Учебник истории. Кальвинизм и католическая реакция

Франция во время реформации

В первой половине XVI в. Франция — государство столь же монархическое-, как Испания. В ней не стало больше самостоятельных феодальных владении; старые княжеские фамилии или вымерли или поступили на большие придворные должности и служили в качестве королевских наместников областей. На королевской службе состояло и многочисленное дворянство, которое только отчасти происходит от средневекового рыцарства; большая его часть создалась из людей других сословий, вновь пожалованных государем пли купивших себе дворянскую грамоту.

 Королевская власть стада неограниченной: со времени объединения Франции при Людовике XI не созывали более генеральных штатов, и об этом учреждении, где прежде сословия могли критиковать монархию, как бы забыли. Вся политика сосредоточилась в королевском совете, который изготовлял указы, определял размер налога, решал важные судебные дела. Король Франциск (Франсуа) I (1515—47) подчинил своей власти и духовенство: в силу конкордата, который он заключил с папою Львом Х|в; Болехшй (1516), к королю отошла власть назначать на высшие церковные должности, а папа сохранил право утверждать прелатов в сане и собирать с них аннаты; при этом король мог подолгу не замещать вакантных бенефиций (т. е. епископских мест) и пользоваться доходами с них.

Во Франции не имелось тех оснований для реформации, которые существовали в Германии и в северных странах. В народной массе не было раздражения против Рима, подобного тому, какое возникло в раздробленной Гермiаниiи, а монархия, получавшая ит богатого и влиятельного духовенства материальную поддержку, не имела побуждения конфисковать церковные имущества подобно английскому и скандинавским королям. В кругах образованного общества были сторонники религиозного просвещения в духе Эразма и Мора. Однако среди французских гуманистов преобладало другое настроение, более склонное к вольномыслию.

Его характерный выразитель — Раблэ (1490—1553). Монах и священник по профессии, но совершенно равнодушный к религиозным вопросам, медик и натуралист по специальности, он осмеивает в своей сатире «Гаргантюа и Пантагрюэль» различные увлечения современного общества, кроме одного: науки и нового просвещения. Он спрашивает своих читателей: «каким образом среди овета, сияющего в нашем веке, и возрождения драгоценнейших знаний, еще находятся люди, которые не могут или не хотят освободить свое зрение от варварского тумана, окутавшего нас?» Идеал воспитания, в глазах Рабле, это — предоставление личности свободы во всем, в физическом и умственном отношении': «свободный, выросший в благородной среде человек уже от природы имеет влечение к правде и отвращение к пороку; это влечение мы, новые люди, называем честью».

Когда в германии разгорелась религиозная вражда партий, и во Франции также стали появляться проповедники, нападавшие на католические обряды. Одно время Франциск дружил с немецкими протестантами, чтобы повредить Карлу V; пока длилась эта дружба, сторонников новой веры во Франции щадили. Но в 1534 году протестанты сами вызвали преследование, расклеивши всюду, даже на дверях королевской спальни, плакаты с грозными призывами к истреблению «католического идолослужания». Король почувствовал себя оскорбленным, как верховный защитник церкви. Сорбонна (парижский университет, славившийся своим правоверием) и парламент (высший суд) потребовали строгих наказаний еретикам. Чтобы смыть их овiятотатство, в Париже был устроен торжественный крестный ход «во славу Троицы, св. Девы и небесного двора райского»: несли все святыни, мощи французских святых, куски св. Креста и тернового венца, нераздельную одежду Христову, шел весь город, все сословия, братства и цехи, а во главе король с обнаженной головой, держа горящую свечу. Власти обрушились со всей силой на книги, как орудие новых идей; одно время было запрещено печатать что бы то ни было под страхом повешения; все книжные лавки были закрыты; потом поставили типографии под надзор цензоров, строго проверявших издания в смысле их правоверности.