Великая Отечественная Война

Бабий Яр

Разделы: Русская история

Рефераты

   Все в этой книге - правда.

   Когда я рассказывал эпизоды этой истории разным людям,  все

в один голос утверждали, что я должен написать книгу. Да и сам

я чем больше живу на свете,  тем больше убеждаюсь,  что обязан

это сделать.

   Дело  в  том,  что  сам  я  родился и  вырос  в  Киеве,  на

Куреневке,  недалеко от  большого оврага,  название которого в

свое время было известно лишь местным жителям: Бабий Яр.

   Как  и  прочие  куреневские  места,  Бабий  Яр был, как это

говорится, местом моего детства, местом наших игр и т. п.

   Потом сразу, в один день, он стал очень известен.

   Два  с лишним года он был запретной зоной, с проволокой под

высоким  напряжением, с лагерем, и на щитах было написано, что

по всякому, кто приблизится, открывается огонь.

   Однажды  я  даже  побывал  там, в конторе, но, правда, не в

самом Яре, иначе бы эту книжку не писал.

   Мы   только   слышали   пулеметные   очереди  через  равные

промежутки: та-та-та, та-та... Я это слышал два года изо дня в

день, и это стоит в моих ушах сегодня.

   В   конце  второго  года  оккупации  над  оврагом  поднялся

тяжелый, жирный дым. Он шел оттуда недели три.

   Когда немецкие войска были выбиты из Киева и все кончилось,

мы  с другом, хоть и боялись мин, пошли посмотреть, что же там

осталось.

   Это  был огромный, можно даже сказать, величественный овраг

между  тремя  киевскими  районами:  Лукьяновкой,  Куреневкой и

Сырцом.  По  его  дну всегда протекал очень симпатичный ручей.

Склоны  крутые, обрывистые, иногда просто отвесные. И в Бабьем

Яре  часто  бывали  обвалы.  Но  в  общем он выглядел довольно

обыкновенно;  там  есть  еще соседний Репьяхов Яр, такой же, и

другие, их много там.

   С одной стороны оврага на другую перебирался оборванный дед

с торбой,  и по тому,  как уверенно он шел,  мы поняли, что он

ходит здесь уже не первый раз.

   - Дед! - спросил я. - Евреев тут стреляли или дальше?

   Дед  резко  остановился,  оглядел  меня  с  ног до головы и

сказал:

   -  А  сколько  тут  русских  положено, а украинцев, а всех

наций?

   И ушел.

   Мы  знали  этот  ручей  как свои пять пальцев, мы в детстве

запруживали его, устраивая "гатки", и купались.

   В  нем  был хороший крупнозернистый песок, но сейчас он был

весь почему-то усыпан белыми камешками.

   Я  нагнулся и  поднял  один,  чтобы  рассмотреть,  Это  был

обгоревший кусочек кости величиной с  ноготь,  с одной стороны

белый,  с другой -  черный. Ручей вымывал их откуда-то и нес.

Из этого мы заключили,  что евреев, русских, украинцев и людей

других наций стреляли выше.

   И  так мы  долго шли по  этим косточкам,  пока не  пришли к

самому  началу  оврага,  и  ручей  исчез,  он  вытекал многими

источниками из-под песчаных пластов,  отсюда-то  он и  вымывал

кости.

   Овраг здесь стал узким,  разветвлялся на несколько голов, и

в одном месте песок стал серым.  Вдруг мы поняли,  что идем по

человеческому пеплу.

   Рядом,  тут, размытый дождями, обрушился слой песка, из-под

него  выглядывал гранитный тесаный  выступ  -  и  слой  угля.

Толщина этого угольного пласта была примерно четверть метра.

   На склоне паслись козы,  в трое мальчишек-пастушков, лет по

восьми,  усердно долбили молотками уголь и  размельчали его на

гранитном выступе.

   Мы  подошли,  Уголь  был  зернистый,  бурого  оттенка,  так

примерно,  как  если бы  паровозную золу смешать со  столярным

клеем.

   - Что вы делаете? - спросил я.

   - А вот!  - Один из них достал из кармана кусочки чего-то

блестящего и грязного и подбросил на ладони.

   Это были полусплавившиеся золотые кольца и еще что-то.

   Они добывали золото.

   Мы походили вокруг,  нашли много целых костей,  свежий, еще

сырой череп и снова куски черной золы среди серых песков.

   Я подобрал один кусок, килограмма два весом, унес с собой и

сохранил.  Это зола от многих людей, в ней все перемешалось -

так сказать, интернациональная зола.

   Уже  тогда  у  меня  была  мысль,   что  надо  бы  об  этом

рассказать,  с  самого начала,  как  это  было на  самом деле,

ничего не пропуская и ничего не вымышляя.

   Вот это я делаю,  потому что чувствую,  обязан это сделать,

потому что,  как говорено в  "Тиле Уленшпигеле",  пепел Клааса

стучит в мое сердце.

   Таким   образом,    слово   "документ",   проставленное   в

подзаголовке этого романа, означает, что здесь мною приводятся

только  подлинные  факты  и   документы  и  что  ни  малейшего

литературного домысла,  то есть того, как это "могло быть" или

"должно было быть", здесь нет.

Листы «У Бабьего яра», «Мать», «Хиросима», «Тревога» и другие –всего 10 рисунков ... Все листы серии глубоко трагичны, некоторые – «У Бабьего яра» или ...

Освенцим, Бабий Яр, портреты погибших в лагерях, которые один за другим. появляются на экране, с внезапно умолкнувшей музыкой (были случаи, когда ...

И с немцами путь до первого перекрестка, и красным попадемся - за яйца подвесят" (А. Кузнецов. Бабий Яр. Нью-Йорк, 1986. С. 425

Едва стали блекнуть в памяти подробности Майданека и Бабьего Яра, она Освенцимом напомнила нам об опасности даже и поверженного злодейства

Я сам, как Вергилий, проведу вас по кругам Майданека и Бабьего Яра, у которых плачут и бывалые солдаты, поправшие смерть под Сталинградом и у Киева. Вложите ...