде, а два его боярина — Аскольд и Дир — в Киеве.

Далее летопись сообщает о том, что Аскольд и Дир ходили походом на Константинополь. При этом летописец описывает поход 860 года, но ошибочно относит его к 866 году. Затем он сообщает о кончине Рюрика и о том, что тот передал перед смертью свое княжение Олегу, «от рода ему суща», и отдал ему на руки своего сына Игоря, так как тот был еще слишком мал — «бе бо де-тескъ вельми».

С этим-то младенцем на руках Олег явился на Днепр, овладел Смоленском, потом Любечем и подступил к киевским горам. Аскольд и Дир были обманом вызваны за крепостные стены и убиты, а Олег, посадив по днепровским крепостям своих наместников, остался править в Киеве, сказав: «Се буди мати градомъ русь-скимъ».

Мы не будем здесь отвлекаться на выяснение сути, «варяжского вопроса» (вернее, вопроса о том, кто такие варяги, так как отечественные, и в первую очередь советские, историки давно доказали полную несостоятельность концепции о создании варягами Русского государства), по которому долгими десятилетиями идет незати-хающая дискуссия и который надлежит, возможно, еще не одному поколению историков рассматривать в научном плане, привлекая к аргументации все новые и новые исторические  материалы, создавая, новые гипотезы

Нас интересует другой вопрос: как же происходило дальнейшее становление русской дипломатии, каковы были ее следы после 860 года и какое влияние оказали на ее развитие перемены, совершившиеся на Руси в конце IX — начале X века.

Летописный Рюрик умер в 879 году, Олег появился в Киеве в 882 году, и уже от этого года до нас доходит следующая летописная запись: «Се же Олегъ нача городы ставити, и устави дани словеном, кривичемъи мери, и устави варягомъ дань даяти от Новгорода гривенъ 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле дая-ше варягомъ».

Можно спорить о том, кто такие были варяги, подвергать сомнению существование Рюрика, даже сомневаться по поводу историчности Олега, считая все это мифами русской летописи. Но как быть с фактом обложения киевским правителем данью русских племен и с сообщением об уплате Олегом дани варягам? Конечно, можно и эти сведения объявить вымыслом, как это ухитряются делать некоторые западные русисты, но защищать эти рассуждения о вымысле невероятно тяжело, потому что сведения, о которых только что шла речь, говорят не о фантазиях летописца, а об обычной, в том числе дипломатической, практике развивающегося раннефеодального государства: они не уникальны, а стереотипны.

Действительно, факт подчинения Киеву в конце IX века ряда племен не вызывает сомнения, так как позднее они уже оказываются в составе сводного Киевского государства. А дань, как известно, являлась в те времена одной из основных форм зависимости славянорусских племен от Киева.

Б 883 году Олег «примучил» древлян и возложил на них дань по «черной куне», т. е. кунице с дыма. Год спустя он подчинил северян, потом радимичей, воевал уличей и тиверцев, Дальнейшие многочисленные свидетельства русской истории указывают, что эти племена были включены в орбиту складывавшегося Древнерусского государства, а потому не приходится ставить под сомнение взаимоотношения Киева и славянских племенных конфедераций.

Второй факт — относящийся к варягам. Конечно, сама по себе запись о призвании варягов выглядит весьма мифической, но посмотрим, все ли тут сказочно. Оказывается, что этой записью в летописи не открывается, а заканчивается история взаимоотношений восточно-славянских племен с варягами.

Сначала летопись сообщает, что варяги «изъ за-морья» брали дань на словенах, чуди, мери, кривичах. В это же время хазары брали дань с полян, северян, вятичей. Русь оказалась разорванной иноземными на-ходниками: хазары тиранили южно-русские племена, а северные вместе с чудью и мерей попали в зависимость от варягов. Руссы вели против иноземного закабаления упорную борьбу. Уже в начале IX века хазары опасались их быстрых и мощных нападений; через несколько лет поляне окончательно скинули их власть, а Олег вырвал  радимичей и  северян  из-под их зависимости,

Аналогично события развертывались и на севере. 862 год. Варягов изгнали за море. Выплата им дани прекращена. Вассальная зависимость от них порвана, свобода завоевана. И вдруг уже при Олеге, когда к 882 году Русь северная, новгородская и южная, киевская объединились в одно целое, положив начало существованию Древнерусского государства, вновь появляются сведения об уплате Олегом дани варягам «мира деля», дани, которую руссы, победившие хазар, прибившие свой щит на вратах Царьграда, сокрушившие волжских булгар, зашедшие в своих походах до Семендера на Кавказе, захватившие Фракию на Балканах при Святославе, оторвавшие от Польши червенские города при Владимире,— эти самые руссы сто пятьдесят лет уплачивали дань варягам! И дань эту обязан был уплачивать от имени Руси Новгород. На новгородских словен была возложена эта нелегкая обязанность — ежегодно отдавать варягам триста гривен.

Эта летописная запись породила немалое смущение среди специалистов. Существовали различные точки зрения. Среди них наиболее распространенной была та, которая говорила, что эта дань являлась платой за военную службу варягам Руси, начиная с времен Олега. Мы же рискнем подойти к вопросу с другой, так сказать, историко-дипломатической точки зрения.

В свое время известный советский историк М. Н. Покровский по этому поводу высказал, на наш взгляд, интересную догадку. «Новгородские славяне,— писал он,— просто-напросто откупились от грабежей норманнов Рюрикова племени, пообещав им платить ежегодно определенную сумму, которую дальше летопись и называет. До смерти Ярослава новгородцы платили варягам 300 гривен в год «ради, мира». С целью купить мир и был заключен ряд с Рюриком и братьями».

Здесь многое перепутано и многое неверно. Договор

с варягами заключили не новгородцы, а Олег от имени

Русского государства. Рюрика к тому времени, если ве

рить летописи, уже не было в живых, а его место занял

Олег с малолетним Игорем на руках. Но историк очень

верно увидел суть соглашения — откуп ради сохранения

мира. Как всякая догадка, она была высказана без де

тальной аргументации, без соответствующего анализа и

аналогий, да и материала в распоряжении М. Н. По

кровского для этого было немного. Сегодня мы можем

для разгадки таинственного русско-варяжского-догово

ра мобилизовать известные сведения о договорах подо

бного рода между европейскими и другими сопредель

ными с Русью странами и народами, между Византией

и окружающим ее «варварским миром». Вскользь мы

коснулись этого сюжета, когда разбирали русско-визан

тийский договор 860-х годов. Вопрос о дани там стоял

для нас лишь предположительно. Ничего точного, ниче

го определенного — туманные упоминания об. отданных

руссам золоте, серебре, дорогих тканях.

Но вернемся опять к нашим аналогиям. Ежегодная уплата дани являлась одним из основных условий договоров «мира»-или «мира и любви», которые заключали между собой страны того времени. Все было очень просто: платил тот, кто либо больше был заинтересован а мирных отношениях, либо проиграл войну и к уплате дани его обязала победившая сторона.

Как мы уже знаем, Византия платила антам за мир долгими десятилетиями. Брал с нее дань за обязательство не нападать на владения империи и страшный владыка гуннов Атилла. С 558 года авары стали получать ежегодную дань из Константинополя за мир и охрану дунайской границы Византии от набегов славян. Персидский шах Хосров I в знаменитом сохранившемся в записи византийско-персидском мирном договоре 562 года согласился прекратить войну при условии ежегодной уплаты греками денежной дани. Потом военные действия возобновились, и Византия вновь добивалась мира. Любопытен был ответ Хосрова византийскому послу: «Тот, кто просит мира, должен платить дань».

Регулярные денежные платежи взимали за обязательства соблюдать мир с Византией и арабские племена еще до создания Арабского халифата. И лишь только Юстиниан II отказал им в платежах, как набеги арабов на владения империи возобновились. В VI и VII веках греки продолжали платить дань аварам, потом Арабскому халифату. Платили они и болгарам, хазарам, венграм. В 927 году затяжные болгаро-византийские войны закончились заключением мирного договора, по которому Византия вновь обязывалась выплачивать Болгарии ежегодную дань, В начале 30-х годов X века венгры после опустошительного набега на Германию обязались в течение девяти лет не нарушать мира, если среди прочих условий соглашения будет фигурировать уплата им германским королем Генрихом I ежегодной денежной дани. Последовали отказ и новый набег венгров в 933 году на германские земли.

В это же русло так удобно укладывается русско-византийский договор 860-х годов, но не будем торопить события, скажем, что по всем тогдашним канонам Русь должна была бы, как и авары, хазары, болгары, взять с империи не только откуп за уход из-под стен Константинополя, но и получить согласие на уплату в течение долгих лет (30? 50? — ведь именно на такой срок Византия заключала   с   «варварами»   так   называемые   «глубокие миры;>)  ежегодной денежной дани. Но, повторяем, точных данных на этот счет нет, а вот в отношении варягов факт, как говорится, налицо — факт, который не надо даже комментировать.  По аналогии с другими такими же сведениями, обычными и широко распространенными, он говорит сам за себя. Догадка историка ставится на прочный фундамент историко-дипломатической практики, н дискуссию на этом, видимо, можно прекратить. Что же получается? Русь в отношениях с варягами сама выступила в роли сильного государства, которому надоели эти бесконечные варяжские уколы. Как и  Византия     предпочитала   не   гонять   свои   дорогостоящие армии  за  быстрым  и  неуловимым   противником,   который стремительно передвигался на ладьях (руссы),лошадях (гунны, авары,   арабы),   прекрасно  использовал преимущества    знакомой   территории   (болгары,   умело дравшиеся в горных теснинах и на перевалах Балкан), так и Киевская Русь решила откупиться от набегов варягов ежегодной денежной данью. Но это был не просто откуп, но договор, включавший условие о долговременном мире сторон.

Можно предположить, что эти 300 гривен были и платежом за союзную помощь варягов. Ведь не случайно впоследствии, на протяжении десятков лет, мы не только не встречаем более сведений о разорениях варягами славянских и соседних с ними земель, но, напротив, варяги систематически помогали киевским князьям в их борьбе с противниками. Они шли на Константинополь с Олегом в 907 году и были в его войске во время осады города; они входили в армию Игоря, когда он также вел союзную армаду, состоявшую из руссов, печенегов, варягов, на столицу империи. Союзная помощь продолжалась и далее.

Так приоткрывается завеса над одним из любопытнейших и самых ранних дипломатических соглашений Древней Руси с бывшими врагами, находниками, насильниками, но будущими друзьями, союзниками, как бы мы сказали сегодня — товарищами по оружию,— варягами.

Но самое удивительное во всей этой истории не то, что Русь заключила с варягами договор «мира и любви» и, возможно, военного союза, а то, как выглядели в этой дипломатической сделке Русь п варяги. Именно к Руси можно отнести формулу, которую высказал по близкому поводу персидский шах Хосров I: «Тот, кто просит мира, должен платить дань». Просила мира Русь. Перед ней стояли великие задачи объединения славянских племен, создания единого государства, что вскоре и сделал  Олег, связав  воедино  Киев  и  Новгород,  подчинив древлян,  радимичей,   северян,   а   позднее — Святослав,. взяв дань с вятичей. Грезились и осуществлялись далекие походы на Балканы, мечом добывалось равенство в отношениях с Хазарией, делались первые пробы в организации дальних походов в Прикаспнн;  приходящие  в Киев купеческие  и  посольские  караваны  доносили   до русской столицы вести со всех концов  тогдашнего мира— от Багдада до Барселоны. И в этих вестях армии арабов двигались со всех сторон на Византию, распадалась на части великая империя франков, и уже на ее развалинах пышным цветом расцветали новые королевства Германии, Франции, Италии; в болгаро-арабских тисках отчаянно боролась за жизнь Византийская  империя, медленно, но верно угасала старая хищница, вековой недруг Хазария.

И   в  этих  условиях   отвлекать   силы,  средства   на постоянную ежегодную борьбу с варягами было трудно, бесперспективно и обременительно. Да и где. искать варягов? За каким морем? На всем южном Балтийском побережье? На островах? Набег мог зародиться в любое лето, а рядом стоял богатый Новгород, набирали силу другие города и городки. Проще, было развязать себе руки на севере и северо-западе и обратить взоры на юг, юго-запад, юго-восток: там ковалась тогдашняя мировая политика. Константинополь, Балканы, Черное море, устье Дуная, торговый путь на Запад — вот где была большая уже государственная цель, которую, судя по позднейшим шагам Руси, ясно представляли себе русские вожди и стоявшие за ними феодалы, купцы.

Договор с варягами решал одну из задач — развязывал руки на севере. А сумма? Пусть ее уплачивает богатый, торговый и людный Новгород. Северо-запад — это его прямые интересы, его прибалтийские пути, его доходы.

Русь, еще недавно, всего двадцать три года назад, выступавшая перед Константинополем как алчущая, ищущая признания и престижа, золота и тканей «варварская» держава, сегодня здесь, на своем Севере, демонстрировала горделивый государственный. расчет складывавшейся империи. Непобежденная, она протягивала руку мира и союза беспокойным соседям и в этой руке держала дань — эту вековую, традиционную плату за покой, мир, за верные мечи.

Но знала в этот период Русь и другие дни, знала и другой вид уплаты той же дани после грозного вражеского набега и тяжкого поражения. Нет, мы имеем в виду не прежние дани аварам или хазарам. Речь идет о том времени, когда Русь уже вышла на самостоятельную государственную дорогу. И снова дипломатическая история беспристрастно отразила новое нелегкое испытание древних руссов, позволила прочитать нечто скрытое в их судьбе.

Под 898 годом, в «Повести временных лет» говорится: «Идоша угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, пришедъше къ Днепру и сташа вежами; бе-ша бо ходяще аки се половци». Дальнейшей истории пребывания венгров под Киевом летописец не дает, зато довольно подробно описывает, как они двинулись на запад «чересъ горы великий», начали воевать сидящих там славян, волохов, нападать на греков, теснить мора-вов и чехов.

Совершенно очевидно: если иноземная рать появляется под стенами большого и богатого города, становящегося уже «матерью русских городов», то не прогулки ради совершается это путешествие на север — в сторону от намеченного движения на запад через Северное Причерноморье. Но русские авторы либо не знали событий, разыгравшихся под киевскими стенами, либо, зная их, сокрыли для последующих поколений. Однако одного не мог скрыть летописец: над русской столицей нависла смертельная опасность. Враги окружили город, стали вежами, т. е. повели себя так, как и другие кочевники — половцы, заклятые враги Руси уже в XI — XII веках. Их манеру осады русских городов прекрасно знал древний автор и живо воспроизвел ее, описывая венгерский выход из степей.

Ключ к разгадке этой маленькой, по масштабам истории, тайны, может быть, находится в одной из венгерских рукописей, которой отечественные авторы не очень-то доверяли, упрекая ее в возвеличивании венгерской истории, фальсификации событий и т. д., как будто в средневековой истории вообще существовали официальные повествования, свободные от классовой феодальной, личноетно-монархической, религиозной, националистической и прочей тенденциозности.

Перед нами хроника неизвестного венгерского автора XII —XIII веков, восходящая к оригиналу еще более раннему — XI века, в которой рассказана история венгеро-русской войны на исходе IX века.

Венгерский хронист повествует, как, двигаясь на запад, кочевья венгров дошли до киевских земель и «захотели подчинить себе королевство руссов». А это значит, что венгры действительно отвлеклись от первоначального пути и передвинули свои шатры на север, намереваясь захватить богатую русскую столицу.

Киевский князь, имени которого венгерский автор не называет, решил дать врагу бон и выступил навстречу венграм» но был разбит войском венгерского вождя Альмоша. Воины Альмоша преследовали руссов вплоть до стен Киева, за которыми те и укрылись. А далее хронист рисует обычную в таких случаях картину поведения завоевателя в чужой стране: венгры пошли по округе, забирали «имениям, т. е. собственность руссов, грабили городки и села, пытались штурмовать киевскую крепость.

Все здесь выглядит вполне логичным, кроме одной фразы, которая, конечно же, означает дань позднейшего автора националистическим интересам венгерской знати и которая говорит о том, что венгры «подчинили себе землю руссов», хотя речь совершенно очевидно идет о военном набеге, а не о длительном завоевании.

В этих условиях руссы запросили мира, и их посольство появилось в лагере Альмоша.

В ходе переговоров венгры потребовали прислать к ним в лагерь заложников, предоставить им на дорогу продовольствие, одежду и другие необходимые припасы, а также выплачивать, начиная с этого года и далее, ежегодную дань в 10 тысяч марок. В свою очередь и руссы выдвинули свое требование: венгры должны немедленно покинуть киевские земли.

Хронист пишет, что Альмош посоветовался со своими вельможами и венгры «исполнили просьбу князя руссов и заключили с ним мир». А ниже, возвращаясь к этому

же сюжету, хронист подчеркнул, что Альмош и его вельможи, приняв советы руссов, заключили с ними «крепчайший мир».

Так закончилась эта грустная для руссов история.

Как когда-то греки с радостью смотрели на уходящие в море однодревкн руссов, так теперь руссы, наверное, в молчании и радостном смущении взирали со стен киевской крепости на свертывавших свои шатры венгров, на этот огромный кочевой табор, удалявшийся навсегда из этих мест в сторону Угорских гор, т. е. Карпат, за которыми через несколько десятков лет венгры создадут свое объединенное государство.

Так еще один ранний дипломатический договор отложился в истории нашего народа, нашего отечества. И снова это был типичный для того времени договор «мира и любзИ'>, венчающий военные действия.

На этот раз Русь, Олгг были проигравшей стэроноГт. Не поэтому ли летописец обошел всю эту историю, скрыв от последующих поколений первый внешнеполитический позор Рюриковичей? Кто знает. Но вовсе исключить такой подход к делу не приходится.

И снова мир, снова дань, ежегодная денежная дань, о которой упоминалось много раз и до этого применительно к разным странам и разным хронологическим периодам. Теперь ее выплачивала Русь, выплачивала вынужденно и неизвестно сколько лет.

Впрочем, здесь можно сделать одно любопытное отступление. И суть его заключается в том, что, начиная с этого времени, Русь и Венгрию связали какие-то особые отношения, которые ясно прослеживаются на протяжении столетий, и, судя по всему, инициаторами этих отношений выступили руссы. Венгерский хронист откровенно записал, что венгры согласились на мир «по совету» руссов. Что стоит за этими словами? Попробуем немного пофантазировать. С одной стороны, в шатре Альмоша сидели   уже   умудренные   большим   дипломатическим опытом послы Олега. За ними стояли десятилетия отношений с Византией, Хазарией, варягами, Болгарией. За ними стоял договор с греками «мира и любви» 60-х годов IX века, опыты первых крещений, первых религиозных связей с империей. Сколько не дошедших" до нас переговоров, клятвенных соглашений, миров, союзов таится за теми крохами сведений (но сведений уже прочных, безапелляционных), что знаем мы о Руси IX века. И весь этот груз знаний несомненно выложили в венгерском шатре русские послы.

Наивно было бы думать, что кочевники венгры были абсолютно далеки от дипломатической практики своего времени. Но думается, что они были не столь искушенными в этой сфере, как Русь, которая сама еще несколько десятилетий назад плутала в политических потемках тогдашнего мира и год за годом настойчиво и цепко -впитывала в себя дипломатический опыт веков... «По совету руссов...» — что ж, возможно, этот примечательный мир, выгодный, венграм, предложила им Русь, но какую выгоду искала в нем она сама? «Крепчайший мир»,— записал хронист. Но что он означает, каковы его черты, в чем он был желателен для Руси и почему венгерский автор применил в этом случае столь необычное определение — «крепчайший»?

Ответить на эти вопросы, лишь обращаясь к русской летописи и венгерской хронике, рисующим русско-венгерские отношения этого периода, практически невозможно. Данных для этого нет никаких. Поэтому перенесемся хронологически вперед и там, в развитии отношений между двумя государствами, попробуем найти ответы.

Венгры в конце IX — начале X века перешли Карпа

ты и появились в Среднем Подуггавье, в Пашюнии, на

чался их переход к оседлости, освоение новых земель,

«обретение родины», как говорилось в древних венгер

ских документах

Процесс этот был непростым, в него были вовлечены местное население, ассимилированное венграми, сопредельные страны и народы, миры с которыми перемежались военными действиями. И тут обращают на себя внимание факты почти синхронных выступлений Руси н Венгрии против Византийской империи в течение нескольких десятков лет X века.

В середине 30-х годов X века дружественные отношения между Русью и Византией, сложившиеся после победоносного похода Олега на Константинополь и заключения им договоров с" Византией, нарушились. Русь к этому времени все более упорно утверждалась в Северном Причерноморье, грозя здесь византийским колониям. Первое обострение отношений между двумя странами приходится на середину 30-х годов X века. На это же время приходится натиск венгров на земли империи.

И греческие хронисты, и русская летопись сообщили, что в 934 году венгры захватили всю Фракию и осадили  Константинополь.  Но предположим,  что это случайное , совпадение событий. Однако в 941 году, когда киевский ^ князь Игорь начал военные действия против Византии,  вновь происходит нападение венгров на границы империи. В то время, как, потерпев поражение в первом по-. ходе  на   Константинополь,   Игорь  собирал   войско  для  второго похода и двинулся в сторону Дуная, венгры осу- ществили дерзкий рейд по территории Византии.

Выслав им навстречу посольство, греки заключили с венграми мир, и тут же послы были направлены навстречу Игорю. Дань явилась платой и венграм и Руси за установление мира.

Таким образом, венгры ударили по Византии в критический для нее момент, когда над ней нависла опасность нового русского нашествия. И лишь активные дипломатические усилия греков предотвратили очередную , военную угрозу — одновременное нападение на Константинополь русского и венгерского войска.

Любопытно, что позднее, уже в 50-е годы, византийский император Константин Багрянородный, говоря о венграх и руссах в своем труде «Об управлении империей», труде, который предназначался в виде своеобразного политического учебника его сыну, будущему императору Роману II, объединил в своих характеристиках оба народа. Он писал: «Когда император роменскпн (византийский) живет в мире с печенегами, то ни руссы, ни турки (венгры) не могут совершать враждебные нападения на ромейскую державу», И еще не раз царственный автор ставит рядом врагов империи — венгров и руссов.

Прошло два десятка лет, и Русь вместе с Венгрией оказалась к середине 60-х годов X века вновь в состоянии войны с Византийской империей.

Русь уже при князе Святославе продолжала оказывать давление на крымские владения Византии, а венгры одновременно совершали рейды по византийским землям на Балканах. В 965 году Русь и Византия находились во враждебных отношениях в связи с попыткой Руси овладеть Северным Крымом, и в этом же году венгры, пройдя по болгарской территории с ведома болгарских властей, вновь нанесли удар по Византии.

Прошло еще два года, и опять «совпадение» повторилось.

В 967 году Святослав двинулся на Дунай с тем, чтобы утвердиться здесь, сокрушить провизантийскую, враждебную Руси правящую группировку Болгарии, оторвать ее от антирусского союза с Византией. Поначалу Святослав особенно не торопился п двинулся не сразу к дунайскому устью, а направился вверх по Днестру, где ему «помощь от венгров приспела». Эту запись сделал в своей «Истории российской» осведомленный наш первый историк В. Н. Татищев, располагавший рядом утерянных впоследствии летописных текстов.

Далее он записал многозначительную фразу:   <;С угры же   (с  венграми)   имел  любовь  и  согласие  твердое».

Объединенное русско-венгерское войско разгромило болгар и их союзников хазар, ясов (алан) и касогов (адыгов), и Святослав утвердился на Дунае. Но греки, верные своей «денежной» дипломатии, в который уже раз подкупили кочевников — на этот раз печенегов — против Киева, и большая печенежская орда подступила в 968 году к русской столице, вынудив Святослава бросить свои дунайские владения и возвратиться на родину. Мы не будем здесь рассказывать о всех перипетиях этой борьбы, об этом речь впереди, но один ее поразительный факт все-таки приведем.

Когда летом 9G8 года Святослав во главе конпом дружины скакал в Киев, венгры нанесли удар по греческому городу Фессалонике и увели в плен пятьсот греков. Об этом сообщил в своих записках итальянец — кремонский епископ Лиутпранд, прибывший в этом же 968 году в Константинополь в качестве посла германского императора Оттока I. И снова удивительное совпадение; венгры объективно помогают Святославу, сковывают поенные силы греков.

Наступил 970 год. К этому времени Святослав, отогнав печенегов от Киева и заключив с ними мир, вернулся на Дунай. Вскоре началась его открытая борьба с Византийской империей, В этой войне летом 970 года Святослав, по свидетельству греческих хронистов, вел . на византийскую столицу объединенные силы венгров, болгар, дружественных Руси печенегов. Описывая битву между византийским войском и союзниками, греческий автор Иоанн Скилица отметил; «Варвары были разделены на три части. Болгары и руссы составляли первую   часть,   турки    (венгры) —другую,   а   печенеги —

третыо>.

Теперь о «совпадении» событий говорить уже не приходится. Перед нами четкий факт военного союза двух государств, направленного против общего врага. Когда возникли эти отношения? Все ведет нас к тем дням, когда в шатре Альмоша под Киевом шли переговоры между венгерскими вождями и русскими «вельможами». Именно тогда между руссами и венграми был заключен «крепчайший» мир, смысл которого раскрывается в последующих отношениях двух государств. Эти особые отношения венгров и Руси прослеживаются в течение последующих семидесяти лет. Да и позднее, на протяжении XI — XII веков, дружественные отношения между Киевом и Будой поражают воображение историков. Но это уже иные времена, иные сюжеты.

И еще один дипломатический договор, по всей видимости, заключил Олег либо в конце IX, либо в начале X века — с Болгарией царя Симеона Великого.

Когда в 907 году русский князь организовал грандиозный поход на Константинополь, то руссы двигались к византийской столице, как сказано в летописи, «на ко-нех и на кораблех». А это значит, что часть войска прошла по западному берегу Черного моря, форсировала Южный Буг, Днестр, Дунай и вышла к Константинополю через болгарскую территорию. Как это могло случиться, когда Болгария в период правления царя Симеона достигла большого могущества, обладала сильной армией, вела нескончаемые войны с Византией, тесня ее со всех сторон, прочно контролировала Подунавье, пути, ведущие к Константинополю по ее территории?

К началу похода Олега на греков Болгария и Византия находились в состоянии мира. Но что это был за мир! Он был заключен лишь три года назад, после долгой, кровопролитной войны, начавшейся в 893 году, когда, едва вступив на болгарский престол, Симеон направил свои войска к границам империи в ответ на притеснения болгарских купцов на византийском рынке. В конце концов болгары осадили Константинополь. Греки запросили мира. Но, договариваясь с Симеоном, они тут же попытались направить на Болгарию появившихся в этих краях венгров. Отбившись от венгров, Симеон снова обрушился на Византию. И тогда мир был окончательно заключен. Болгаро-византийская граница была передвинута далеко к югу, интересы болгарского купечества защищены.

В то время, когда Симеон настойчиво пытался вернуть Болгарии утраченные торговые позиции на территории Византии, Олег еще собирал воедино Русь. Когда же он, подчинив власти Киева основные славянские племена, утвердил мир с варягами, заключил «крепчайший» мир с венграми и обратил свои взоры на Византию, которая, как мы об этом скажем подробнее ниже, стремилась ликвидировать выгодные Руси условия договора 60-х годов IX века,— Симеон уже успел заключить с империей мир 904 года. В своей борьбе с Византией оба государства разошлись буквально на два-три года.

Но означало ли, что с заключением мира противоречия между Болгарией и империей были устранены полностью? Отнюдь нет. Едва закончилась для Руси военная страда и с Византией заключен мир 907 года, в дальнейшем подкрепленный развернутым письменным русско-византийским договором 911 года, как вновь обостряются отношения Византии и Болгарии. После последнего болгаро-византийского договора 904 года прошло лишь несколько лет, и новый император Византин Александр, занявший престол после смерти Льва VI, воина, философа и писателя, отказался выплачивать болгарам установленную дань. Шел 913 год. Началась новая тяжелая болгаро-византийская война. Военные действия продолжались с перерывами почти полтора десятка лет и закончились лишь со смертью Симеона Великого, когда Болгария, истощенная, уставшая от длительной войны, предложила империи новый мир.

Таким образом, оказалось, что поход Руси на Константинополь по времени приходился на период между двумя болгаро-византийскими войнами.

А теперь об отношениях Руси и Болгарии в IX — начале X века. Сам ход их противоборства делал два раннефеодальных славянских государства естественными союзниками. Болгария, как и Русь, мечом утверждала на византийских границах своп политические, территориальные и торговые притязания, вырывала у империи право на получение ежегодной дани. Эти сюжеты во взаимоотношениях Болгарии и Византии стали едва ли не основными со времен хана Аспаруха (конец VII в.) до паря Симеона.

Таким же путем шла и Русь. С давних времен Болгария и Русь имели политические, культурные связи, прочные дружественные контакты. Через Болгарию Русь получила кириллическую азбуку. Оба государства примерно в одно и то же время — в GO-e годы IX Бека — сделали первые шаги к христианству. Но если Болгария уже в 864 году крестилась под давлением Византии, то языческой Руси потребовалось еще сто с лишним дет, чтобы сделать христианство государственной религией, и все эти сто лет были годами колебаний, сомнений, попыток христианизации и отступления от подобных замыслов, допуска миссионеров и их изгнания. И не только Византия, но и Болгария оказывала в распространении  христианства  мощное влияние на  Русь.

Изучавший историю древних болгаро-русских литературных связей известный болгарский историк В. Н. Златарскип обратил внимание на поразительный факт: даты, относящиеся к истории Болгарии X века и содержащиеся в пашей знаменитой летописи «Повесть временных лет», в основном приведены по болгарскому летосчислению. Истинную хронологию событий они отражают лишь в том случае, если иметь в виду древнюю болгарскую хронологию. А это значит, что в руках русского книжника находилась древняя болгарская летопись, откуда он и взял события, относящиеся к истории Болгарин. Знаменательный факт культурных связен двух народов! А академик Б. А. Рыбаков заметил, что одна треть всех сообщений «Повести временных лет», касающихся X века, говорит об отношениях Болгарии с Византией, венграми, печенегами и обрывается зтот ряд сведении на смерти царя Симеона, т. е. на 927 году. Кажется, это еще более укрепляет версию В. Н. Златарского.

И еще один любопытный факт, замеченный учеными: все сведения о Болгарии и болгарах, попавшие в «Повесть   временных   лет»   из   греческой   хроники   Георгия Амартола, которой пользовался в основном русский автор, оказались тщательно отредактированными: все тексты, в какиЙ-то мерь унижающие болгар, показывающие неприязнь к ним древнего византийского хрониста, рус-_екая летопись видоизменила, проставила иные, друже-i любные акценты.

j       В одном из позднейших русских летописных сводоз,

я «Еллпиеком летописце», его автор без обиняков говорит

Ц о существовании русско-болгарского боевого союза. Он

даже полагает, что поход Олега на Византию в 907 году

был  вызван тем,  что  русский  князь  мстил   грекам  за

обиды своего давнего друга — царя Симеона.

Конечно,  этих  фактов  явно  недостаточно  для того,  чтобы  сделать  какой-то  абсолютно  бесспорный   вывод, -.. но они составляют тот общий исторический фон, на котором развертывались взаимоотношения Руси и Болгарии, а совместная почти синхронная борьба обоих государств против Византии во второй половине IX — начале X века наводит ка мысль о существовании в это время  тайного  военно-союзного договора  между  Русью  и ,, Болгарией. Только в рамках этого договора был возмо-1 жен проход русского войска к стенам Константинополя, по  болгарской территории.  Кстати,  этим  правом  пропуска противников Византии к Константинополю болгары пользовались и позднее. Известен случай, когда в 60-е годы X века болгары заключили с венграми в тайне от Византии договор, разрешающий венграм проход по территории Болгарии к границам Византии при условии мирного отношения к болгарскому населению. Венгры в 965 году совершили свой рейд; разъяренная Византия ответила Болгарии войной.

Появление русского войска было весьма желательным для болгар. С одной стороны, они соблюдали с Византией только что заключенный договор, с другой — руками своего союзника наносили удар давнему и исконному противнику.

Выгоден был такой договор и Руси: она получала поддержку со стороны Болгарии, разрешавшей руссам свободно, при благоприятном отношении населения, пройти к Константинополю. Возможно, болгары помогали  руссам  продовольствием,  фуражом,  подводами.

Естественно, что такого рода соглашения хранились в тайне. Заключали их тайные гонцы, и кто знает, сколько их, рискуя жизнью, покрыло в те годы далекие расстояния между Киевом и болгарской столицей Пресла-вой. Все это, конечно, осталось неведомым русскому летописцу, который записал то, что знал: руссы шли на Константинополь «на конех и на кораблех».

 

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ: «Рождение русской дипломатии»

 

Смотрите также:

 

Русская история и культура

 

Карамзин: История государства Российского в 12 томах

 

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

 

Татищев: История Российская

 

Справочник Хмырова