ИСТОРИЯ РОССИИ

Женщины Древней Руси

Древняя Русь

Имя великой княгини Ольги упоминается всякий раз, когда речь заходит о выдающихся женщинах Древней Руси. Образ ее встает перед нами с начальных страниц «Повести временных лет». Веками ткалось кружево народных преданий о княгине Ольге как о деятельной, мудрой, «вещей» правительнице и защитнице земли Русской. Народные сказания, переплетаясь с историческими фактами, легли в основу появившегося в XIII—XIV вв. агиографического жизнеописания первой княгини-христианки . Оно возникло в период суровых испытаний, выпавших на долю русского народа, когда появились и другие жития реальных людей, любивших и защищавших Русскую землю.

Позднейшая легенда (XVI в.) передает сказание о том, как однажды киевский князь Игорь охотился в лесах у Пскова. Здесь он встретил на своем пути реку и, увидев стоявший у берега челн, попросил перевезти его. Перевозчиком оказалась крестьянская девушка Ольга. Игорь был поражен ее умом. Когда же он, «некие глаголы претворяше к ней», получил отпор на свои «стыдные словеса», то, согласно легенде, тогда же и посватался к ней, Сообщения летописи о происхождении Ольги имеют мало общего с бесхитростным народным повествованием. По летописной традиции. Ольга была «приведена» в Киев в качестве будущей жены Игоря его родственником («от рода ему сущий)), сказано в летописи) князем Олегом из «Плескова» (Пскова) \ Вряд ли можно сомневаться в том, что она была псковитянкой из знатной семьи, а не крестьянской девушкой5,

В годы замужества ь Ольга обрела ту самую «мудрость, которая позволила ей выдвинуться после смерти князя Игоря в правительницы Русского государства, пока сын ее и Игоря — Святослав был «детеск». Любопытно, что в перечне состава посольства Игоря в Константинополь в 944 г. третьим послом (вслед за послами Игоря и Святослава) назван Искусеви «Ольги княгини». Наряду с другими «слами» он должен был стремиться «утвердити любовь межю Грекы и Русью».

Искусеви был не единственным посланником от имени знатной женщины в составе этой дипломатической миссии. В тексте договора 944 г. упомянуты «Капицар Перъславин» (Предслава — дочь племянника князя Игоря) и «Шигоберя -Сфандръ, жены Оулебле» (Сфаидра, жена Оулеба,— дочь другого Игорева племянника). По мнению А. Н. Сахарова, это было не реальное дипломатическое представительство членов великокняжеского дома, а лишь «обозначение посольской иерархии» 7.

Осенью 945 г. князь Игорь, «возымя дань» у одного из подвластных Киеву племен — древлян, решил, что она невелика, и снова вернулся за дапьто «в Дерева». Древляне восстали и убили князя. На основании нормы древнерусского права, согласно которой вдова, если она не выходила вновь замуж, исполняла после смерти мужа его хозяйственные и социальные функции, княгиня Ольга стала полновластной правительницей земли Русской.

Обычай кровной мести, который в столь раннем средневековье был реальностью, заставил Ольгу покарать убийц мужа, но наказанию княгиня придала «государственно-ритуальный характер». Летописный вариант — легенда о мести Ольги —- начинается рассказом о сватовстве к ней древлянского князя Мала («...муж твой [был] аки волк, въехыщая и грабя, а наши князи добри суть... Иди за наш князь Мал!») э. Ольга ответила послам, что они могут принести сватов в ладьях к ее терему (передвижение посуху в ладьях имело у восточных   славян   двойной  смысл:   и   оказание   почести, и обряд похорон). Наутро доверчивые древляне позволили «понести с я в лодьи», а Ольга приказала их сбросить в яму и живыми закопать. Памятуя о мучительной смерти казненного древлянами мужа, княгиня коварно поинтересовалась у обреченных: «Добра ли вам честь?» Послы ей будто бы ответили: «Пуще ны Игоровы смерти» (греческий историк Лев Дьякон сообщал, что «Игорь привязан был к двум деревам и разорван на две части»). Второе посольство «мужей нарочитых» было сожжено, а вдова отправилась на землю древлян якобы для того, чтобы «створить трызну мужу своему». Здесь ее «отроки» напали на «упившихся» после тризны древлян и перебили их множество — «исеекоша их 5000», как утверждает летопись.

Сказание о мести Ольги отчасти, вероятно, легенда: в нем легко прослеживается эпическая назидательность.

Обман, жестокость, коварство и другие действия княгини, мстящей за убийство .мужа, прославляются летописцем как высший, справедливый суд и отнюдь не осуждаются, будучи привычными, в духе морали того времени. В рассказе летописца есть и черты исторической действительности. Так, реальным фактом является поход Ольги на столицу древлян -— Искоростень с целью окончательного их подчинения; речь шла даже о том, не станет ли искоростень, а не Киев столицей Русн. В У 46 г. Ольга со своим трехлетним сыном Святославом, «собра вой многи и храбры», осадила город; вскоре же «повеле Ольга воем своим имати град», а те «старейшины города ижьже, и прочая люди... изби, а другие работе преда мужем своим...». История похода Ольги, продолжающая сказание о мести, пером летописца обращена в «идеологическое оружие»: действия киевской правительницы утверждали непобедимость княжеского дома и неизбежность кары, ожидающей всякого, кто в этом усомнится. Княгиня Ольга не ограничилась сожжением Искоростеня и возложила «на нъ дань тяжку», две части которой «ндета к Киеву», а третья — Вышгороду, т. е. лично Ольге, «бе бо Вышгород Ольжин город...» |0. Далее в летописи идет описание государственной деятельности княгини. В отличие от Игоря, взимавшего дань, «въехыщая и грабя», Ольга по сути дела провела первую в истории Руси финансовую реформу, установив фиксированный размер дани («урок»), порядок ее сборов и их систематичность.  «Иде Вольга по Деревстейаомли с сыном своим и с дружиною, уставляющи уставы и уроки...» — отметил летописец. Реформа коснулась не только Древлянской земли, утратившей независимость (племенное княжение было уничтожено «възложением дани»). В 947 г. с целью распространения власти Киева и новых форм организации взимания поборов Ольга отправилась на Приднепровье, Лодесенье и в Новгород-ско-Лсковскую землю и.

«Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте погосты и дани и по Лузе оброки и дани, и лов ища ее суть по всей земли, знаменья и места и погосты... и по Днепру переве-епща и по Десне, и есть село ее Ольжичи и доселе...» — сообщает летописец. В этом отрывке из летописи упомянуты по сути дела границы территории Киевского государства во время княжения Ольги, отмеченные реформаторской деятельностью княгини. Летописец подчеркнул личный, владельческий характер ольгиных установлений: «ее места», «ее ловища», «ее знамения», «ее село». Интересно упоминание об организации Ольгой становищ и погостов. Возможно, при Игоре сборщики дани пользовались в качестве станов городками местных древлянских князей. Конфликт с древлянами потребовал HQBMX отношений, строительства своих становищ для безопасности сборов будущих полю дин. И Ольга их создала. Как и становища, погосты предназначались для сбора дани, но, удаленные от Киева на многие месяцы пути, они основывались Ольгой как/ своеобразные «крепостицы», защита которых обеспечи/ валась «воями». Погосты и становища становились административными центрами и княжеской вотчины, и всего государства

Деятельность Ольги укрепляла финансовую базу княжеской власти, аппарат княжеского государственного управления, расширяла саму княжескую вотчину. Все это укрепляло и власть киевской княгини, оправдывало ее усилия, направленные на сплочение, отдельных земель — «лоскутьев империи Рюриковичей, по словам К. Маркса 13,— в сильное государство на Востоке Европы. Не меч, но мудрость и ум служили ей орудием в осуществлении этого замысла. Экономическое укрепление Киевского государства, последовавшее за административными реформами княгини Ольги, способствовало повышению политического веса Кпевской Руси в международных отношениях.

Созданная княгиней Ольгой система управления объективно нуждалась в новой форме идеологии.  Поскольку, как писал Ф. Энгельс, чувства масс в эпоху средневековья были вскормлены «исключительна религиозной пищей» 14, желание Ольги приобщиться к христианской вере вполне объяснимо. Княгиня стремилась получить крещение из рук византийского императора и патриарха именно в столице империи — Константинополе с целью возвышения собственной власти и укрепления международного авторитета своей страны. С престижностью места и обстоятельств крещения Ольга, по^ видимому, связывала надежды и на успех в борьбе с языческой оппозицией.

Исторические факты о посещении княгиней-регентшей Царьграда обросли вымышленными деталями. В летописном варианте описания ее дипломатической миссии явственно проступают различные версии рассказа (их условно называют императорской и патриаршей), а также некоторые легендарные элементы. Вероятнее всего, летописец слил не только две версии, но и два путешествия Ольги в столицу Византии — в 946 и 953/54 гг., поместив историю посещения Ольгой Константинополя под 955 г. «Иде Ольга в Грекы и приде Цесарюграду» — так начинает летописец описание дипломатической миссии, возглавлявшейся княгиней. Представительное посольство летом 946 г. в соответствии с какой-то предварительной договоренностью прибыло в Суду — Константинопольскую гавань и простояло там около двух месяцев, прежде чем было принято. Впоследствии Ольга, принимая византийское посольство в Киеве, злопамятно «отъвещала» на эту обиду: «...тако же постоиши у мене в Почайне, яко же аз в Суду...» Переговоры русской правительницы с византийским императором Константином VII Багрянородным, центральным вопросом которых было, по-видимому, укрепление торгово-экономических отношений («дам челядь, и воск, и скору...»), оказались, однако, неудачными: княгиня так стремилась уехать, что едва не бросила караван в порогах, и «вой в помощь», о которых просил император, по возвращении на Русь посылать не спешила    .

Недовольный встречей с Ольгой в 946 г., Константин вторично пригласил ее в 953/54 г. в силу крайней необходимости усилить византийскую армию за счет русских «воев». Ольга приняла приглашение императора и отправилась вновь в Константинополь с твердым намерением осуществить поставленные ранее задачи. Волевую княгиню, достигшую в 954 г. 60-летнего возраста, не пугали тяготы длительного путешествия. 9 сентября 954 г., в среду, в 4 часа дня, как свидетельствует сам византийский император, состоялась куда более пышная, чем в первый раз, церемония приема русского посольства в императорском дворце. Примечательно, что в составе этого посольства было немало представительниц прекрасного пола: 6 родственниц и 18 приближенных дам, Это заметно отличало русскую миссию 954 г. от посольства князя Игоря 944 г., куда входили только мужчины. Церемониал приема подробно описали Константин VII Багрянородный и посол итальянского короля Беренгара при его дворе епископ Лиутпранд.

Княгиня Ольга вошла в тронный зал, где восседал император и присутствовал весь двор, в сопровождении своей многочисленной свиты. «Она шла впереди всех женщин, которые шли позади одна за другой по рангу, н остановилась па том месте, где логофет (распорядитель придворного церемониала,— Я. П.) предлагает послам свои обычные вопросы...» От иностранных посланников, получивших аудиенцию у императора, требовали свершения проскинезы (падения ниц). Поэтому Ольгипа' свита тотчас упала перед василевсом ниц. Император, принимая правительницу земли Русской, сидел на своем усыпанном драгоценными камнями золотом троне, а Ольга, беседуя с ним, стояла. Прием и обмен приветствиями с русской правительницей происходил в роскошном зале — Магнавре. Кроме вопросов о здоровье правящей семьи были и величания титулами, и благопожелания самой Ольге и ее сыну. Обстановка этого своеобразного «раута» была торжественной и помпезной. В тот же день состоялось традиционное для приемов высоких послов торжество — парадный обед, во время которого Ольга сидела между двумя придворными дамами высшего ранга; присутствующих услаждали пением и сценическими представлениями. Великолепие приема свидетельствует о том, что Ольгу причислили к «знаменитым и великим людям». В труде Константина Багрянородного «О церемониях» Ольга названа «игемо-ном и архонтисеой руссов»

Ольга удостоилась приема и в покоях византийской императрицы. В честь «архонтиссы руссов» был устроен торжественный выход царьградских придворных дам. Состоялась встреча княгини с императорской семьей, что само по себе не имело аналогий в ходе приемов послов в Византии. Во время беседы Ольга по приглашению Константина Багрянородного сидела и «высказала то, что желала». Автор миниатюры Радзивилловекой летописи, посвященной заключительному акту переговоров, изобразил Ольгу и императора Константина сидящими на одной скамье, подчеркнув тем самым их равенство и. По-видимому, в узком кругу и был затронут тот острый вопрос, ради которого Ольга явилась в Константинополь. О нем в источники просочились лишь намеки, так как переговоры были тайными.

Специально изучавшие этот вопрос исследователи склонны предполагать, что Ольга добивалась установления с византийским императорским домом династических связей, а предпринятые в этом направлении усилия и породили легенду о «сватовстве» к пожилой вдове женатого византийского императора. «Подобна еси це-сарьствовати в граде сем с нами» — так передает русская летопись обращение василевса к русской княгине. Ольга, согласно преданию, ответила на это: «Аз погана есмь (Я — язычница.— Н. П.). Да аще мя хощеши кръстити, то кръсти мя сам». Наивный император, коим он предстает в легенде, согласился на совершение обряда и «кръсти ю». Ольга же после того спросила: «Како хощеши мя пояти, кръстив мя сам и нарек ся дъшерию?» (Крестный отец по церковным порядкам не мог жениться на своей крестнице.) Автор легенды изобразил дело так, будто Ольга заранее задумала крещение как способ избавления от притязаний на ее руку кесаря. Получив ее ответ, василевс, по словам летописи, «удивився разуму ея» и воскликнул: «Переклюкала мя еси, Ольго!» {Перехитрила ты меня, Ольга! —Я. П.)

Несмотря на расцвечивание событий фантазией летописца, легенда о «сватовстве», вероятно, имеет вполне реальную подоплеку — матримониальные планы Ольги. Возможно, княгиня вела переговоры по поводу брака одной из принцесс императорского дома с молодым Святославом. Она могла даже привезти его самого в Константинополь с ясным политическим расчетом; в составе русского посольства он мог скрываться под видом санеп-сия» {родственника княгини), коих перечислено 8 человек. Чтобы осуществить подобный план, нужно было как минимум вырваться за пределы «варварского» мира, к коему император византийский, судя по его запискам, причислял хазар, угров и руссов. К этому вел один путь — крещение, которое Ольга и приняла, получив христианское имя Елена в честь матери Константина I первым из императоров принявшего крещение, и титул «дщери»  василевса

Принимая христианство,  Ольга  предполагала  сделать его государственной религией,  но, чувствуя,  что принятие крещения из рук греков может поставить Русь и политическую зависимость от Византии, направила все усилия на установление' равноправных, взаимно выгодных отношений с империей. Исходя из этой посылки, некоторые историки допускают, что Ольга могла доби-наться организации русской церкви с элементами самостоятельности и отказ императора был причиной дальнейшей напряженности переговоров. Объектом переговоров были также вопросы, связанные с реализацией союзного  договора 944   г. и  изменением  его условий, неблагоприятных для русских купцов. Таким образом, вторая поездка  княгини Ольги в Константинополь,  в 1)54 г., завершилась успешно. Крещение Ольги в Царь-граде — это не  эпизод  ее личной жизни,   не частный вопрос благочестивой женщины, а далеко рассчитанный политический шаг, победа княгини в политическом поединке  с   главой   крупнейшей   державы  того   времени. Ольга была возведена в почетный ранг «дщери» императора, а Константин получил от нее значительную военную помощь. На прощание василевс одарил русскую правительницу:  и дасть ей злато и сребро, паволоки и съеуды различныя и отпусти ю...» По словам новгородского паломника Добрыни Ядрейковича,  посетившего Царьград в 1200 г., Ольга собрала с византийцев «дань». Записывая Византию в  «данники»  Древней Руси, Добрыня Ядрейкович сильно преувеличил размеры даров, однако можно признать вероятным, что империя повысила оплату воинской помощи Руси.

Сделав первый шаг к сближению с христианским миром, деятельная княгиня Ольга обратилась к контактам с ним на Западе. В 959 г. Ольга отправила посольство в Германскую империю для переговоров с воинственным Отгоном 1. По сути дела это была обычная миссия «мира и дружбы» для установления между государствами взаимно выгодных отношений, предполагавших постоянный обмен посольствами, пропуск купеческих обозов для торговли, в том числе транзитной. Стремясь к достижению своей цели, Ольга дала согласие на допуск в русские земли немецких миссионеров. Однако присланный вскоре на Русь епископ Адальберт был изгнан из Киева, очевидно, за то, что под прикрытием миссионерской деятельности пытался осуществить какие-то политические притязания Оттона I

В эпоху, когда война была главным средством решения политических споров, княгиня Ольга своими внешнеполитическими инициативами продемонстрировала возможность борьбы за международное признание без применения силы, возможность и даже необходимость существования равноправных межгосударственных соглашений: Русь в период ее правления не воевала ни с одним из соседних государств. Поэтому осуществление далеко не всех задуманных планов отнюдь не снижает ценности  «дипломатического опыта» княгини Ольги.

В 964 г. Ольга уступила престол совершеннолетнему сыну. Но «възрастъший и възмужавший» Святослав длительное время находился в походах, и во главе государства по-прежнему оставалась его мать. Так, во время печенежского нашествия ил Киев в 068 г. Ольга возглавила оборону города. Судя по летописи, Святослав испытывал к матери почтительное уважение до самой ее смерти. Когда она стала совсем больной, по ее просьбе он вернулся из похода и был с матерью до ее последнего часа 22.

Многое из того, что задумала, но не смогла осуществить Ольга, было продолжено ее внуком, «великим Володимером, хрестпвшим всю землю Русскую». Следует отметить, что Владимир Святославич пытался (правда, безуспешно) утвердить на Руси автокефальную церковную организацию, о которой думала княгиня Ольга. Вначале он заключил династический брак с одной из принцесс византийского императорского дома, после чего Русь приняла крещение, сохранив высокую политическую титулатуру,— ни о каком вассалитете между византийской и русской правящими фамилиями не могло быть и речи.

В 988 г. женой Владимира Святославича стала сестра византийского императора Анна Романовна, внучка Константина VII Багрянородного. Более 20 лет прожила Анна Романовна на Русской земле. Хотя мало сведений дошло до нас о ее деятельности на новой родине, но ряд фактов говорит о том, что дело прославившей себя государственными делами бабки своего мужа — великой княгини Ольги — она продолжила, играя, конечно, более скромную роль: Анна Романовна была не полновластной правительницей, а лишь супругой киевского князя. Однако участие в государственных делах великих княгинь, по-видимому, стало традицией. Об этом свидетельствует вступительная статья к Уставу князя Владимира Святославича, которая начинается словами: «И по сем съгадал (подумал, решил.— Я. П.) есми с своею княгинею Анною и с своими детьми...» Да и появление самого Устава как документа было невозможно без подписанной княгиней Аннон подтвердительной грамоты, поскольку Айна действовала от имени византийского духовенства. Сопоставление списков и редакций рассматриваемого памятника доказывает, что в XI в. из двух источников пожалования суда в государстве — греческого номоканона и совета с княгиней Анной — первый мог отсутствовать, второй — никогда.

О том, что занятие княгинь «законодательством и устроительством» наравне со своими мужьями было нормой, говорят документы и более позднего происхождения. Так, Устав новгородского князя Всеволода о церковных судах (XIII —XIV вв.) был создан при участии «княгини Всеволожей». В Уставе она поставлена в ряд с самыми влиятельными лицами в Новгороде того времени — старостами и сотскими 2Л. Участие княгинь в «законодательном деле» является, несомненно, показателем высокого уровня развития социально-правовой, культурной и государственной системы Древней Руси.

В прошлом «порфирородная принцесса», Айна Романовна не могла не получить широкого по тому времени образования. Это позволило ей, будучи уже русской княгиней, принимать посольства. Известны ее дипломатические контакты в 989—990 гг. с посланником из Германии, где в это время правил Оттон II 25.

Княгиня Анна была не единственной законной («водимой*) женой князя Владимира Святославича. Под 980 г. в русских летописях помещено предание о другой жене этого князя — гордой и своенравной Рогнеде. По преданию, ее отец — полоцкий князь Рогволод спрашивал ее согласия на брак с Владимиром, но она будто бы ответила отказом: «Не хочу разути робичича...» (Владимир был сыном Святослава и рабыни, ключницы княгини Ольги Малуши.) Владимир «разгневася о той речи... поемши вой, идоша на Полтеск и победиста Рогволда». Рогнеда была захвачена в плен и «ята» в жены насильно. Правда, Лаврептьевская летопись сообщает, что Владимир «воздвигнул ей отчину», «устрой город и да има, и нарече имя городу тому Изяславль» (по имени их первого с Рогнедой сына). Дочь же Рогнеды и Владимиpa — Предслава Владимировна тоже получила «селце Предъсдавино». Упоминания об имущественных владениях женщин княжеской фамилии важны для представления о месте их при дворе.