этап развития раздаточной экономики. Социалистический эксперимент. Гомо советикус

  Вся электронная библиотека >>>

 Экономические субъекты постсоветской России

 

  

Экономические субъекты постсоветской России  


Раздел: Экономика и юриспруденция

 

 

Homo soveticus и факторы его формирования

 

Социалистическая революция 1917 года в России ознаменовала собой новый этап развития раздаточной экономики. Социалистический эксперимент оказался возможен (и жизнеспособен) в стране с давними традициями коммунальности, уравнительного распределения, доминирования политических задач над экономическими, внеэкономического принуждения со стороны государства, которому слабо развитое гражданское общество делегирует бремя ответственности за себя. Парадокс заключался в том, что советская система не противоречила народному желанию быть зависимыми от доброго и справедливого Царя, Отца, Хозяина. Место благодетеля теперь заняло Заботливое Государство. Тот факт, что коммунистическая система утвердилась и просуществовала семь десятилетий, свидетельствует о приемлемости для значительного количества россиян условий, обеспечивающих значительные социально-экономические гарантии в обмен на индивидуальную свободу. Родившись из традиций государственного патернализма, коллективизма и традиционализма, советский вариант социалистической идеологии стал мощным фактором их укрепления.

Подобно тому, как столетиями ранее все слои населения законодательно прикреплялись к земле, отныне все трудоспособное население было прикреплено к государственным предприятиям и организациям, вне которых оно просто не могло иметь законных средств к существованию. Новым в экономических отношениях стал запрет частной собственности на средства производства, всеобщее обязательное участие в производственной и управленческой деятельности на объектах единой государственной собственности. Институт раздач теперь полностью охватывал сферу непроизводственного потребления. В условиях командной экономики господствует редистрибутивный принцип распределения продукции: причастность к власти означает и причастность к распределению. Главной формой социальной борьбы становится не борьба за собственность на факторы производства, а за доступ к ключевым рычагам распределения. Доход в таком обществе зависит, прежде всего, от статуса, чина и должности[1]. Подобный принцип распределения в сочетании с немонетарным характером советской экономики привел к тому, что социально-классовое неравенство советского общества носило не трудоактивный, а статусный характер. Дифференциация заработков обусловливалась в основном народнохозяйственным значением отрасли или предприятия, в которых были заняты те или иные группы работников, их должностным или профессионально-квалификационным положением. Ценностная рациональность в советской экономике выражалась, в частности, в замене экономических стимулов политическими и моральными, основанными на патриотизме и социалистической сознательности трудящихся.

Парадигмой производственных отношений в СССР стал патернализм государства (предприятия) по отношению к своим гражданам (работникам), определяемый как система устойчивых самовоспроизводящихся отношений между работником и государством, когда в обмен на заданную работнику трудовую активность ему предоставляется возможность удовлетворения лимитированных жизнеобеспечивающих потребностей[2]. Патернализм предполагает "благотворительный деспотизм" - вмешательство государства в процесс принятия решений, касающихся самого человека, причем делается это без согласия опекаемого, с целью содействия его интересам или благосостоянию. За покровительствующей стороной признается право применять санкции или поощрения с целью регулирования поведения зависимой стороны в различных сферах жизнедеятельности. Материальными предпосылками патерналистского менталитета является отсутствие ситуации выбора, социальными – ограниченность потребностей граждан[3].

 

 

 

Агентами осуществления политики государственного патернализма выступали местные власти, предприятия, профсоюзы, на которые был возложен груз социальных обязательств. За счет общественных фондов потребления они обеспечивали удовлетворение социальных нужд работников: предоставляли работу, жилье, места в детских садах и яслях, обучение и повышение квалификации, помогали в приобретении дефицитных товаров, организовывали летний отдых работников и их детей, заботились об их здоровье. Взамен предприятия (и государство в их лице) получали социально-экономически зависимую, а значит, дешевую и лояльную рабочую силу. Такая "феодальная" организация производственных отношений позволяла сочетать низкую технико-экономическую эффективность советских предприятий с их с высокой социально-экономической живучестью[4]. Патерналистско-патриархальные отношения между народом и государством отражались и в газетном языке, начиная с 20-30-х годов: "родное советское правительство", "отеческая забота партии", "всесоюзный староста", "наш вождь и учитель".

Помимо обретения трудящимися ощущения своей социальной защищенности (что, несомненно, является достижением социальной политики), происходило их привыкание к гарантированным материальным благам, застрахованности от крайней бедности независимо от экономической деятельности человека (количества и качества труда, квалификации, инициативности, предприимчивости), а на уровне массового сознания формировались и воспроизводились установки на социальное иждивенчество. Человек был редуцирован для обеспечения государственных нужд, но при этом власть рассматривалась им как инстанция заботы, хранитель и гарант социального порядка, источник любого возможного блага[5]. Рабочая сила государственно-зависимого работника в СССР перестала являться его личной собственностью. Укреплявшаяся командно-административная система приобретала вид работодателя-благодетеля, с которым не просто непосильно, но и безнравственно говорить на языке взаимных обязательств. Отношения с государством выстраивались по оси "забота – благодарность".

Гипертрофированная роль государства в сознании людей вылилась в сохраняющееся до сих пор патерналистское восприятие государственной власти. В строго контролируемом распорядке жизни вырабатывался хорошо известный в психологии эффект "диффузии ответственности". Патернализм государства ослабляет необходимость в собственных усилиях для жизнеобеспечения, и люди отказываются принимать ответственные решения. С одной стороны, широкое распространение получает тенденция перекладывать ответственность, с другой – требовать от властей заботы, социальной защиты и других гарантий. Такой синдром обычно присущ детям, поэтому у взрослых его можно назвать "пролонгированным инфантилизмом".

Помимо того, что одним из последствий политики государственного патернализма стала экономическая неэффективность и иждивенческие установки работников, еще одной серьезной издержкой ее стало ограничение социальных прав и свободы граждан. Принципиальная черта работника времен административно-командной экономики - его несвобода, работа не на себя. Государство аккумулировало большую часть национального дохода, основные жизненные блага поступали в форме наделения, государственного благодеяния. Образно выражаясь, оно выступало в роли Великого Инквизитора[6], раздавая людям "хлебы, их же руками добытые", тем самым совершая в глазах большинства великое благодеяние. Ценность социальной защищенности, возведенная в абсолют, служила оправданием диктата государственной власти и тоталитарного контроля над личностью. Признание ценности государственного патернализма означало смирение людей с государственным насилием.

Отделенный от спроса и предложения псевдоэкономический институт перераспределительно-уравнительного вознаграждения за труд в СССР, выражавшийся в политике ограничения доходов, существовании "потолка зарплаты", запрете на любые виды предпринимательской деятельности, запрещении частной собственности, ограничивал экономическую активность людей и превращался, по выражению П. Сорокина, в "раздачу премий посредственности"[7]. Институциональная ловушка уравнительного вознаграждения за труд состояла в явном противоречии ценностей всеобщего равенства и экономической эффективности. В любом уравнивании (возможностей, доходов, прав) неизменно всегда больше заинтересован слабый, неспособный успешно конкурировать с другими в борьбе за ограниченные ресурсы общества. Неквалифицированный работник заинтересован в том, чтобы средства существования доставались ему совершенно независимо от конечных результатов деятельности, в порядке благотворительного возмещения затраченных физических сил[8]. Ценностно-рациональный выбор в пользу "социальной справедливости" по определению ущемлял права сильного. В первое же десятилетие существования Советской власти были истреблены "чуждые элементы", "эксплуататорский класс", то есть самодеятельные, предпринимательские слои населения, собственники. Политика форсированного строительства социализма опиралась на типичного бедняка, на маргинализированную за годы I Мировой войны, революции и гражданской войны массу. Фактически за счет общественных фондов потребления поощрялся непроизводительный, низкоквалифицированный труд. Тяжесть труда (а не его общественная полезность) выступала как составляющая "эквивалентности" обмена.

В обществе, где "мерилом работы считают усталость", невозможно было обеспечить эффективное распределение ресурсов. "Проблема безбилетника" благополучно перекочевала из крестьянской общины в советскую распределительную экономику. В свое время Андре Жид писал, что стахановское движение было необходимо в стране, где люди не приучены к труду. В противном случае, предоставленные самим себе, из десяти работников восемь будут бездельничать[9].

Таким образом, система государственного патернализма и неэкономических методов стимулирования соответствовала, прежде всего, интересам маломобильного, конформного работника с заниженными потребностями, простого исполнителя трудовых функций. Ее можно отнести к разряду традиционалистских, поскольку это была стабильная самовоспроизводящаяся система, значительное место в которой занимало следование традициям и ценностно-рациональное действие. Как и все традиционалистские системы, она была достаточно ригидна для инноваций. Этими барьерами были как формальные правила, устанавливаемые государством, так и повседневные практики, являющиеся "ответами" на созданную систему. На поведенческом уровне приспособление к системе в сочетании с более давними традициями экономической культуры вылилось в массовые зависимые установки, минимизацию экономических усилий, ограничение потребностей до уровня "как у всех". Сформировался человек с крепостнической психологией, с установками не на саморазвитие, а на приспособление, ориентированный на государство при решении проблем жизнеобеспечения, отчужденный от самого себя и не верящий в свои способности и возможности к самостоятельной, независимой от государства деятельности, пассивный, не умеющий пользоваться собственными ресурсами[10].

  

К содержанию:  «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)» 

 

 Смотрите также:

 

Различные экономические субъекты являются двумя связанными...

Раздел: Экономика. … Различные экономические субъекты являются двумя связанными сторонами, если одна из них контролирует другую или оказывает значительное влияние на...

 

Собственность: экономическое содержание. Субъекты собственности...

2.1. Собственность: экономическое содержание. Проблема собственности одна из самых … Рассмотрев понятие собственности, надо охарактеризовать субъекты, между которыми, и объекты...

 

...хозяйства. Функции рыночных отношений. Экономические субъекты....

...более сложный характер, т. к. кроме домохозяйств и предприятий активными экономическими субъектами выступают государство и … Субъектно-объектная структура рыночного хозяйства - это...

 

Основные проблемы прогнозирования в современной экономике. Теория...

Проблемы интеграции особенно актуальны в современных экономических системах, где экономические субъекты вследствие действия объективных рыночных законов относительно...

 

...аудиторов и аудиторских фирм. Экономические субъекты....

Раздел: Экономика. … Экономические субъекты обязаны в случаях, предусмотренных действующим законодательством Российской Федерации и нормативными актами, заключать с...

 

К экономическим субъектам отнесены предприятия, их объединения...

Экономические субъекты. К экономическим субъектам отнесены (независимо от организационно-правовых форм и форм собственности) предприятия, их объединения...

Финансовое право

 

Государства как первичные субъекты международного экономического...

Международное сообщество давно предпринимает попытки сформулировать основные права и обязанности государств. Так, в 1949 году КМП ООН подготовила проект Декларации прав и...

 

Финансы, финансовая политика и финансовая система

Определим основные субъектно-объектные связи в рамках вы-мюлнения финансами своих основных … Экономические субъекты, участвующие в хозяйственной жизни, вступают друг с...

 

Источники и субъекты международного экономического права. Литература

Глава 2 Источники и субъекты международного экономического права. … — Хозяйство и право, № 5, 1997; Герчикова И.Н. Международные экономические организации.

 

Оценка способности экономического субъекта продолжать...

1. Анализ и обсуждение с управленческим персоналом прогнозов … 8. Рассмотрение положения экономического субъекта в связи с невыполненными заказами.

 

Последние добавления:

 

Экономическая теория   Американский менеджмент

История экономики   Хрестоматия по экономической теории


Общая теория занятости процента и денег  Финансовый словарь  



[1] Учебниками «первого призыва» были «Экономический образ мышления» П. Хейне (М., 1991), учебники Э. Долана и Д. Линдсея (СПб., 1991 - 1992),   Р. Пиндайка и Д. Рубинфельда (сокращенный перевод - М., 1992), «Экономика» С. Фишера, Р. Дорнбуша и Р. Шмалензи (М., 1993), «Экономика» П. Самуэльсона образца 1960-х гг. (М., 1994) и, конечно же, «Экономикс» К. Макконнелла и С. Брю (М., 1992), ставший примерно лет на 5 основным учебным пособием для студентов-экономистов. Во второй половине 1990-х гг. к ним добавились разве что более современные версии все той же «Экономики» П. Самуэльсона (М., 1997; М., 2000) и "Микроэкономики" Р. Пиндайка и Д. Рубинфельда (М., 2000).

[2] Назовем, например, «Основы учения об экономике» Х. Зайделя и Р. Теммена (М., 1994), "Макроэкономическую политику" Ж.  Кебаджяна (Новосибирск, 1996), «Макроэкономику» М. Бурды и Ч. Виплоша (СПб., 1998). Можно вспомнить и "Эффективную экономику" К. Эклунда (М., 1991), которая до "Экономикса" К. Макконнелла и С. Брю какое-то время даже играла роль главного путеводителя по современной экономической теории.

[3] Первым переведенным курсом промежуточного уровня стала «Современная микроэкономика: анализ и применение» Д. Хаймана (М., 1992), позже к ней добавились «Макроэкономика» Г. Мэнкью (М., 1994) и «Микроэкономика. Промежуточный уровень» Х. Вэриана (М., 1997). Что касается спецкурсов, то в наибольшей степени «повезло» мировому хозяйству: по этой тематике издали такие труды, как «Экономика мирохозяйственных связей» П.Х. Линдерта (М., 1992), «Международный бизнес» Д. Дэниелса и Л. Радебы (М., 1994), «Макроэкономика. Глобальный подход» Дж. Сакса и Ф. Ларрена, «Экономическое развитие» М. Тодаро (М., 1997). Не хуже представлена экономика отраслевых рынков – по этой проблематике издали такие книги, как «Структура отраслевых рынков» Ф. Шерера и Д. Росса (М., 1997), «Экономика, организация и менеджмент» П. Милгрома и Д. Робертса (СПб., 1999), "Теория организации промышленности" Д. Хэя и Д. Морриса (СПб., 1999), а также "Рынки и рыночная власть" Ж. Тироля (СПб., 2000). Прочим спецкурсам повезло меньше – можно назвать разве что «Лекции по экономической теории государственного сектора» Э. Аткинсона и Дж. Стиглица (М., 1995) и «Современную экономику труда» Р. Эренберга и Р. Смита (М., 1996).

[4] С библиографией переводов на русский язык западных экономистов XX века можно ознакомиться по следующим изданиям: THESIS, 1994, Вып. 4, с. 226–248; THESIS, 1994, Вып. 6, с. 278–295; Истоки, Вып. 3, М., 1998, с. 483–510; Истоки, Вып. 4, М., 2000, с. 400–430.

[5] Бьюкенен Дж. Сочинения. Серия «Нобелевские лауреаты по экономике». М.: Таурус Альфа, 1997.

[6] В серии «Экономика: идеи и портреты» за два года вышло только две не слишком толстые брошюры (Фридмен М. Если бы деньги заговорили… М.: Дело, 1998; Модильяни Ф., Миллер М. Сколько стоит фирма? М.: Дело, 1999).

[7] За четыре года вышло всего три тематических тома (СПб., 2000), хотя и очень качественно подобранные ("Теория потребительского поведения и спроса" вышла первым изданием в 1993 г., "Теория фирмы" – в 1995 г., а "Рынки факторов производства" сразу вошли в состав трехтомника 2000 г.).

[8] «Первые ласточки» представляли собой, конечно, сводные курсы типа «микро- и макроэкономика в одном флаконе». Лучшим и наиболее популярным образцом подобных изданий следует считать курс лекций «Введение в рыночную экономику» А.Я. Лившица (М., 1991), который выдержал не одно переиздание (например: Введение в рыночную экономику: Учеб. пособие для экон. спец. вузов / Под ред. А.Я. Лившица, И.Н. Никулиной. М.: Высш. шк., 1994). В наши дни подобные обзорные курсы используются уже не в высшей, а в средней школе.

[9] Нуреев Р. Курс микроэкономики. М., 1996, 1998, 1999, 2000, 2001. На популярность этого учебника большое влияние оказала журнальная версия этого курса, с которым научная общественность смогла ознакомиться по публикациям в "Вопросах экономики" в 1993–1996 гг. Факт этой публикации красноречиво говорит о той спешке, с которой российские экономисты были вынуждены переучиваться: в какой еще стране ведущий национальный экономический журнал стал бы печатать стандартный курс микроэкономики?

[10] Гальперин В., Игнатьев С., Моргунов В. Микроэкономика: В 2-х т. СПб.: Экономическая школа, 1994, 1997; Гребенников П., Леусский А., Тарасевич Л. Микроэкономика. СПБ.: Изд-во СПбЭФ, 1996; Емцов Р., Лукин М. Микроэкономика. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997; Замков О., Толстопятенко А., Черемных Ю. Математические методы в экономике. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997; Чеканский А., Фролова Н. Теория спроса, предложения и рыночных структур. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 1999; Бусыгин В., Коковин С., Желободько Е., Цыплаков А. Микроэкономический анализ несовершенных рынков. Новосибирск, 2000.

[11] Гальперин В., Гребенников П., Леусский А., Тарасевич Л. Макроэкономика. СПб.: Изд-во СПбЭФ, 1997; Смирнов А. Лекции по макроэкономическому моделированию. М.: ГУ – ВШЭ, 2000; Агапова Т., Серегина С. Макроэкономика. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1996, 1997, 2000; Шагас Н., Туманова Е. Макроэкономика-2. Долгосрочный аспект. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 1997; Шагас Н., Туманова Е. Макроэкономика-2. Краткосрочный аспект. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 1998; Дадаян В. Макроэкономика для всех. Дубна, 1996; Кавицкая И., Шараев Ю. Макроэкономика-2. М.: ГУ – ВШЭ, 1999, части 1-3.

[12] Авдашева С.Б., Розанова Н.М. Анализ структур товарных рынков: экономическая теория и практика России. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 1998.

[13] Голуб А., Струкова Е. Экономика природопользования. М.: Аспект Пресс, 1995; Серова Е. Аграрная экономика. М.: ГУ-ВШЭ, 1999; Гранберг А. Основы региональной экономики. М.: ГУ – ВШЭ, 2000; Колосницына М. Экономика труда. М.: Магистр, 1998; Рощин С., Разумова Т. Экономика труда. М.: ИНФРА-М, 2000.

[14] Албегова И., Емцов Р., Холопов А. Государственная экономическая политика. М.: Дело и Сервис, 1998; Агапова Т. Проблемы бюджетно-налогового регулирования в переходной экономике: макроэкономический аспект. М.: МГУ, 1998; Якобсон Л. Экономика общественного сектора. Основы теории государственных финансов. М.: Наука, 1995; Якобсон Л. Государственный сектор экономики: экономическая теория и политика М.: ГУ-ВШЭ, 2000; Экономика общественного сектора. Под ред. Е. Жильцова, Ж.-Д. Лафея. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 1998.

[15] Едва ли не единственные заметные опыты в этом направлении – "Макроэкономика. Курс лекций для российских читателей" Р. Лэйарда (М., 1994) и «Макроэкономическая теория и переходная экономика» Л. Гайгера (М., 1996), подготовленная, кстати, при активном участии российских экономистов.

[16] См.: Бузгалин А. Переходная экономика. М., 1994; Экономика переходного периода. М., 1995; Экономика переходного периода. Очерки экономической политики посткоммунистической России. 1991 – 1997. М., 1998. Более фундаментальными трудами являются: Аукционник С.П.  Теория перехода к рынку. М.: SvR-Аргус, 1995; Рязанов В.Т. Экономическое развитие России: реформы и российское хозяйство в XIXXX вв. СПб.: Наука, 1998.

[17] Ясин Е. Поражение или отступление? (российские реформы и финансовый кризис). – Вопросы экономики, 1999, № 2;  Ясин Е. Новая эпоха, старые тревоги: взгляд либерала на развитие России. М.: Фонд "Либеральная миссия", 2000 (сокращенный вариант см.: Вопросы экономики, 2001, №1).

[18] Назовем, например, такие работы польских экономистов, как «Социализм, капитализм, трансформация» Л. Бальцеровича (М., 1999) и «От шока к терапии» Г. Колодко (М., 2000).

[19] Назовем хотя бы последнюю книгу этого исключительно плодовитого автора, в которой он систематизирует свои более ранние труды: Иноземцев В. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.: Логос, 2000.

[20] Осипов Ю. Опыт философии хозяйства. М.: Изд-во МГУ. 1990; Осипов Ю. Теория хозяйства. Начала высшей экономии. Т.1-3. М.: Изд-во МГУ. 1995-1998; Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ.1999. №1-6; 2000. №1-6.

[21] Фонотов А. Россия: от мобилизационного общества к инновационному (http: //science.ru/info/fonotov/htmr).

[22] Назовем такие исследования, как: Чеканский А. Микроэкономический механизм трансформационного цикла. М.: Экономический факультет МГУ/ТЕИС, 1998; Пути стабилизации экономики России. Под ред. Г. Клейнера. М.: Информэлектро, 1999;  Опыт переходных экономик и экономическая теория. Под ред. В.В. Радаева, Р.П. Колосовой, В.М. Моисеенко, К.В. Папенова. М.: ТЕИС, 1999; Олейник А.Н. Институциональные аспекты социально-экономической трансформации. М.: ТЕИС, 2000.

[23] См.: Кордонский С. Рынки власти: Административные рынки СССР и России. М.: ОГИ, 2000.

[24] См. "Обзоры экономической политики в России" за 1997 – 1999 гг. (М., 1998, 1999, 2000).

[25] См: Политика противодействия безработице. М.: РОССПЭН, 1999; Анализ роли интегрированных структур на российских товарных рынках. М.: ТЕИС, 2000; Контракты и издержки в ресурсоснабжающих подотраслях жилищно-коммунального хозяйства. М.: ТЕИС, 2000; Средний класс в России: количественные и качественные оценки. М.: ТЕИС, 2000; Альтернативные формы экономической организации в условиях естественной монополии. М.: ТЕИС, 2000; и др.  

[26] В частности, есть несколько классических курсов “Comparative Economic Systems” (Дж. Ангресано, П. Грегори и Р. Стюарта, М. Шнитцера, С. Гарднера и др.), многие из которых переиздавались по нескольку раз.



[1] Нуреев Р.М. Курс микроэкономики: Учебник для вузов. М., 2000. С. 63.

[2] Социология труда в новых условиях: Межвузовский сборник статей. Самара: СамГУ, 1992. С. 12-13.

[3] Лапыгин Ю.Н., Эйдельман Я.Л. Мотивация экономической деятельности в условиях российской реформы. М.: Наука, 1996. С. 92-93.

[4] Никулин А.М. Указ. соч.

[5] Советский простой человек. С.62.

[6] Достоевский Ф.М. Указ. соч. С.235.

[7] Сорокин П. Проблема социального равенства / Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество / Общ. ред. А.Ю. Согомонова. М.: ИПЛ, 1992. С.252.

[8] Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и гуманистический смысл права / Квинтэссенция: Философский альманах. М.: ИПЛ, 1990. С.183.

[9] Хакамада С. Самоорганизация и стихийность: опыт сравнительного социально-психологического анализа Японии и России // Социологические исследования, 1999. № 4. С. 13.

[10] Тукумцев Б.Г. О новом типе работника, порожденном советской общественной системой / Социология труда в новых условиях: Межвузовский сборник статей. Самара: Самарский университет, 1993.С.97.