Английские писатели

Чарльз Диккенс

Статьи. Речи. Письма

Русские и зарубежные писатели 19 века

Биографии известных писателей

Рефераты по литературе

     Перевод М. Лорие

                                 (Эдинбург)

                            25 июня 1841 года *

     Если бы ваш теплый, великодушный прием не взволновал меня так сильно, я

сумел бы поблагодарить вас куда лучше. Если  бы  я  мог  прослушать  так  же

спокойно,  как  прослушали   вы,   вдохновенную   речь   вашего   уважаемого

председателя, если бы мог воспринять, как  восприняли  вы,  "мысли,  которые

дышат, и слова, которые жгут" *, произнесенные им, мне  все  равно  было  бы

трудно, но я заразился бы хоть малой долей его вдохновения  и  загорелся  бы

его примером. Но после тех слов, которые слетели с его уст, и тех проявлений

одобрения и сочувствия, которыми вы встретили его красноречие, я просто не в

состоянии достойно ответить на его доброту, сердце мое переполнено,  а  язык

мне не повинуется. (Громкие возгласы одобрения.) Я жажду  ответить  на  ваши

сердечные приветствия, как надлежало бы. Видит бог,  я  этого  хочу,  но  не

умею.

     Путь,  которым  я  шел  к  вашему  доброму  мнению,  благосклонности  и

поддержке, был приятен  и  легок  -  усыпан  цветами,  согрет  солнцем.  Мне

кажется, что я нахожусь среди старых друзей, которых уже давно и хорошо знаю

и высоко ценю. Мне кажется, что смерть вымышленных героев, к которым вы,  по

доброте своей, проявили участие, сроднила нас так  же,  как  подлинное  горе

скрепляет дружбу в действительной жизни; мне кажется,  что  это  были  живые

люди, за чьей судьбой мы с вами неразлучно следили вместе,  и  что  вам  они

всегда были так же близки, как мне.

     Говорить о себе и о своих книгах - трудное дело. Но  сегодня,  пожалуй,

не будет неуместным, если я осмелюсь  сказать  несколько  слов  о  том,  как

рождались эти мои книги. Мною владело серьезное и смиренное желание - и  оно

не покинет меня никогда - сделать так, чтобы в мире стало больше безобидного

веселья и бодрости. Я чувствовал, что мир достоин не только презрения; что в

нем стоит жить, к по многим причинам. Я стремился  отыскать,  как  выразился

профессор, зерно добра, которое Творец  заронил  даже  в  самые  злые  души.

Стремился показать, что добродетель можно найти и в самых глухих  закоулках,

что неверно, будто она несовместима с бедностью,  даже  с  лохмотьями,  -  и

пронести через всю мою жизнь девиз, выраженный  в  пламенных  словах  вашего

северного поэта:

                       Богатство - штамп на золотом,

                           А золотой - мы сами *,

     (Громкие возгласы одобрения.) И, следуя по этому пути, где мог я  лучше

удостовериться в своей правоте, в чем мог я почерпнуть лучшее поощрение, чем

в  вашей  доброте  сегодня,  в  этот  памятный  для  меня  вечер?   (Громкие

возгласы,.)

     Я  счастлив,  что  мне  представился  случай  сказать  несколько   слов

касательно одного эпизода, который заинтересовал вас, чему я  очень  рад,  и

огорчил вас, чему я, как это ни парадоксально, рад еще больше: я имею в виду

смерть моей маленькой героини. Когда у меня только еще зародилась мысль, как

завершить это нехитрое повествование, я твердо решил придерживаться ее и  ни

в коем случае не уклоняться от  цели,  которую  себе  наметил.  Сам  изведав

немало горя, изведав смерть людей, дорогих моему сердцу, я думал о том,  как

было бы хорошо, если бы в своей скромной книжке, призванной служить невинной

забавой, я мог заменить венком из живых цветов безобразные статуи, уродующие

могилы. Если в этой книге мне хоть в малой мере удалось внушить молодым умам

более светлые мысли о смерти или утолить скорбь, терзающую сердца  стариков;

если хоть одно из написанных мною слов может утешить  и  порадовать  молодых

или старых в час испытаний, - я буду считать, что достиг чего-то такого,  на

что мне отрадно будет  оглянуться  в  последующие  годы.  Вот  почему  я  не

отступал  от  своего  замысла,  несмотря  на  то,  что  когда  мой   рассказ

приближался к концу, я ежедневно получал негодующие письма, в особенности от

женщин. Да благословит их бог за их  чувствительное  сердце!  Профессор  был

совершенно  прав,  когда  сказал,  что  я  еще  не  научился  изображать  их

добродетели; и боюсь, что в своем стремлении описать словами идеал  женщины,

живущий у меня в  душе,  я  буду  и  впредь  портить  их  репутацию.  (Крики

одобрения.) Впрочем,  наряду  с  этими  письмами  я  получал  и  другие,  от

представителей болей сурового пола, и некоторые из них не были  свободны  от

резких личных нападок. И все же я не отступил от своего замысла, и мне очень

приятно, что многие из тех, кто сперва осуждал меня,  теперь  громче  других

выражают свое одобрение.

     Может быть,  мне  не  следовало  занимать  ваше  время  этим  маленьким

эпизодом, но я об этом не жалею; виноват здесь не я, а  вы  сами:  ведь  это

ваша доброта внушила мне такое доверие к вам. Я снова пытаюсь  выразить  вам

свою признательность, и снова чувствую свое бессилие. Ведь о почестях, каких

вы меня удостоили, я не смел и мечтать. Всем вам должно быть понятно, что  я

никогда этого не забуду, что до гробовой доски буду  вспоминать  об  этом  с

гордостью. Отныне самое название  вашего  города  будет,  я  в  том  уверен,

вызывать у меня чувство благодарности и радости. Пока я жив, я  буду  любить

его жителей, его холмы, его дома, даже камни его мостовых. И если в  книгах,

которые мне еще суждено написать,  вы  обнаружите  большую  ясность  духа  и

большую остроту ума, - а я молю бога, чтобы так оно и было, - то прошу  вас,

объясняйте это влиянием  нынешнего  вечера  и  воздуха  Шотландии.  (Громкие

возгласы одобрения.) Благодарю вас еще и еще, вкладывая в одну благодарность

столько чувства, что хватило бы на тысячу, и пью за ваше здоровье  от  всего

сердца, столь же полного, как мой бокал, - только он-то, поверьте, останется

полным не так долго. (Взрывы смеха и овация.)

я провожу за чтением Диккенса. Теперь читаю впервые «Лавку древностей», а минувшее лето перечитывал «Крошку Доррит». ...

Когда Чарлз Диккенс впервые решился встретиться лицом к лицу с ... Чарльз Диккенс родился 7 февраля 1812 года в местечке

Название романа писателя Чарльза Диккенса (1812— 1870). Употреблялось для обозначения «друга семейства» — любовника жены. ...

Диккенс умер в 1870 году, за три года до приезда Винсента в Лондон, достигнув вершины славы, какой до него, вероятно

в 1861 году в издаваемом тогда Чарльзом Диккенсом журнале «All the Year round» («Двенадцать месяцев») появился…