древнерусский князь Олег. Договор руси с греками Византией. Смерть князя Олега от змеи - где он похоронен

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

 

Карамзин. История государства Российского

В двенадцати томах

 

Том 1

Глава 5

 

Смотрите также:

 

Всемирная история


Карамзин: История государства Российского в 12 томах

 

Ключевский: Полный курс лекций по истории России


Татищев: История Российская


Эпоха Петра 1

 

 

Покровский. Русская история с древнейших времён

 

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

 

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

 

История государства и права России

 

Справочник Хмырова 

 

Правители Руси-России (таблица)

 

Герберштейн: Записки о Московитских делах

 

Олеарий: Описание путешествия в Московию

 

Любавский. ЛЕКЦИИ ПО ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ ДО КОНЦА 16 ВЕКА

КНЯЗЬ ОЛЕГ. Г. 879-912

  

Завоевания Олеговы

Нашествие Угров. Супружество Игоря

Россияне служат в Греции. Олег идет на Царьград.

Мир с Греками. Договор с Империею. 

Смерть князя Олега.

 

 Князь Олег

 

     Рюрик, по словам летописи, вручил Олегу правление за малолетством сына.

Сей опекун Игорев скоро прославился  великою  своею  отважностию,  победами,

благоразумием, любовию подданных.

     Весть о счастливом успехе Рюрика и братьев его, желание  участвовать  в

их завоеваниях и надежда обогатиться, без сомнения, привлекли многих Варягов

в Россию. Князья рады были соотечественникам, которые усиливали  их  верную,

смелую дружину. Олег, пылая  славолюбием  Героев,  не  удовольствовался  сим

войском, но присоединил к нему великое число Новогородцев,  Кривичей,  Веси,

Чуди, Мери и в 882 году пошел к странам Днепровским. Смоленск, город вольных

Кривичей, сдался ему, кажется, без сопротивления, чему могли  способствовать

единоплеменники их,  служившие  Олегу.  Первая  удача  была  залогом  новых:

храбрый Князь, поручив Смоленск своему Боярину, вступил в область Северян  и

взял Любеч, древний город  на  Днепре.  Но  желания  завоевателя  стремились

далее:  слух  о  независимой  Державе,   основанной   Аскольдом   и   Диром,

благословенный  климат  и  другие  естественные   выгоды   Малороссии,   еще

украшенные, может быть, рассказами, влекли Олега к Киеву.

     Вероятность, что Аскольд и Дир, имея сильную дружину,  не  захотят  ему

добровольно поддаться, и неприятная мысль сражаться  с  единоземцами,  равно

искусными в деле воинском, принудили его употребить хитрость. Оставив назади

войско, он с юным Игорем и с немногими  людьми  приплыл  к  высоким  берегам

Днепра, где стоял древний Киев; скрыл вооруженных ратников в ладиях и  велел

объявить  Государям  Киевским,  что  Варяжские  купцы,  отправленные  Князем

Новогородским в Грецию, хотят видеть  их  как  друзей  и  соотечественников.

Аскольд и Дир, не подозревая обмана, спешили на берег: воины Олеговы в  одно

мгновение окружили их. Правитель сказал: Вы не Князья и не знаменитого роду,

но я Князь, - и показав Игоря, примолвил: -  Вот  сын  Рюриков!  Сим  словом

осужденные на казнь Аскольд и Дир под мечами  убийц  пали  мертвые  к  ногам

Олеговым... Простота, свойственная нравам IX  века,  дозволяет  верить,  что

мнимые купцы могли призвать к себе таким  образом  Владетелей  Киевских;  но

самое  общее  варварство  сих  времен  не  извиняет  убийства  жестокого   и

коварного. - Тела несчастных Князей были погребены на горе, где в  Несторово

время находился Ольмин двор; кости Дировы покоились за храмом Св. Ирины; над

могилою Аскольда стояла  церковь  Св.  Николая,  и  жители  Киевские  доныне

указывают сие место на крутом берегу Днепра, ниже  монастыря  Николаевского,

где врастает в землю малая, ветхая церковь.

     Олег, обагренный кровию невинных Князей, знаменитых  храбростию,  вошел

как победитель в город их, и жители,  устрашенные  самым  его  злодеянием  и

сильным  войском,  признали  в  нем  своего  законного   государя.   Веселое

местоположение, судоходный Днепр, удобность иметь  сообщение,  торговлю  или

войну с разными богатыми  странами  -  с  Греческим  Херсоном,  с  Козарскою

Тавридою, с Болгариею, с Константинополем  -  пленили  Олега,  и  сей  Князь

сказал:  Да  будет  Киев  материю  городов   Российских!   Монархи   народов

образованных желают иметь столицу среди Государства,  во-первых,  для  того,

чтобы лучше надзирать над общим его правлением, а  во-вторых,  и  для  своей

безопасности: Олег, всего более думая о завоеваниях, хотел жить на  границе,

чтобы тем скорее нападать на чуждые земли;  мыслил  ужасать  соседей,  а  не

бояться их. - Он поручил дальние области Вельможам; велел строить города или

неподвижные  станы  для  войска,  коему  надлежало  быть  грозою  и  внешних

неприятелей и внутренних мятежников; уставил также  налоги  общие.  Славяне,

Кривичи и другие народы  должны  были  платить  дань  Варягам,  служившим  в

России: Новгород давал им ежегодно  300  гривен  тогдашнею  ходячею  монетою

Российскою: что представляло цену ста пятидесяти фунтов  серебра.  Сию  дань

получали Варяги, как говорит Нестор, до кончины Ярославовой: с того  времени

летописи наши действительно уже молчат о службе их в России.

     Обширные владения Российские еще не  имели  твердой  связи.  Ильменские

Славяне граничили с Весью, Весь с Мерею, Меря с Муромою и  с  Кривичами;  но

сильные, от Россиян независимые народы обитали между Новымгородом и  Киевом.

Храбрый Князь, дав отдохнуть войску, спешил к  берегам  реки  Припяти:  там,

среди лесов мрачных Древляне свирепые наслаждались  вольностию  и  встретили

его с оружием, но победа увенчала  Олега,  и  сей  народ,  богатый  зверями,

обязался ему платить дань черными  куницами.  В  следующие  два  года  Князь

Российский  овладел  землею  Днепровских  Северян  и  соседственных  с  ними

Радимичей. Он победил первых, освободил их от власти Козаров,  и  сказав:  я

враг им, а не вам! -  удовольствовался  самым  легким  налогом:  верность  и

доброе расположение Северян были ему всего нужнее для безопасного  сообщения

южных областей Российских с северными.  Радимичи,  жители  берегов  Сожских,

добровольно согласились давать Россиянам то же, что Козарам:  по  щлягу  или

мелкой монете с каждой сохи. Таким образом, соединив цепию завоеваний Киев с

Новымгородом, Олег  уничтожил  господство  Хана  Козарского  в  Витебской  и

Черниговской Губернии. Сей Хан  дремал,  кажется,  в  приятностях  Восточной

роскоши и неги: изобилие Тавриды, долговременная связь с цветущим Херсоном и

Константинополем, торговля и мирные искусства Греции усыпили воинский дух  в

Козарах, и могущество их уже клонилось к падению.

     Покорив Север, Князь Российский обратил счастливое оружие свое к Югу. В

левую сторону от Днепра, на берегах Сулы, жили еще независимые от Российской

Державы Славяне, единоплеменные с Черниговцами: он завоевал страну их, также

Подольскую и Волынскую Губернию, часть Херсонской и,  может  быть,  Галицию,

ибо Летописец в числе его подданных именует Дулебов,  Тивирцев  и  Хорватов,

там обитавших.

     Но между тем,  как  победоносные  знамена  сего  Героя  развевались  на

берегах Днестра и Буга,  новая  столица  его  увидела  пред  стенами  своими

многочисленные вежи, или шатры, Угров  (Маджаров  или  нынешних  Венгерцев),

которые обитали некогда близ Урала, а в IX веке на Восток от Киева, в стране

Лебедии, может быть в Харьковской Губернии, где город Лебедин напоминает сие

имя. Вытесненные Печенегами, они искали тогда жилищ новых; некоторые перешли

за Дон, на границу Персии; другие же устремились на Запад:  место,  где  они

стояли под Киевом, называлось еще в Несторово время Угорским. Олег пропустил

ли их дружелюбно или отразил силою, неизвестно.  Сии  беглецы  переправились

через Днепр и завладели Молдавиею, Бессарабиею, землею Волошскою.

     Далее не находим никаких известий о предприятиях деятельного  Олега  до

самого 906 года; знаем только, что он правил еще Государством и в то  время,

когда уже питомец его возмужал летами. Приученный из детства к  повиновению,

Игорь не дерзал  требовать  своего  наследия  от  Правителя  властолюбивого,

окруженного блеском побед, славою завоеваний и храбрыми товарищами,  которые

считали его власть законною, ибо он умел ею возвеличить Государство.  В  903

году Олег избрал для Игоря супругу, сию в наших летописях бессмертную Ольгу,

славную тогда еще одними прелестями женскими и благонравием. Ее  привезли  в

Киев из Плескова, или нынешнего Пскова: так пишет Нестор. Но в особенном  ее

житии и в других  новейших  исторических  книгах  сказано,  что  Ольга  была

Варяжского простого роду и жила в веси, именуемой  Выбутскою,  близ  Пскова;

что юный Игорь, приехав из Киева, увеселялся там  некогда  звериною  ловлею;

увидел Ольгу, говорил с нею, узнал ее  разум,  скромность  и  предпочел  сию

любезную сельскую девицу всем другим невестам.

     Обыкновения и нравы тогдашних времен, конечно, дозволяли  Князю  искать

для себя супругу в самом низком состоянии людей, ибо красота уважалась более

знаменитого рода; но мы не можем ручаться за истину  предания,  неизвестного

нашему древнему Летописцу,  иначе  он  не  пропустил  бы  столь  любопытного

обстоятельства в житии Св.  Ольги. Имя свое приняла она, кажется, от имени Олега,

в знак дружбы его к сей достойной Княгине или в знак Игоревой к нему любви.

  

Россияне служат в Греции. Олег идет на Царьград.

 

   Вероятно, что сношение между Константинополем и Киевом  не  прерывалось

со времен  Аскольда  и  Дира;  вероятно,  что  Цари  и  Патриархи  Греческие

старались умножать число Христиан в Киеве и вывести  самого  Князя  из  тьмы

идолопоклонства; но Олег, принимая, может быть, Священников  и  Патриарха  и

дары от Императора, верил более всего мечу  своему,  довольствовался  мирным

союзом с Греками  и  терпимостию  Христианства.  Мы  знаем  по  Византийским

известиям,  что   около   сего   времени   Россия   считалась   шестидесятым

Архиепископством в списке Епархий, зависевших от Главы  Константинопольского

Духовенства; знаем также, что в 902 году 700  Россов  или  Киевских  Варягов

служили во флоте Греческом и что  им  платили  из  казны  100  литр  золота.

Спокойствие, которым  Россия,  покорив  окрестные  народы,  могла  несколько

времени наслаждаться, давало свободу витязям Олеговым искать деятельности  в

службе  Императоров:  Греки  уже  издавна  осыпали  золотом  так  называемых

варваров, чтобы они дикою храбростию своею  ужасали  не  Константинополь,  а

врагов его. Но Олег, наскучив тишиною, опасною для воинственной Державы, или

завидуя богатству Царяграда и желая доказать, что казна  робких  принадлежит

смелому,  решился  воевать  с  Империею.  Все   народы,   ему   подвластные:

Новогородцы, Финские жители Белаозера, Ростовская Меря,  Кривичи,  Северяне,

Поляне Киевские, Радимичи, Дулебы, Хорваты и Тивирцы соединились с  Варягами

под его знаменами. Днепр покрылся двумя тысячами  легких  судов:  на  всяком

было сорок воинов; конница шла берегом. Игорь остался в Киеве: Правитель  не

хотел разделить с ним ни опасностей, ни славы. Надлежало победить не  только

врагов, но и  природу,  такими  чрезвычайными  усилиями,  которые  могли  бы

устрашить самую дерзкую  предприимчивость  нашего  времени  и  кажутся  едва

вероятными. Днепровские пороги и ныне мешают  судоходству,  хотя  стремление

воды в течение столетний, наконец, искусство людей  разрушили  некоторые  из

сих преград каменных: в IX и Х  веке  они  долженствовали  быть  несравненно

опаснее. Первые Варяги Киевские осмелились пройти сквозь их острые  скалы  и

кипящие волны с двумястами судов: Олег со флотом в  десять  раз  сильнейшим.

Константин Багрянородный описал нам, как Россияне в сем плавании обыкновенно

преодолевали трудности: бросались в воду, искали гладкого  дна  и  проводили

суда между камнями; но в некоторых местах вытаскивали свои  лодки  из  реки,

влекли берегом или несли на плечах,  будучи  в  то  же  самое  время  готовы

отражать неприятеля. Доплыв благополучно до лимана,  они  исправляли  мачты,

паруса, рули; входили в море и,  держась  западных  берегов  его,  достигали

Греции.

     Но Олег вел с собою еще сухопутное конное войско: жители  Бессарабии  и

сильные Болгары дружелюбно ли пропустили его? Летописец не говорит о том. Но

мужественный Олег приближился наконец к  Греческой  столице,  где  суеверный

Император Леон, прозванный Философом,  думал  о  вычетах  Астрологии  более,

нежели о безопасности Государства. Он велел только заградить цепию гавань  и

дал волю Олегу разорять  Византийские  окрестности,  жечь  селения,  церкви,

увеселительные дома, Вельмож  Греческих.  Нестор,  в  доказательство  своего

беспристрастия, изображает самыми черными красками жестокость и бесчеловечие

Россиян. Они плавали в крови несчастных, терзали пленников, бросали живых  и

мертвых в море.

     Так некогда поступали Гунны и народы  Германские  в  областях  Империи;

так, в сие же самое время, Норманы,  единоземцы  Олеговы,  свирепствовали  в

Западной Европе.

     Война дает ныне право убивать неприятелей вооруженных: тогда  была  она

правом злодействовать в земле  их  и  хвалиться  злодеяниями...  Сии  Греки,

которые все еще именовались согражданами Сципионов и Брутов, сидели в стенах

Константинополя и смотрели на ужасы опустошения  вокруг  столицы;  но  Князь

Российский привел в трепет и самый  город.  В  летописи  сказано,  что  Олег

поставил суда свои на колеса и силою одного ветра, на  распущенных  парусах,

сухим путем шел со флотом к Константинополю. Может быть, он хотел сделать то

же, что сделал после Магомет II: велел воинам тащить суда берегом в  гавань,

чтобы приступить  к  стенам  городским;  а  баснословие,  вымыслив  действие

парусов на сухом пути, обратило трудное, но  возможное  дело  в  чудесное  и

невероятное. Греки, устрашенные сим намерением, спешили предложить Олегу мир

и дань. Они выслали войску его съестные припасы и вино: Князь отвергнул то и

другое,  боясь  отравы,  ибо  храбрый  считает  малодушного  коварным.  Если

подозрение Олегво, как говорит Нестор, было справедливо: то  не  Россиян,  а

Греков должно назвать истинными варварами Х века.

 

Договор Руси с греками Византией 

 

    Победитель требовал 12 гривен на каждого человека  во  флоте  своем,  и

Греки  согласились  с  тем  условием,  чтобы  он,  прекратив  неприятельские

действия, мирно возвратился в отечество. Войско Российское  отступило  далее

от  города,  и  Князь  отправил  Послов  к  Императору.  Летопись  сохранила

Норманские имена сих вельмож:

     Карла,  Фарлафа,   Веремида,   Рулава,   Стемида.   Они   заключили   с

Константинополем следующий договор [в 907 г.]:

     1. "Греки дают по 12 гривен на человека, сверх того  уклады  на  города

Киев, Чернигов, Переяславль, Полтеск, Ростов, Любеч и другие, где  властвуют

Князья, Олеговы подданные". Война была в  сии  времена  народным  промыслом:

Олег, соблюдая обычай Скандинавов и всех народов  Германских,  долженствовал

разделить свою добычу с воинами и Полководцами, не забывая  и  тех,  которые

оставались в России.

     II. "Послы, отправляемые Князем Русским  в  Царьград,  будут  там  всем

довольствованы из казны Императорской. Русским гостям  или  торговым  людям,

которые приедут в Грецию, Император обязан на шесть  месяцев  давать  хлеба,

вина, мяса, рыбы и плодов; они имеют также свободный вход в народные бани  и

получают на возвратный путь съестные припасы, якоря, снасти,  паруса  и  все

нужное".

     Греки с своей стороны предложили такие условия: "1.  Россияне,  которые

будут в Константинополе не для торговли, не имеют права требовать  месячного

содержания.

     - II. Да запретит Князь Послам своим делать жителям обиду в областях  и

в селах Греческих. - III. Россияне могут жить только у Св.  Мамы,  и  должны

уведомлять о своем прибытии городское начальство, которое запишет их имена и

выдаст им  месячное  содержание:  Киевским,  Черниговским,  Переяславским  и

другим гражданам.

     Они будут входить  только  в  одни  ворота  городские  с  Императорским

приставом, безоружные и не более пятидесяти человек вдруг;  могут  торговать

свободно в Константинополе и не платя никакой пошлины".

     Сей мир, выгодный для Россиян, был утвержден священными обрядами  Веры:

Император  клялся  Евангелием,  Олег  с  воинами  оружием  и  богами  народа

Славянского, Перуном и Волосом. В знак победы  Герой  повесил  щит  свой  на

вратах Константинополя и возвратился  в  Киев,  где  народ,  удивленный  его

славою  и  богатствами,   им   привезенными:   золотом,   тканями,   разными

драгоценностями искусства  и  естественными  произведениями  благословенного

климата Греции, единогласно назвал Олега вещим, то есть мудрым или волхвом.

     Так Нестор описывает счастливый и славный поход, коим Олег увенчал свои

дела воинские. Греческие Историки молчат  о  сем  важном  случае;  но  когда

Летописец наш не  позволял  действовать  своему  воображению  и  в  описании

древних, отдаленных времен: то  мог  ли  он,  живучи  в  XI  веке,  выдумать

происшествие десятого столетия, еще свежего в  народной  памяти?  Мог  ли  с

дерзостию уверять современников в истине оного, если бы  общее  предание  не

служило ей порукою? Согласимся,  что  некоторые  обстоятельства  могут  быть

баснословны: товарищи Олеговы,  хваляся  своими  подвигами,  украшали  их  в

рассказах, которые с новыми прибавлениями, чрез несколько времени обратились

в народную сказку, повторенную Нестором без  критического  исследования;  но

главное обстоятельство, что Олег ходил к Царьграду и возвратился с  успехом,

кажется достоверным.

     Доселе одни словесные предания могли руководствовать Нестора; но  желая

утвердить мир с Греками, Олег вздумал отправить в Царьград  Послов,  которые

заключили с Империею договор письменный, драгоценный и  древнейший  памятник

Истории Российской, сохраненный в нашей летописи.  Мы  изъясним  единственно

смысл темных речений, оставляя в целости, где  можно,  любопытную  древность

слога.

 

     ДОГОВОР РУССКИХ С ГРЕКАМИ

 

"Мы от роду Русского, Карл, Ингелот,  Фарлов,

Веремид, Рулав, Гуды, Руальд,  Карн,  Флелав,  Рюар,  Актутруян,  Лидулфост,

Стемид, посланные Олегом, Великим Князем Русским и всеми  сущими  под  рукою

его Светлыми Боярами к вам, Льву, Александру и Константину"  (брату  и  сыну

первого) "Великим Царям Греческим, на удержание и на извещение от многих лет

бывшие любви между Христианами и Русью, по воле наших Князей  и  всех  сущих

под рукою  Олега,  следующими  главами  уже  не  словесно,  как  прежде,  но

письменно утвердили сию любовь и клялися в  том  по  закону  Русскому  своим

оружием.

     1. Первым словом да умиримся с вами, Греки! Да любим друг друга от всей

души и не дадим никому из сущих под рукою наших Светлых Князей обижать  вас;

но потщимся, сколь можем, всегда и непреложно соблюдать сию дружбу! Так же и

вы, Греки, да храните всегда любовь  неподвижную  к  нашим  Светлым  Князьям

Русским и всем сущим под рукою Светлого Олега. В случае  же  преступления  и

вины да поступаем тако:

     II. Вина доказывается свидетельствами; а когда нет  свидетелей,  то  не

истец, но ответчик присягает - и каждый да клянется по Вере своей". Взаимные

обиды и ссоры Греков с Россиянами в Константинополе заставили,  как  надобно

думать, Императоров и Князя Олега включить статьи уголовных законов в мирный

государственный договор.

     III. "Русин ли убиет Христианина или Христианин  Русина,  да  умрет  на

месте злодеяния. Когда убийца домовит  и  скроется,  то  его  имение  отдать

ближнему родственнику убитого; но жена убийцы  не  лишается  своей  законной

части. Когда же преступник уйдет, не оставив имения, то считается под судом,

доколе найдут его и казнят смертию.

     IV. Кто ударит другого мечем или каким сосудом, да заплатит  пять  литр

серебра по закону Русскому; неимовитый же да заплатит, что может; да  снимет

с себя и самую одежду, в которой ходит, и да клянется по Вере своей, что  ни

ближние, ни друзья не хотят его  выкупить  из  вины:  тогда  увольняется  от

дальнейшего взыскания.

     V. Когда Русин украдет что-либо у Христианина или Христианин у  Русина,

и пойманный на воровстве захочет сопротивляться, то хозяин  украденной  вещи

может убить его, не подвергаясь взысканию, и возьмет свое обратно; но должен

только связать вора, который без сопротивления отдается  ему  в  руки.  Если

Русин или Христианин, под видом обыска, войдет в чей дом и силою возьмет там

чужое вместо своего, да заплатит втрое.

     VI. Когда ветром выкинет Греческую ладию на землю чуждую, где  случимся

мы, Русь, то будем охранять оную  вместе  с  ее  грузом,  отправим  в  землю

Греческую и проводим сквозь всякое страшное место до бесстрашного. Когда  же

ей нельзя возвратиться в отечество за бурею или  другими  препятствиями,  то

поможем гребцам и доведем ладию до ближней пристани Русской. Товары, и  все,

что будет в спасенной нами ладии, да продается свободно; и  когда  пойдут  в

Грецию наши Послы к Царю или гости для купли, они  с  честию  приведут  туда

ладию и в целости отдадут, что выручено за ее товары. Если же кто из Русских

убьет человека на сей ладии, или что-нибудь  украдет,  да  приимет  виновный

казнь вышеозначенную.

     VII. Ежели найдутся в Греции между купленными невольниками Россияне или

в Руси Греки, то их освободить и взять за них, чего они купцам  стоили,  или

настоящую, известную цену невольников: пленные также да будут  возвращены  в

отечество, и за каждого да внесется  окупу  20  златых.  Но  Русские  воины,

которые из чести придут служить Царю, могут, буде захотят сами,  остаться  в

земле Греческой.

     VIII. Ежели невольник Русский уйдет, будет украден, или отнят под видом

купли, то хозяин может вeздe искать и взять его; а  кто  противится  обыску,

считается виновным.

     IX. Когда Русин,  служащий  Царю  Христианскому,  умрет  в  Греции,  не

распорядив своего наследства, и родных с  ним  не  будет:  то  прислать  его

имение в Русь к милым ближним;  а  когда  сделает  распоряжение,  то  отдать

имение наследнику, означенному в духовной.

     X. Ежели между  купцами  и  другими  людьми  Русскими  в  Греции  будут

виновные  и  ежели  потребуют  их  в  отечество  для  наказания,   то   Царь

Христианский должен отправить сих преступников в Русь,  хотя  бы  они  и  не

хотели туда возвратиться.

     Да поступают так и Русские в отношении к Грекам!

     Для верного исполнения сих условий между нами, Русью и Греками,  велели

мы написать оные киноварью на двух хартиях. Царь Греческий скрепил их  своею

рукою, клялся святым  крестом,  Нераздельною  Животворящею  Троицею  единого

Бога, и дал хартию нашей Светлости; а мы, Послы Русские, дали ему  другую  и

клялися по закону своему, за себя и за всех Русских, исполнять  утвержденные

главы мира и любви между нами, Русью и Греками. Сентября во 2 неделю,  в  15

лето (то есть Индикта)

     от создания мира... [2 сентября 911 г.]"

     Договор мог быть писан на Греческом  и  Славянском  языке.  Уже  Варяги

около пятидесяти лет господствовали в Киеве: сверстники Игоревы, подобно ему

рожденные между Славянами, без сомнения, говорили языком  их  лучше,  нежели

Скандинавским.

     Дети Варягов, принявших Христианство во время Аскольда  и  Дира,  имели

способ выучиться и Славянской грамоте, изобретенной Кириллом  в  Моравии.  С

другой стороны, при Дворе и в войске  Греческом  находились  издавна  многие

Славяне,  обитавшие  во  Фракии,  в  Пелопоннесе  и   в   других   владениях

Императорских. В осьмом  веке  один  из  них  управлял,  в  сане  Патриарха,

Церковию; и в самое то время, когда Император  Александр  подписывал  мир  с

Олегом, первыми любимцами  его  были  два  Славянина,  именем  Гаврилопул  и

Василич: последнего хотел он сделать даже своим наследником. Условия  мирные

надлежало разуметь и Грекам и Варягам: первые не знали  языка  Норманов,  но

Славянский был известен и тем и другим.

     Сей договор представляет  нам  Россиян  уже  не  дикими  варварами,  но

людьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий; имеют

свои  законы,  утверждающие  безопасность   личную,   собственность,   право

наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю  и  внешнюю.  Седьмая  и

осьмая  статья  его  доказывают  -  и   Константин   Багрянородный   то   же

свидетельствует,  -  что  купцы  Российские  торговали   невольниками:   или

пленными, взятыми на войне, или рабами, купленными у народов  соседственных,

или  собственными  преступниками,  законным  образом  лишенными  свободы.  -

Надобно  также  приметить,   что   между   именами   четырнадцати   Вельмож,

употребленных Великим Князем для заключения мирных условий с Греками, нет ни

одного Славянского. Только Варяги, кажется, окружали наших первых  Государей

и пользовались их доверенностию, участвуя в делах правления.

     Император, одарив Послов  золотом,  драгоценными  одеждами  и  тканями,

велел показать им красоту и богатство  храмов  (которые  сильнее  умственных

доказательств  могли  представить  воображению  грубых  людей  величие  Бога

Христианского) и с честию отпустил их в Киев, где они  дали  отчет  Князю  в

успехе посольства.

     Сей Герой, смиренный летами, хотел уже тишины  и  наслаждался  всеобщим

миром.

 

Смерть князя Олега

 

    Никто из соседей не дерзал прервать его спокойствия. Окруженный знаками

побед и славы, Государь народов многочисленных, повелитель  войска  храброго

мог казаться грозным и в самом усыплении старости. Он совершил на земле дело

свое - и смерть его казалась потомству  чудесною.  "Волхвы,  -  так  говорит

Летописец, - предсказали Князю, что ему суждено  умереть  от  любимого  коня

своего. С того времени он не хотел ездить на  нем.  Прошло  четыре  года:  в

осень пятого вспомнил Олег о предсказании, и слыша,  что  конь  давно  умер,

посмеялся над волхвами; захотел видеть его кости;  стал  ногою  на  череп  и

сказал: его ли мне бояться? Но в черепе таилась змея: она ужалила  Князя,  и

Герой скончался"... Уважение к памяти великих мужей и любопытство знать все,

что  до  них  касается,  благоприятствуют  таким  вымыслам  и  сообщают   их

отдаленным потомкам. Можем верить и не верить, что Олег  в  самом  деле  был

ужален змеею на могиле любимого коня его, но мнимое пророчество волхвов  или

кудесников  есть  явная  народная  басня,  достойная  замечания   по   своей

древности.

     Гораздо важнее и достовернее то, что Летописец повествует о  следствиях

кончины Олеговой: народ стенал и проливал слезы. Что можно сказать сильнее и

разительнее в похвалу Государя умершего? Итак, Олег не только ужасал врагов,

он был еще любим своими подданными. Воины могли оплакивать  в  нем  смелого,

искусного предводителя, а народ защитника. -  Присоединив  к  Державе  своей

лучшие,  богатейшие  страны  нынешней  России,  сей   Князь   был   истинным

основателем ее величия. Рюрик владел от Эстонии, Славянских Ключей и Волхова

до Белаозера, устья Оки и города Ростова: Олег завоевал все от Смоленска  до

реки Сулы, Днестра и, кажется, самых  гор  Карпатских.  Мудростию  Правителя

цветут Государства образованные; но только  сильная  рука  Героя  основывает

великие Империи и служит им надежною опорою в их  опасной  новости.  Древняя

Россия славится не одним героем: никто из них не мог сравняться с  Олегом  в

завоеваниях, которые утвердили ее бытие могущественное. История признает  ли

его незаконным Властелином с того времени, как возмужал  наследник  Рюриков?

Великие дела и польза государственная не извиняют ли властолюбия Олегова?  И

права наследственные, еще не утвержденные в России  обыкновением,  могли  ли

ему казаться священными?.. Но кровь Аскольда  и  Дира  осталась  пятном  его

славы.

     Олег, княжив 33 года, умер в глубокой старости, ежели  он  хотя  юношею

пришел в Новгород с Рюриком. Тело его погребено на горе Щековице,  и  жители

Киевские, современники Нестора, звали сие место Ольговою могилою.

 

 

История Карамзина