Происхождение принципа Реформация как отказ от великих учений. Демократия основывается на жестких постулатах. Главные принципы реформационного движения, сформулированные Лютером

  Вся электронная библиотека >>>

 Политология

 

 

 

Политология

Западная и Восточная традиции: Учебник для вузов


Раздел: Экономика и юриспруденция

 

1. Происхождение принципа Реформация как отказ от великих учений

 

Политику часто сравнивают с игрой. В известном смысле она в самом деле является таковой. Прояснив некоторые принципиальные условия игры как игры, мы проясняем и условия нормального политического процесса. Что именно делает игру игрой?

В первую очередь, равенство шансов и непредопределенность результатов. Если мы заранее знаем, что команда А победит команду Б и иначе быть не может, то настоящая игровая ситуация отсутствует. Проблема состоит в том, что отнюдь не во всякой мировоззренческой системе, не во всякой культуре политика может выступать как нормальная игра с непредсказуемым результатом. Например, если мы верим, что история подчиняется определенным объективным закономерностям, в конечном счете ведущим к неизбежной победе передовых сил, то вышеназванная игровая ситуация оказывается неприемлемой. Если в политике борются добро и зло, то можно ли их уравнять, можно ли создавать такие стартовые условия, в которых шансы сторон становятся одинаковыми?

А ведь нормальные демократические выборы появляются именно тогда, когда шансы «игроков» равны, условия игры – строгие и ясные, а «судьи» беспристрастны. Давайте вспомним, что произошло в ноябре 1917 года в России, когда состоялись первые демократические выборы в Учредительное собрание. Партия большевиков тогда оказалась в меньшинстве, получив на выборах всего 24,5% голосов. И тем не менее большевики захватывают власть – вопреки ясно выраженной воле избирателей, отдавших предпочтение эсерам и меньшевикам. И как же большевики оправдывают эту узурпацию власти? Они это делают посредством двух процедур. С одной стороны, они делят избирателей на «хороших» и «плохих», передовых и реакционных, заявляя, что мнение реакционного «мелкобуржуазного большинства» они намерены не принимать во внимание. С другой стороны, они проводят аналогичное деление среди партий претендентов, выделяя себя в качестве партии-авангарда, которая отличается от всех других партий тем, что лучше знает подлинные интересы народа, чем сам народ.

Таким образом, суверенитет народа ставится под сомнение: вместо его величества народа – главного арбитра на выборах – появляется непросвещенное большинство, которое, словно дитя неразумное, способно осуществить выбор себе же во вред. И поэтому партия, словно заботливая нянька, имеет право уберечь народ от ошибки, т. е. перечеркнуть его выбор и впредь вообще лишить его права голоса. Вспомним, что КПСС свыше 70 лет запрещала свободные выборы в России под тем предлогом, что народ еще не созрел. Что же лежит в основе этого нрава авангарда принимать решения за других и всем навязывать свою волю? Как оказалось, в основе этой узурпации лежит исключительное, монопольное владение великим учением, которое раскрывает загадку мировой истории: куда именно движется все человечество, к чему оно в конце концов придет и каковы пути достижения всеобщего спасения.

Теперь все становится ясным. В самом деле, имеет ли моральное право авангард, прозревающий самые отдаленные горизонты истории, ее высшие конечные цели, уступить воле тех, кто этого не знает, хотя бы их и было явное большинство? Разве высшие истины открываются благодаря голосованию? В свое время подавляющее большинство верило в то, что Солнце вращается вокруг Земли и лишь Дж. Бруно и Н. Коперник думали иначе. Следовало ли в этих условиях подчиняться мнению большинства и пренебречь мнением Бруно и Коперника?

Вопросы эти – не пустые и не праздные. Они свидетельствуют, что демократический суверенитет избирателей, как и свободное соревнование партий, предполагает условия, которые не всегда легко принять.

Демократия основывается на следующих жестких постулатах:

1. История непознаваема: нет и не может быть такой партии, которая могла бы открыть всем таинственный смысл и конечные перспективы истории и на этом основании лучше знала интересы народа, чем сам народ. Именно потому, что все партии равны в своем историческом неведении, они равны и перед избирателями.

Итак, таинственный мрак истории – вот плата за демократию. Это приходится сегодня подчеркивать, потому что история, кажется, повторяется. Сегодня у нас вместо прежнего коммунистического авангарда появился новый демократический авангард, который сменил учение, но не сменил саму авангардистскую установку. Ему снова кажется, что он, на этот раз не благодаря Марксу, а благодаря М. Фридману (Чикагская школа), лучше знает объективную логику прогресса и потребности развития, чем темное большинство народа, и потому он снова задумывается: а стоит ли уступать воле «этого» народа, способного сделать «неправильный» выбор и провалить демократическую партию на выборах? Не случайно сегодня ведется столь ожесточенная критика большинства, удостаиваемого самых нелестных эпитетов (красно-коричневое, агрессивно-послушное и т. п.).

2. Нет никакой объективной политической истины, которая может быть открыта меньшинством и в качестве объективной навязана большинству, выступающему в этих условиях носителем субъективного мнения. (Вспомним пример с Бруно и Коперником.) Как только в политике мы начинаем противопоставлять объективную истину субъективному мнению избирателей, мы сразу же ставим под сомнение демократический суверенитет народа – его право выбирать правителей.

Следовательно, в политике истина выступает не в качестве объективной, а в качестве конвенционалистской (принятой по соглашению). Принять эту теорию нелегко, как и принять непознаваемость истории. Но, не уплатив эту цену, мы не усвоим демократический менталитет, основанный, как мы видим, на агностицизме и скептицизме.

 3. В основе демократии лежит терпимость, а скептики всегда терпимее фанатиков высшей истины. Но не всякая культура готова платить эту цену за политическую демократию. Требуется соответствующая подготовка за пределами узкополитической области. Такую подготовку и прошел Запад в ходе Реформации. Как известно, тогда существовала инстанция, присвоившая себе монополию на толкование Священного Писания и воли самого Господа Бога.

Папистская католическая традиция исходила из невозможности прямого диалога мирян с Богом, утверждая, что самостоятельно миряне не могут выработать «правильного» теистического мировоззрения и потому нуждаются в неустанной опеке церкви. «Любое внутреннее сопротивление церковной опеке тотчас парировалось тем, что лучшие и подлиннейшие побуждения индивида таинственны до неощутимости, что человек сам не ведает, чего он в действительности хочет, заблуждается в отношении своего призвания, блага, пользы, коренного интереса и т. д. Чего мирянин хочет нехотя, того церковь хочет для него сознательно, ибо мыслит и знает за него».

Церковь потому имеет право вести паству, не испрашивая ее согласия, что лучше знает высшие интересы этой паствы, а это в свою очередь, связано с особой близостью церкви Божественной воле. На интерпретацию последней имеет право только церковь – всякий свободный индивидуальный дискурс о Боге и Божьей воле изначально признавался кощунственно-профаническим. Поэтому и спасение возможно только через церковь. Никакие личные подвиги смирения и святости не ведут человека к спасению, если они совершаются помимо церкви как направляющего и освящающего института. Все это означало особый тип неравенства людей, причем в вопросе, касающемся поистине самого главного: спасения души.

Мы многого не поймем в судьбах западной церкви и истории ее раскола на католическую и протестантскую, если не доищемся причин, почему эта монополия церковного клира на духовно-спасательные вопросы стала вызывать растущее раздражение, завершившееся взрывом Реформации. Дело в том, что церковный католический клир на Западе в отличие от православного клира в России, утверждал свою причастность Божественной благодати не столько молчаливыми подвигами аскетического смирения, сколько словоохотливой претенциозностью тех, кто ближе к Богу «по должности» и в этом качестве имеет право наставлять и поучать остальных. Католическая церковь дала десятки тысяч ученых педантов богословия, которые претендовали на знание высших истин и на этом основании создавали рациональную теорию спасения: кого, за что именно и какими средствами надлежит спасать.

За всем этим скрывались и весьма земные интересы клира – от соискания высоких ученых степеней до торговли индульгенциями. Словом, возникла ситуация, с тех пор не раз воспроизводимая в истории: католицизм выступал в роли «великого учения», профессиональные жрецы которого не только пользовались привилегиями монопольного знания, но и «земными», материальными привилегиями. Трудно сказать, что стало вызывать большее раздражение: высокомерие педантов, дерзающих заявлять вопреки максиме христианского смирения, что в сверхтаинственной практике спасения «цели ясны, пути определены», или их «служебные злоупотребления». Нам важно в первую очередь понять, что восстание Лютера против папизма вовсе не было «эмансипацией» в современном гедонистическом смысле: Лютер освобождал мирян от гнета церковного клира не для того, чтобы облегчить религиозную аскезу верующих, а для того, чтобы преодолеть профанирование душеспасительных практик, захватанных руками самоуверенных доктринеров папизма.

Вот главные принципы реформационного движения, сформулированные Лютером:

1. Принципиальная непознаваемость Божественной воли – кого именно и зачем Бог предопределил к спасению. В этом отношении нет ровно никакой разницы между неграмотными пастухами и угольщиками, с одной стороны, и целым сонмом докторов богословия – они равны в своем полном неведении промысла Божьего.

2. Принципиальное одиночество совести, бремя которой не на кого переложить. «В решающей для человека эпохи Реформации жизненной проблеме – вечном блаженстве – он был обречен одиноко брести своим путем навстречу от века предначертанной ему судьбе. Никто не может ему помочь. Ни проповедник... ни таинства... ни церковь».

Из этого вытекали самые неприятные последствия для профессиональных теоретиков спасения – бесчисленных докторов богословия: они попросту объявлялись ненужными. Если учесть, что речь шла о целом классе профессионалов, сделавших свою карьеру на великом учении спасения, то мы поймем, что в данном случае затрагивались как практические интересы и привилегии, так и сама цена с трудом добытого профессионального «знания» – оно недвусмысленно обесценивалось.

3. Принципиальная посюсторонность и связанная с ней этика ответственной повседневности. Молчание Бога, воля которого не может быть явлена в каких бы то ни было доктринальных откровениях, заставляло протестанта искать подтверждение своей избранности исключительно в успехе своих практических повседневных начинаний. Аскеза при этом не устранялась – она переносилась на мирскую жизнь и тем самым из периодической, как у католика, становилась перманентной. Вера протестанта запрещала монашеское избранничество с его особой «партийной» моралью. Свидетельство нравственно-религиозной избранности не выдается как партбилет или академический диплом – оно всегда ощущается как проблема, которую верующий решает постоянно и каждый раз заново. Тем самым утверждался принцип индивидуального, а не коллективно-институционального гарантированного спасения. Реабилитировался индивидуальный религиозный опыт, который не может подменить никакая «высшая» коллективная инстанция.

Эти подробности, касающиеся реформационных сдвигов в массовом сознании Запада, приводятся здесь для того, чтобы легче было понять, каким образом западный человек пришел к определенному мужеству незнания заранее заданных путей спасения, как он научился жить без высших гарантий.

Если мы протестантский принцип незнания Божественной воли перенесем на исторический процесс, то получим концепцию открытой, негарантированной истории, перед которой все политические партии равны в своем неведении ее высшего смысла и финала. Если никакое «великое учение» не дает нам знание путей и развязки истории, то все политические партии равны, и судить о них надо по их эмпирическому, повседневному поведению, а не по какой-то «исторической миссии», которую никто не вправе себе присваивать. Если история, словно протестантский Бог, молчит, то слово предоставляется избирателю – ему решать, какой партии на этот раз надлежит стать правящей. Именно полная непроницаемость истории, равно неподвластной и сознанию интеллектуального истеблишмента – профессиональных теоретиков в области социальных наук, и сознанию самых низших социальных слоев, политически уравнивает всех избирателей и запрещает ценить голоса просвещенного меньшинства выше голосов «темного большинства»: ибо история так таинственна, а пути ее столь неисповедимы, что сплошь и рядом случается так, что здравый смысл необразованных посрамляет доктринальную ученость самонадеянных знатоков «общечеловеческого будущего».

  

К содержанию:  Политология Западная и Восточная традиции: Учебник для вузов

 

Смотрите также:

 

Учебник по политологии

 

...науки после 1945 г. Эксперты ЮНЕСКО. Американская политология....

Политология в США ориентируется преимущественно на прикладные эмпирические исследования.

bibliotekar.ru/istoria-politicheskih-i-pravovyh-…

 

Становление политической науки. Начало политической науки во Франции...

Однако постепенно американская политология сосредоточилась на конкретно-эмпирических исследованиях деятельности правительственных институтов и политического поведения людей.

bibliotekar.ru/istoria-politicheskih-i-pravovyh-…

 

ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС. Политология и социология. Происхождение семьи...

Политология и социология. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Фридрих Энгельс.

bibliotekar.ru/engels/

 

...государство и политику породило новую отрасль знаний — политологию...

§ 1. Введение. Стремление ряда ученых научно постичь государство и политику породило новую отрасль знаний — политологию (политическую науку)...

bibliotekar.ru/istoria-politicheskih-i-pravovyh-…

 

Теория государства и права в системе юридических наук и ее соотношение...

В свою очередь, политология использует положения и выводы теории государства и права по вопросам понимания политической власти и государства, функций и механизма государства...

bibliotekar.ru/teoria-gosudarstva-i-prava-1/3.htm

 

Политическая наука стремится стать наукой, опирающейся на достоверные...

В настоящее время история политических и правовых учений представляет собой историческую часть не только философии права, но и политологии.

bibliotekar.ru/istoria-politicheskih-i-pravovyh-…

 

Административно-государственное управление в странах Запада: США...

Для студентов, обучающихся по направлениям и специальностям «Политология», «Государственное и муниципальное управление», «Юриспруденция».

bibliotekar.ru/administrativnoe-pravo-7/index.htm

 

...Арон. В отличие от специальной науке о политике - политологии...

В отличие от специальной науке о политике - политологии - политическая философия рассматривает эти принципы в мировоззренческом плане и соотносит их с философскими...

bibliotekar.ru/filosofiya/119.htm

 

Понятие режим. Понятие государственно-политического режима....

Небезынтересно, что в политологии эта проблема исследуется в относительно более широком ракурсе как весь политический режим, в то время как в конституционном праве...

bibliotekar.ru/konstitucionnoe-pravo-1/113.htm

 

ФИЛОСОФИЯ. Учебник по философии

Область научных интересов - политическая философия, политология. Грязное Александр Феодосиевич - доктор философских наук...

 

Выдающаяся роль в критике кейнсианства и в разработке...

Круг исследовательских интересов Ф. Хайека необычайно широк - экономическая теория, политология, методология науки, психология, история идей.

bibliotekar.ru/economicheskaya-teoriya-3/81.htm

 

Научный менеджмент» в США, лидером которого был Ф.Тейлор, является...

Его огромное наследие, включающее работы по социологии и политологии, религии и экономике, методологии науки, проникнуто сравнительно-историческим подходом.

bibliotekar.ru/menedzhment-2/120.htm

 

Концепции плюралистической демократии. Морис Ориу. Основное внимание...

К середине столетия институционалистические концепции заняли господствующее положение во французской политологии (это отразилось и на учебных планах университетов...

 

Последние добавления:

 

 Педагогика

Деловая психология