Учебник истории. Образование российской империи

Церковная реформа, начало раскола

Смута оставила глубокие следы во внутренней жизни Московского государства. Правительство не склонно было восстановлять самоуправление общин, сложившееся при Иване Грозном: оно стало посылать во все области облеченных сильной iвластью вi о евод. Представители новой чиновной администрации, заменившей выборную, не имея над собой достаточного контроля, позволяли себе наоилия, вымогательства, взятки В свою очередь народ, не забывший волнений омуты, легко подымался к бурному протесту и соединялся в мятежные массы. С большого народного восстания в Москве началось само царствование Алексея Михайловича.

Вступив на престол почти мальчиком, 16 лет, он поручил все дела своему воспитателю, боярину Морозову; сила и влияние Морозова еще возросли, когда он сам и царь Алексей женились на двух сестрах Милославских. Вокруг Морозова сосредоточилось несколько крупных чиновников, которые также, как он сам, злоупотребляли властью для своего обогащения, запятнали себя жадным вымогательством и притеснением народа. В июне 1648 г. в Москве вспыхнул бунт, народная толпа окружила царя во время крестного хода, требуя казни Морозова и его приспешников. Испуганный Алексей со слезами молил пощадить Морозова и спас его только тем, что отправил в ссылку в дальний северный монастырь; остальные ненавистные народу чиновники были захвачены толпой, убиты, дома их разграблены. Мятеж захватил и другие города: современникам казалось, что «весь мир качается».

Восстание 1648 г. имело последствием созыв земского собора, который занялся составлением Уложения, т. е. сборника законов для того, чтобы «всяких чинов людям от большого до меньшого чину, суд и расправа была во всех делах всем ровна». Не смотря на такое демократическое заявление, законы Уложения (1649) по большей части клонили к выгоде двух классов, на которые опиралась династия Романовых: среднего дворянства, или некрупных помещиков, и посадского (городского)' купечества. Дворяне получили право искать своих беглых крестьян без «урочных лет», т. е. без срока; иначе говоря, крепостное право утвердилось теперь по закону. Купцы добились того, что иноземцам было запрещено торговать внутри московского государства и позволено приезжать лишь в Архангельск у Белого моря. Уложение' было невыгодно для боярской аристократии, которая потеряла право укрывать у себя «закладчиков», т. е. принимать в заклад, или покупать крестьян, ускользавших таким способом от уплаты податей; Уложение было также невыгодно для духовенства, которое утратило право увеличивать свое землевладение. Оба эти класса, лишенные всякой организации, беспрекословно подчинились возрастающей силе монархии. Не так отнеслось к переменам простонародье, в особенности крестьяне, в свою очередь сильно затронутые законами Уложения: их недовольство выразилось в новых волнениях, заполняющих дальнейшее царствование Алексея Михайловича и еще усилившихся благодаря церковному расколу.

Раскол начался из за разногласий в деле исправления богослужебных книг, в которых, покуда они существовали в виде рукописей, накопились неточности и ошибки, допущенные переписчиками. В этом вопросе столкнулись сторонники старины, крепко державшиеся обрядов и обычаев, установленных Стоглавым собором, и приверженцы новизны, готовые поверить в силу просвещения, пришедшаго с запада через малорусских ученых. Их спору особенно резкий характер придал властолюбивый патриарх Никон.

В миру Никита (род. 1605), по происхождению из нижегородских крестьян, самоучка, сначала священник, по усердию ушедший в монашество, Никон подчинил своему влиянию податливого, напуганного восстаниями Алексея, «царя тишайшего», по выражению современников. После того, как Никоя, в□качестве архиепископа новгородского, показал непреклонную твердость в подавлении большого яов^ородско-псковского мятежа, царь настоял на избрании его в 1652 г. патриархом. Никону дали титул «великого государя», в свое время присвоенный Филарету, отцу царя Михаила; свою врiасть он считал неизмеримо выше светской: «священство подобно солнцу, царство месяцу». До вступления в патриаршество Никон примыкал к кружку священников, собиравшихся у царского духовника Вонифатьева: гордые сознанием верности Москвы чистым заветам православия, они в деле исправления книг хотели обойтись собственными силами, так как считали греков и малороссов уклонившимися в ересь. Сделавшись патриархом, Никон круто переменил свой взгляд, решил произвести церковную реформу именно согласно' указаниям ученых греков и малороссов.

Большинство великорусского духовенства, привыкшее к повиновению, подчинилось патриарху и на созванных им двух соборах в Москве, где он потребовал признания церковных перемен, возражений не было. Но со своими прежними единомышленниками, ревнителями благочестия, Никон резко разошелся. Их, правда, разделяли отличия чисто внешние, однако обе стороны придавали им крайне важное значение: читать-ли в церкви аллилуйю дважды или трижды, слагать-ли при крестном знамении два или три перста, писать ли Иисус или Исуе. В глазах Никона и никонианцев старые обряды и написания слов были еретическими заблуждениями, заслуживавшими проклятия; для поклонников старины это были, напротив, драгоценные черты непоколебимого древнеправославного вероучения. Спор мог бы остаться в замкнутом кругу духовенства, но Никон своими действиями сам перенес церковные разногласия в широкую среду мирян. Все перемены он вводил насильственно: так напр., найдя некоторые иконы недостаточно православными, он велел соскоблить с них краску, в изуродованном виде носить по улицам и вдобавок еще пришел в церковь, чтобы собственноручно разбить о пол несколько еретических образов'. Подобными поступками он оскорблял религиозные чувства множества людей, которым были непонятны его богословские тонкости; а упорные его противники, отстаивавшие привычную религиозную старину, становились в глазах народа страдальцами за веру, особенно когда Никон стал их преследовать, лишать сана, отправлять в ссылку.

Никон не долго находился в обладании своей непомерной власти (1652—1658). Царь Алексей стал тяготиться вмешательством патриарха во все дела; этим воспользовались враги Никона и вызвали между ними ссору. Никон покинул Москву, ушел в основанный им Воскресенский монастырь (или «Новый Иерусалим»), но не отказался от патриаршего сана; в своем высокомерии он был уверен, что царь попросит у него прощения и вернет ему прежнюю власть. Однако в Москве не было тех условий для властного положения иерархов, какие на западе позволили возвыситься папству. Из духовных лиц никто-не решился стать на сторону Никона; а его отказ от управления повел только к тому, что церковными делами занялись царь и приближенные к нему сановники и след. к подчинению церкви светской власти. После 8 лет междупатриаршества в 1666 году был созван в Москве собор для решения запутавшихся церковных дел. Духовенство стало на сторону царя, осудило единогласно- Никона и лишило его патриаршества; но- проведенные им церковные перемены собор признал правильными. В следующем году при участии приехавших в Москву восточных патриархов (Александрийского и Актиохийекото) все эти постановления были еще раз утверждены. Соборы 1666—7 произнесли проклятия всем противникам никонианских реформ. С этой поры их стали считать раскольниками, отщепенцами от истинно' верующей церкви; сами они видели в себе, напротив, хранителей древнего благочестия, старообрядцев.

В Москве, по близости двора стало опасно исповедовать старообрядствю; оно нашло себе опору на севере, за Волгой, в поморском крае, в областях, когда-то принадлежавших Новгороду и сохранивших в себе дух независимости. Не приняли Никоновской реформы в далеком Соловецком монастыре: монахи вооружились и в течение 8 лет (1668—76) выдерживали осаду против правительственных войск. Многие из преследуемых за веру старообрядцев, священники и миряне, бежали на юг, в Донскую и Волжскую Украину и приняли участие в большом восстании Разина (1668—71 гг.).