История древнего мира

Иудейская война

 Иосиф Флавий

7. Так как все шло навстречу желаниям Веспасиана и обстоятельства почти

вполне складывались в его пользу,  то  ему  пришло  на  ум,  что  не  помимо

божественного  предначертания  он  взялся  за  кормило   правления   и   что

владычество присуждено  ему  высшей  судьбой.  Среди  многочисленных  других

знамений, предвещавших ему господство, он вспомнил  тогда  и  слова  Иосифа,

который еще при жизни Нерона осмелился величать его титулом императора (III,

8, 9). Он ужаснулся, когда вспомнил, что этот человек содержится у него  еще

в оковах, созвал поэтому  Муциана  с  остальными  полководцами  и  друзьями,

охарактеризовал перед ними, во-первых,  энергичный  характер  Иосифа  и  как

последний воевал с ним под Иотапатой, рассказал  затем  о  его  пророчестве,

которое он тогда принимал за выдумку, навеянную страхом, и которое,  однако,

как показали время и факты, исходило от Бога. "Было бы грешно,  -  продолжал

он, - если бы этот  человек,  предсказавший  мне  господство  и  сделавшийся

выразителем воли Бога, продолжал бы оставаться в положении военнопленника  и

по-прежнему влачил бы кандалы". После этого он приказал  призвать  Иосифа  и

освободить его от  оков.  Эта  признательность,  проявленная  Веспасианом  к

чужому, послужила для самих полководцев указанием на лучшее будущее. Тит же,

стоявший возле своего отца, в это время сказал: "Было бы справедливо,  отец,

если бы вместе с оковами снять с Иосифа также и  позор:  если  вместо  того,

чтобы развязать его  от  цепей,  мы  разрубим  последние,  тогда  это  будет

равносильно тому, как будто он их никогда не носил". Таков именно обычай  по

отношению к тем, которые невинно были подвергнугы оковам. Император  дал  на

это  свое  согласие:  подошел  слуга  и   разрубил   цепи.   Таким   образом

восстановлена была честь Иосифа в благодарность за его пророчество, и отныне

стали относиться с доверием к его словам в вопросах о будущем.