ЧАРЛЬЗ ДИККЕНС. Статьи Диккенса

  

Вся библиотека >>>

 Чарльз Диккенс >>>

 

Английские писатели

Чарльз Диккенс

Статьи. Речи. Письма


Русские и зарубежные писатели 19 века

Биографии известных писателей

Рефераты по литературе

 

ЛЮБОПЫТНАЯ ОПЕЧАТКА В "ЭДИНБУРГСКОМ ОБОЗРЕНИИ"

 

     Перевод Т. Литвиновой

 

     "Эдинбургское обозрение" в последнем своем выпуске поместило статью  по

поводу  "Вольностей  современных  сочинителей",  в  которой  выражает   свое

недовольство мистером Диккенсом и другими современными сочинителями.  Автору

статьи не нравится, что современные сочинители не желают  просто  развлекать

публику и выступают в своих сочинениях как истинные патриоты, которым дороги

честь и благоденствие Англии. По мнению этого автора,  сочинителям  надлежит

время от времени выпускать в свет легонькие книжечки, чтобы праздные молодые

люди  и  барышни  почитывали  их  и  раскидывали  по  диванам,  столикам   и

подоконникам своих  гостиных.  Зато  "Эдинбургскому  обозрению"  принадлежит

исключительное право решать все общественные и политические  вопросы,  равно

как и право удушения недовольных. Мистеру Теккерею не возбраняется писать  о

снобах, но в высших органах государственного управления их быть  не  должно,

мистеру Риду разрешается водить  знакомство  с  рыбачками  *  -  разумеется,

платоническое, - однако он ни в коем случае не должен вмешиваться в вопросы,

касающиеся тюремного режима. Это уже неотъемлемое право официальных  лиц;  и

пусть мистер  Рид  на  это  не  посягает,  поскольку  ему  не  выплачивается

регулярное жалованье за понимание (или непонимание) упомянутого вопроса.

     Мистер Диккенс, чье имя  упоминается  в  первых  же  строках  настоящей

статьи, и является ее  автором.  Он  не  желает  прятаться  под  вымышленным

именем,  ибо  прежде,  чем  указать  на  любопытную   опечатку,   допущенную

"Эдинбургским обозрением", он хотел бы высказать несколько прочувствованных,

хоть и сдержанных слов протеста. Сдержанных  -  из  уважения  к  Литературе.

Сдержанных - из благодарности к неоценимым  услугам,  которые  "Эдинбургское

обозрение"  в  свое  время  оказало  и   хорошей   литературе,   и   хорошей

государственной  политике.  Сдержанных  -  из  чувства   признательности   к

покойному мистеру Джеффри * за его нежную любовь и к покойному Сиднею  Смиту

за его нежную дружбу и к  обоим  вместе  -  за  сочувствие,  которое  мистер

Диккенс неизменно у них встречал.

     "Вольности современных  сочинителей"  -  заглавие  заманчивое.  Но  оно

подсказывает нам и другое: "Вольности современных критиков". Клевета мистера

Диккенса на английское правительство, славящееся удивительной  слаженностью,

четкостью и энергией, с какой оно работает, своей постоянной  готовностью  к

действию, тем, что никогда в нужную минуту не  спасует,  -  клевета  мистера

Диккенса  -  одна  из  поэтических  вольностей  сочинителя.  Мистер  Диккенс

надеется, что "Эдинбургское обозрение" не будет на него в претензии, если он

позволит себе  указать  на  то,  что,  по  его  мнению,  является  одной  из

вольностей критических:

     "Даже катастрофа  в  "Крошке  Доррит"  явно  заимствована  из  недавних

событий,  когда  обрушились  дома  на  Тоттенхем-роуд,  о  чем  своевременно

сообщалось в газетах".

     Это пишет  критик.  Сочинитель  же  позволяет  себе  спросить,  нет  ли

известной вольности в этих словах, которые выдают предположение  за  правду,

между тем как всякий, у кого имеется критический навык, перелистывая "Крошку

Доррит", заметит, что катастрофа была тщательнейшим образом предуготовлена с

самого первого появления старого дома на страницах романа; что, когда  Риго,

погибший под обломками дома, впервые переступает порог  его  (несколько  сот

страниц от конца), его охватывают  неизъяснимые  ужас  и  дрожь,  что  автор

всякий раз, когда показывает читателю дом, старательно подчеркивает, что  он

прогнил насквозь, пришел в состояние крайней ветхости; что путь,  ведущий  к

гибели человека и крушению дома, тщательно вымощен на протяжении всей книги,

для чего автор то и дело прибегает  к  повторам,  ибо,  к  сожалению,  этого

требуют условия публикации романа в периодическом издании - иначе за те  два

года, что выходит  роман,  читатель  рискует  потерять  нить  повествования.

Допустим, что можно ни во что не ставить публичное заявление самого  мистера

Диккенса, скрепленное к тому же его честным словом,  заявление  о  том,  что

катастрофа была описана, выгравирована на  стали  художником,  прошла  через

руки наборщиков, корректоров и печатников и в гранках предстала в типографии

господ Бредбери и Эванса еще до того, как  произошел  несчастный  случай  на

Тоттенхем-Корт-роуд. Но добросовестный критик  должен  был  прийти  к  этому

выводу сам, на основании внутренних признаков, которые  заключены  в  книге,

прежде чем выдавать за факт  то,  что  во  всех  отношениях  есть  чистейший

вымысел от начала до конца. Более того. Если бы сам редактор  "Эдинбургского

обозрения" (оторвавшись на минуту от суровых  обязанностей,  возложенных  на

него, как на представителя одного из образцовых  департаментов  Министерства

Волокиты)  снизошел  до  того,  чтобы  взглянуть  на  упоминаемое  место,  и

посоветовался хотя бы о фактической стороне дела со своими  издателями,  эти

опытные господа, несомненно, указали бы ему на  зыбкость  его  позиций;  они

должны были бы сказать ему, что из сопоставления  даты  выпуска,  в  котором

содержится иллюстрация к упомянутому эпизоду, с датой публикации всей  книги

в одном томе явствует, что Диккенс проявил бы оптимизм более отчаянный,  чем

оптимизм  самого  мистера  Микобера,  если   бы   ждал   обвала   домов   на

Тоттенхем-Корт-роуд, в надежде, что эта катастрофа поможет ему справиться со

своими  трудностями  и  вместе  с  тем  уложиться  в  срок.  Не  повинно  ли

"Эдинбургское обозрение" иной раз в  необоснованных  обвинениях?  Тому,  кто

живет в стеклянном доме, лучше бы не швыряться камнями. А что, как желтые  и

голубые стены конторы "Эдинбургского обозрения" -  из  стекла?  Может  быть,

вольнолюбивый критик все же принесет извинения вольнолюбивому сочинителю  от

имени своего отделения Министерства  Волокиты?  Может  быть,  он  "исследует

справедливость" и своих  собственных  "слишком  туманных  обвинений",  а  не

только тех, которые выдвигает мистер Диккенс? Может быть, он  приложит  свои

собственные слова к себе и придет к заключению, что "небезынтересно было  бы

задуматься,  какими  полномочиями  должен  быть  отмечен  человек,   который

решается говорить таким языком?"

     Теперь сочинитель перейдет к любопытной опечатке, допущенной  критиком.

Критик в своем похвальном слове великим  министерским  учреждениям  и  своем

горячем отрицании наличия малейших  признаков  Министерства  Волокиты  среди

этих учреждений желает узнать "мнение мистера Диккенса  о  работе  Почтового

департамента и дешевом почтовом тарифе." И, взяв на буксир Сен-Мартин-Легран

*, разгневанный корабль  Министерства  Волокиты,  обдавая  мистера  Диккенса

клубами пара и готовясь раздавить его своим почтенным весом,  предлагает  на

рассмотрение "хотя бы такой широко известный  пример,  как  карьера  мистера

Роуланда Хилла: джентльмен, занимающий скромное  положение  в  обществе,  не

имеющий государственной должности,  издает  брошюру,  в  которой  предлагает

внести  в  структуру  одного  из  самых  важных  разделов   государственного

управления изменения, равносильные революции. И что же?  Подвергался  ли  он

бойкоту и гонениям со стороны Министерства Волокиты, разбившего ему  сердце,

разорившего его карман? Нет, они приняли его проект, отвели ему ведущую роль

в проведении проекта в жизнь. И это - то самое правительство, которое мистер

Диккенс объявляет заклятым  врагом  таланта  и  систематическим  противником

всякой новой мысли!"

     Любопытной опечаткой здесь является имя мистера Роуланда Хилла.  Должно

быть, наборщику прислали совершенно другое имя.  Мистер  Роуланд  Хилл?!  Да

ведь если бы мистер Роуланд Хилл не был один из тех  железных  людей,  какие

попадаются  на  сто  тысяч,  если  бы  целеустремленность  не  сделала   его

неуязвимым, если бы он не был из тех, что умеют  глядеть  не  мигая  в  лицо

отчаянию, Министерство Волокиты давно бы уже стерло его  в  порошок!  Мистер

Диккенс, в довершение к прочим своим дерзостям, смеет утверждать и  то,  что

Министерство  Волокиты  от  души  ненавидело  мистера  Роуланда  Хилла,  что

Министерство Волокиты сопротивлялось ему самым характерным для себя образом,

покуда только можно было сопротивляться; что Министерство Волокиты  было  бы

счастливо разлучить душу мистера Хилла с телом и загнать его  имеете  с  его

надоевшим проектом в могилу.

     Мистер Роуланд Хилл?! Нет, невозможно, чтобы  "Эдинбургское  обозрение"

именно это имя направило наборщику в типографию! "Обозрение",  должно  быть,

рассчитывает, что из деликатности к ныне  здравствующим  мистер  Диккенс  не

станет рассказывать, как и кому раздавались должности в  почтовом  ведомстве

еще в те времена, когда в стенах ведомства  нельзя  было  произносить  имени

мистера Роуланда  Хилла.  "Обозрение"  не  напрасно  уповает  на  скромность

мистера Диккенса. Однако каждые три месяца ветер  доносит  с  южной  стороны

центрального отрезка Стрэнда (город Лондон) довольно ощутимый и по сей  день

аромат  былых  времен.  Но  нет,  разумеется,  "Эдинбургское  обозрение"  не

собиралось призывать имя мистера Роуланда Хилла для того, чтобы опровергнуть

праздную фантазию мистера Диккенса о Министерстве Волокиты. Слишком уж явная

это была бы "вольность", слишком явная нелепость, слишком очевидно  было  бы

пристрастие  и  подобострастие  "Эдинбургского  обозрения"  к   Министерству

Волокиты!

     "Министерство Волокиты приняло его проект и отвело ему ведущую  роль  в

проведении проекта в жизнь". Ясно, что слова эти никак не могут относиться к

мистеру Роуланд у  Хиллу.  Неужели  критик  забыл  историю  проекта  мистера

Роуланда Хилла? Сочинитель ее помнит и берется изложить в точности - вопреки

незыблемому закону, в силу которого критику положено быть всеведущим,  в  то

время как сочинителю - совершеннейшим невеждой.

     Мистер Роуланд Хилл опубликовал свой  проект  учреждения  единой  марки

достоинством в один пенс в начале тысяча восемьсот тридцать  седьмого  года.

Мистер Уоллес, представляющий округ Гринока в парламенте,  давний  противник

существовавшей тогда системы почтового тарифа,  предложил  создать  комиссию

для обсуждения этого вопроса. Создание комиссии встретило противодействие со

стороны  правительства,  или,  скажем,  Министерства  Волокиты.  Однако   со

временем это противодействие было  сломлено.  Еще  до  образования  комиссии

Министерство Волокиты и мистер Роуланд Хилл постоянно спорили друг с  другом

относительно фактической стороны дела, и всякий раз  неизменно  оказывалось,

что Роуланд Хилл прав, а  Министерство  Волокиты  ошибается.  Даже  в  таком

простом, казалось бы, вопросе,  как  среднее  количество  писем,  проходящих

одновременно через Почтовый департамент,  вышло,  что  мистер  Роуланд  Хилл

прав, а Министерство Волокиты ошибается.

     "Эдинбургское обозрение" заявляет, что  Министерство  Волокиты  приняло

его проект, - в общих, так сказать, чертах, спешит  оно  прибавить.  Так  ли

это? Во всяком случае, далеко не  сразу;  ибо  расследование,  произведенное

комиссией, не принесло никаких результатов. Но  так  случилось,  что  вскоре

после этого правительство вигов потерпело поражение в вопросе  о  Ямайке  *,

вследствие того что радикалы голосовали против него. Сэру Роберту Пилю  было

предложено сформировать кабинет *, но  ему  это  сделать  не  удалось  из-за

сложности, возникшей в связи  с  фрейлинами  ее  величества  *  -  читатели,

вероятно, помнят  эту  историю.  Благодаря  фрейлинам  виги  снова  получили

большинство,  и  тогда  радикалы  (им  ведь  только  -  разрушать!)  обещали

поддержать их только в том случае, если будет введен новый  почтовый  тариф.

Это было через два года после назначения комиссии,  иначе  говоря  в  тысяча

восемьсот тридцать девятом году. А до этого  времени  Министерство  Волокиты

только и делало, что спорило,  откладывало,  возражало  -  словом,  всячески

расписывалось в собственной неправоте.

     "Они приняли его проект и отвели ему ведущую роль в проведении  проекта

в жизнь".  Разумеется,  тотчас  после  того,  как  проект  был  принят,  они

предоставили мистеру Хиллу ведущую роль в его осуществлении, за что снискали

себе славу и популярность. Не так ли? Не совсем. В тысяча восемьсот тридцать

девятом году мистеру  Роуланду  Хиллу  было  дано  назначение  -  но  только

почему-то не в Почтовый департамент,  а  в  казначейство.  Может  быть,  его

назначили в казначейство с тем, чтобы он мог претворить свой проект в жизнь?

Ничуть не бывало! Его назначили "советчиком". Иначе говоря,  он  должен  был

показать невежественному Министерству Волокиты, как ему лучше  обойтись  без

него, Роуданда Хилла. Десятого января тысяча восемьсот сорокового  года  был

принят новый почтовый тариф. Вот  тут-то,  верно,  Министерство  Волокиты  и

"отвело ему ведущую роль в проведении проекта в жизнь"? Не  совсем  так,  но

зато оно предоставило ему ведущую роль  в  осуществлении  своего  выхода  из

департамента, ибо в тысяча восемьсот сорок втором году  оно  просто-напросто

дало мистеру Роуланду Хидлу отставку

     Когда Министерство Волокиты дошло до этого пункта своей  патриотической

деятельности,  столь  восхищающей  "Эдинбургское  обозрение",  деятельности,

направленной на  покровительство  и  ободрение  мистера  Роуланда  Хилла,  в

котором всякий ребенок,  если  только  он  не  сочинитель,  угадает  протеже

Министерства Волокиты, общественное мнение, всегда так  превратно  толкующее

события, вдруг пришло в необычайный азарт. Сэр Томас Уайлд предложил создать

еще одну комиссию. Министерство Волокиты вмешалось, и на том дело кончилось.

Публика провела подписку и преподнесла мистеру  Роуланду  Хиллу  шестнадцать

тысяч  фунтов.  Министерство  Волокиты  оставалось  верным  себе  и   своему

призванию. Оно ничего не делало и ничего не хотело делать. И только в тысяча

восемьсот сорок шестом году, то есть четыре года спустя, мистер Роуланд Хилл

получил назначение в Почтовом департаменте. Так вот когда он,  должно  быть,

получил  наконец  назначение,  которое  предоставило  ему  "ведущую  роль  в

проведении проекта в жизнь"? Нет, в  Почтовый  департамент  его  впустили  с

черного хода; для него даже специально придумали  должность.  Этот  почетный

пост,  этот  перл  изобретательности   Министерства   Волокиты,   именовался

"секретарем министра почт", ибо должность секретаря  Министерства  почт  уже

существовала и, собственно, наличие  такой  должности  и  дало  Министерству

Волокиты предлог к увольнению мистера Роуланда Хилла,  ибо  их  функции,  по

утверждению того же Министерства, "не гармонировали друг с другом".

     Они  не  гармонировали,  это  верно.  Они   находились   в   постоянной

дисгармонии. Введение единого тарифа -  лишь  одна  из  реформ,  проведенных

Роуландом Хиллом в почтовом  министерстве;  с  каждой  из  них  Министерстве

Волокиты сражалось смертным боем в течение восьми лет, и только в году  одна

тысяча  восемьсот  пятьдесят  четвертом,  через   четырнадцать   лет   после

назначения мистера Уоллеса, мистер Роуланд Хилл (после того, как он публично

заявил, что подаст в отставку и приведет причины, побуждающие его  к  такому

поступку) был произведен в секретари Министерства почт,  а  дисгармонирующий

секретарь (о котором мы не скажем больше ни  слова)  был  удален.  И  только

после этого, то есть с тысяча  восемьсот  пятьдесят  четвертого  года,  были

проведены  такие  реформы,  как  слияние   областных   почтовых   контор   с

центральной, разделение  Лондона  на  десять  почтовых  округов,  ускоренная

доставка почты адресатам, отправка бандеролей  и  посылок,  расширение  сети

доставки почты на дом, общее улучшение работы  почтового  министерства.  Все

эти меры, предусматривающие удобство граждан и благо общества, были  введены

мистером Роуландом Хиллом.

     Если "Эдинбургское обозрение" искренне хочет знать, "чем мистер Диккенс

объяснил бы успешную карьеру мистера  Роуланда  Хилла",  то  мистер  Диккенс

объяснил бы ее тем, что мистер Роуланд Хилл, как  истинный  сын  Бирмингема,

обладает совершенно непоколебимым  упорством  и  целеустремленностью  и  что

Министерство Волокиты, несмотря на все свои старания - а оно не щадило  сил,

- не могло ослабить его решимости, не сумело заставить его  перерезать  себе

горло, не успело сломить его волю. Мистер Диккенс объяснил бы успех Роуланда

Хилла тем, что  его  личность  расшевелила  в  обществе  рыцарское  чувство,

пробудила дух гражданственности. Проект по своему характеру настолько явно и

прямо содействовал благу каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка в

государстве, что  Министерство  не  могло  обмануть  общество,  хотя  оно  и

умудрилось на время искалечить проект. Он объяснил бы  его  успех  тем,  что

мистер Роуланд Хилл, с начала и до конца, решительно шел напролом,  невзирая

на Министерство Волокиты, сражаясь с ним, как с заклятым своим врагом.

     Но имя это, разумеется, не более как опечатка, любопытная  и  досадная.

Вероятно, критик захочет  внести  поправку,  сочинитель  будет  с  интересом

ждать, какое имя следует читать вместо напечатанного.

     Может быть, "Эдинбургское обозрение" кстати уж, при удобном  случае,  с

присущим ему мужеством выразит свое сожаление  по  поводу  того,  что  из-за

пылкости чувств к Министерству  Волокиты,  а  также  вследствие  спешки  оно

невольно  позволило  себе   -   в   вопросе   о   развалившихся   домах   на

Тоттенхем-Корт-роуд -  напечатать  неправду  вместо  правды?  Этой  досадной

небрежности можно было бы избежать - ибо для того, чтобы быть  справедливым,

требуется лишь трезвость и внимательность. Впрочем, "Эдинбургское обозрение"

будет, вероятно, слишком занято восхвалением своего Министерства Волокиты  и

его новых побед на пути в Индию. И все же ни необходимость поддерживать свою

партию, ни  критическая  вольность,  ни  редакционное  "мы"  не  освобождают

истинного  джентльмена  от  обязанности  вести  себя   по-джентльменски:   с

джентльменской сдержанностью в выражениях и благородством в оценках.

     Всякий раз, когда "Обозрение" сочтет своим долгом  бросить  перчатку  в

защиту Министерства Волокиты, мистер  Диккенс  с  готовностью  эту  перчатку

поднимет. Он выражает надежду, что никто не усомнится  при  этом  в  должном

уважении, которое он питает к "Эдинбургскому обозрению", к  самому  себе,  а

также к своему призванию литератора. Ибо у него  нет  иной  цели,  нет  иных

задач, как служить этому призванию самым прямым,  самым  достойным  и  самым

справедливым образом.

 

     1 августа 1857 г.

 

СОДЕРЖАНИЕ РАЗДЕЛА:  Английские писатели. Чарльз Диккенс

  

Смотрите также:

 

 На книжном и литературном рынке Диккенс

я провожу за чтением Диккенса. Теперь читаю впервые «Лавку древностей», а минувшее лето перечитывал «Крошку Доррит». ...

 

 ЧАРЛЗ ДИККЕНС. Биография и творчество Диккенса. Приключения ...

Когда Чарлз Диккенс впервые решился встретиться лицом к лицу с ... Чарльз Диккенс родился 7 февраля 1812 года в местечке

 

 Наш общий друг. Чарльз Диккенс

Название романа писателя Чарльза Диккенса (1812— 1870). Употреблялось для обозначения «друга семейства» — любовника жены. ...

 

 Анри Перрюшо. Винсент ван Гог. СВЕТ ЗАРИ

Диккенс умер в 1870 году, за три года до приезда Винсента в Лондон, достигнув вершины славы, какой до него, вероятно

 

 Рассказ из журнала Чарльза Диккенса

в 1861 году в издаваемом тогда Чарльзом Диккенсом журнале «All the Year round» («Двенадцать месяцев») появился…