Медицина и здоровье

 Пищеварение и гипокинезия

Медицинская библиотека

В последние годы появились крупные отечественные и зарубежные работы, освещающие проблемы нейрогуморальной регуляции пищеварения [Мосин В. И., 1974; Радбиль О. С, Вапнштейн С. Г., 1974; Дорофеев Г. И. и др., 1978; Уго-лев А. М., 1978; Климов П. К., 1979; Solcia E. et at., 1973; Gregory R. A., 1974; Polak J. M. et al., 1979; Grossman M. I., 1981].

На современном этапе исследований возникло новое направление— изучение влияния биологически активных веществ на функциональное состояние органов пищеварения. Из разных отделов пищеварительного тракта выделены чистые полппеитиды, созданы их синтетические аналоги, идентифицированы эндокринно-подобные клетки — источники целого ряда гастроинтестинальных гормонов, нейропептидов (энкефалины, эндорфины). Эти пептиды продуцируются также структурами центрального и периферического отдела нервной системы, а гормоны, источником которых ранее считали гипоталамус и гипофиз, вырабатываются также и эндокринными клетками желудочно-кишечного тракта. Все это позволяет считать, что система пищеварения является также и сложным эндокринным органом, регуляция которого обуслоилсна тесным единством нервных и гуморальных факторов.

Данная глава посвящена анализу нейрогуморальных меха« нпзмов регуляции гастродуоденальной зоны при воздействии фактора ограничения двигательной активности. Исследования проведены на животных (крысы).

Предварительно кратко остановимся на характеристике нейрогуморальной регуляции пищеварения, на роли гастро-пптеетниальных гормонов в регуляции экзокринных функций желудочно-кишечного тракта. Классические исследования И. П. Павлова, работы его учеников и последователей со всей неоспоримостью доказали значение нервных механизмов п обеспечении функциональной активности органов желудочно-кишечного тракта [Бабкин Б. П., 1960; Быков К. М., Курцин И. Т., 1960; Черниговский В. Н., 1960]. Ими было установлено, что ведущая роль в нервной регуляции желудочной секреции принадлежит холинергическим механизмам.

Пермиссивное и потенцирующее влияние блуждающих нервов объясняется способностью ацетилхолина активировать желудочную Na, К-АТФазу.

Ранее считалось, что прямое влияние ацетилхолина на секреторные клетки желудка является единственным механизмом стимулирования секреции соляной кислоты. В настоящее время доказано, что, помимо прямого действия блуждающего нерва на париетальные клетки желудка, существует непрямой путь, включающий выделение ацетилхолином гаст-рина из С-клеток через кальциевый механизм [Walsch J. Н., Grossman M. S., 1973]. Париетальные клетки имеют три взаимодействующих рецептора — для ацетилхолина, гастрина и гистамина [Grossman M. I., 1975]. Гастрин активирует гисти-диндекарбоксилазу и повышает скорость превращения гисти-дина в гистамин [Салганик Р. И. и др., 1972, 1974; Code Ch., 1965; Karlson G. et al., 1964, 1967; Karlson G., Rosenberg E., 1968]. Стимуляция секреции соляной кислоты гистамином сопровождается отчетливой активацией глюкозо-6-фосфат-дегидрогеназы и 6-фосфоглюконатдегидрогеназы — ключевых ферментов пентозофосфатного пути [Дорофеев Г. И. и др., 1975]. Однако ряд фактов противоречит предположению о гистамине как универсальном медиаторе и конечном хемо-стимуляторе активности париетальных клеток {Геллер Л. И, 1975; Гребнева Л. С, Цветкова Л. И., 1983; Caren J. et al., 1969; Tachibana К. et al., 1973]. Данные этих авторов доказывают возможность прямого влияния гастрина на обкладоч-ные клетки. Гастрин, помимо гистаминергического пути, может реализовать свое влияние на секрецию соляной кислоты путем увеличения притока экзогенного кальция в париетальные клетки. На мембране париетальных клеток существуют специфические гастриновые места связывания [Ивашкин В. Т., 1981].

Гистамин наряду с гастрином и ацетилхолином относится к мессенджерам I типа, влияющим на рецепторы, расположенные на поверхности клеточной мембраны обкладочных клеток. Под действием таких мессенджеров внутри обкладочных клеток из АТФ аценилатциклаза стимулирует образование цАМФ, являющегося мессенджером II типа и регулирующего функцию клеток {Дорофеев Г. И. и др., 1975, 1978]. Этот эффект гистамина достигается через его взаимодействие с Н2-рецепторами [Black J., 1973; Black J. et al, 1972; Wyl-lie J. et al., 1972, 1973; Gibson R. et al., 1974]. Эндогенный гистамин может играть роль в ульцерогенезе, не только стимулируя секрецию соляной кислоты, но и влияя на местную гемодинамику и микроциркуляцию (Геллер Л. И, Козлова 3. П., 1971; Геллер Л. И. и др., 1972; Brown P. A. et al., 1976]. Гистамин также является стимулятором функции главных клеток слизистой оболочки желудка, продуцирующих пепсиноген [Геллер Л. И., 1975; Aagaard P., 1970; Berstad A., Peterson H., 1971]. Однако значение гистамина не может идти в сравнение с ролью гастрина [Johnson L. R., 1971]. Реализация секреторного эффекта блуждающего нерва через гаст-риновый и гистаминовый механизмы является подтверждением единства нервных и гуморальных факторов в регуляции пищеварительных функций.

Холинергические вещества влияют на процессы транспорта и синтеза панкреатических ферментов, вызывая изменение распределения внутриклеточных ионов Са2+ и увеличение концентрации цГМФ [Conlon Т. P. et al., 1976; Webster P. D. et al, 1977]. Они оказывают свое влияние на ацетилхолино-вые рецепторы наружной мембраны клеток поджелудочной железы. В исследованиях J. Meldolesi, G. Macchi (1971) показано существование только холинергической иннервации ацинарных клеток. Адреналин и адренергические вещества вызывают подавление секреции поджелудочной железы. Такое влияние в основном связывается с сосудосуживающим действием этих веществ. Современные исследования обосновывают также определенное влияние симпатического звена нервной системы на регуляцию деятельности желудка [Анше-левич Ю. В, Окунь К. В., 1969; Коротько Г. Ф, 1971; Фишер А. А, Берлизова Л. К., 1972]. Г. Ф. Коротько (1971) определил роль симпатического звена как трофическую. В настоящее время гастроинтестинальной гормональной системе отводится значительная роль в тонкой регуляции сложных перестроек в желудочно-кишечном тракте в различных условиях жизнедеятельности организма [Grossman M. I., 1981]. Желудочно-кишечный тракт, являясь объектом регуляции со стороны нейроэндокринной системы, сам обладает регулирующей ролью в организме. При этом дигестивная система не только передает информацию в вышележащие центры с помощью афферентных нервных волокон, но и способна изменять течение многих процессов в организме, вы-/ деляя большое количество эндокринных продуктов [Уго-лев А. М, 1978]. Рецепторная зона двенадцатиперстной кишки является местом сосредоточения таких известных гормонов, как секретин и холецистокинин-панкреозимин, а также биологически активных аминов (серотонин, гистамин). Давно установленным является факт освобождения секретина из слизистой оболочки двенадцатиперстной кишки при контакте с соляной кислотой, реальность которого подтверждена в последнее время точными радиоиммунологическими исследованиями концентраций в крови секретина [Bohem M. et al., 1973; Tai H. et al, 1974].

С помощью    радиоиммунологического метода получены также достоверные данные о выделении в кровь холецисто-кинин-панкреозимина в условиях контакта слизистой оболочки двенадцатиперстной кишки с жиром [Harvey R. et al., 1973; Reeder D. et al., 1974]. Орошение слизистой оболочки этой области соляной кислотой вызывает также выделение небольших количеств холецистокинин-панкреозимина [Barbe-zat G., Grossman M., 1971; Berry H., Flower R., 1971].

Секретин и холецистокинин-панкреозимин играют важную роль в механизмах тормозного влияния на выработку соляной кислоты, интрадуоденальную ацидофикацию и введение жира в двенадцатиперстную кишку [Геллер Л. И., 1973; Геллер Л. И. и др., 1974; Windsor С. et al., 1969; Brooks A., Grossman M., 1970; Konturek S., Johnson L., 1971]. Ингиби-торное влияние секретина на выработку соляной кислоты реализуется через гастриновый механизм [Becker H. et al., 1973].

Секретин и холецистокинин-панкреозимин действуют на ацинарные клетки поджелудочной железы как медиаторы секреции, синтеза и трофики IjWebster P. D. et al., 1977]. На наружной мембране клеток поджелудочной железы имеются рецепторы, на которые могут действовать эти гормоны. Секретин опосредует свое действие через цАМФ, активируя аденилатциклазу через свой рецептор [Christophe J. P. et al., 1976]. Основная сторона физиологического действия секретина— увеличение объема секреции поджелудочной железы, концентрации и количества бикарбонатов в ее секрете. Метаболическим посредником в реализации действия секретина на функциональную активность экзокринной ткани поджелудочной железы являются ионы Са2+ [Геллер Л. И., 1977]. Современные данные не позволяют говорить о специфическом стимулировании секретином секреции панкреатических ферментов. Ультраструктурные исследования ацинарных клеток после внутривенного введения секретина указывают на вторичную неспецифическую реакцию, на «вымывание» повышенным количеством жидкой части панкреатического секрета накопившихся в железе ферментов. В реализации действия секретина на поджелудочную железу определенную роль играет усиление кровотока в этой железе [Кузнецова Э. К., Курцин И. Т., 1961; Goodhead В. et al., 1970].

Основным физиологическим свойством холецистокинина является его значительное стимулирующее действие на секрецию ферментов поджелудочной железы [Harper A., Raper H., 1943; Jorpes J. E., Mutt V., 1973]. Предполагается, что рецепторы холецистокинина опосредуют свое действие через цГМФ [Schulz J., Mannigel H., 1974].

Как указывалось ранее, желудочно-кишечный тракт представляет собой  мощную железу орсанизма,  где в том или ином количестве представлены практически все известные к настоящему времени пептидные вещества с биологической активностью и где имеются соответствующие рецепторы для опосредования эффектов пептидов. При этом в пищеварительной системе элементы диффузной нейроэндокринной системы разбросаны среди огромной массы эпителиально-мышечных клеток. Секреция пептидов может осуществляться паракринным путем, что обеспечивает достижение специфичности во взаимодействии между эндокринными клетками желудочно-кишечного тракта. Компонентами диффузной нейроэндокринной системы являются большинство гормонов гипофиза, при этом гипофиз является лишь местом их преимущественной локализации, значимые количества этих пептидов содержатся также в ЦНС и пищеварительной системе. Отсюда возникает вопрос о роли гипофизарных гормонов в формировании контуров энтерогипоталамической регуляции, о их участии в деятельности желудка и двенадцатиперстной кишки, в развитии и течении язвенной болезни [Сма-гин В. Г. и др., 1978; Виноградов В. А., 1983; Crean G. et al., 1971; Szabo S. et al., 1979]. Гипофизарные гормоны играют важную роль в поддержании структуры и функции гастро-дуоенальной зоны.

Остановимся на действии наиболее известных гипофизарных гормонов. Клетки, синтезирующие соматотропный гормон (СТГ), обнаружены в антральном отделе желудка и в двенадцатиперстной кишке [Sundler F. et al., 1979]. Этот гормон обладает выраженным трофическим действием на желудочно-кишечный тракт, опосредованным гастрином [Johnson L. R., 1976]. Выявлен протективный эффект СТГ на слизистую оболочку желудка, предохраняющий от развития экспериментальных язв [Мосин В. И., 1974; Виноградов В. А. и др., 1981]. Кортикотропин (АКТГ) обнаружен также в антральном отделе желудка [Larsson L., 1978, 1979]. Он усиливает секрецию соляной кислоты и пепсина, уменьшает образование слизи в желудке, снижает секрецию липазы и общего белка поджелудочной железой при стимуляции секретином и холици-стокинин-панкреозимином. АКТГ отрицательно влияет на трофические процессы в слизистой оболочке фундального и антрального отделов желудка [Виноградов В. А., 1981]. Тирео-тропный гормон (ТТГ) пока не обнаружен в тканях пищеварительной системы. Выявлен его стимулирующий эффект на продукцию соляной кислоты и пепсина, а также снижение под его действием секреторного эффекта желудка на введение гистамина [Киеня И. А., 1979; Lisiak M., 1964]. Эти факты указывают на способность тиреотропина увеличивать «агрессивные» свойства желудка. Таким образом, свое влияние на желудок и двенадцатиперстную  кишку    гормоны  передней доли гипофиза могут оказывать эндокринным (при выделении из гипофиза), паракринным (при выделении из антраль-ных клеток)  и нейрокринным  (через ЦНС) путями.

Секреция гипофизарных гормонов находится под регулирующим влиянием гипоталамуса, являющегося источником различных пептидов, имеющих стимулирующий и угнетающий эффекты. Нейропептидами являются вещества пептидной природы, выполняющие регуляторные и модуляторные функции в ЦНС и периферической нервной системе. В последнее время большинство нейропептидов обнаружено в тканях пищеварительной системы и некоторых других висцеральных органах, где они локализуются не только в волокнах нервной системы, но и в специализированных клетках [Виноградов В. А., 1981]. При стрессорных воздействиях может формироваться повышенная активность гипоталамуса. В этой связи в аспекте наших исследований большой интерес представляют эндогенные опиоиды (энкефалины, эндорфины). Подробная информация об этой группе нейропептидов представлена в следующем разделе.

Из числа перечисленных регуляторов функций гастродуо-денальной зоны нами в экспериментах на животных при ограничении двигательной активности было исследовано влияние энкефалинов, холинолитиков (метацина), гистимина, секретина и холецистокинин-панкреозимина.

В настоящее время доказано, что в организме существуют системы, ограничивающие стресс-синдром и предупреждающие развитие стрессорных повреждений [Меерсон Ф. 3.> 1981]. Особое внимание привлекает система опиоподобных пептидов энкефалинов и их предшественников — эндорфинов, которые оказывают многообразные влияния на различные эндокринные звенья реализации стрессорных реакций в организме [Судаков К. В., Сидоренко Г. С, 1981]. Важнейшей особенностью эндогенных опиоидов является их взаимодействие с опиатными рецепторами. В организме энкефалины находятся в виде двух соединений — лейцин-энкефалина и метио-нин-энкефалина.

Распределение опиатных рецепторов в мозге связано с основными функциями эндогенных опиоидов: их наибольшее количество определяется в структурах, связанных с возникновением чувства боли и аналгезией, а также в лимбиче-ской системе, отвечающей за многие поведенческие реакции и регуляцию деятельности висцеральных органов [Sny-der S. H., 1980]. Система опиатных рецепторов гетерогенна и состоит главным образом из двух популяций: мю-рецепто-ров, опосредующих в организме в основном анальгетические эффекты опиатов и опиоидных пептидов, и дельта-рецепторов, опосредующих в большей степени поведенческие и висцеральные эффекты   опиоидов   [Goodman R. R. et al.,    1980;    Snyder S. M., 1980].

Опиоидные пептиды содержатся не только в ЦНС, но и широко представлены в пищеварительной системе, где они синтезируются в эндокринных клетках и нервных структурах [Polak J. M. et al., 1977]. Эти клетки локализуются в основном в антральном отделе желудка, в средней трети области желудочных желез и морфологически идентичны С-клеткам, продуцирующим гастрин.

П. К. Климовым и соавт. (1979) было показано ингиби-рующее воздействие лейцин-энкефалина на кислотообразова-ние у собак. В последующих исследованиях были проверены другие лиганды опиатных рецепторов: метионин-энкефалин, гамма-эндорфин, морфин, налоксан [Булгаков С. А. и др., 1981; Kim N. S. et al., 1979]. Ингибирующее действие на секрецию соляной кислоты свойственно как энкефалинам, так и эндорфинам, оно опосредовано опиатными рецепторами и проявляется только при сохранении нервных связей желудка. Эндогенные опиоидные пептиды обладают защитными, протективными, свойствами в отношении слизистой оболочки двенадцатиперстной кишки [Полонский В. М. и др., 1981; Виноградов В. А., 1983; Смагин В. Г. и др., 1983].

Для выяснения роли эндокринной системы организма в генезе изменений пищеварительной системы, в частности гастродуоденальной зоны, при ограничении двигательной активности целесообразно было исследовать влияние модуляторных систем, ограничивающих стресс-синдром.

В настоящее время синтезирован и широко апробирован в клинике при язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки аналог энкефалинов — даларгин [Виноградов В. А., 1984]. В данном разделе представлены материалы исследования влияния синтетического аналога энкефалинов на некоторые изменения в желудочно-кишечном тракте при стресс-реакции организма, имеющей место в ранние сроки действия фактора ограничения двигательной активности [Голанд-Руви-нова Л. Г. и др., 1983].

Исследование влияния энкефалинов на функции желудочно-кишечного тракта у крыс проводили при 7-суточном ограничении двигательной активности и при иммобилизационном стрессе, способном вызвать более выраженные структурные изменения слизистой оболочки желудка

При 7-суточном ограничении двигательной активности изучали активность пепсина в гомогенате слизистой оболочки желудка, уровень пепсиногена в крови, амилолитическую активность в ткани поджелудочной железы и крови. Одновременно изучали уровень гастрина и инсулина в крови. Опытным животным вводили аналог энкефалинов (АЭ) подкожно по 2 раза в день в дозе 50 мкг/кг. По аналогичной схеме инъецировали физиологический раствор контрольным животным, двигательная активность которых также была ограничена (виварный контроль).

Ограничение двигательной активности приводило к некоторому увеличению пепсиновыделения. Введение АЭ достоверно увеличивало активность пепсина в слизистой оболочке желудка    по сравнению    с животными    обеих контрольных групп. Отмечено увеличение инкреции пепсиногена, достоверное по сравнению с виварным контролем.

Ограничение двигательной активности вызывало повышение активности амилазы в ткани поджелудочной железы. Аналог энкефалинов нормализовал уровень амилазы в ткани поджелудчной железы, существенно снижая ее активность по-сравнению с таковой у животных обеих контрольных групп. При этом препарат практически не оказывал влияния на инкрецию этого фермента, которая при действии фактора не изменялась.

Аналог энкефалинов не оказывал существенного влияния на уровень гастрина в крови (в эксперименте этот показатель практически не изменялся) и несколько повышал сниженный при ограничении двигательной активности уровень инсулина в крови.

В условиях 2,5-часового иммобилизационного стресса у крыс было изучено действие АЭ на функции желудка и поджелудочной железы. Животным за 30 мин до иммобилизации однократно подкожно вводили препарат в дозе 30 мкг/кг. Контрольные животные (виварный контроль и контроль при иммобшшзационном стрессе) в те же сроки получали инъекцию эквивалентного  количества  физиологического раствора

После окончания иммобилизации визуально исследовали состояние слизистой оболочки желудка, оценивая тяжесть, эрозивно-язвенных поражений по следующей шкале: интакт-иая слизистая оболочка — 0 баллов, 5 эрозий —1 балл, 5—10 эрозий — 2 балла, наличие множественных эрозий или язв — 3 балла. Для животных каждой группы выводили язвенный индекс (ЯИ) [Полонский В. М. и др., 1981]. В гомогенате сшкшстои оболочки желудка изучали активность пепсина, п гомогспате ткани поджелудочной железы, в крови и в содержимом тонкой кишки — активность амилазы. В сыворотке крови определяли концентрацию гастрина и инсулина.

Такой выраженный нормализующий эффект АЭ на язво-образование и связанное с этим процессом пепсиновыделе-ние, а также на гастриновый механизм язвообразования еще раз подтверждает широкий спектр действия энкефалинов, включающий как антисекреторный эффект, так и протектив-ное действие на слизистую оболочку желудка.

Иммобилизационный стресс вызывал некоторое повышение уровня инсулина в крови по сравнению с интактными животными   (рис. 51). С другой стороны, при иммобилизационном стрессе отмечали значительные перестройки в экзо-кринном аппарате поджелудочной железы. Активность амилазы резко снизилась. Одновременно, но уже с меньшей степенью достоверности происходило снижение уровня этого фермента в крови. Однако в содержимом тонкой кишки активность амилазы достоверно увеличивалась по сравнению с интактными животными. При иммобилизационном стрессе происходит стимуляция гидролиза углеводов в желудочно-кишечном тракте и усиление выброса фермента в полость тонкой кишки. В механизме изменения экзокринного отдела поджелудочной железы большую роль играют гастроинтести-нальные гормоны. Влияние этих гормонов возрастает при реализации неспецифических стрессорных реакций в организме во время иммобилизационного стресса. Подтверждением тому является влияние АЭ на секрецию инсулина и выделение амилазы. При введении препарата наблюдали снижение уровня инсулина в крови по сравнению с животными интакт-иой группы и контрольной группы с иммобилизационныМ' стрессом. Как указывалось выше, АЭ оказывал некоторый нормализующий эффект и на секрецию гастрина. Эти изменения, вероятно, оказали положительное влияние на ферменто-выделение в поджелудочной железе. Уровень амилазы в содержимом тонкой кишки снизился по сравнению с таковым у животных обеих контрольных групп. Одновременно происходило некоторое увеличение активности амилазы в ткани поджелудочной железы и в крови. Амилаза, являясь одним из лабильных пищеварительных ферментов, в достаточной степени характеризует состояние регуляторных механизмов. В данном случае на ее примере еще раз подтверждается значительная роль гормонального отдела желудочно-кишечного тракта в реализации стрессорных воздействий на систему пищеварения.

Таким образом, АЭ оказывал выраженный нормализующий эффект на экзокринную функцию желудка и поджелудочной железы при стрессовых воздействиях.

Исследование холинергических влияний на изменения пищеварительной системы было проведено в условиях длительного ограничения двигательной активности (30 сут).

Начиная с 15-х суток действия фактора крысам ежедневно вводили подкожно холинолитик метацин в дозе 10 мг/кг. Животным контрольных (виварный контроль и с ограничением двигательной активности) групп по аналогичной схеме вводили физиологический раствор. Исследовали активность пепсина в гомогенате слизистой оболочке желудка, уровень пепсиногена в крови, активность амилазы и уровень трипси-ногена в гомогенате ткани поджелудочной железы, а также инкрецию амилазы и трипсина.

У животных при ограничении двигательной активности без введения препарата активность пепсина в гомогенате слизистой оболочки желудка существенно не изменялась, в то время как уровень пепсиногена в крови достоверно возрастал до 0,08+0,05 г/л (контроль 0,049 ±0,08 г/л). Введение метацина при ограничении двигательной активности оказывало нормализующее влияние на уровень пепсиногена в крови, снизив его до уровня животных виварного контроля.

Ограничение двигательной активности длительностью 30 сут вызывало повышение содержания трипсиногена в ткани поджелудочной железы и трипсина в крови, а также снижение активности амилазы в ткани и крови. Введение метацина при действии фактора снижало уровень трипсина в крови до контрольного, а уровень трипсиногена в ткани поджелудочной железы до значений ниже контрольных. Активность амилазы в ткани поджелудочной железы и крови у животных после ограничения двигательной активности с введением метацина практически не отличалась от виварного контроля.

Таким образом, метацин нормализовал состояние желудка и поджелудочной железы при ограничении двигательной активности.

Далее представлены результаты исследования деятельности главных и париетальных клеток желудка у крыс при стимуляции гистамином после 30-суточного ограничения двигательной активности (рис. 52), а также данные по изучению чувствительности желудка и поджелудочной железы к секретину и холецистокинину.

Гистамин вводили крысам подкожно в дозе 1,2 мг/кг. Желудочное сокоотделение и кислотность исследовали по методу Шея (наложение лигатуры на пилорический отдел желудка) [Shay H. et al., 1945].

В гомогенате слизистой оболочки желудка определяли активность пепсина, в крови — содержание пепсиногена. Исследования проводили через 20 мин после введения гистамина. Животным группы виварного контроля вводили подкожно эквивалентное количество гистамина.

После ограничения двигательной активности уровень желудочного сокоотделения, стимулированного гистамином, практически не отличался от такового у животных виварного контроля. Свободная кислотность у животных опытной группы снизилась до 7,6±0,12 титр. ед. (контроль 10,47±0,89 титр, ед.), общая кислотность — до 17,1±1,49 титр. ед. (контроль 20,52±1,85 титр. ед.). Однако эти изменения не были достоверными.

В слизистой оболочке желудка и в крови у крыс после ограничения двигательной активности гистамин вызывал повышение уровня пепсина и пепсиногена соответственно. В обоих случаях изменения были достоверны.

Таким образом, в условиях ограничения двигательной активности повышается чувствительность главных клеток желудка к гистамину. При этом чувствительность париетальных клеток к гистамину существенно не изменяется.

Животным после 30-суточного ограничения двигательной активности подкожно вводили препарат секретина «Boots» в дозе 2 ед/кг. Через 30 мин проводили исследования. Животным группы виварного контроля за 30 мин до забоя вводили ; эквивалентное количество секретина. Изучали активность пепсина в гомогенате желудочных желез, уровень пепсиногена в крови, активность а-амилазы в крови и ткани поджелудочной железы.

При введении крысам секретина после ограничения двигательной активности не было обнаружено отличий в его действии на уровень пепсина в слизистой оболочке желудка от животных контрольной группы. При этом достоверно снижался уровень пепсиногена в крови по сравнению с контролем. Секретин после эксперимента вызывал резкое повышение инкреции амилазы и достоверное снижение уровня этого фермента в ткани поджелудочной железы.

Таким образом, экзогенно вводимый секретин в условиях ограничения двигательной активности снижал процесс инкреции пепсиногена, кумулируя его в слизистой оболочке желудка, и стимулировал выброс амилазы в кровь.

Животным опытной и контрольной групп вводили подкожно препарат холецистокинин-панкреозимин «Boots» в дозе 2 ед/кг. Через 30 мин после введения исследовали активность пепсина в гомогенате слизистой оболочки желудка, уровень пепсиногена в крови, активность амилазы в ткани .поджелудочной железы и крови (рис. 53).

Введение крысам препарата после ограничения двигательной активности несколько снизило активность пепсина в слизистой оболочке желудка по сравнению с контролем и практически не изменило уровень пепсиногена в крови. У животных опытной группы холецистокинин-панкреозимин достоверно снизил активность амилазы в ткани поджелудочной железы по сравнению с контролем и оказал такое же действие на инкрецию амилазы, как и в контрольной группе.

Таким образом, влияние экзогенного холецистокинин-пан-креозимина после ограничения двигательной активности выразилось в снижении продукции пепсина и амилазы.

Проведенное исследование позволило выявить роль различных звеньев нейрогуморальной регуляции функций желудка и поджелудочной железы в генезе их изменений на разных этапах действия фактора ограничения двигательной активности.

Следовательно, в ранние сроки действия экстремального раздражителя изменения органов и систем организма связаны с развертыванием неспецифических стрессорных реакций, с активацией симпатико-адреналовой системы. Доказанная тесная связь между эндокринной системой и пищеварительным трактом предполагает влияние повышенного в этот период содержания гипофизарных гормонов на гастродуоде-нальную зону. В свою очередь повышенная секреция гипофизарных гормонов отражает либериновую активность гипоталамуса, возникающую в результате стрессогенности фактора гипокинезии.

Имеющие место при иммобилизационном стрессе язвы желудка и изменения пепсиновыделения полностью исчезали при действии АЭ. Даларгин оказывал выраженный положительный эффект на экзокринный отдел поджелудочной железы и на гормоны желудочно-кишечного тракта гастрин и инсулин. При 7-суточном ограничении двигательной активности изменения гастродуоденальной зоны в ряде случаев были несколько иными по направленности и менее выраженными по глубине, чем при иммобилизационном стрессе. Аналог энкефалинов и в этом случае оказал нормализующее влияние на изменения функций желудка и поджелудочной железы.

Действие АЭ носит неспецифический антистрессорный характер. По мнению В. Г. Смагина и соавт. (1980), модулирующий эффект энкефалинов в отношении ряда гормонов, принимающих активное участие в формировании стресс-синдрома, опосредован нервной системой. Существует гипотеза о роли опиоподобных пептидов в локальной саморегулирующей системе секреторного аппарата гастродуоденальной зоны,, возможно, в качестве антагониста стимулятора желудочной секреции гастрина [Смагин В. Г. и др., 1980; Polak J. М. et al., 1977; Kim N. S. et al., 1979]. Влияние энкефалинов на функции поджелудочной железы, вероятно, осуществляется непосредственно через гастроинтестинальные гормоны, а наличие в островковой ткани С-клеток, вырабатывающих пан-креагастрин, оправдывает предположение о продукции теми же клетками различных гормонально-активных веществ с противоположными эффектами.

В более поздние сроки действия фактора ограничения двигательной активности снижение нагрузки на опорно-двигательный аппарат приводит к изменениям в соотношениях между эффектами симпатических и парасимпатических отделов вегетативной нерной системы [Генин А. М., Сорокин П. А., 1969]. Ряд исследователей указывают на изменение парасимпатических влияний на деятельность ряда органов и систем в космическом полете [Баевский Р. М., Газенко О. Г., 1964; Касьян И. И., 1964; Газенко О. Г., Гюрджиан А. А., 1967; Парин В. В., Газенко О. Г., 1967; Егоров А. Д., Какурин Л. И., 1969; Смирнов К- В., Уголев А. М., 1981]. При этом преобладают влияния блуждающего нерва. Рассматривая действие холинолитика метацина при 30-суточном ограничении двигательной активности на функции желудка и поджелудочной железы, можно с уверенностью считать холинергические влияния одним из проявлений специфических реакций в организме в этих условиях. Метацин полностью нормализовал деятельность секреторного аппарата желудка и поджелудочной железы у животных при ограничении двигательной активности.

Реализация влияний блуждающего нерва на секрецию желудка, как было указано ранее, осуществляется в большей степени через гастрин, эффект которого на функциональную активность париетальных клеток может быть опосредован гистамином. Значение гистамина в этом плане не может идти в сравнение с ролью основного физиологического активатора париетальных клеток — гастрина. При длительном действии гипокинезии и при ограничении двигательной активности нами было обнаружено прогрессирующее увеличение концентрации гастрина в крови. Этот факт является подтверждением парасимпатических влияний на функции желудка и поджелудочной железы при действии этих экстремальных раздражителей.

В связи с тем что увеличение кислотности желудочного сока и пепсиновыделения являются адаптационными признаками, прогрессирующими в динамике действия гипокинезии, в результате чего пищеварительная система переходит на новый функциональный уровень, нами было проведено изучение реакции желудочных желез на экзогенный гистамин. Это исследование углубило представление о процессах кислото-образования и пепсиновыделения при длительном воздействии гипокинезии. Реакция париетальных клеток на экзогенный гистамин не изменялась, однако наблюдалось повышение реактивности главных клеток желудка к гистамину. Эти факторы в некоторой степени являются подтверждением ранее выдвинутой гипотезы о потенциальной возможности развития   гиперсекреторного  синдрома   [Смирнов   К.   В.,   1973].

Как было указано ранее, в интеграции деятельности органов пищеварительной системы существенная роль принадлежит гастроинтестинальным гормонам [Pearse В. М. F., 1976]. В этой связи представляет большой интерес изучение реакции желудка и поджелудочной железы на экзогенные секреции и холецистокинин-панкреозимин — гуморальные посредники эффекта ацидофикации слизистой оболочки двенадцатиперстной кишки.

При 30-суточном ограничении двигательной активности крыс был обнаружен ингибирующий эффект холецистоки-шга-панкреозимина, в то время как секретин несколько повышал уровень пепсина в слизистой оболочке желудка. Эти факты указывают на адекватную реакцию главных клеток желудка, на гормональные стимулы с рецепторной зоны двенадцатиперстной кишки [Геллер Л. И. и др., 1974].

Кроме того, при исследовании экзокринного отдела поджелудочной железы при введении этих гормонов было выявлено снижение продукции а-амилазы поджелудочной желе-i зой в ответ на экзогенно вводимые секретин и холецистокинин-панкреозимин и резкое повышение инкреции этого фермента — на секретин. Эти факты указывают на неадекватную реакцию экзокринного отдела поджелудочной железы на действие холецистокинин-панкреозимина — специфического стимулятора активности ацинарных клеток поджелудочной железы [Теэсалу С. А., 1979].

Реакция поджелудочной железы на экзогенный секретин неспецифична и связана главным образом с «вымыванием» повышенным количеством жидкой части панкреатического сока накопившихся в железе ферментов. Определенную роль в реализации действия секретина на экзогенный отдел поджелудочной железы играет усиление кровотока, обусловленное и первичным влиянием гормона на органную гемодинамику, и вторичным усилением кровотока в железе в силу стимулирования секретином панкреатической секреции [Кузнецова Э. К., Курцин И. Т., 1961]. Обнаруженный эффект резкого усиления инкреции амилазы на экзогенный секретин, возможно, связан с возникающими при ограничении двигательной активности изменениями гемодинамики внутренних органов.

Таким образом, при ограничении двигательной активности происходят определенные перестройки нейрогуморальной регуляции пищеварительной системы в зависимости от длительности действия фактора. По мере адаптации к действию фактора большое значение приобретают холинергические влияния. При этом возрастает роль гастроинтестинальных гормонов (гастрин, холецистокинин-панкреозимин) в генезе изменений функций желудка и поджелудочной железы. Повышенная чувствительность желез желудка к гистамину согласуется с увеличением кислотно-пептического потенциала желудка. В то же время адекватная реакция желудка к гормональным стимулам с двенадцатиперстной кишки указывает на сохранение функциональных возможностей желудочных желез при ограничении двигательной активности.