Революция и Гражданская война в России

 Григорий Иванович Котовский

Русская история и культура

Рефераты

     С занятием красными Одессы карьера Котовского-кавалериста развернулась.

     При  поддержке  австрийских украинцев-галичан  грозной  опасностью  для

красных  на Украине встал головной  атаман  Симон Петлюра. В лазурно-голубых

мундирах  он привел на Украину гайдамаков. Вместе  с Петлюрой  пошли меньшие

атаманы - Тютюник, Черный, Ангел, Ткаченко, Струк, Бень.

     В  Ямпольский уезд  Подольской  губернии  на  один из  участков  против

Петлюры красное  командование бросило 45-ю дивизию под начальством  Якира, в

которой Котовский командовал 2-й бригадой.

     Для  разбойного,  кровавого "смутного  времени"  российской  революции,

когда  страна   стояла  в  сплошном  грабеже,  рука  Котовского  была  самая

подходящая. За ним - хорошая школа тюрем, каторги, больших дорог.

     В отрядах своей бригады мародеров и  дезертиров  Котовский расстреливал

собственноручно. Ввел железную разбойничью дисциплину, содержал банды-войска

в таком  благочестии,  что  даже  диву давались жители местечек, привыкшие к

погромам. В  этих местечках дисциплину  отрядов  Котовского  особенно ценили

евреи, ибо только один Котовский не грабил их,  за что и носил от украинских

атаманов кличку "жидивьского бога".

     - Товарищ Котовский  не приказал, - и этого  достаточно, чтобы в случае

ослушанья быть расстрелянным ка месте самим комбригом.

     В   лесах   под   Крыжополем   начались   первые   бои   Котовского   с

австрийско-украинскими гайдамаками.  Жестокие бои. Четыре  месяца  изо дня в

день   отбивалась  красная  45-я   дивизия   от  превосходящих  численностью

украинских войск. Силы дивизии таяли. Особенно горевал прирожденный наездник

Котовский  о  гибели  коней. Но у  Котовского первым  подручным,  командиром

бессарабского  кавалерийского полка, был тоже тип  не без красочности. Мишка

Няга, 19-летний неграмотный  свинопас из одного бессарабского именья. О Няге

Котовский отзывался восторженно:

     - Мммишка, пприрожденный ббоец и коммандирр!

     В обожженном солнцем свинопасе,  с носом  луковицей, жила отвага равная

отваге Котовского. Нет коней,  чтоб атакой разнести петлюровских гайдамаков.

Но Мишка Няга решил обрадовать любимого начальника. Глубокой ночью с десятью

"не одним дымом мытыми" котовцами Няга вплавь перебрался через Днестр. Знал,

в 15 километрах от скалистой реки стоят два больших конских завода, на одном

из которых Мишка три года служил пастухом.

     С  убийством, с поджогом напали на завод котовцы, но увели  60 коней и,

связав за недоуздки, погнали назад к Днестру.

     - Вот,  обрадуется Григорий  Иваныч,  - только вскрикивал Мишка,  когда

плыли на конях ночью через Днестр. И карьером понеслись к местечку Песчанка,

где стояли тогда отряды Котовского.

     На рассвете,  когда Котовский делал  еще гимнастику  и обливался водой,

командиру  доложили  о мишкином сюрпризе. Котовский,  не доделав приседаний,

выскочил  на  крыльцо,   куда  Мишка   уже  подвел,  выстроив,  60  кровных,

задохнувшихся в скачке, коней.

     -  Мммишка, стерва! -  и  Котовский  остолбенел.  Женщины и  кони  были

слабостью Котовского. Стал обходить кобыл, жеребцов,  растрогался до  слез и

поочередно обнимая, расцеловал всех своих десятерых котовцев.

     - Да,  вот  это интеллигентные лошадки! Золотой  мальчик Ммишка! - весь

день  растроганно  повторял  Котовский. И  по  случаю  военного приза  перед

церковью  на  площади  устроил  своей  банде  парад. Не  зная,  как  почтить

геройство  Няги, он  приказал  склонить боевое знамя  полка,  оркестр  же из

десяти  трубачей  гремел   интернационалом.  Правда,  такие  почести  обычно

отдавались  в отрядах  мертвым.  Но ничего  более  помпезного  выдумать было

нельзя.  И этим почтил Котовский своего комполка Мишку Нягу. А через  неделю

уж скакали кровные скакуны под шпаной Котовского в атаку на гайдамаков.

     Ранней  зимой в городке Рославле расположились на отдых, вырвавшиеся из

кольца украинских войск, котовцы.  От прежнего налетчика, героя  Конан-Дойля

не осталось  и  следа. 32-летний Котовский нашел  наконец свое призвание. Он

должен быть вовсе  не страхом больших бессарабских дорог,  а - кавалерийским

генералом.

     Во всяком случае  в Рославле Котовский  уже чувствовал себя  генералом.

Ввел  правильную  казарменную  жизнь, дисциплину,  обязательную  гимнастику,

расправлялся  с  бандой  сурово.  Если  проведет  ладонью  по крупу  коня  и

останется  пылинка,  изобьет  так,  как  не  бил и  царский  ротмистр. Любил

дисциплину этот бывший анархист и разбойник.

     Но недолго простояли  в  Рославле  отряды Котовского.  На Петроград шел

генерал  Юденич. Под  северной  столицей  уже  гремели пушки.  И  Котовского

бросили под Петроград спасать Ленину революционную столицу

     Там, в  городе Петра,  по голодным, вымершим  улицам, изрытым  окопами,

вырытыми  подневольно-выгнанными  "буржуями", интеллигентами,  профессорами,

чиновниками, шли  курсантские и чекистские войска.  С Урала  приехали дикие,

странные у памятника Петра Великого,  башкиры. Кто в чем, без седел, едут  и

поют заунывные непонятные песни.

     И с юга экстренными  эталонами  с крадеными  скакунами  прибыла бригада

Котовского.   В   Петрограде   Мишка   Няга  раскрыл   рот:   -   никто   из

котовцев-партизан не видал во  всю жизнь ничего кроме молдаванских деревень,

а тут они, граждане РСФСР, узнали наконец, что в России есть Петроград.

     С    удивлением     глядели    царские     дворцы,     полуразрушенные,

покинутыеособняки,  изуродованные памятники,  фонтаны и парки  Петербурга на

въехавших конников Котовского.

     - Хороша столица-то, Григорий  Иваныч,  только  - голодно, -  склабился

Мишка  Няга. И верно  - в  столице, кроме мертвых памятников, да заброшенных

дворцов,  -  ничего:  ни картошки, ни хлеба. Это не  Украина, где отожрались

котовцы, тут сражаться надо в голоде, голодают и лошади и люди.

     В   Царском  селе,   где   остановились  отряды,   Котовский   приказал

реквизировать соломенные матрацы. Партизаны ножами пороли их и голодные кони

тоскливо  жевали труху.  Зато во дворцах и особняках  бежавших аристократов,

партизаны  нашли удовольствие. Котовский сам был любителем старинного оружия

и разрешил его брать. Штаб Котовского - бывший цирковой жонглер Гарри, Мишка

Няга, Ваня Журавлев, - щеголяют уже со старинными палашами и саблями.

     Но все ж, хоть и голодными войсками, а красные отбили генерала Юденича.

Юденич дрогнул под натиском ожесточенно погнанных  на него  полков. И  снова

бригада Котовского, вдоволь походившая по дворцам, увидев, что есть в России

города, грузилась в эталоны, отправляясь на родной юг. Только отличившийся в

боях  Котовский лежал  в  голодной столице в  тифу.  Но к  нему  приставлены

несколько врачей: - "выходить во что бы то ни стало вождя красной конницы!"

     Еще  в  госпитале  поправлявшийся  Котовский  получил  приказ  о  своем

назначении   командиром   кавалерийской   бригады,   долженствовавшей   быть

сформированной  на   юге  из  разрозненных  частей   45-й  дивизии.  Бригада

предназначалась для удара на отступавшие на юг войска Деникина. И это должна

была уже быть  настоящая бригада, а не  полубанда,  с  которой  он ходил  по

Бессарабии и Украине.

     Говорят,  Котовский становился все нетерпеливее, торoпясь на юг. Он уже

настоящий "красный маршал",  уже награжден орденом "Красного  знамени". Он -

генерал  с  большим   вкусом  к  веселой  конной   службе  и  лихим   ударам

кавалерийских лав.  О  нем  уже  пошла широкая  слава, как  о  самом  боевом

командире красной кавалерии.

     На  дорогу  "красному Мюрату"  петроградские власти  подарили  медвежью

доху, вероятно,  за  границу  бежавшего  эмигранта.  В  этой шикарной  дохе,

провожаемый,  как герой,  защитник красного Петрограда Котовский  тронулся в

особом вагоне на юг, в Екатеринослав формировать кавбригаду.

     В том 1920-м году путешествия  по железным дорогам  России были сложны.

Люди  ехали только по правительственным командировкам, вся громадная  страна

жила на военном положении. В  вагон  Котовского  попросилась женщина-врач. С

свойственной  ему  галантностью  Котовский  не   отказал  даме.   По  дороге

познакомился, а по приезде в Екатеринослав - на ней женился.

     С объятьями  и дружескими шутками принимал каждого бойца, каждую  новую

часть Котовский в Екатеринославе. С штабами, как  лавочник, торговался из-за

седел,  пулеметов. Комната, в  которой  с женой  жил  Котовский,  завалилась

шашками, переметными сумами, седлами,  ремнями. По вечерам, при свете лампы,

вместе с  женой  и адъютантами толковал  с шорниками, показывая, как  кроить

кожу, приказывал экономить. Котовский был хорошим хозяином и мастером на все

руки.

     Наконец 12  января комбриг  Котовский  в  малиновых чикчирах,  в  серой

венгерке с бранденбурами, с орденом "Красного знамени" над сердцем, любивший

все помпезное,  начал готовиться  к параду  бригады в селе  Лозоватовке  под

Екатеринославом, после чего бригада должна двинуться на фронт.

     На   парад   Котовский   вызвал  высших   красных  командиров  Украины,

произносились  речи,  оркестры   беспрерывно  гремели  маршами.  Все  прошло

блестяще  и  прямо  с  парада  по снежной дороге  бригада двинулась походным

порядком на фронт против генерала Деникина.

     Впереди бригады в сопровождении адъютантов ехал Котовский на знаменитом

жеребце "Орлике".  Сзади  громыхали пулеметные  тачанки, развивались красные

платки  штандартов,  тяжело  бежали,  отдохнувшие  артиллерийские  кони,  на

полкилометра растилался пестрый лес пик.

     Мерзлый снег  широкой,  белой,  укатанной дороги  звенел  под  копытами

коней. По команде комполка Мишки Няги уже выехали вперед песенники и грянули

частушки:

     "Вот веселые, живые

      Вам частушки фронтовые!

     Ой, дуди моя дуда,

     Выходи народ сюда!"

     Этим куплетам улыбался комбриг  Котовский: "ведь это же почти сказка" -

приговоренный   к   висилице  разбойник  едет  красным  генералом  вместе  с

свинопасом   Нягой   и   скоро   разобьет   в   пух   и   прах  образованных

генералов-академиков. А  потом во главе этих же разбойничьих  полчищ, орущих

частушки, грянет и на Европу.

     Как раскаченный тяжелый таран вливалась кавбригада Котовского  в  толщу

уже катившихся  от Орла  белых войск. На десятки  километров заходил в  тыл,

сеял панику, отбивал обозы. Темперамент Котовского, дорвавшегося до большого

дела, развернулся во всю ширь.  В лихости равнялись с комбригом и  командиры

полков   -    белогородcкий   улан-вахмистр   Криворучко,   Мишка   Няга   и

приднестровский партизан Ваня Макаренко.

     К "Одессе-маме" напирала конница Котовского. Уж прошли тяжелые  бои под

Вознесенском.  После боя под  Березовкой  разбойная  бригада спала и  видела

Одессу.  Изо  всех  сил  пер  на  Одессу  Котовский.  Заняв  село  Потоцкое,

окруженный своими командирами, явился на  телеграф,  потребовал  телеграфные

ленты, надеясь установить переговоры белых штабов.

     Но  пока телеграфисты разбирали  катушки,  раздался треск  телеграфного

ключа.  Котовский  приказал принимать разговор. Вызывала  белая Одесса белую

станцию Раздельную.

     -  Включай Одессу! Поведу разговор! - кричал Котовский и стал принимать

сведения с Раздельной  из штаба  белых. Штаб передавал сведения о кавбригаде

Котовского. С Раздельной предупреждали, чтоб  гарнизон Одессы  был поставлен

на ноги, ибо не позже трех дней надо ждать Котовского под Одессой.

     Разговор кончился, последний вопрос: - Кто принял?

     - Котовский, - отвечает Котовский.

     - Что за шутки в такое время, - выбивает в ответ телеграф.

     - Уверяю, что принял Котовский.

     На телеграфе стоял запорожский  хохот Криворучко и Мишки Няги. Любитель

остроумия и шуток, Котовский сел на своего конька.

     По телеграфу началась агитация.

     - Вы русский человек, дворянин, опомнитесь, что вы делаете, вы предаете

русский народ большевикам, поверните лучше свою конницу на Москву.

     В  тот же день кавбригада выступила из Потоцкого, надвигаясь на Одессу.

Одесса уже задыхалась. Почти не оказывая сопротивления, белые бросали город,

отступая к  Днестру,  к  Румынии. Вокруг Одессы  загорелись  последние  бои.

Красные  окружили  Одессу тесным  кольцом,  а  Котовский  карьером  пошел  к

Днестру,  чтобы  зайти  в  глубокий  тыл  белых и перерезать последний  путь

отступления.

     В районе  немецкой колонии  Кандель,  близ  Тирасполя,  Котовский зажал

выброшенных на  Днестр белых. До 10.000 солдат, офицеров, юнкеров,  штатских

скопились  в холодную ночь  на снежном  берегу  Днестра. Это - смерть.  Идти

некуда. Румыны в ставшую  румынской.  Бессарабию не пускают, обстреливают, а

на русской земле - Котовский. Многие кончали на льду Днестра самоубийством.

     Полуоборванная банда "кавбригада Котовского"  уж  давно  дорывалась  до

офицерских сапогов и штанов, во сне видели - "галифе с красным кантиком". Но

Котовский  к  зажатым   на  льду  белым  послал   Криворучко  с  несколькими

всадниками, заявить от имени Котовского, что могут сдаваться без страха:

     - Чтобы ни  одного  не трогать,  понимаешь? - басом гремел Котовский. -

Расстреляю всякого, кто пленного тронет.

     И бойцы кавбригады знали, что слово Котовского твердо.

     Сбившись в  кучу на  снегу,  стояли  полузамерзшид  белые, когда  к ним

подъехали парламентеры Котовского.

     - Де тут полковник Стесселев? - закричал с седла партизан, и найдя его,

продолжал, -  Вы  вот  что,  товарищ  полковник, товарищ Котовский  приказал

сказать, что  вы в таком положении, што мы с вами драться  не желаем. А если

которые гаспада офицера опасаются, что им  што будет, то пусть не опасаются.

Потому товарищ Котовский не приказал... И вещей  отбирать тоже не будем... и

ежели при гаспадах которые дамочки имеются, тоже  пущай не опасаются, ничего

им от нас не будет... товарищ Котовский приказал, чтобы все шли до нас и что

б без всякого, - не опасались...

     Такой эпизод в русской гражданской войне встречался редко. Пленных чаще

ставили под пулемет.

     Белые  поверили  Котовскому.  Пошли  сдаваться. Котовский  принял белых

именно  так,  как,  вероятно, когда-то читал  в каком-нибудь романе. Комбриг

приказал  выстроить  всех  пленных  и  всю красную  кавбригаду и вымахнул на

знаменитом "Орлике", подбоченясь.

     Перед белыми произнес  сумбурную  заикающуюся  речь. Эта  речь  была не

коммунистической. Речь - "необъятной широты" русского человека.

     В  реввоенсовете  подпольщики-коммунисты  мурзились  с  неудовольствием

насчет "дворянско-русских  жестов Котовского". Но  делать нечего, может быть

не  была  бы  так  взята Одесса,  если  б на  нее  не  налетел  Котовский. И

реввоенсовет "товарища Котовского за доблестные подвиги, проявленные  в боях

в  районе  Одесса  -  Овиднополь,  постановил  наградить  орденом  "Красного

знамени".

     Так, становясь одним из виднейших маршалов, Григорий  Котовский украсил

грудь вторым орденом.

Из кинофильма «Котовский» снятого, режиссером Алексеем Файнциммером по сценарию кинодраматурга Алексея Капле

Из советского кинофильма «Котовский» (1943) ... Имеется в виду стрижка наголо, поскольку Котовский брил голову. ...

... С.М. Буденный, К.Е. Ворошилов, Г.И. Котовский, талантливые красные полководцы М.Н. Тухачевский, С.К. Тимошенко, И.П. Уборевич