Великая Отечественная Война

Брестская крепость

Разделы: Русская история

Рефераты по Великой Отечественной войне

 Для поисков Пети Клыпы у меня оставалась одна-единственная нить  -  его

брат Николай Клыпа, который, по слухам, теперь был майором. И я,  вернувшись

в Москву из этой поездки, решил искать майора Николая Клыпу.  Я  позвонил  к

тому же "всемогущему" полковнику  И.  М.  Конопихину  в  Главное  управление

кадров Министерства обороны. К сожалению, я мог ему дать на этот раз  только

очень скудные  сведения  об  интересовавшем  меня  человеке,  что,  конечно,

затрудняло его поиски. Но я рассчитывал на то,  что  фамилия  Клыпа  -  мало

распространенная, и, возможно, благодаря этому и  удастся  найти  в  списках

офицеров майора Николая Клыпу.

 Действительно, уже на другой день, когда я позвонил Ивану  Михайловичу,

он мне сказал:

 - Берите карандаш и записывайте! Майор Николай Сергеевич Клыпа,  тысяча

девятьсот пятнадцатого года рождения в  настоящее  время  является  военным

комиссаром Маслянского района Тюменской области в Сибири.

 Обрадованный этой удачей, я тотчас  же  написал  майору  Николаю  Клыпе

(впрочем, оказалось, что не так давно он уже стал подполковником)  и  вскоре

получил от него  ответ.  Н.  С.  Клыпа  писал  мне,  что  его  младший  брат

действительно  был  участником  обороны  Брестской  крепости,  после   войны

вернулся домой живым и здоровым, но, к сожалению,  в  последние  годы  связь

между братьями оборвалась, и он сейчас не знает адреса Петра. Однако он  тут

же сообщал, что в Москве  живет  их  сестра,  у  которой  я  и  могу  узнать

теперешнее местонахождение Петра Клыпы.

 Я поехал на Дмитровское шоссе по указанному  мне  адресу,  застал  дома

мужа сестры,  и  от  него  я  неожиданно  узнал,  что  Петр  Клыпа  отбывает

заключение в  Магаданской  области,  осужденный  за  соучастие  в  уголовном

преступлении.

 Это была весьма неприятная неожиданность, но я все  же  взял  у  родных

Петра Клыпы его  адрес  и  вскоре  написал  ему  письмо,  в  котором  просил

поделиться со мной  своими  воспоминаниями,  рассказать  обо  всем,  что  он

пережил и видел в крепости.

 Магаданская область - край  далекий,  и  поэтому  прошел  целый  месяц,

прежде чем я получил ответ. П. С. Клыпа горячо откликнулся на  мою  просьбу:

он обещал подробно записать свои воспоминания и постепенно высылать  их  мне

письмами. Вслед за  тем  началась  наша  регулярная  переписка.  Петр  Клыпа

сообщал мне интереснейшие подробности  боев  за  крепость,  называл  фамилии

участников и  руководителей  обороны.  Вдобавок  он  снабжал  каждое  письмо

составленной по памяти схемой обороны, и нужно сказать, что это  были  очень

точные чертежи. Чувствовалось, что глаза четырнадцатилетнего мальчика  жадно

впитывали все, что происходило вокруг него, и в памяти его осталось  гораздо

больше событий и имен, чем в памяти взрослых участников обороны.

 Именно Клыпа помог мне наконец установить фамилию старшего  лейтенанта,

который возглавил  оборону  на  участке  333-го  полка.  Об  этом  смелом  и

решительном командире рассказывали мне и Игнатюк и  Сачковская,  но  фамилию

его они забыли. Петя же часто находился при нем в качестве связного и хорошо

помнил, что фамилия старшего лейтенанта была Потапов.

 Он  не  знал  ни  имени-отчества,  ни  должности,  какую  занимал  этот

командир. Но, по его словам, Потапов имел одну характерную примету: на  лице

его, около виска, был старый шрам. Однажды Петя спросил его, где он  получил

эту рану, и Потапов, усмехнувшись, ответил: "Кулацкая метка".

 Он рассказал мальчику, что в годы коллективизации работал в  деревне  и

был одним из организаторов первых колхозов. Как-то  раз  кулаки  подстерегли

его, задумав расправиться с ним. Этот шрам - след раны.

 К сожалению, долгое время, кроме этого эпизода, мы ничего  не  знали  о

старшем  лейтенанте  Потапове.  Его  фамилия  так  распространена,  что  без

каких-либо дополнительных данных найти где-нибудь в архивах его личное  дело

было почти невозможно. Неизвестно было его имя-отчество, и даже о том, какую

должность он занимал в полку, говорили по-разному.

 Только в 1959 году сотрудник Музея крепости Д. Лозоватский,  работая  в

архиве  Министерства  обороны,  случайно  наткнулся  на   небольшой   список

командиров, которые незадолго до войны были направлены штабом 6-й дивизии на

службу в 333-й полк. Последним в списке значился лейтенант А. Е. Потапов. По

этим инициалам и удалось позже найти его личную карточку и фотографию.

 Оказалось, что только  в  последних  числах  мая  1941  года  Александр

Ефремович Потапов был назначен на должность  адъютанта  старшего  одного  из

батальонов 333-го полка. В список он был занесен как лейтенант, но участники

обороны всегда называли его старшим лейтенантом. Могло случиться, что приказ

о присвоении ему очередного звания пришел из округа перед самой войной и так

остался не отраженным в его личной карточке.

 Мы не знаем почти ничего о его судьбе. Известно лишь,  что  Потапов  не

погиб в крепости, а попал в плен - Петя Клыпа встретил его  однажды  в  Бяла

Подляске. Позже  ему  рассказывали,  что  Потапов  якобы  был  организатором

массового побега  из  этого  лагеря.  Участь  старшего  лейтенанта  Потапова

остается пока тайной.

 Из писем Петра Клыпы я узнал много новых подробностей  тех  событий,  о

которых уже слышал от Игнатюка и Сачковской. Он, например,  детально  описал

мне, как был обнаружен склад с боеприпасами и оружием.

 Это произошло, как я говорил, на второй день обороны,  когда  у  бойцов

Потапова уже ощущался недостаток патронов. Уточняя, где находится противник,

старший лейтенант поручил Пете и Коле Новикову  пробраться  к  Тереспольским

воротам цитадели и выяснить, занята ли  немцами  полуразрушенная  башня  над

воротами.

 На первый взгляд задача казалась очень  простой:  Тереспольские  ворота

были совсем недалеко от помещения 333-го полка.

 Мальчики прошли  по  подвалам  вдоль  всего  здания  и  остановились  у

небольшого окошка в южной торцовой стене дома. Впереди, всего  в  нескольких

десятках метров, виднелись красные стены  кольцевых  казарм,  а  чуть  левее

темнел туннель Тереспольских ворот.

 Пространство между этим подвальным окном и  кольцевыми  казармами  было

усеяно глыбами вывороченной земли, камнями, пробитыми, искореженными листами

железа, сорванного с крыш.  Здесь  и  там  чернели  широкие  воронки.  Около

кольцевого здания валялись туши убитых  лошадей.  Здесь  находились  конюшни

пограничников, и во  дворе  перед  ними  стояли  длинные  бревна  коновязей.

Мальчики невольно вспомнили, что делалось здесь вчера.

 Как обычно летом, лошади на ночь были оставлены во  дворе  у  коновязи,

где их и застал обстрел. Одних тут же убило, другие были ранены и с истошным

ржанием и визгом катались по земле. Уцелевшие  кони  тоже  панически  ржали,

храпели и бешено рвали ременные поводья, которыми были привязаны  к  бревнам

коновязи. Некоторым удавалось  сорваться,  и  они  носились  по  крепостному

двору, шарахаясь в стороны от взрывов, пока не падали, сраженные  осколками.

Но те, что не смогли оборвать поводья, вскоре обессилели и затихли, и  тогда

бойцы, дежурившие с оружием  у  окон  первого  и  второго  этажей,  обратили

внимание на странное поведение этих  лошадей.  Казалось,  кони  поняли,  что

гибель неминуема. Они перестали рваться и стояли безучастно среди взлетающих

черных вихрей взрывов, низко опустив головы.  Было  видно,  как  из  больших

влажных лошадиных глаз одна за другой скатываются на  землю  крупные  слезы.

Лошади плакали, словно прощаясь с жизнью, и людям, уже привыкшим к смерти  и

страданию  людей,  было  до  жути  страшно  смотреть  на  эти  немые   слезы

беспомощных животных. И еще до полудня все кони были мертвы.

 Прежде чем выйти во двор,  Петя  и  Коля  осмотрелись  и  прислушались.

Слева, в восточной части цитадели, трещали выстрелы и слышались крики "ура!"

- видно, там отбивали очередную атаку немцев из-за Мухавца.  Но  здесь  было

затишье, и все казалось спокойным.

 Петя осторожно вылез из окна, полежал с минуту на  земле,  оглядываясь,

и, поднявшись  на  ноги,  быстро  пошел  к  Тереспольским  воротам.  Следом,

помедлив, вышел Коля.

 И  вдруг  короткая  резкая  пулеметная  очередь  протрещала   из   окна

Тереспольской башни. Пули зацокали о камни вокруг мальчиков.  Коля  кувырком

скатился через окно назад, в подвал, а Петя,  который  уже  прошел  половину

дороги, опрометью кинулся вперед и вбежал в раскрытую дверь конюшни, немного

правее Тереспольских ворот.

 Отдышавшись, он выглянул из двери. Немец больше не стрелял.  Во  всяком

случае, теперь Петя мог с уверенностью доложить старшему лейтенанту  о  том,

что в Тереспольской башне находится вражеский пулеметчик.

 Пробираться обратно сейчас было нельзя: немец, конечно, насторожился  и

подстерегал  мальчиков.  Петя  решил  немного  выждать   и   пока   принялся

осматривать конюшню.

 Она оказалась пустой. Справа под потолком зияла большая дыра,  пробитая

тяжелым снарядом. А неподалеку от нее мальчик заметил  окно,  через  которое

можно было пролезть в смежное помещение.

 Попав туда, он увидел, что это такая же пустая  конюшня.  Но  и  там  в

правой стене было окно, ведущее дальше. Так, перелезая из  одной  конюшни  в

другую, Петя добрался до поворота здания. Это был крайний юго-западный  угол

кольцевых казарм, возвышавшийся прямо над Бугом.

 В последнем помещении тоже было окно, но  уже  меньших  размеров.  Петя

кое-как пролез в него и  внезапно  оказался  в  совсем  не  тронутом  складе

боепитания. На оструганных дощатых стеллажах были  аккуратно  уложены  густо

смазанные винтовки, новенькие автоматы, наганы  и  пистолеты  ТТ.  Штабелями

стояли деревянные ящики с патронами, гранатами, минами. Тут же он  увидел  и

несколько минометов.

 При виде всего этого богатства, так необходимого сейчас его  товарищам,

сражавшимся в казармах 333-го полка, у мальчика  захватило  дух.  Глаза  его

разбегались, и он жадно трогал то одно, то другое оружие.  Наконец,  заметив

на полке блестящий маленький пистолет какой-то  иностранной  марки  и  около

него коробки с патронами, он решил,  что  это  оружие  ему  подходит  больше

всего, и сунул его в карман. Потом он вооружился еще автоматом.

 Было непонятно, каким чудом уцелел этот  склад,  находившийся  в  самой

близкой к противнику части цитадели. Даже в стенах  его  не  было  ни  одной

пробоины, и только куски штукатурки с потолка кое-где валялись на полу и  на

стеллажах.  Мальчик  с  радостью  думал  о  том,  как  восторженно  встретят

командиры и бойцы известие об этом складе.

 Но прежде чем  идти  обратно,  он  решил  посмотреть,  что  делается  в

расположении противника. Под потолком склада было небольшое окно, выходившее

в сторону Буга. Забравшись наверх, Петя выглянул оттуда.

 Внизу под солнцем ярко блестел Буг. Прямо против  окна  на  том  берегу

зеленой стеной поднимались густые  кусты  Западного  острова.  В  этой  чаще

кустарника ничего нельзя было разглядеть. Но зато ниже по течению реки  Петя

увидел совсем близко понтонный мост, наведенный немцами сразу за  крепостью.

По мосту с одинаковыми интервалами одна за другой шли машины с солдатами,  а

на песчаном берегу в ожидании своей очереди стояли конные упряжки с орудиями

и шевелились ряды выстроенной пехоты.

 Соскочив вниз, Петя тем же  путем,  перелезая  из  конюшни  в  конюшню,

добрался до Тереспольских ворот. Он успел  незамеченным  перебежать  к  окну

подвала, где ждал его Коля Новиков, и, лишь  когда  спрыгнул  с  подоконника

вниз, услышал протрещавшую во дворе очередь. Немецкий пулеметчик опоздал.

 Волнуясь, Петя доложил обо всем Потапову. Весть о складе,  обнаруженном

мальчиком, тотчас же разнеслась по подвалам. Наши пулеметы тут же взяли  под

обстрел окна Тереспольской башни, откуда стрелял гитлеровец, и заставили его

замолчать. А потом  вместе  с  Петей  бойцы  поспешили  в  склад.  Оружие  и

боеприпасы перетащили в подвалы полковых казарм.

 Сразу  нашлась  работа  минометчикам.  Минометы,  взятые   со   склада,

установили в дверях подвала, а в складское помещение был послан наблюдатель,

которому предстояло через окно корректировать огонь. И  вскоре  первые  мины

разорвались на понтонах и на берегу, в самой гуще скопившейся пехоты  врага.

Одна из немецких машин была подбита и застряла на мосту, загородив дорогу, и

грузовики, идущие следом за ней, беспомощно остановились. Спрыгивая с машин,

бежали по  мосту  солдаты,  спеша  укрыться  в  прибрежных  кустах.  А  мины

настигали  их,  и  вскоре  берег  опустел,  а  движение  по  мосту   надолго

прекратилось.

 В ответ орудия врага открыли по крепости  беглый  огонь,  но  минометы,

надежно укрытые в сводчатых дверях подвалов,  продолжали  обстрел.  Все  это

сильно подняло дух бойцов, а Петя стал настоящим героем дня.

 В одном из своих писем Клыпа рассказал мне,  что  видел  и  пережил  он

момент последней попытки прорыва, когда уцелевшие бойцы Потапова попробовали

вырваться из кольца врагов через Западный остров.

 Вместе со всеми  мальчик  с  пистолетом  в  руке  по  сигналу  старшего

лейтенанта бросился бежать через гребень каменной дамбы, перегородившей  Буг

около моста. Стремительно-быстрый, он,  ловко  прыгая  с  камня  на  камень,

вырвался вперед, обогнав товарищей. И вдруг на середине пути он остановился.

Прислонившись к большому камню и свесив  вниз  ноги,  на  краю  дамбы  сидел

командир с двумя "шпалами" в петлицах. Петя решил, что он ранен.

 "Товарищ майор, идемте с нами", - позвал он, наклонясь над командиром.

 Тот не отвечал, и Петя потормошил его за  плечо.  И  тогда  от  легкого

толчка руки мальчика майор в том же согнутом положении повалился на бок.  Он

был давно мертв. А сзади уже подбегали  бойцы,  и  кто-то,  дернув  за  руку

окаменевшего от неожиданности мальчика, потащил его за собой.  Медлить  было

нельзя - вот-вот противник обнаружит бегущих.

 И действительно, едва только первые группы бойцов, среди которых был  и

Петя, спрыгнули на берег Западного острова и вбежали в  спасительные  кусты,

как по дамбе и по  кустам  ударили  немецкие  пулеметы.  Пули  свистели  над

головами, осыпая людей сорванными листьями, ветви хлестали по лицу, но  Петя

и его товарищи яростно продирались сквозь чащу кустарника.  Несколько  минут

спустя они вышли на берег протоки,  разделяющей  Южный  и  Западный  острова

крепости. Этот рукав Буга был почти так же широк, как и основное  русло.  Но

нависшие над водой густые  кусты  противоположного  берега  казались  такими

безопасными, так манили к себе, что никто не остановился ни на миг.

 Петя бросился в воду как был - в сапогах, брюках и майке, зажав в зубах

свой пистолет. Он хорошо плавал, и широкая река не пугала его. Рядом, тяжело

дыша и отфырки-ваясь, плыли товарищи, и за  спиной  то  и  дело  раздавались

громкие всплески - другие бойцы, достигнув реки, кидались вплавь.

 Они доплыли уже до середины, как вдруг из  тех  самых  кустов,  которые

минуту назад  казались  такими  надежными  и  безопасными,  разом  затрещали

пулеметы. Вода Буга словно закипела. И тут же страшно  закричали,  застонали

раненые, тонущие люди.

 Это было так неожиданно,  что  все  как-то  сразу  смешалось  в  мыслях

мальчика. Теперь он действовал уже скорее по  инстинкту  самосохранения,  не

успевая думать ни о чем.

 Он глубоко нырнул и почувствовал, что намокшая одежда и  сапоги  мешают

ему.  Выплыв  наверх,  он  быстро  сбросил  сапоги  и,   барахтаясь,   сумел

освободиться от брюк. Сейчас, когда он остался  только  в  трусах  и  майке,

плыть стало легче.

 Петя нырял, сжав зубами пистолет, и каждый  раз,  как  опять  выныривал

наверх, оглядываясь, видел, что на поверхности, кипящей  от  пуль,  остается

все меньше голов. В рот ему то и дело набивалась плывущая по реке  трава,  и

мальчик, выхватив на миг из зубов пистолет, выплевывал  эту  траву  и  снова

уходил под воду, все ближе подвигаясь к берегу Южного острова.

 Наконец он достиг кустов и, ухватившись за свисающие ветки, перевел дух

и оглянулся. Его снесло течением, и он не видел из-за кустов, что происходит

в месте их переправы.  Но,  видимо,  большинство  его  товарищей  погибли  -

пулеметы в последний раз захлебнулись злым стрекотом и умолкли. На реке  уже

не слышно было всплесков. Зато где-то дальше по берегу, в кустах послышались

крики немцев и звонкий лай овчарок.

 Петя торопливо выбрался  на  берег  и  кинулся  сквозь  кусты  в  глубь

острова. Справа раздался топот ног, треск ветвей - и он увидел  еще  пятерых

бегущих мокрых бойцов. Он побежал вместе с ними, а сзади все ближе слышались

собачий лай и возгласы немцев.

 Они мчались через кусты, перебирались через  какие-то  рвы  с  тинистой

водой, пролезали под проволочные заграждения. Кое-как  им  удалось  уйти  от

преследования, и часа два спустя они присели отдохнуть на  маленькой  лесной

поляне. Здесь, в этом густом лесу, в нескольких километрах от крепости,  они

бродили день и часть ночи, а перед рассветом уснули крепким сном  смертельно

уставших  людей  и,  проснувшись,  увидели  наведенные   на   них   автоматы

гитлеровцев.

 О дальнейших событиях я уже кое-что слышал от Игнатюка и Сачковской. Но

меня интересовало, сумел ли Петя добраться до линии фронта после  того,  как

они вдвоем с Володей Казьминым осенью 1941 года ушли из деревни  Саки.  Этот

вопрос я и задал Петру в одном из писем.

 Оказалось, что  ребят  постигла  неудача.  Они  прошли  на  восток  уже

несколько сот километров, но в одной из деревень, где  они  остановились  на

ночлег, их схватили полицаи. Несколько дней спустя оба мальчика  врозь  были

отправлены на работы в Германию  вместе  с  партиями  молодежи  из  соседних

деревень. Петя потерял из виду своего товарища и вскоре очутился  далеко  от

Родины - в Эльзасе, где ему пришлось батрачить у одного из крестьян.

 Освобожденный в 1945 году, он вернулся на свою родину в  Брянск  и  там

работал и жил вместе с матерью, пока в 1949 году не был осужден. Так,  начав

в 1941 году войну на западном краю нашей страны, в Бресте, и исколесив потом

поневоле пол-Европы, он восемь  лет  спустя  так  же  поневоле  оказался  на

другом, восточном краю Советского Союза - неподалеку от Магадана.